***
— Итак, дамы и… господин. Оглашаю итоги боя — мы победили. Потерь среди канмусу нет, но раненые все же имеются, — и опершаяся на стол Сэнди посмотрела в сторону «Вестал», на которую все присутствующие машинально повернули головы. Несмотря на то, что на подземной базе Тиниана имелся полноценный командный пункт, общее собрание вынужденных островитян проходило в столовой, одновременно совмещая то ли поздний обед, то ли ранний ужин. В довольно большом помещении, рассчитанном человек на двести, за несколькими сдвинутыми столами, заставленными едой и напитками, собрались сразу все канмусу, уже успевшие снять обвес с морским облачением, смыть соль и переодеться в повседневное. Присутствовали именно все — после всего произошедшего «Атланта», под мои твердые гарантии, рискнула доверить контроль водных рубежей базы моим глубинным подопечным. Причем даже не заработав при этом осуждающего взгляда от «Кинугасы», выглядящей сейчас как-то слегка подавленно. — У Тамако повреждена нога и бок, у Хёки — порезы, трещины в костях руки и перелом пары ребер. Все лечится, ничего серьезного. И Мэг, сидящая на краю стула, только пожала плечами. Вот ее-то загнать на совет оказалось непросто. Разобравшись с ранеными, она была готова тут же бежать проверять свой драгоценный объект изучения. — Плюс, почти у всех мелкие осколочные ранения. Сделаю добавки в рацион — меньше чем через день все затянется. Ну, разве что кроме Рэма… У него, как мне кажется, можно хоть фунт мяса с косточкой вырезать — все одно заново отрастит. Главное — едой обеспечить. — Но-но, — ответил я под девичьи смешки, доедая третий по счету паек. — Отставить вивисекцию, мое мясо дорого мне, как память… Это Мэг напомнила всем момент, когда меня, вышедшего после боя из моря самым последним, канмусу встречали на берегу, разинув рты. И вовсе не по причине, что я опять остался в одном рванье и трусах — или, по крайней мере, не только по ней. А потому, что у меня прямо на их глазах медленно бледнели красно-синие кровоподтеки, полученные от попаданий глубинного крейсера. И вывалилось несколько застрявших в коже осколков, оставляя после себя лишь слегка кровоточащие ранки, уже через полчаса ставшие розовыми отметинами. Но платой же за эти чудеса стало тут же проснувшееся ощутимое чувство голода. По окончанию сражения на базу мы возвращались уже в полном составе, то есть — включая и меня, идущего в первой тройке с Хелен и Сэнди. И такой жест доверия я оценил — все же приятно, что тебя, пусть и вполне обоснованно, но перестали откровенно опасаться, держа на удалении, как больного неизвестной хворобой. Глубинные, разумеется, остались снаружи. Плотно подзакусив противником, эсминцы были сыты, довольны жизнью и неторопливо плавали у самой поверхности, подставляя черные спины солнцу, а внимание крейсеров было сосредоточено на океане, так что внезапного нападения можно было не ждать. Вход на базу со стороны моря был выполнен внутри естественного грота, расширенного и укрепленного многослойным железобетоном и прикрываемом с обеих сторон, как усами, двумя изогнутыми волнорезами. Но на подходе к заглубленному под каменный козырек зияющему черному проходу шириной так метров в сорок, я вполне явственно ощутил наличие на дне нескольких искусственных устройств. Что именно это было — средства обнаружения, какие-то элементы активной защиты наподобие управляемых минных полей или торпедных установок, — я так и не понял, потому что весь отряд канмусу втянулся внутрь, проскользнув в сумрачный зев сквозь полуоткрытые бронированные створки. Внутри, сразу после солнечного морского простора, оказалось темно, но глаза почти мгновенно адаптировались, и я принялся с интересом рассматривать док. Искусственно расширенная подземная полость была достаточно вместительна и позволила бы уместиться здесь нескольким эсминцам времен Второй Мировой войны, но снижающийся к выходу в море потолок позволил бы им сделать это, разве что срубив свои мачты. Внутренняя акватория дока была разделена напополам бетонным причалом с уходящими с обеих сторон в воду ступеньками и пологими пандусами, но канмусу не стали там подниматься, привычно уйдя налево и направо в ответвляющиеся от дока водные тоннели, ведущие, видимо, в помещения для хранения и обслуживания их боевого обвеса. А я, выслушав просьбу «Атланты» подождать их здесь, скинул «ледорубы» и, шлепая босыми ногами, поднялся наверх. Здесь, на огороженном стальным парапетом обширном пространстве, стояли пластиковые и металлические бочки, имелись штабеля ящиков с непонятной маркировкой и стойки с черными баллонами со сжатым воздухом. По светлым стенам с оставшимися следами от промышленной обработки шли толстые пучки разноцветных кабелей, а также имелось достаточное количество стальных дверей с знакомыми по корабельному быту кремальерами и рычажными запорами. Над ними через равные промежутки светили желтоватым светом лампы и подмигивала алыми глазками пара работающих видеокамер. На полу, облицованном серой упругой плиткой, тускло поблескивали утопленные полозья рельсов, намекающих на использование грузовых тележек, которые вели от трех пирсов к размещенным с краю закрытым двустворчатым воротам. Судя по всему, этот док был способен как выпустить, так и принять одновременно сразу около пятидесяти Дев Флота, а также позволить войти сюда паре небольших кораблей, типа судов на воздушной подушке. Без канмусу, отправившихся снимать оснащение, и при закрывшемся основном створе в подземном доке стало оглушающе тихо; под высоким каменным сводом лишь шелестело эхо воды, лениво лижущей бетонные пристани, и доносился едва слышный, низкий гул со стороны дверей, ведущих во внутренние помещения базы. Я облокотился на парапет, слегка прикрыл глаза, проваливаясь в до сих пор непривычное для меня нечеловеческое восприятие мира. Нет, я не увидел ни всю базу насквозь, ни даже ближайших помещений — та неведомая сила, что создала Глубинных, наделила их только тем, что нужно для жизни в море, — так что передо мной развернулось сине-серое пространство, пронизанное разноцветными токами энергии: бледные шары светильников, густая паутина алых нитей проводов под напряжением, и где-то на расстоянии — мерно пульсирующие сосредоточия оранжево-желтого света, видимо, работающие дизель-генераторы. Электроприборы и проводники не вызывали неприятных ощущений, но вот устройства, работающие как радиоизлучатели, воспринимались подобно тонким, неприятным звукам. Хорошо, что на базе их почти не оказалось, хотя я, хвала подводным богам, умел отключать «глубинное видение», становясь обычным человеком… Ну, почти обычным... Хотя кого я, блин, обманываю?.. Некстати вспомнилась флагман напавших: Глубинная-крейсер, которую я с такой легкостью убил. Вот тоже странное дело… Я завалил с пары ударов существо, почти ничем не отличающееся от человека — так, слегка бледная, симпатичная девица в костюме экстравагантной стриптизерши… Распластав ее здоровенным тесаком, по идее я должен был тут же заблевать всю бухту — я ж не мясник со стажем и не фанатик-мусульманин с опытом отрезания голов, однако ж нет… Почему же? Может, потому, что она сама не прочь была меня прибить, а ударить в ответ куда как проще? Или что, при всей внешней человекоподобности, из нее не вылилось ни капли крови, лишь черно-синяя, светящаяся жидкость? А, возможно, и оттого, что эта Глубинная внезапно стала смертельной угрозой и мне, и девчонкам, что подобрали и выходили меня, и которых я уже ощущал своими? А защищая своих… Вот тут многие условности могут быть отброшены за ненадобностью. И плевать, как эта угроза выглядит — как сексапильная деваха, или как мать Тереза во плоти. Хотя и «наследие» Глубинной Химе тоже исключать не следует; тогда, в бою, я явственно ощутил несколько несвойственную мне холодную ярость от самого факта нападения на меня какого-то там крейсера… В той свистопляске, которая началась с момента моего появления на Тиниане, у меня не было ни времени, ни желания всерьез задуматься о том, кто же я теперь такой, и о своих же ближайших перспективах. Может, заняться этим сейчас? Неа, не в этот раз — одна из дверей тихо лязгнула открываемыми запорами и из нее высунулась русая голова Сэн: — Как ты, не заскучал? Пошли, переоденешься, а потом пойдем перекусим. Да и обсудить есть что… Пройдя вслед за «Атлантой» через несколько коридоров — все тот же грубо обработанный светлый коралловый массив стен, гирлянды кабелей, плафонов и распредщитов с англоязычной маркировкой — мы вошли во что-то, похожее на канцелярию. Там имелись стол с выключенным компьютером, несколько утилитарно-офисных стульев, шкаф и небольшой диванчик. И еще там переминалась с ноги на ногу одна из эсминцев - вроде бы «Самидаре», хотя имени ее я не запомнил, - с тючком какой-то одежды и парой ботинок. — Это тебе. Облачайся, а мы подождем снаружи, — и Спартмайер передала одежду мне, выйдя вместе с эсминкой в коридор. Такого же серо-синего камуфляжа, который носили все виденные мной канмусу, мне не досталось; то ли не было положено, то ли, что вероятнее, не нашлось нужного размера. Девы-линкоры наверняка попадались в том числе и довольно рослые, но вот как быть с женским покроем одежды? Так что я ничуть не обиделся, упаковавшись в свежую пару белья, легкий однотонный темно-синий комбинезон и пару военных ботинок для жаркого климата. Выйдя в новом облачении и с «ледорубами» на плече, я сразу же поблагодарил не сводящую с меня глаз канмусу-эсминца, и еще около пяти минут шел в кильватере двух девушек, привычно лавирующих во внутреннем лабиринте переходов и трапов. Хоть и задержавшись с переодеванием, мы все же не оказались последними. Ожидая «Вестал», я успел заново перезнакомиться со всеми эсминцами, уже почти не смотрящих на меня глазками стайки испуганных мышек, как в первую встречу. А потом уже знакомые мне две немецкие канмусу-подлодки начали за мной ухаживать! И я даже не уверен, что это было результатом распоряжения Сэн, скорей всего дали себя знать немецкие гены, помноженные на сущность корабля кригсмарине. Союзник? Есть! Точно на нашей стороне и воевал? Есть! Сидит за общим столом и не накормлен? Непорядок! "Этто не есть карашо!" Мне принесли типовой горячий обед на подносе, разделенном на секции, который я проглотил, даже не глядя, что именно ем. Еще было какое-то густое, сладковатое питье в литровой запаянной банке с длинным буквенно-цифровым индексом и на десерт - столь полюбившиеся мне «шоколадные бисквиты» спецрационов. Ну а когда нас всех, наконец, почтила своим присутствием мисс Тиллерсон, Сэнди Спартмайер на правах командира кашлянула и взяла слово... — Кроме раненых есть еще и повреждения, но по обвесу я тоже трудностей не вижу — арсенал тут забит под самую крышу, — тем временем продолжала «Вестал». — Так что «Ашигаре» заменим, «Хацудзуки» и прочим — починим. — Ну, вот и славно, — Сэнди села, вытащила из упаковки пару крекеров, зачерпнула ими какой-то коричневой пасты из банки, и с аппетитом захрустела. — А теперь давайте о самом бое — кто, что, зачем и почему… — А что — почему? Ясно, как день, что эту стаю привлек шум, что мы же сами и устроили, снося кусок рифа, — сказала Хелен, греющая ладони об объемистую кружку с горячим кофе. — Другое дело, почему эти пришлые не подчинились Рэму? Ведь все прочие, почуяв в нем Химе, тут же вставали на задние лапки. — Думаю, тут как раз сплоховал я сам, — произнес я. — Быстро привык, что все крутящиеся рядом с островом Глубинные тут же прыгают мне «в карман». Но все они — остатки стаи, что были под началом той самой Химе, с которой я умудрился так близко познакомиться. А те Глубинные были другие… «Дикие», так сказать, и не имеющие никаких остаточных привязок. Они даже ощущались слегка по-иному… А еще моя ошибка в том, что надо было сразу шваркнуть по ним развернутой аурой, как делает настоящая Химе. — Откуда ты это знаешь? — тут же навострила уши Мэг. — Знаю… Вот знаю — и все. А так я для них выступил максимум тяжелым крейсером с весьма хилой свитой, с ходу предложившим им свое главенство. Результат был слегка предсказуем. — Похоже на правду, — покивала «Вестал», но тут снова подала голос «Атланта»: — А та, другая группа глубинников, что держалась вдалеке — интересно, она была чья? Резерв этой стаи? Или какая-то другая, тоже приплывшая на шум? — Еще одна группа? — переспросила «Хьюстон». — Я никого не заметила. — Была-была, — подтвердили слова Сэнди подлодки. — Пять или шесть Глубинных, но держались почти на грани обнаружения и после гибели нападавших сразу же отступили в море. — Вряд ли это был резерв атаковавшей нас стаи, — почесала затылок задумавшаяся Тиллерсон. — Это больше похоже на поведение передового дозора или разведгруппы. Однозначно, это кто-то другой… — Ну и хорошо, — подытожила обсуждение Спартмайер. — Значит, будем держать ушки на макушке. Крупных стай поблизости точно нет, а с такими группами, как сегодня, мы точно разберемся. А Рэм нам поможет, ведь у него неплохо сегодня вышло? — Да, очень даже неплохо, — отсалютовала кружкой Хелен. — Не сложиться с пары прямых попаданий почти в упор, а потом завалить в рукопашной два крейсера тремя ударами — это как бы даже отлично. Ну и твои головастики тоже точно знали, где их враг. Чи так вообще молодец… — блондинка замолчала и удрученно покрутила головой. — Блин, боже, и что я только говорю?.. И почти все канмусу закивали, и даже все еще слегка робеющие, когда я на них смотрел, эсминцы, пусть и неуверенно, но улыбнулись. — Ладно! — «Атланта» доела крекеры, допила то, что у нее было в кружке, и встала. — Рэм официально признается своим и допускается на базу. Его Глубинные — на его совести, мы их не атакуем, пока они не нападают на нас. Но приближаться к ним без его личного присутствия все же не советую. Возражения есть? У нас тут, да простят меня отцы-основатели, как бы ни разу не демократия, но ваше мнение я все же хочу знать. Так как? Большая часть канмусу лишь отрицательно помотала головами. А «Кинугаса», «Ашигара» и «Хацудзуки» хоть открыто и не одобрили, но и возражать не стали. — Ну, вот и отлично, — и Сэн сунула руки в карманы. — Объявляю свободное время! Раненым отдыхать, дозорным каждый час появляться снаружи на посту наблюдения. Приятели Рэма бдят, но я все же подстрахуюсь. Мэг — будь на связи, ты на своем плоту в бухте одна. — Как одна? Рэм там трех эсминцев пастись оставил! — И ты им уже так доверяешь? — слегка с сомнением поглядела на нее Куроки Хёка, придерживая зафиксированную руку. — Нуууу… Да! — ответила «Вестал», бросив на нее пытливый взгляд поверх очков. — Но только в первую очередь я уже доверяю Рэму.***
Мири Ходзе, зайдя после общего совещания в пустой кубрик, сидела на койке и пыталась привести мысли в порядок после произошедшего всего несколько часов назад сражения. Сам по себе этот бой почти ничем не отличался от очередной стычки со стаей Глубинных состава «эсминцы-крейсера». Такие столкновения, которые всегда происходили в каждую проводку конвоев, она уже давно перестала считать. Давно обкатанный, безотказный с примитивными особями прием — оперативно расставленные по позициям группы, тактическое отступление, чтобы заманить наступающих врагов в ловушку и общая контратака на дезорганизованных внезапным ударом Глубинных. Так было и в этот раз, пока в бой не вмешался этот Рэм. Сначала он, как уже было не раз, выдвинулся в сопровождении своих крейсеров и нескольких эсминцев навстречу подходящим глубинным. Но внезапно развернулся и, сблизившись с Сэнди, сообщил, что те готовятся атаковать. После чего, как услышала Мири по связи через командира, предложил ей, надо признать, достаточно разумный и впоследствии принёсший успех план. В первой фазе боя участия парень не принимал, ограничившись, похоже, управлением своими эсминцами, не давшими вражескому авангарду обнаружить подготовленную засаду. Но когда начался бой на контркурсах, и вражеский флагман с эскортом смогла сблизиться с группой «Атланты», что-то заставило его развернуть боевую ауру. И вот тут-то Мири едва не села, где стояла. Она не рассказывала, а в новом отряде не донимали расспросами, но за время её службы пока был только один-единственный случай, когда она в бою столкнулась с Химе Глубинных. И она помнила его очень хорошо. Тогда, на второй год после выпуска, она служила на базе Токоро, расположенной на севере острова Хоккайдо. Эскадра, в состав которой она входила, получила приказ перехватить и уничтожить небольшую стаю Глубинных. Вернее, это были остатки стаи, что, потеряв большую часть эсминцев на минных полях, которыми русские прикрыли подходы к Владивостоку, отходила на юго-восток и попала в зону ответственности их базы. По данным, полученным от союзников и с самолетов, в стае остались около двух десятков эсминцев, пять крейсеров разных типов и единственная, сильно повреждённая линкор. Поэтому дополнительно было приказано попытаться отсечь подранка от стаи и постараться взять ее живьём. И когда эскадра в составе двух линкоров, четырёх крейсеров, включая «Кинугасу», и шести эсминцев вышла на перехват, задача выглядела вполне посильной. Повреждённая линкор Та-класса, рядом с которой почему-то держалась одна из тяжелых крейсеров противника, сильно отставала от стаи, и канмусу как раз могли вклиниться между ними. Мири, пытаясь понять, почему Глубинный крейсер, не имея видимых повреждений, упорно держится рядом с отстающей Та, пристально всматривалась в беловолосую фигурку — и, возможно, поэтому и рассмотрела больше остальных, увлеченных погоней. И то, что она тогда увидела, не раз снилось ей потом в ночных кошмарах. Сначала глаза обернувшейся «крейсера», нереально чётко видимые несмотря на расстояние, полыхнули оранжево-красным, словно заходящее солнце, а затем... Это, если пытаться описать понятными словами ощущения, которые людям не даны, было словно порыв ветра — ледяного и промораживающего до костей. А через секунду на идущую головным вымпелом линкор «Исэ» обрушился идеально синхронизированный залп всей мгновенно развернувшейся глубинной стаи, уцелевших орудий Та и самой представшей во всей грозной мощи Химе Глубинных. Под градом снарядов защита не выдержала, и «Исэ» с оборвавшимся криком рухнула под ноги идущей следом за ней «Харуне». Строй смешался. Полуоглушенные внезапным ударом канмусу спотыкались, у них двоилось и туманилось в глазах. Следующие два залпа Глубинных накрыли крейсер и эсминец, убив их на месте. К счастью, тут «Харуна» смогла прицелиться, и трёх отмеченных попаданий и без того тяжелораненой Та-класс хватило. Поневоле освободившаяся от тормозящей ее линкора, Принцесса резко прибавила ходу в сторону идущей ей навстречу стаи, а флотским девам пришлось уворачиваться от выпущенного по ним плотного торпедного залпа. Почти все прошли мимо, но одна все же перебила ноги «Нагаре». Соединившись с Химе, Глубинные повернули на восток — а канмусу, с погибшими, двумя потерявшими ход и несколькими легкоранеными, о преследовании пришлось забыть. Эскадра почти двое суток тащилась до базы, и там, сдав раненых медикам, способные держаться на ногах оказались в центре расследования. Ситуация выходила неудобная. С одной стороны явных виновных нет — удалённым наблюдением Химе от прочих Глубинных не отличить. С другой — кто-то должен ответить за потери. В итоге ошибкой признали действия, направленные на попытку захвата линкора. Отдавшего приказ офицера сняли с должности, а штаб базы и состав канмусу подвергли частичному переформированию. Так Мири, сменив еще несколько мест службы, и оказалась в эскортном отряде «Атланты». Но в этом же бою всё было не так. Всего через несколько секунд ледяная тяжесть, от которой подгибались колени и тряслись руки, внезапно ослабла и странным образом почти исчезла, оставив лишь будоражащий холодок по нервам, принесший непередаваемое словами ощущение «локтя»: то чувство, когда в бою понимаешь, что рядом — только свои, кто и поможет, и поддержит, и подстрахует от ошибок. Сейчас, перебирая в уме свои действия во время боя у мыса, Мири отчетливо выделяла эпизоды, когда она, сама тогда этого не замечая, ускорялась, притормаживала, или делала что-нибудь вроде бы интуитивно, но в результате её манёвры оказывались практически идеально согласованы с действиями других канмусу. Даже с теми, которых она в принципе видеть не могла. Это было… эффективно. И пугающе. Уж слишком это было похоже на то, что в том давнем бою демонстрировали безмозглые Глубинные под командованием не замеченной вовремя Химе - одной из тех, кто разрушили людскую надежду на то, что канмусу смогут переломить ход борьбы с Глубинными в свою пользу. То, что произошло, слишком близко стояло к тому, что до этого дня было лишь пугающей сказкой — возможность прямого контроля человеческого разума. Люди и канмусу боялись новой эволюции Глубинных… Того, что они станут еще больше, сильнее и умнее, но опасность скрывалась, кажется, совсем с другой стороны. Ещё один вопрос, ответ на который придётся искать, потому что если он найдется сам… Он может стать не ответом, а приговором.***
Несмотря на то, что после совещания мне была официально выделена личная жилплощадь — подземная база рассчитывалась на то, чтобы при нужде вместить весь имеющийся персонал, и места там более чем хватало, — я, искренне сказав спасибо и взяв ключ от пустующего шестиместного кубрика, все же предпочел ночевать снаружи. Нет, пребывание в лишенном солнца искусственном лабиринте меня ничуть не напрягало и не вызывало дискомфорта, но, имея в качестве альтернативы берег теплого моря… В общем, вопрос выбора даже не стоял. Так что еще одну ночь на Тиниане я провел на уже привычном пирсе, постелив на бетон несколько тонких, пористых матрасов, позаимствованных с коек на базе. Еще к концу первого курса в училище я научился весьма сносно устраиваться спать на различных твердых поверхностях — вся тонкость была в том, чтобы принять такую позу, в которой мышцы тела играли бы роль естественных «подушек». А уж сейчас, имея такие замечательные матрасики, так улегся и вовсе по-королевски. Рядом, на косо уходящей в воду плите, устроились Глубинные крейсера, причем уже все три, а дальше в море расположились покачивающиеся на легкой волне эсминцы. Кроме тех, кому было поручено охранять прорубленный в рифе проход в коралловую бухту с «грядкой» и лабораторным плотом Мэг. И, кстати, оная персона и была первой, с кого началось утро следующего дня. — Рэм? Рэ-э-эм? Может, ты уже встанешь, а? Водой тебя поливать бесполезно, понимаю, но я могу и песочком посыпать… — Не надо песочком, сейчас… — ответил я, открывая глаза. Странное дело — по ощущениям для нормального отдыха мне было достаточно трех-четырех часов сна, но с другой стороны я, кажется, мог пребывать в блаженной, но чуткой дреме и несколько суток кряду. Что это, еще одна причуда глубинной физиологии для жизни в открытом море? Встав, ополоснувшись в море и одевшись, я, наконец, предстал перед Тиллерсон, сидевшей на пирсе скрестив ноги по-турецки и жевавшей что-то, похожее на шоколадный батончик. — Ты ночевала на плоту? И как там «цветочек»? — Угу! — кивнула та, проглатывая кусок. — Все просто отлично! Вовсю машет своими лепестками. Данные идут, на краткие импульсы ультразвука он реагирует вполне сносно. Оказывается, у него внутри есть несколько заключенных друг в друга оболочек, разделенных жидкостями различной плотности и проницаемости, но вот что они… А тебе как, вообще интересно все это слушать? И девушка искоса поглядела на меня. — Знаешь Мэг, если я был курсантом военно-морского училища, это еще не означает, что я — шаблонный медноголовый солдафон, интересующийся лишь пушками, бабами и выпивкой. Я, к слову, еще в школе любил читать книги о море, и до сих пор помню, как по латыни называется длиннокрылая акула — «Кархариус лонгиманус»! — Да ты что?! — со смешком всплеснула руками Мэг. — Да мы, считай, почти коллеги! — Будешь ёрничать — лишу сладкого, — прищурился я. — В смысле — доступа к своему уникальному и загадочному организму. И Глубинных изучать помогать не буду. И вообще - Сэнди на тебя пожалуюсь. Поглядев с минуту на сменяющиеся выражения лица замолчавшей «Вестал» — удивление, возмущение, легкая обида и готовность пойти на попятный, — я вздохнул. — Да шучу я, шучу, не пугайся… Все тебе будет, что в моих силах, я же не скотина какая неблагодарная… Так что ты хотела-то? — Уфф, — шумно выдохнула Мэг, подергав себя за косичку. — И шутишь ты как-то убедительно так… А что хотела — так пойдем на базу, снаряжение тебе начнем подбирать. Спартмайер распорядилась, да и мне самой интересно. Пошли! Дойдя до холмов, спустившись вниз через заглубленный ангар и пройдя транзитом сквозь столовую, прихватив там по кружке кофе, мы спустя несколько минут блужданий по базе вышли к блоку, который, по словам Тиллерсон, отвечал за оснащение и вооружение канмусу. Он располагался ближе всего к докам, имел свой собственный, довольно немаленький испытательный бассейн с морской водой и три раздельных помещения — арсенал, производственный цех и склад-мастерскую. И вот в последний мы как раз и зашли. Довольно большой по площади, он был наполовину заставлен рядами стеллажей с пронумерованными пластиковыми ящиками, стойками с уже знакомыми мне «ледорубами» различных форм и размеров, несколькими агрегатами, похожими на помесь ткацкого станка и 3D-принтера, и еще парой, похожих на душевые кабины. — Ну-с, приступим, — задорно хрустнула пальцами Мэг, садясь в кресло и запуская компьютер, стоящий на Г-образном столе, от которого шел толстый жгут проводов, скрывающийся в металлическом кабель-канале на стене. — Сначала — гидрокомбинезон. Готовых, как понимаешь, на твою фигуру нет, и если просто одежду мы тебе нашли на складе персонала, то в гидро щеголяют только канмусу. Так что раздевайся и полезай в сканер — будем снимать мерки. — Совсем раздеваться? — уточнил я, берясь за «молнию» на груди. — Нууу… — подняла глаза вверх девушка. — Трусы можешь и оставить, но в идеале — да, совсем. Стекло там матовое, так что не стесняйся. — Ой, какой же я стал стеснительный, — фыркнул я, снимая ботинки, комбез и направляясь к «душевой кабине». — Особенно после того, как три дня валялся в отключке, а вы с Сэн меня, голого, лечили, кантовали и, небось, еще и подгузники какие меняли. В ответ услышал лишь хихиканье. Сканирование выглядело точь-в-точь как в фантастических фильмах — что-то тонко запищало, и меня трижды, пройдя снизу вверх и сверху вниз, ощупали трепещущие пучки бледно-красных лучей из ползающих внутри кабины лазерных эмиттеров. — Вооот, — прокомментировала Мэг появившееся на большом экране мое вращающееся объемное изображение-слепок, когда я, одевшись, вернулся к ней. — Теперь выберем один из типовых вариантов креплений будущего обвеса — мы же и с оружием тоже экспериментировать будем! А еще расположение щитков и зон усиления по типу, ммммм… скорей всего, линкора — и можно будет загружать материалы в станок. О! Ты какой окрас хочешь? Серый? Черный? Синий? Камуфляж? Или тебе в белый цвет костюмчик покрасить, чтоб на Глубинных больше походить? — Нет, не надо в белый, — ответил я. — Лучше из двух-трех цветов. Тут море теплое, сине-зеленое, так что давай что-то вроде как на комбезах Сэн и Хелен — серо-зелено-голубое. — Как хочешь, — и девушка, указав тип окраски и отстучав длинную дробь по клавишам, направилась к стеллажам, доставая метровой ширины рулоны различной ткани — похожей на брезент, неопрен и разной толщины спандекс. Загрузив несколько таких рулонов в приемные лотки этой печатно-швейной машины, она вернулась к компьютеру и один раз клацнула мышкой. Агрегат тут же защелкал, загудел, и в его недрах началась работа. — Ну, где-то минут пятьдесят у нас есть, так что… — начала Тиллерсон, но тут я ее прервал: — Слушай, Мэг, сколько дней прошло с тех пор, как я сюда, к вам, попал? — и я сделал обобщающий жест рукой. — А я до сих пор не знаю о вашем мире почти ничего, кроме наличия здесь канмусу и Глубинных. Расскажи мне, как все это у вас тут началось, да и вообще — может, здесь Вторую Мировую войну Франция в одиночку выиграла? И вот тут очкастая натурально захохотала, ясно дав понять, что французы и в этом мире, походу, облажались. — Ну, ты как скажешь, — отсмеявшись, выдала Мэг, подпрыгнув и усевшись на край стола. — У нас, в США, даже шутка такая есть, по итогам «лягушатников» и мировых войн: «Продается французское ружье, состояние как новое, ни разу не стреляло, лишь два раза было брошено…» Значит, про наш мир? Ну, давай, спрашивай… Как оказалось, иной мир, в который меня угораздило попасть, фактически ничем не отличался от моего родного. Пробежавшись в беседе с Мэг по самым знаковым историческим вехам — кто на кого и когда нападал, кто в итоге победил, когда и кем были совершены важные открытия и прочие свершения, типа полетов в космос и высадки на Луну, а также по именам лидеров ведущих стран за последние лет двадцать, — я пришел именно к такому выводу. Ну и еще к тому, что Тиллерсон весьма неплохо и разносторонне образованная девица, не чета тупым янки из анекдотов, и способная болтать не только на свои, узкоспециализированные научные темы. Отличия же в этом мире начались в 2012 году, когда на всех морях-океанах стали происходить странные события. Никому до сих пор было неизвестно, что же тогда произошло. Что именно послужило катализатором, спусковым крючком процесса, сделавшим две трети поверхности Земли смертельно опасным местом и почти отрезав род людской от моря. Создавалось впечатление, будто сам Мировой Океан, устав быть сливной ямой всего человечества, попросту породил Глубинных, как борющийся с болезнью организм — новый вид фагоцитов. И его, если честно, вполне можно было понять: люди десятилетиями валили и сливали в моря все подряд — разнообразные бытовые, токсичные и промышленные отходы, хоронили химическое оружие, затапливали старые корабли и возводили настоящие насыпные острова из отходов переработки. И объемы с каждым годом все нарастали. Еще в своем мире я читал, что в Тихом океане давно есть «мусорные пятна» — целые мигрирующие архипелаги настоящих островов плавучего хлама площадью в десятки квадратных километров. И очень сильно сомневаюсь, что их не было и в этом мире. Но только тут океан ответил. Сначала начались перебои со связью. Трансатлантические телекоммуникационные трассы начали все чаще и чаще выходить из строя, причем ремонтные суда фиксировали исчезновение целых участков глубоководных кабелей. Потом за головы схватились японцы — за какую-то неделю у них полностью исчезла вся мощнейшая сеть автоматических буев системы раннего предупреждения о цунами, а затем забегало и морское командование НАТО, потерявшее наследие «Холодной войны» — гидроакустический барьер SOSUS по линии Гренландия-Исландия-Британия, что должен был засекать любую русскую подводную лодку, выходящую в Атлантику. Ну а дальше события покатились по нарастающей — таинственные исчезновения кораблей и подлодок, плавучих научных станций и даже целых морских буровых платформ. Они просто пропадали без следа, не оставляя после себя ни малейших признаков крушений или катастроф. И лишь потом, когда масштабы этих происшествий приняли уже угрожающие размеры, а мир понемногу, но все больше стало лихорадить, спешно мобилизованные флоты всех ведущих военно-морских держав, вдобавок косо поглядывающие друг на друга, подозревая в творящихся странностях, вышли в моря и столкнулись с истинным виновником происходящего. И столкновение вышло весьма и весьма болезненным. Современные, почти непотопляемые, напичканные электроникой, компьютерами, стреляющей, летающей и плавающей умной смертью боевые корабли, способные уничтожать своих собратьев, города и континенты, оказались совершенно беспомощны перед порождениями Глубины. Появившихся в море существ, смахивающих на каких-то жутко мутировавших касаток, не брало ни стрелковое оружие, ни станковые пулеметы, ни зенитные автоматы, из которых еще можно было попасть в стремительно мелькающие в волнах черные силуэты. А более крупные калибры, в том числе скорострельные «металлорезки» ничего не могли сделать тварям, выпрыгивающим в трех метрах от борта. Радиолокационные системы наведения их не видели, делая бесполезными почти все ракеты, кроме бьющих по площадям. Более того — в местах скоплений этих неведомых созданий электроника начинала работать крайне нестабильно, сводя на нет большую часть человеческого преимущества. Акустика да, исправно фиксировала врага в толще вод, но помогала мало, потому что стрельба торпедами по стаям вертких мутантов оказалась крайне неэффективной. И вдобавок активная работа ГАС приманивала врага сотнями, как свежая кровь — акул. Но страшнее всего для военных моряков было то, что новый враг с ними даже не сражался. Он попросту — к людскому изумлению и ужасу, — тупо жрал корабли, разрывая и разгрызая громадными пастями металл, как картон, и поглощая все подряд — железо, пластик, резину и дерево, не брезгуя и людьми, если таковые попадались. И нападать эти проклятые уроды предпочитали снизу, начиная с днища, делая бесполезным все имеющееся на борту вооружение. Нет, неведомый противник вовсе не был бессмертным — как показало несколько случаев, обнаруженные стаи Глубинных — как быстро прозвали эту смертоносную морскую напасть — вполне успешно уничтожались тактическими ядерными зарядами, но тратить за каждый поход десять-пятнадцать спецбоеприпасов? В итоге, после ошеломительных потерь, человечество отступило к суше, благо черные, как смола, твари хозяйничали только далеко в море. Тема неизвестного врага, появившегося в океанах, изрядно всколыхнула все человечество. Ученые ломали головы и генерировали десятки гипотез, военные орали и стучали кулаками, требуя оружия, что позволит им вычистить моря от этой заразы. Почти мгновенно по всей планете возникло несколько культов — от вестников очередного Апокалипсиса — на этот раз из глубин, до поклонников Глубинных, как неких морских божеств. Но хуже всего пришлось, разумеется, бизнесу. Экономисты и банкиры, пропитываясь холодным потом до носков с трусами, подсчитывали гигантские убытки, ибо мировой рынок, в одночасье лишившийся всех морских перевозок и рыбного промысла, просто трясло и корежило. Произошел целый вал банкротств, крупные корпорации трещали по швам, а курсы валют и ценных бумаг скакали, как бешеные блохи, делая биржи филиалами психбольниц. Страны, более всего зависимые от морского импорта, истерили в ООН, требуя незамедлительной помощи от мирового сообщества, хотя даже их заглушали вопли нефтяных королей с Аравийского полуострова, оставшихся без своего танкерного флота. Для них это был почти конец привычной, богатой жизни сильных мира сего: два самых крупных покупателя их товара — Япония и США, — оказались теперь вне досягаемости, а полная переориентация на Европейский рынок требовала громадных вложений и опять же — времени. А вот с Севера, со стороны другого ведущего мирового экспортера нефти, тем временем доносилось лишь многозначительное молчание и шуршание довольно потираемых ладоней. Но заполошенная суета людского разворошенного муравейника была еще далеко не финалом. Хрупкое затишье на морях продержалось чуть больше трех месяцев, а затем Глубина сама пришла поближе познакомиться с берегом, породив то, что потом назвали «Первой волной». Тысячи, десятки и сотни тысяч тварей, похожих на крупных, уродливых морских животных, размножившись и отъевшись на всем том, что люди так долго сбрасывали в мировой океан, обрушились на прибрежные воды и порты, сжирая все созданное людьми, как саранча — зрелые посевы. Средства массовой информации пестрели срочными выпусками: атаки шли одна за другой — на Нагою, Нью-Йорк, Токио, Гавр, Шанхай, Рио, Ванкувер, Владивосток, Мурманск, Амстердам и Ньюкасл. За месяц крупнейшие мировые порты и терминалы были фактически выгрызены до бетона и последней железной сваи, а совокупный мировой флот — и военный, и гражданский, — уменьшился на 85%. Уцелели лишь те корабли, что находились в сухих доках и которые решением чьих-то предусмотрительных голов были спешно заведены глубоко в русла рек. И тогда же, во время «Первой Волны», впервые появился феномен канмусу. Случаи совершенно необъяснимого с научной точки зрения, по сути — мистического сплава человека и сущности боевого корабля из недавнего прошлого, начались в Японии, продолжились в Америке, а далее распространились по всему миру. Поначалу ученые, столкнувшись с чем-то, что настолько выходило за грани понимания современной науки, всеми фибрами души желали изучать этот феномен, в том числе и уложив их носительниц — а воплощениями кораблей становились исключительно девушки от четырнадцати до двадцати лет, — на прозекторский стол, но тут вмешались, дав по рукам неуемным исследователям, как ни странно, военные. Они, не обладая слишком уж богатым воображением, быстро сделали практичный вывод: «Раз они как боевые корабли — то пусть они и попробуют ими быть!» И это сработало — очень быстро выяснилось, что аватары эсминцев, крейсеров и линкоров последней Мировой войны отлично справляются там, где с позором потерпел поражение современный флот. А именно — в войне с Глубинными. Потом, по словам «Вестал», было много чего — и попытки всяких религиозников выставить канмусу порождениями дьявола, которым, впрочем, быстро заткнули рты, пригрозив их странам изоляцией и полным торговым эмбарго. И первые попытки организованных действий на море, едва не кончившейся очередной катастрофой. И внезапное затишье, которое сменилось «Второй волной» — на порядок менее многочисленной, но куда более опасной. Канмусу учились сами, платя за науку дорогой, кровавой ценой, обучали новых появившихся сестер, их оружие и оснащение тоже улучшалось и совершенствовалось. Под эгидой ООН был создан Объединенный Флот с центральным командованием, открыты официальные центры подготовки канмусу… Но и порождения Бездны не стояли на месте, эволюционируя с поразительной скоростью, обретая разум, новые виды и становясь все опаснее. И крайне горькой пилюлей для людей стал тот открывшийся факт, что та сила, что создала на море идеального врага для человечества, использовала для этого… само же человечество, вернее все то, что скапливалось в море, на котором люди воевали испокон веков. Появившиеся после примитивов Глубинные «второй волны», большей частью выглядящие, как искаженные отражения самих канмусу, добавили ученым изрядно седых волос и нервных срывов столкнувшихся с ними Дев Флота. А дальше, как вестимо, было только больше… Глубинные и канмусу вкупе с людьми словно соревновались по принципу снаряда и брони, установив к началу шестого года войны на море некое хрупкое подобие паритета. У человечества в этом мире отношение с Мировым Океаном и его новыми обитателями определилось строго на «Вы». Оно могло проводить не слишком крупные — чтоб не провоцировать массированные атаки, — конвои с эскортом из канмусу. Суда шли вдоль берега или перебежками от острова до острова, не дальше. Например, до Гавайев никто живой еще не доплывал, или, по крайней мере, назад не возвращался. Но даже эти конвои позволили ощутимо ослабить удавку на шеях тех же Исландии, Японии, Австралии и Новой Зеландии. А трансатлантические караваны шли всегда «длинной кривой»: Британия — Фарерские острова — Исландия — Гренландия — Америка, ибо если напрямую — не дойдет никто. Еще хватало сил на оборону прибрежной зоны и портов, почти полную зачистку «луж» типа Балтики и Черного моря, но глубоко соваться в океан было гарантированной дорогой в один конец. А уж что творилось у полярных шапок и под арктическими льдами — вообще никому не было известно. В итоге, как было сказано в одном фильме, «Мир изменился. Я чувствую это в воде…» и так далее. Морские перевозки возобновились, но вот только в объемах, несравнимых с довоенными, и став на порядок дороже. Рыболовецкий промысел тоже поднял голову, и гораздо существеннее, потому как для него порой хватало и прибрежной полосы. Заметно перекроился и политический расклад на планете. С одной стороны, теперь правили бал континентальные державы — Россия, Китай, Африка и Южная Америка, по которым морская блокада ударила меньше всего. Но с другой же ощутимый политический вес обрели те страны, что обладали большим количеством канмусу, а в этом вопросе наблюдалась прямая зависимость от размера флота во Второй Мировой войне. И, соответственно, на первые места выходили США, Япония, Великобритания, Франция, Германия и Италия. Так что, выделяя своих канмусу для службы в Объединенном Флоте, эти страны вполне заслуженно получали за это весьма весомые преференции. Например, та же Япония, которую чуть не накрыл коллапс во время «первой волны», фактически отрезавшей ее от остального мира, получила в свою «зону контроля» почти такую же территорию, которую завоевала в последнюю войну. Ну, кроме Сахалина, кусков земель Китая, Кореи и Маньчжурии. А островные государства Азии к тому времени и сами встали перед невеселой дилеммой — или блюсти независимость, последний хрен без соли доедая, либо идти на поклон к японцам. Хотя, как сказала Мэг, «джапы» в этот раз вели себя куда корректнее и сильно не жадничали. У США же сложилась двойственная ситуация — Штаты насчитывали самый многочисленный флот канмусу, но одновременно имели достаточно скромное производство на своей земле, в свое время выведя многие заводы в страны третьего мира. И поэтому ощутимо зависели от импорта нефти и промышленных товаров. Так что «мировому гегемону» пришлось слегка урезать свои амбиции и начать договариваться с соседями. Россия же, по словам «Вестал», осталась в выигрыше. Да, флот русских канмусу был весьма скромен, но зато «одна шестая суши» почти не нуждалась в морских путях, а в плане снабжения энергоносителей подгребла под себя почти всю Европу. Большего Тиллерсон, увы, не знала, и с моими соотечественницами почти не общалась. — А что же Глубинные? Что за это время о них стало известно? — спросил я, пока сидящая на столе и долго говорившая Мэг решила промочить горло давно остывшим кофе. — А что — Глубинные? Насчет них до сих пор существуют лишь почти голые теории. Сначала они, отожравшись на дармовом корме, что обнаружился в океанах, размножились в геометрической прогрессии, а когда корма стало мало — навалились всей массой на нас, сожрав все флоты, торговый тоннаж и береговую инфраструктуру. А потом якобы притихли... По мне так это был классический пример депопуляции, когда бесконтрольно размножившийся хищник сначала выедает весь доступный ему биоценоз, а потом повально дохнет от отсутствия пищи. Глубинные едят все, что составляет «вторую природу» — то есть то, что создано человеческими руками, — и на текущий момент большая часть их первой волны просто-напросто умерла от голода. Остались лишь самые хитрые и дальновидные, которые научились встраивать в себя органическую жизнь, эволюционируя для лучшей приспособленности от примитивных мешков плоти с зубами до уровня существ, почти неотличимых от человека. И с неизбежным каннибализмом по дороге. А ведь еще появились и Высшие особи… Теперь активность Глубинных снова растёт, но... Куда более аккуратными методами. Глубинные словно боятся подорвать свою кормовую базу, а Химе начинают проявлять уже даже не зачатки, а самые настоящие признаки разума. — И что же будет дальше? Что ты можешь предположить? — Дальше… — поправила очки Тиллерсон. — В среде ученых до недавних пор самой жизнеспособной теорией считалась, что среди Глубинных начнется внутренние противостояние тех, кто, обретя разум, возможно, захочет встроиться в наш мир не как хищный паразит, а как симбионт, раз уж они способны усваивать практически любые органические и неорганические соединения. И тех, кто, образно выражаясь, продолжит «жить одним днем», пожирая все, до чего сможет дотянуться. — Ты сказала «до недавних пор»? До каких это? — А ты не понимаешь, Рэм? — и Мэгги улыбнулась. — До тех пор, пока не появился ты. Ты, каким-то образом, перенявший способности настоящей Химе, твои ручные Глубинные, твоя аура и ее влияние на нас, этот твой «глубинный цветок» и то, что мы узнаем, изучая его… Уже только это вырисовывает такие перспективы, что просто… Ух! Аж дух захватывает, — и девушка обхватила себя руками. — А что же будет еще дальше? Тут жужжащий и пощелкивающий всю нашу беседу агрегат выдал пару громких звуковых сигналов и затих, мигая россыпью контрольных огоньков и ожившим экраном управляющего станком компьютера. — Готово! — «Вестал» спрыгнула со стола и довольно потянулась. — Пошли примерять обновку.