***
— Огонь! Я двинул указательным пальцем, давя на упругий металлический лепесток спуска — и по ушам хлопнул хлесткий звук выстрела. Отдача же от одного-единственного ствола практически не ощущалась, хотя вряд ли она была бы существенной и от залпа из большего количества мини-орудий — масса тела со всем навешанным на меня добром оказалась вполне достаточным компенсатором. В данный момент я стоял на воде, и на мне была закреплена «пристрелочная» несущая рама, подогнанная силами «Вестал» под мои габариты регулировкой большого количества фиксируемых телескопических соединений. — На боевых каркасах такое, разумеется, неприемлемо, потому как сильно ослабляет всю конструкцию, — комментировала девушка свои манипуляции. — Но в условиях тира, максимум с парой стволов… Нормально. В итоге в раму справа, на уровне плеча — «Рэм, ты же правша?» — был воткнут плоский поворотный механизм, соединенный тягами и приводами с правым же «рукавом» экзоскелета, а на него установлен вытянутый прямоугольный лафет башни без бронекрышки и орудий. И вот на него Мэгги сноровисто смонтировала первый тестовый ствол с механизмом ручного заряжания, подключив его к системе спуска. — В принципе, оружейные системы канмусу достаточно стандартизированы в плане установки и различаются лишь по типам «эсминец» — «крейсер» — «линкор», — продолжала в процессе объяснять Тиллерсон. — Тебе я установила оснастку линейного корабля, и сейчас мы можем перепробовать практически все стволы всех калибров до «Ямато» включительно. — А какие, кстати, соотношения калибров реальных кораблей и пушек канмусу? — поинтересовался я. — У того обвеса «Ашигары» стволы были явно больше 10 миллиметров… — Четырнадцать и пять десятых миллиметров, — ответила «Вестал», что-то деловито затягивая и подкручивая на моем лафете. — У реальных крейсеров «Миоко» и «Такао» в жизни главным калибром были 203 мм орудия. А при создании вооружения для Дев Флота экспериментальным путем было выведено «золотое» соотношение 1 к 14. Берем «родной» калибр корабля, делим на четырнадцать, и получаем оптимально эффективный калибр для канмусу. — Значит, вот это… — Ага, вот это — аналог корабельного 356 мм орудия длиной в сорок пять калибров, которые используют канмусу-линкоры типов «Конго» и «Фусо», — сказала Мэгги, поигрывая увесистым, тускло поблескивающим стволом размером с хорошую такую дубинку. — И вот с него мы, пожалуй, и начнем... — Ну, что? — спросила мастерица на все руки после того, как я отстрелял пяток учебных снарядов. Идея палить боевыми, разумеется, никому в голову не пришла — взрыв 25 мм снарядика, силой пресловутого «М-фактора» обретавшего мощь полновесного 356 мм фугаса, начиненного шимозой, похоронил бы к чертовой бабушке и тир, да и нас заодно. А вот маленькая цельнолитая болванка, улетая в дальний, расширяющийся конец тира, хоть и выбивала там натуральные пласты кораллового основания острова, но опустошительных разрушений все же не производила. Стрелять действительно оказалось несложно, особенно в таких «тепличных» условиях. Восприятие Глубинного, каким-то образом распространившись и на обвес, словно отрисовывало тонкую полупрозрачную нить, вытянутую вперед и смещающуюся при движении орудийного лафета с единственной пушкой. А еще — слегка «гуляющую» и изгибающуюся от моих движений, покачиваний на воде и прочих причин, влияющих на точность… Главная же сложность, как мне показалось, была в банальном отсутствии привычки к управлению приводом башни, но это, увы, нарабатывалось только опытом и временем. — Не знаю, — ответил я, опуская вниз одиноко торчащий справа ствол. — Вроде стреляет, но ничего особенного. — Значит, не твой вариант, — подытожила Мэг. — Едем дальше. Тут, в арсенале еще много чего есть. На Тиниане перебывали почти все канмусу-линкоры Восточной группировки Объединенного Флота — и японки, и немки, и американки. Даже пару лайми с их туманного угла заносило, да и гости с Севера были. Так что запасных пушек просто завались. Будем экспериментировать! И в следующие полтора часа, несмотря на шумевшую под сводом потолка мощную вентиляцию, я изрядно нанюхался пороховой гари, отстреливая стволы самых разнообразных типов и калибров. Солидные пушки «большой семерки» «Нагато» сменяли более длинные и тонкие, почти крейсерского класса, орудия «Шарнхорста», а затем — главный калибр «Нельсона», «Колорадо» и «Тирпица». Контейнер стреляных гильз на краю бассейна тира понемногу наполнялся, Тиллерсон уже сменила третий комплект крепящих стволы винтов и бугелей, а я так ничего и не ощутил. Вернее — даже не понял, что именно вообще должен был ощутить. Но Мэг ничуть не печалилась, подтаскивая мне все новые пушки, потроша боксы с боеприпасами, и лишь с нездоровым любопытством посверкивая очками: — Да кто же ты такой, Рэм?.. Это уже становится совсем интересно… После еще пары отстрелов я запросил перерыв на обед, и Мэг, сходив в столовую за рационами, подносом бутербродов, что впрок настрогали эсминцы, и двумя кружками горячего кофе, устроила перекус прямо на месте. — Но все же… Что же тебе подойдет? — прожевав кусок хлеба с сыром, огурцом и консервированной ветчиной и хлебнув кофе, вопросила красноволосая канмусу. — А как я вообще должен понять, что вот это оружие мне подходит? — я, скинувший «ледорубы» и раму с одиноким орудийным лафетом, тоже приложился к дымящейся кружке, заливая горячим, сладким напитком улегшиеся у меня в животе десяток бутербродов и один рацион. — Ну, все это как-то понимают, большего сказать не могу — я же ремонтница, у меня оружие чисто номинальное. Но орудия должны быть именно «под тебя», — Тиллерсон, сидя за компьютером, отвечавшим за каталогизацию имеющихся складов воружения, одновременно разговаривала, щелкала мышкой, ела и пила. — Так-то и эсминцу можно дать пушку от суперлинкора, хотя бы одну, и он даже выстрелить из нее сможет, но вот ни точности, ни эффекта снаряда того самого калибра, увы, не будет. «М-фактор» не обманешь… — Надо же, как все непросто… — Угу, — чуть отстраненно ответила «Вестал», в чьих очках мелькали отражения пролистываемых на мониторе страниц и таблиц. — О! А вот это уже любопытно... — Что ты там раскопала? — Семь месяцев назад, в рамках ротации с Северным флотом, тут присутствовала фройляйн Бригитта Геллер, достаточно известная канмусу линкора «Бисмарк». И местный научно-технический отдел — вот с кем бы я с радостью пообщалась! — попросил ее поучаствовать в одном эксперименте, связанном с возможной модернизацией ее главного калибра. — Они что, хотели навесить на нее крылатые ракеты, как на «Айову»? — Нет, ничего такого, — отрицательно мотнула головой Тиллерсон. — Да и Джанет Джефферсон, которая аватара «Айовы», к слову, так и не смогла запустить ни одного мини-«Томагавка». Как же, пробовали уже... Вооружение и модернизации у всех канмусу ограничиваются максимум 50-м годом XX века. Так во-оот… И Мэг торопливо сжевала еще один бутерброд, булькнув потом кружкой, запивая. — Дело в том, что немцы под финал Второй Мировой разрабатывали проект строительства перспективных океанских линкоров серии «Н». Не знаю, чем они там думали, планируя такие бронекорыта — у гуннов к тому времени ресурсов было — кот наплакал, да и поджимали их уже со всех сторон... Но, тем не менее, проект был, и к нему даже начали изготавливать вооружение. По нему эти линкоры должны были строиться на основе имеющихся проектов «Бисмарка» и «Тирпица», но у главного корабля этой серии, Н-44, главным калибром должны были стать новейшие 508 мм пушки. Улавливаешь, что к чему? — Тутошние научники захотели проверить, потянет ли «Бисмарк» эти орудия? — Очень захотели! И шансы были, кстати, не так уж и малы, а уж соблазн получить пусть и всего два, но линкора с главным калибром мощнее, чем у «Ямато» с «Мусаши»… — Но не вышло, да? — И тут угадал, — наморщила нос Мэг. — Стрелять-то Бригитта стреляла и попадала, но ощутимо хуже, чем из своих родных 380 мм, ну и ожидаемого эффекта тоже, предсказуемо, не получилось. Так что эксперимент признали неудачным и свернули. — И что дальше?.. — Эксперимент-то свернули, но обе пробные пушки здесь и остались. И запас снарядов к ним. Попробуем? И в глазах нашей «и.о. Безумного Ученого» полыхнул уже знакомый мне огонь энтузиазма. — А тащи! — махнул я рукой, надевая «упряжь» обвеса, и «Вестал» тут же умчалась вглубь лабиринта артсклада, даже не допив и не доев. То, что она принесла спустя десяток минут, заметно отличалось от всего, что перебывало у нас за сегодня. Уменьшенные копии пушек так и не воплощенного в железе немецкого линкора были ощутимо длиннее и толще, ибо калибр в 508 мм согласно правилу «1:14» превратился в 36 с хвостиком миллиметров, что вообще-то было даже больше калибра настоящих автоматических пушек большинства БМП и боевых вертолетов. Снаряды к ним выглядели, по крайней мере, очень даже похоже. Установив, выверив и окончательно закрепив орудие, Мэг со звонким щелчком загнала в казенник снаряд, хлопнула меня по плечу, и я шагнул с обрезиненной площадки на поверхность бассейна тира. И стоило моим ногам, одетым в «ледорубы», коснуться и слегка уйти в воду, как по всему телу прошел легкий озноб, — как будто вдоль моего позвоночника прошлась чья-то игривая, прохладная лапка. «Ага... Вот оно, значит, как… Свое оружие…» — пронеслось у меня в голове. Все те пушки, из которых мне сегодня довелось пострелять, воспринимались… вроде бы нормально. Со временем я бы наверняка к ним привык и освоился, так и не поняв, что управлять ими — все равно, что ходить на протезах, которые, даже самые лучшие, никогда не заменят своих, живых конечностей. Это же орудие словно вросло мне в плечо, а «прокладка» между мной и лафетом с пушкой в виде рамы и передаточных механизмов перестала даже ощущаться. Я двинул рукой — и «прицельная нить», ставшая, к слову, тоже четкой и яркой, как вытянутый прут, легко описала две восьмерки — вертикальную и горизонтальную, вычертив на противоположной стене, изъязвленной дырами множества попаданий, что-то похожее на пропеллер. А выстрел, бабахнувший заметно басовитее прежних и брызнувший целым фонтаном обломков породы, положил болванку в намеченную цель так, как будто я просто бросил снаряд в корзину с расстояния в пару метров. Я обернулся к стоящей на бортике «Вестал». — Мэг! Тащи еще один лафет и второй ствол! — Что, неужели угадали?.. — вытаращилась та, вытянувшись столбиком, как суслик. — Еще как!.. Такое ощущение, будто эти орудия именно под меня делали, как твои гидрокостюмы! — А-а-а-атлично!.. — канмусу в предвкушении потерла ладошки и ускакала вглубь помещения. В итоге после получаса стрельб уже с обеих рук и полусотни сожженных учебных снарядов мы с Мэгги сидели на стальном столе, снова пили кофе, а рядом громоздилась снятая пристрелочная рама, лафеты и две моих «прелести» калибра 36.2 мм. — Ну и что будем делать, мисс гениальный ученый и инженер? Пушки мои, нет слов, но их же только две, а нужно, по твоим же словам, все восемь. — Ты что же, одновременно называешь меня гениальной — и тут же сомневаешься в моей гениальности? — демонстративно-надменно покосилась на меня Тиллерсон поверх очков. — Что вы!.. Как я мог, о Великая?! — хрюкнул я в кружку. — Вот-вот, — довольно покивала девушка. — И силой своей гениальности я заявляю — все решаемо, будут у тебя твои восемь стволов. Я их тебе сделаю! — Сделаешь?.. Пушки? Прямо здесь? — Именно так, но не совсем. Станки тут хорошие, спору нет, и заготовки металла тоже в ассортименте, но самое важное в орудиях — калибровочные вкладыши-лейнеры, я бы здесь сделать не смогла. Но! На наше и персонально твое счастье мои коллеги, планируя тот эксперимент с «Бисмарк», заготовили и их, и казенных частей впрок, а именно — тридцать два комплекта. Так что мне остается только выточить и отфрезеровать сами стволы и изготовить прочую механику. Ну и раму тебе персональную склепать. Работы на день-два, если не торопясь… — А боеприпасы? — спросил повеселевший я. — Тоже достаточно, — махнула рукой «Вестал». — Канмусу-линкоры, как и их прообразы, комплектуются БК из расхода 100-120 снарядов на одно орудие. Но в случае с тобой, наверное, будет несколько меньше. Для твоего калибра по базам данных имеется полторы тысячи снарядов трех разных типов. И Мэг, отставив кружку, спрыгнула со стола, довольно потянувшись. — Ух-хх!.. Но кто бы мог подумать… Пушки от «бумажного» линкора?!.. Какой же ты все-таки странный. И от этого — еще более интересный! Ладно, ты сходи, проверь мой плотик, и как там вообще обстановка снаружи, а я пока заряжу на проточку первый ствол. ...Когда я, освидетельствовав плавучую лабораторию, побывав со своими подопечными и поболтав с подлодками, вернулся назад, то в подземном цеху, где располагались полуавтоматическая сборочная линия и целый парк станков с ЧПУ, воздух буквально качался от могучих басов, исторгаемых поставленной на инструментальный ящик немаленькой такой стереосистемой. А Мэг, врубившая какой-то забойно-танцевальный клубняк, стояла перед закрытой прозрачным кожухом рабочей областью фрезерного станка и, завороженно наблюдая за сменяющимися режущими головками и летящей во все стороны стружкой и охлаждающей эмульсией, приплясывала, не сходя с места. Заставив меня на некоторое время залипнуть, глядя на покачивания и вращения ее обтянутых комбезом нижних «девяносто».***
Второй день на базе царило всеобщее спокойствие. Погода оставалась ясной — обещанный синоптиками грозовой фронт, о прогнозе которого мы узнали по более-менее сносно работающим длинноволновым радиоприемникам, прошел мимо нас, лишь слегка погрохотав ночью где-то за линией горизонта. Было чистым и море — распуганные последним боем «дикие» Глубинные не рисковали приближаться к острову, только изредка маяча где-то на грани обнаружения. Я ежедневно устраивал патрульные рейды по окрестным водам со всем своим «выводком», а вечерами осваивался на базе, понемногу исследуя ее подземный лабиринт. И он, скажем так, впечатлял. Под землей имелось все: комфортные жилые отсеки, обширнейшие склады провизии, горючего, боеприпасов и весьма основательная инфраструктура поддержки жизнедеятельности для войны. Весь этот праздник обеспечивали три мощных дизель-электрогенератора, сделанных на базе судовых движков. Вернее, как было и положено, работал, обеспечивая базу электроэнергией и подзаряжая аварийные АКБ, только один дизель. Второй находился на профилактике, а третий стоял в резерве. С топливом проблем также не предвиделось — объема имеющихся хранилищ вполне бы хватило на заправку средних размеров флотилии реальных кораблей. Денег на все это точно не жалели. Полноценный медицинский блок, предназначенный и для людей, и для канмусу, походил скорее на небольшой госпиталь, а ремонтные мастерские, соседствующие со складом вооружения, напоминали компактный современный завод. Подземный выход в море, созданный из сильно расширенного естественного грота, снабженного несколькими броневыми створками, состоял из каскада трех немалых бассейнов, два из которых имели десятки небольших индивидуальных открытых отделений, позволяющих хранить и обслуживать оснащение пребывающих на базе Дев Флота. Тем временем Мэгги практически полностью перебралась жить на свой плот-лабораторию, устроив на берегу рядом с генератором походную кухню со складом. Бедняга просто разрывалась, появляясь на базе лишь пару раз в день для очередного этапа работ над моим обвесом и наблюдения и обслуживания регенерационной камеры «Фусо». Ее подводный предмет изучения вёл себя вполне мирно, помахивая на дне своими лепестками, но все более заметно изменялся — светящийся орнамент на нем ветвился, менял форму и уже выглядел не как рисунок, а как глубокие борозды на темной кожистой поверхности неизвестного предмета. За первый же день после боя у мыса над этой «подводной грядкой» побывали все канмусу. Любопытство привело туда даже раненых «Хацудзуки» и «Ашигару» с руками и ногами, упакованными в жесткие лангеты. Девчонки, приоткрыв рты, смотрели на мониторы с завораживающей картинкой дышащего на дне светящегося «цветочка» и слушали вещающую «Вестал», а я развлекался, глядя на то, как то одна, то другая канмусу временами начинала осматриваться и почесывать то бок, то ногу, то плечо. Они этого не замечали, но я-то видел, что «цветок», распушивший свои длинные, тонкие светящиеся нити на несколько метров вокруг по поверхности, порой выпускал их из воды, осторожно прикасаясь к Девам Флота. Увидев это в первый раз, я тут же поделился с Мэг — и та, враз посерьезнев, тут же начала проверять девчонок каким-то хитрым прибором, сильно смахивающим на оснастку ловца привидений. Однако, не обнаружив ничего для нее настораживающего, успокоилась, хотя и устроила потом еще пару выборочных проверок. А потом, к концу дня, когда мы впятером — я, Сэнди, Мэг и Эрика с Эби — сидели на плоту, мне пришла в голову интересная мысль. — Слушай, Сэн, а хочешь рассмотреть эту штуку вблизи? — В смысле? — В смысле — нырнуть и посмотреть. — Рэм… Ты, может, и забыл, но я — канмусу надводного корабля, — склонила голову вбок «Атланта». — И не смогу погрузиться, даже если очень захочу. Да и от самой мысли оказаться ниже поверхности воды мне, знаешь, как-то слегка неуютно… — А если я тебе помогу? Я-то при желании ухожу вниз, как кирпич. Наденем маски, тебе дадим баллон с воздухом — и попробуем. — Ты что, серьезно решил?.. — А мне эта идея нравится! — тут же подала голос Мэг. — Глубина небольшая, Рэм, если что, тут же тебя вытащит, да и наши фройляйн побудут на подстраховке. — Ну, разумеется, нравится, кто бы сомневался… — без энтузиазма произнесла Спартмайер. — Тебе бы только эксперименты ставить. Но Рэм, ты правда хочешь попробовать? — А почему нет? Под водой эта штука реально красивая, вон, Эрика не даст соврать, — и канмусу U-552 тут же кивнула. — Нет, если ты не хочешь или тебе реально страшно, то… — Не так чтобы уж прямо страшно… — заколебалась Сэн, и этого было достаточно, чтобы развила деятельность «Вестал». — Сейчас дерну Ику — пускай тащит малый баллон с регулятором и пару лицевых масок. — Зачем лицевых? — спросила Эрика. — А как они переговариваться под водой будут? В лицевых же есть приемопередатчики. И как — вы прямо так бултыхнетесь или переоденетесь? Мы с Сэн переглянулись, и я ответил за обоих: — Переоденемся. Лично я хочу испытать обновку. И где-то минут через двадцать, рядом с научным плотом и чуть сбоку от накрывавшего подводную «грядку» защитного покрова, стояли на воде я и Спартмайер. Оба в укороченных комбинезонах почти одинаковой расцветки, только на мне была лишь прозрачная маска, а у Сэн — еще и небольшой воздушный баллон, закрепленный на груди. Наблюдали за начинающимся экспериментом собственно «Вестал», Ику и обе немецкие субмарины, чьи головы с поднятыми на лоб обтекаемых форм масками торчали из воды в паре метров от нас. — Ну что, пробуем? — спросил я у «Атланты», подходя ближе. — Угу... Только медленно, — облизала за маской губы девушка. Я взял ее за руку, медленно начав погружаться вниз, но… канмусу так и осталась стоять на поверхности, лишь наклонившись в мою сторону. — Не выходит… — Так… А ты ее обхвати. И прижмись плотнее, — подала совет Мэг, держащая в руках работающую на запись видеокамеру. — Возможно, для «М-фактора» важно воспринимать вас, как максимально более единое целое. — Как вариант. А спереди или сзади тебя хватать, Сэн? — Давай лучше спереди, так я буду тебя видеть. — Как скажешь. Надеюсь, ты не боишься щекотки? — и, обхватив ее одной рукой за плечи, а другой поперек спины, тесно прижал ее к себе и плавно потянул вниз. Сэнди вздрогнула — морская вода, уже скрывшая колени и продолжающая подниматься все выше, заставила ее инстинктивно напрячься и сжать дернувшиеся руки в кулаки. — Тихо, тихо… — проговорил я, наблюдая сквозь стекло ее слегка побледневшие щеки и расширившиеся зрачки. — Не бойся. Ты сможешь дышать — воздуха в баллоне на четверть часа, а под тобой всего лишь около пяти метров глубины. Ну и самое главное — я не дам тебе утонуть. На этих словах зелено-голубая вода лизнула наши маски, и канмусу сжалась так, как будто я обнимал каменную статую. Только учащенное дыхание и подергивающиеся губы говорили, что «Атланта» вполне себе живая. Ее кулаки разжались, но теперь она вцепилась мне в плечи, да так, что стало больновато. Но я терпел, гладя ее по плечам и сместив другую ладонь на талию. — Спокойно, все в порядке… Ты жива и дышишь… Посмотри наверх, — и девушка послушно подняла взгляд. — Поверхность всего в полуметре от нас, только протяни руку. Поднять тебя? Сэн замерла, а потом коротко мотнула головой. Ей явно было страшно и хотелось наверх, но пойти у страха на поводу ей хотелось еще меньше. — Нет? Тогда погляди по сторонам, отвлекись. Смотри, как тут красиво… И действительно — лучи вечернего солнца уходили в воду косыми желто-оранжевыми пучками, в которых клубились мелкие светлые точки; поверхность из-под воды казалась движущейся, играющей чешуей, окрашенной в разные оттенки бежевого. Морская вода была прозрачна, и синева сгущалась только на большом отдалении, делая хорошо заметными близкое, светлое дно и снующие стайки мелких рыбешек, которые прыснули врассыпную, когда мимо них в нашу сторону скользнули узнаваемые силуэты канмусу-подлодок. Двигаясь практически синхронно, они описали вокруг нас, зависших вертикально в воде, несколько кругов и помахали Сэн ладошками. И та тоже, наконец отцепив одну руку от меня, скупо махнула в ответ. — Они говорят, что мы выглядим, как танцующая пара, — произнесла Сэнди, первый раз заговорив под водой. — Но, черт побери, как же это страшно-то… Только сейчас слегка отпустило… Едва сдержалась, чтобы не заорать и не попытаться залезть тебе на голову, чтобы выскочить из воды. — Ты молодец, Сэн, — ответил я, глядя на более-менее успокоившуюся девушку, чье лицо от меня периодически заслоняли серебристые россыпи выпускаемого из маски воздуха. — Серьезно, так пересилить себя… Как там у вас говорят? «Ты крута?» или «У тебя есть яйца?» «Атланта» лишь хмыкнула, явно собираясь сообщить мне, что она думает о таких комплиментах, как я ее отвлек: — Ну что, идем ниже, смотреть на «цветочек»? — Поехали. Только опять же — не спеша. — Тогда сделаем так… Я развернул свою пассажирку, прижав её тут же начавшее всплывать тело спиной к своей груди, и, наклоняясь плашмя, плавно пошел вниз, к затененной растянутым на поверхности квадратом «грядке с цветком». — Смотри! За время пребывания в бухте неведомый глубинный артефакт заметно прибавил в размерах, его лепестки удлинились и тоже обзавелись светящимся синим узором, как и основное тело, которое слегка сузилось и стало повыше. — Жутковато и завораживает… — согласилась «Атланта», рассматривая объект с расстояния нескольких метров, и вдруг вздрогнула. — Ой!.. А это что такое? Как мелкие иголки по всему телу… — Это тебя только что потрогали, — сообщил я. Призрачно-энергетические вуали, видимые только мной, отреагировали на наше присутствие, потянувшись к нам с Сэнди, на какое-то время окутав голубым сиянием. — Потрогали? — насторожилась «Атланта». — Чем? А это не опасно? — Нет, ты не первая, подлодки уже все не раз «ощупанные», и Мэг их постоянно проверяет. Но жаль, что ты не видишь всей картины. Эта штука красива в обычном, человеческом зрении, но в Глубинном… Это просто фантастическое зрелище. Интересно, если я сейчас слегка разверну свою ауру, может, ты тоже сможешь это увидеть? — Нет, Рэм. Не надо, — замотала канмусу головой, пуская пузыри из дыхательного регулятора. — Может, потом… Но сейчас мне и так новых впечатлений по горло. — Как скажешь, конечно не буду. Тогда смотри и попытайся представить, что эта штука — центр многометрового костра синего огня, чьи языки идут вверх и в стороны, а все пространство вокруг него пронизано светящимся точками и длинными, тонкими нитями, которые этот «цветочек» может выпускать даже на поверхность… Пятнадцать минут, отведенные нам количеством сжатого воздуха, закончились очень быстро, и вскоре вся группа подводных экскурсантов оказалась на плоту у Мэг, которая, сперва проверив всех трех канмусу, теперь явно лучилась довольством, просматривая отснятую подлодками запись нашего погружения. — Да у меня тут данных уже на несколько научных работ скопилось, а когда заниматься?! — сетовала она. — То одно, то другое — не знаешь, за что и хвататься… Переодевшись за стойкой с аппаратурой, я спустился на воду и вскоре оказался на берегу. Уже был поздний вечер, Глубинные были сыты и не спеша дефилировали у кромки рифа, делать было особо нечего, и я решил пройтись. Оказавшись на тропическом острове, я до сих пор фактически сидел на одном месте, причем далеко не самом живописном после нападения стаи моей Химе-«крестной». — Ты куда, Рэм? Окликнувшая меня Сэн уже тоже переоделась в свои привычные ботинки и шорты, а вместо форменной рубашки на ней красовался спортивный синий топ с широкими лямками. Почти касающийся моря красный шар солнца уже не обжигал кожу жаром, и я тоже, по примеру Мэг, скинул верхнюю часть комбеза, завязав рукава вокруг пояса. — Да так, решил просто прогуляться. Ведь я дальше пары километров от базы не отходил. Дойду до северной оконечности — и сразу назад. — Ну зачем же сразу… На закат в южном море при ясной погоде никогда не надоест смотреть. Пойдем вместе? — С удовольствием. И мы, не торопясь, побрели по плотному, влажному песку прибрежной линии, на который накатывал легкий ленивый прибой, болтая ни о чем. Хотя когда я сказал Сэнди, что канмусу как таковые, по моему впечатлению от базы, весьма недешевое удовольствие, та откровенно расхохоталась. — Ну, ты даешь, Рэм!.. — отсмеявшись, ответила американка. — Хотя да, ты же учился на кадрового морского офицера, а все офицеры как-то редко всерьез задумываются, во сколько обходятся государству все их «игрушки» — самолеты, танки и корабли… Да один только поход полноценной эскадры ВМФ любой страны — обычных боевых кораблей, — например, от Австралии до Японии, по цене будет равен трети стоимости этой подземной базы! Топливо для кораблей, еда и обеспечение быта для тысяч человек экипажа. И оплата деньгами их службы, кстати. А боеприпасы? Знаешь, к примеру, сколько стоит одна противолодочная ракета «Асрок»? Или «Гарпун»? А полчаса стрельбы автоматических орудий? Ремонт и обслуживание после возвращения в место дислокации? И это — только один боевой поход. И «Атланта», все еще посмеиваясь, вытянула вверх указательный палец. — Так что когда появились мы, канмусу, и выяснилось, что отряд бегающих по воде девчонок с оружием винтовочно-пулеметного калибра и миниатюрными копиями торпед внезапно стал равен по боевой мощи ударной группировке флота, пусть и эпохи Войны на море, то финансисты и снабженцы неделю плясали и рыдали от счастья. То, что надо нам — полное обеспечение жизнедеятельности, денежное довольствие, изготовление спецпитания, производство индивидуальных систем оснастки, вооружения и боеприпасов к нему — не идет ни в какое сравнение с затратами на обеспечение реального флота. Разница затрат там просто на несколько порядков. И я уже молчу о нашей самоокупаемости за счет проводки торговых конвоев. А ты говоришь — дорогое удовольствие… Разговор с русоволосой девушкой шел сам собой, как со старой знакомой, без малейшей запинки меняя тему — море, военно-морской флот, сравнение музыки и фильмов у нас, и у них… Я рассказывал о своем житье-бытье в родном мире, она — о своем, до прихода Глубинных и после него... Дойдя до северного конца острова, где на легкой возвышенности в уже сгущающихся сумерках виднелась приземистая прямоугольная тень бункера, по словам Сэн оставшегося еще со Второй Мировой, мы остановились. Солнца уже почти не было видно — в этих широтах темное время суток вообще наступало стремительно, как опускающийся занавес, и пора было возвращаться, но, похоже, ни я, ни Сэн не хотели идти назад. Сейчас, стоя вдвоем на берегу небольшого островка суши, затерянного среди погружающегося в звездную ночь громадного океана, мы как будто оказались в другом измерении, где не было ни войны, ни подводных монстров, ни неопределенного будущего. И разрушать эту хрупкую иллюзию отчаянно не хотелось. — Рэм… А давай еще искупаемся, — и девушка потянула меня за свисающий с пояса рукав. — Не совсем под воду, а так, просто… Раньше я очень любила плавать, а теперь… Сам видишь. Сегодня действительно было страшновато, но после погружения с тобой… В общем, я хочу еще. — Да легко… — и я, начав расстегивать свой комбинезон, спросил: — Ты — прямо так? — Зачем? Скину шорты с бутсами — и хватит. И странное дело — уже не раз видев Спартмайер в гидрокомбинезоне, обтягивающем ее, как вторая кожа, я только сейчас, глядя на нее же, но в трусиках и топике — с крепкой, ладной фигурой, крутобедрую и с сильной, узкой талией, ощутил накатывающий на меня изнутри жар, и понял, что надо срочно забираться в воду, пока кое-какая часть моего тела не начала отдавать девушке ясный и недвусмысленный салют. Мы вошли в спокойный, потемневший океан, на границе которого постепенно угасала размазанная по горизонту зарница заката, а на противоположной стороне — поднималась крупная, почти полная луна. Взяв «Атланту» за талию — и подумав про себя «Уймись! Уймись, кому сказал!», — я плавно ушел в воду, увлекая за собой Сэнди, и мы оба, погрузившись по плечи слегка под углом, неторопливо закачались, лежа на небольших волнах. — Здорово… — негромко проговорила она спустя несколько минут. — В детстве отец часто брал меня на ночную рыбалку, и я очень любила так лежать на мелководье… А вот так тоже будет неплохо. И эта егоза, развернувшись, обхватила меня ногами за бока и прижалась к груди, положив подбородок на плечо. Ощутив буквально кожей на себе сильные ноги, живот и пару соблазнительных выпуклостей, я едва сдержался, чтобы не опустить в ответ свои руки ей пониже спины, и лишь произнес: — Сэн, ты что, издеваешься… Не дразни меня, а? — А?.. — Ты — канмусу, командир своего отряда и, считай, персонально моя спасительница, за что я тебя без шуток уважаю, но… Еще ты — красивая девчонка с обалденной фигурой, которая не может мне не нравиться. И ты сейчас прижимаешься ко мне всеми своими… обалденностями, а я, несмотря на неожиданную «глубинизацию» остался нормальным, здоровым парнем, не святым и не монахом. Так что или не дразнись или… — Или — что? — спросила она и, хотя я и не видел ее лица, но отчего-то был уверен, что она улыбается. Я приблизил губы к ее уху и заговорщицки прошептал: — Или скажу честно — я начну откровенно тебя домогаться. Грозясь учинить длительные и совершенно похабные непотребства. Шутка ли — почти два месяца на корабле… И тут Сэн то ли фыркнула, то ли всхлипнула, отвернувшись в сторону. — Ну что ты? Обиделась?.. — я, слегка обеспокоившись, провел ладонью по ее шее, но тут вцепившаяся в меня девушка выпрямилась — и я увидел, что она вовсе не хлюпает носом, а смотрит с немного непонятным в темноте выражением и золотистыми искрами в глазах. — Вытаскивай нас, — слегка прерывисто произнесла она, и когда я поднялся на воду, развернулась и потащила меня к берегу. Выйдя на песок, Спартмайер, не выпуская моей руки, целеустремленно — я едва успел подхватить с песка наши вещи — повела меня по отчетливо видимой тропинке на пологий холм, где высилась темная, приземистая громада старого, полуразрушенного бункера береговой обороны. Внутри оказалось чисто и прибрано, хотя потолок и был местами разрушен, но зияющие дыры затягивал прорезиненный брезент. Там оказалось несколько металлических стульев и столик, под которым стояла пара початых пластиковых бутылок с водой, а на наполовину выложенном свежими досками песчаном полу располагался широкий, накрытый казенными одеялами лежак, на котором уместилось бы и четверо взрослых людей. — Мы сначала держали наблюдательный пост и здесь, пока не поняли, что в прибрежной зоне нет Глубинных, кроме тех, что принесли тебя, — сказала девушка, выпуская мою руку. А потом, развернувшись, одним движением сдернула с себя через голову мокрый топ. Я замер. Серебристый лунный свет, льющийся из большого, неровного прямоугольника амбразуры, ложась на влажную кожу ее тела, создавал вокруг Сэнди легкую иллюзию сияния, подобно светящемуся перламутру. Постояв так несколько секунд, словно дав собой полюбоваться, она шагнула ко мне и, обхватив, тесно прижалась обнаженной грудью с твердыми сосками — то ли от прохлады, то ли… — Этого достаточно, чтобы с гарантией напроситься на домогательства? - спросила девушка, открыто глядя на меня слегка снизу вверх. — Два месяца в море, говоришь?.. Да что б ты понимал… Снимать с нас обоих, кроме оставшихся двух сырых тряпочек, было уже нечего, так что на лежак мы упали вполне себе голышом. Все это время мы даже не разрывали телесного контакта — Сэн, опрокинув меня на спину и взяв мою голову ладонями, осторожно, но все более жадно целуясь, вжималась в меня так, как будто всерьез опасалась, что я исчезну или растекусь лужей морской воды, оставив ее одну. — Рэм… Рэм!.. Что же я творю… Да и черт с ним, со всем… — задыхаясь, прошептала она. В итоге я даже не заметил, как вошел в нее. Спартмайер просто осела на мне — и скользкая, упругая теплота, обхватившая меня, сжалась несколько раз, одновременно со спазматически выгнувшейся и дрожащей Сэн, которая, заглушая стон, впилась мне губами в губы, а пальцами в плечи. Затем тело девушки, обмякнув, расслабилось, и она уткнулась мне лицом в шею, щекоча кожу жарким дыханием. «Вот тебе и пагубные последствия длительного воздержания, — пронеслась у меня в охваченной слегка пьянящим жаром голове иронично-озорная мысль. — Сразу — и в дамки… А как же я?» — Сэ-э-эн? — Мр-рр?.. — издала канмусу какой-то короткий урчащий звук, приподняла голову и поглядела на меня затуманенными и совершенно шалыми глазами. — Раздразнила, значит? Напросилась? Ну, будут тебе сейчас непотребства… Я перекатился, оказавшись сверху, слегка вдавил Сэн в наше лежбище и подался вперед, скользнув руками вверх по ее ставшей уже сухой, гладкой и горячей коже, пока не охватил два не слишком больших, но приятно-упругих полушария. Разметавшаяся подо мной девушка прерывисто охнула, смяв одеяла сжатыми пальцами и выгнувшись вперед, еще шире разводя согнутые в коленях ноги, а потом… Нет, я не какой-нибудь секс-монстр или особо утонченный любовник, когда б я таким успел бы стать… Будучи курсантом, я как-то не стремился к лаврам некоторых сокурсников, коллекционирующих подружек, как индейские скальпы, заведя близкие отношения только с двумя девушками за три курса учебы. Но искренние чувства к столь странно и невероятно появившейся в моей жизни Сэнди Спартмайер, смесь влечения, внимания и благодарности, собственный разгорающийся огонь желания и изумившие меня возможности измененного тела сложились в то, что я совершенно потерял голову. Растянувшийся во времени жар слившихся тел, бессвязный шепот, объятия и поцелуи, порой слегка грубоватые ласки, счастливые вздохи, вскрики и стоны были настолько откровенно-бесстыдным плотским наслаждением, что, казалось, не было на свете большего подтверждения, что мы, несмотря ни на что, до сих пор люди. И что мы — живые. — О боже… Х-ххха… — судорожно глотая воздух, выдохнула Сэн, когда страсти слегка улеглись, и мы вспомнили, что в мире, кроме нас двоих, есть еще хоть что-то. — Ты… Ты там как? — мое сердце ухало, как паровой молот, отдаваясь в ушах, а кровь, казалось, слышимо звенит в венах, постепенно замедляясь. — Я думал, такое только в книжках бывает… И фильмах... определенной категории… — Я… Я тоже не верила, что так может быть… Вот это я дала… Хех. Во всех смыслах… И на первом же свидании!.. - счастливо фыркнула она. - Да… Слетела Сэнди с нарезки… Она лежала навзничь, переводя дыхание, ее грудь высоко вздымалась, покачиваясь и блестя, но уже не от морской воды, а рука тут же нашарила мою ладонь, словно не желая разрывать контакт тел даже на миг. — О боже… До сих пор фейерверк в глазах. Как же хорошо… И ведь знала — не быть мне лесбиянкой… — снова промурлыкала она довольно, как кошка, долизывающая уже пустой горшок сметаны. — А ты пробовала? — так же понемногу успокаиваясь, спросил я, повернув в ее сторону голову. — Было пару раз… — без всякого стеснения получил я ответ. — Но оказалось, это точно не мое. Уж лучше было брать ситуацию в свои, гм, собственные руки… — А с парнями на берегу что, совсем никак? — Проблемно… Все же мы гораздо сильнее физически, так что постоянно контролировать себя в кровати… Тогда-то я и поняла, каково вам, трахающимся без резинки — не сильно и расслабишься. — Что, кого-то выжимали обнимашками, как тюбик зубной пасты с обоих концов? — удивленно приподнял я голову. — Нет, что ты… Ты как скажешь… Это вообще как надо озвереть от одиночества… Как правило — переломы в ассортименте и прочие травматические деформации. Иногда — того самого вашего органа, мышцы — они же везде мышцы… — То есть вдул подружке-канмусу — и вытащил потом что-то вроде крысиного хвоста? — Типа того… — тихо засмеялась Сэн. — Но некоторые как-то справляются. Даже пары постоянные есть, хоть и немного… — Да-а-а… Сложно вам с личной жизнью… — И не говори… И тут, блин, появляешься такой ты… Синеглазый, жутковатый… Но классный парень, свой, живой и теплый, и с которым — можно! Причем как угодно, потеряв голову напрочь и наплевав на все… Боже, это же опять проблема! Девки же совсем слюнями насухо истекут… И «Атланта», лежа, горестно воздела руки. — Эсминцы-то ладно, если что — погуляешь просто с ними под ручку, может, поцелуетесь, им пока больше и не надо. Мэг — не знаю, у нее голова сейчас точно не этим забита, а вот Хелен и Хёка… Да и подлодки… Встав на ноги, я достал из-под стола бутылку с водой, открыл и принюхался. «Вроде не стухла…» — подумал я и хлебнул прохладной влаги. Убедившись, что с питьем все нормально, сделал пару хороших глотков и передал емкость Сэнди, тянущейся с жалобным видом умирающей от жажды. — Что, будете меня пилить и делить? — уточнил я, не удержав смешка. — А ты не смейся! — влив в себя полбутылки и слегка облившись, ответила та. — Лучше скажи, что сам думаешь обо всем этом? И на меня требовательно посмотрели, сведя брови к переносице, но изображать серьезность у нее получалось плохо — так и подмывало предложить Сэн съесть лимон. — О чем? О том, что у группы большей частью гетеро-ориентированных девушек, давно томящихся без мужского внимания, внезапно прямо под боком возник самый натуральный принц? На черном Глубинном эсминце? — Вот именно! — И какого же ответа ты от меня ждешь, женщина? — плюхнувшись обратно, я ткнул «Атланту» пальцем в бочок, отчего она рефлекторно вздрогнула и ойкнула. — Мужские инстинкты мне подсказывают, что обсуждение с вами своей даже просто теоретически возможной полигамности — это прогулка по охрененно тонкому льду. — Это да… — без колебаний подтвердила канмусу. — Было бы все как раньше и живи я у себя в Гринвилле, если бы мой парень только заикнулся о чем-либо подобном — я бы об его горб лопату сломала. Без вариантов. Но сейчас и здесь… Мы все девушки, но уже далеко не только девушки, но и корабли, причем военные. А военные корабли — это общность, это — флот, единоначалие и командная вертикаль. К слову, очень многие канмусу вообще не увлекаются ни розовыми забавами, ни попытками завести интрижки среди обычных людей, потому что давно и безответно втрескались по уши в своих адмиралов и сохнут по ним, ведь далеко не все из них — старые кашалоты, обросшие ракушками. Кораблей может и должно быть много, но адмирал-то у них один, так что ревновать к своим… — Но я — не ваш адмирал, — резонно возразил я, задумчиво водя кончиками пальцев по девичьим изгибам. — А это и неважно… — и все мои резоны были отброшены легко и непринужденно. — То есть ты намекаешь, чтобы я, если что, не отталкивал твоих подруг и подчиненных? В ответ Сэн, откровенно млея от тактильных ощущений, закрыв глаза, глухо пробурчала: — Дурак непонятливый… — Ну, что поделать, вот такого меня к вам морем прибило… Нет, идея иметь несколько подружек одновременно у меня, как у парня, не вызывает вот прямо категоричного возмущения и отторжения, но… Даже если по твоим словам сцен ревности и не будет, то все же как-то это все кажется мне неправильным. — Пойми, Рэм. Мы — канмусу, — и Спартмайер, подняв голову, снова уставилась на меня карими глазами. — Мы носимся по морям, убиваем Глубинных и способны в одиночку отправить на дно современный боевой корабль или разнести полгорода. Но мы все равно большей частью осознаем себя людьми, даже те, кто не помнит себя, как человека. Хотим того же, чего и все люди... И одновременно отлично понимаем, что большая часть из того, чего мы желаем — мирная жизнь, любовь, дом, семья и дети — нам теперь не даны. Кто-то окончательно с этим смирился, кто-то ищет доступные лазейки, кто-то порой срывается и психует, попадая в дисциплинарные сводки по флотам… И, если мы внезапно, каким-то долбаным чудом, получили возможность обрести хоть кусочек от всего этого, ты думаешь, мы откажемся? Даже если его придется делить с подругами? И кста-а-а-ати… В глазах Сэнди снова начали проскальзывать уже виденные мной золотистые искры. — Подруги — они пока где-то там, а вот я — прямо здесь. И канмусу каким-то хитрым образом гибко извернулась в моих руках так, что одна моя ладонь оказалась на ее груди, а другая — немного пониже пупка. — И что же мне, с тобой такой, прямо тут делать? — тут же дав волю рукам, спросил я. — Что делать, спрашиваешь? Ну, раз схватил — то уж делай, — в голосе девушки смешалось веселье и снова нарастающее возбуждение. — Слышал поговорку: «Взялся за грудь — говори что-нибудь»?***
— Как ты думаешь, Рэм, сколько мне лет? — спустя какое-то, ни мной, ни ей не контролируемое, будто снова выпавшее из восприятия время, спросила «Атланта». В приютившей нас железобетонной коробке было достаточно светло от висящего над океаном «волчьего солнышка», а порывы ночного бриза, задувающего через щербатые проемы бункера, приятно обдували голую кожу. — Ну, не знаю… Вопрос, как мне кажется, с подвохом. Но выглядишь ты где-то на восемнадцать, не больше. А если оценивать наощупь… — и моя рука не спеша скользнула по закинутой на меня ноге вверх, до приятной округлости, а затем по спине и боку до ее груди, — то если и немного больше, то это только к лучшему. — Я знаю, — расслабленно прикрыла глаза Сэнди, слегка покрывшись мурашками от ласки. — И еще я знаю, что это не обычная лесть парней, опасающихся получить от девушки в лоб за слова о ее возрасте. Но мне скоро будет двадцать четыре. — Чего? Ты хочешь сказать, что, став канмусу… — Ага. В бытности аватарой боевого корабля есть плюсы не только в виде силы, твердолобости, умения бегать по воде и прочей чертовщины. Но радости от этого отчего-то немного… — Погоди… Но если тебе почти двадцать четыре, а нашествие Глубинных началось… Тогда, выходит, ты… — Да. Уже пять лет, как я в море… Пять лет — на войне в море… И лицо «Атланты» из довольно-мечтательного-счастливого стало слегка отстраненным, с внезапно обретшими темную глубину глазами. — На войне, где враг везде и нигде, где он — лишь твое кривое отражение, и ты сама имеешь неплохие шансы стать такой же, не помнящей ничего дочерью Бездны. На войне, где окончательной победы не видно даже на горизонте, а героизм и потери — лишь цена за сохранение «статус-кво». И даже когда моя мама три дня умирала в больнице, попав в автокатастрофу, я тоже была в море… Секунду помедлив, я молча подгреб девушку к себе, мягко запуская пальцы в волосы на затылке. Тоже не говоря ни слова. А что я должен был говорить? Стандартное «Извини» при упоминании об умерших родственниках? По-моему глупо — я-то тут при чем… Так что уж лучше вот так. Спартмайер повозилась, устраиваясь поуютнее, вдобавок к закинутой ноге обняв меня еще и рукой, и, немного помолчав, продолжила: — Я стала канмусу в числе первой сотни появившихся в США. Боже, знал бы ты, какой же тогда творился бардак… Сведения по аватарам, поступавшие от японцев, были обрывочны и поверхностны — они и сами еще только изучали эту чертовщину, просто начав первыми, раньше всех. Отсюда, кстати, и вся эта укоренившаяся японская терминология — «кантай мусуме», «химе», «они» и прочее… Никто тогда ничего толком не понимал — ни кто мы, ни наши потребности, ни пределы наших возможностей. Никто не знал, чему нас учить и чем вооружать. Первые варианты обвеса — силовой каркас и боевые модули, — появились только месяцев через семь, а первых канмусу выпускали в море с тяжелыми пулеметами Браунинга и магазинными противотанковыми ружьями. Да и это начали делать только после того, как канмусу крейсера «Пасадена» перестреляла несколько глубинников, где-то стащив два «Кольта» 1911 с парой магазинов к каждому. И там где сплоховали корабельные пушки и ракеты, пули 45-го калибра из пистолетов в руках канмусу стали подобны снарядам, дав нам всем хорошую такую подсказку… И вот тогда мы смогли хоть что-то противопоставить низшими Глубинным, которых в Первую волну было просто не счесть. А потом, когда присутствие этих тварей в океанах внезапно ослабло, мы получили небольшую передышку. Данных по канмусу стало куда больше — спасибо опять же японцам — хотя потом и выяснилось, какой ценой они были получены. — В смысле? — Ты же знаешь, что эти самураи вообще крепко на голову стукнутые, — дернула уголком рта «Атланта». — А перед лицом смертельной угрозы для их империи вообще делаются фанатиками. Ну а тут угроза была такая, что на их островах даже продовольственные карточки ввели, по которым гражданские чуть ли не горсть риса в день получали. Так что некоторые японские канмусу добровольно ложились под нож ради исследований этого феномена. «Долгих лет Императору!» и все такое… — И что, их заживо потрошили? — недоверчиво нахмурился я. — Нет, конечно! Ну, по крайней мере, я о таком не слышала. Да и не вышло бы у них обычным скальпелем кожу канмусу вскрыть, это только потом нашли методы… И вообще мы, Девы Флота, все же весьма ценные зверушки, чтобы нас вот так разделывать на органы. Если интересно — попытай Мэг, она точно знает больше, все-таки почти год в исследовательском отделе в Курэ провела. Хотя с этими подопытными кроликами джапы все равно обходились жёстко… Но так или иначе, но ко Второй волне мы были готовы куда лучше — уже было разработано спецпитание, системы вооружения, по миру открыто несколько школ. И все равно мы и тут лажанулись… Правы те, кто говорили, что все генералы и адмиралы всегда готовятся к уже прошедшим войнам. Так и тут — вместо ожидаемой тупой саранчи, берущей лишь числом, мы на этот раз столкнулись с тактикой стай, возглавляемых весьма смышлеными эволюционировавшими тварями. А потом появились и полностью разумные Химе… Яйцеголовые просто бились в истерике и чуть чердаком не поехали, пока признали это. Шутка ли — за какие-то три года на Земле, по сути, возник новый, разумный и враждебный людям вид! — Пять лет… Так ты, получается, ветеран? — Получается, что так… — и Спартмайер с вздохом положила голову на мое плечо. — Из той сотни девчонок, с кем я начинала выходить в море, в живых осталось дай бог если пара десятков. А новички... Я выгляжу такой же соплюшкой, как и они, но эта война уже так засела у меня в костях, что порой мне кажется, что кроме нее и Глубинных я уже ничего в своей жизни и не помню… — Ох ты ж твою мать!.. — у Сэнди внезапно расширились глаза, и она подскочила с нашего изрядно измятого ложа, как от резкого укола шилом пониже спины. По идее, мне тоже следовало бы подняться, но я только привстал, опершись на локоть, с удовольствием разглядывая красивую фигуру девушки, что, сверкая в полумраке старого ДОТа незагорелыми ягодицами и грудью, скакала на одной ноге, пытаясь впрыгнуть в трусики. — Ты что лежишь? — пропыхтела «Атланта», торопливо натягивая топик. — Поднимайся и одевайся! Быстрее! — А что случилось? — спросил я, тоже встав и спешно начав запаковываться в одежду и обувь. — Мэг бьет тревогу! Этот ваш «глубинный цветочек» пришел в движение. Он всплывает! Я тут же сдвинул восприятие и мгновенно ощутил изменения — если раньше неизвестное Глубинное образование все это время «светило», как яркий синий музыкальный фонарик, но сейчас рисунок из нескольких меняющихся световых оттенков и нот заметно изменился, да и интенсивность излучения подскочила в несколько раз. — Ого! Сэн, там точно что-то происходит! Ноги в руки — и помчались! Остальные предупреждены? — А то! Тиллерсон на канале завопила, как дама высшего света при виде мыши. И еще… Она остановилась в проеме бункера, обернулась через плечо и улыбнулась уже привычной, слегка бесшабашной улыбкой. — Меня, если что, зовут Сандра. Сандра Келли Спартмайер! И, как там говорят японки — «Позаботьтесь обо мне!» А пока — вперед! И выскочив из приземистого каземата, мы припустили в сторону другого берега. Снаружи, оказывается, уже вовсю приближался рассвет — небо, усыпанное яркими разноцветными звездами, на западе было по-прежнему темно-синим. Но, светлея к востоку, на горизонте оно уже начинало разгораться длинной багряной полосой. Когда до бухты с научным постом Тиллерсон оставалось около пятисот метров, к нам присоединилась Хелен, бегущая со стороны базы. — Вы где были? — поинтересовалась она с хитрым выражением лица, бросая косые взгляды на «Атланту». — Гуляли. На севере, у старого бункера… — ответил я. — Гуляли они… Ну-ну… — с сарказмом хмыкнула «Хьюстон». — То-то Сэн вся прям светится и топик у нее наизнанку надет. Я, блин, тоже не прочь так погулять… Сэнди, тут же ощупав и впрямь надетый швами наружу предмет одежды, не повела и бровью, но вот только ее мгновенно заполыхавшие чуть оттопыренные уши выдали девушку с головой. — Потом… Всё потом — сначала разберемся, что там у Мэг. — Окей, кэп, как скажешь, — ехидно ответила Хелен и прибавила ходу. К бухте, скрывающей «подводную грядку», мы прибыли почти последними, не хватало только Ику, а все остальные канмусу, застрявшие на Тиниане, уже были на воде — «Кинугаса» и дежурная тройка эсминцев во всеоружии, а все прочие — с наспех подхваченными модулями, надетыми прямо на повседневную одежду, спальные шорты и майки. Мэг, чертыхаясь сквозь зубы, уже убрала с воды служащий «потолком» плавучий покров и спешно запускала дополнительную аппаратуру с устройствами записи, а Девы Флота, держа оружие наготове, охватили полукольцом лабораторный плот, на котором та заполошенно металась. Более того — все мои Глубинные, словно стянутые воедино могучим магнитом, тоже были здесь, расположившись широкой дугой метрах в десяти позади канмусу. А еще я засек несколько групп «диких», появившихся неподалеку, и медленно, опасливо приближающихся к нашему острову. Но все это я отмечал лишь машинально, потому что все мое внимание мгновенно привлекло то, что происходило под водой. Из центра «подводной грядки» в темной, едва идущей рябью морской воде, расходились гаснущие волны уже видимого даже человеческими глазами сапфирового света, а накатывающий оттуда звук… — Ты тоже слышишь это? — взял я за руку Сэн. — Теперь слышишь? — Да… Теперь — да, — шепотом ответила та. — Это как будто… поет само море… — А уж как это выглядит… Для взгляда Глубинного на дне бухты полыхал натуральный призрачно-синий столб огня, выбрасывающий тающие языки и мириады мелких огоньков на несколько метров над поверхностью. А под водой отчетливо виднелся неторопливо всплывающий объект, найденный нами неподалеку от места гибели «Ямала». Облаченный в полупрозрачные, перетекающие из цвета в цвет и из формы в форму оболочки, похожие на движущиеся грани неведомых кристаллов, он уже не выглядел как сплюснутая сфера, обрамленная лепестками. Сейчас он больше походил на вставшее на острие двухметровое яйцо, а лепестки, разделившись на десятки тонких, светящихся полосок, ритмично взмахивали, понемногу вынося свой груз к поверхности. — Мэг… — произнес я, скользнув поближе к плоту. — Знаешь, а эта штука сильно напоминает мне те глубинные «актинии», что были в видениях, тогда, когда вы меня откачивали… — Ты… Ты хочешь сказать, что вот это — своего рода начало места рождения Глубинных?! — глаза у Тиллерсон чуть не вылезли поверх очков. — Зародыш точки генезиса?! — Не уверен, — ответил я, не сводя глаз с поднимающегося наверх «цветочка». — Но что-то близкое по сути… Смотри, он почти всплыл! Подводный кокон, показавшись среди морской ряби, тут же распластал по воде свои разделившиеся лепестки, сразу же стабилизировавшие его строго вертикально. Его округлая, иссеченная светящимся узором верхняя часть, заметно пошла мелкими волнами и внезапно, сменив состояние с твердого на жидкое, попросту растеклась, залив воду вокруг сияющим в предрассветных сумерках ультрамарином. И в тот же момент я увидел, как воздух и вода в пределах видимости вспыхнули, будто пронизанные мельчайшей светящейся синей пылью, а затем почувствовал, словно мне, только что вышедшему из душного помещения, мягко и приятно ударил в лицо свежий, прохладный ветерок, обтекший разгоряченное тело. И только через пару секунд, увидев как синхронно вздрогнули стоявшие рядом канмусу, я понял, что это было. — Рэм, ты что… — начала, было, тряхнувшая головой Хелен. — Это не я. — А… Кто? Развернутая глубинная аура тем временем плавно пошла на спад, словно втягиваясь в породивший ее источник. Девушки, пережившие на этот раз «удар тазиком по затылку» куда как более сносно, подняв стволы своих оружейных систем, инстинктивно отступили назад, еще больше расширив полукруг. Я же наоборот — подступил поближе, а вслед за мной Сэн, Хелен и Мэгги, вылезшая со своего плота на воду. Внутренняя полость «цветка» из темной флуоресцирующей жидкости скрывала под собой что-то, выглядящее, как неясное отражение. Но стоило нам подойти поближе, как поверхность всколыхнулась, и в ее глубине вспыхнули две ярко-синие точки. Затем на верхний край как будто срезанной верхушки сердцевины подводного «цветка», легли маленькие, белые и тонкие человеческие пальчики, жидкость расступилась, как расходящаяся пленка, и на верхнюю часть всплывшего предмета в полной тишине медленно вылезла совсем маленькая Глубинная, выглядящая, как девочка лет пяти. У нее были длинные, вероятно, до самых пят, белые волосы, разделяющиеся на ровный пробор, круглое детское личико и переливающиеся текучей синевой большие глаза, до краев наполненные легкой настороженностью. Еще о том, что перед нами — вовсе не человеческий ребенок, говорил разбросанный по светлой коже обнаженного тельца симметричный рисунок из черных пластин псевдо-хитина. Он же сплошным покровом на манер воротника закрывал ей шею, заходя краями пластин на щечки, плечики и грудь. И вот к нему-то я и прикипел взглядом. — Ай, Рэм! Больно, пусти… — зашипела «Атланта», которой я машинально сдавил ладонь. — Не может этого быть… — отпустив ее руку, слегка сипло от мгновенно пересохшего горла произнес я. — Это же она… — Кто — она? — тут же переспросила «Хьюстон». — Та самая Химе, что я взял за руку на «Ямале». Только она… уменьшилась. — Ты же говорил, что она умирала? — прошептала Сэнди, не сводя взгляда с маленькой Химе, что с опаской и любопытством хлопала глазками. — Что залп «Фусо» оторвал ее от основного тела, или что там у нее было?.. — Да. Но именно ее смерти я не видел — нас накрыл и раскидал следующий залп. — Так что же это выходит… — монотонным голосом произнесла Мэгги с уставившимися в одну точку расширившимися глазами. — Та Химе, находясь на грани гибели, смогла как-то скомпактифицироваться, окуклиться и, видимо, используя остаточный биологический материал своего возможного симбионта, пусть и ценой регресса до типа Северной Химе, но все же выжить? Но это же… Это же… — Получается, что так… — в тон ей ответил я. — Внешне она — точь-в-точь вылитая та самая Глубинная, что высунулась на нас из громадной кальмарьей туши. Только маленькая. Да и по ощущениям она воспринимается сейчас как… натурально младшая сестренка. Теперь уже младшая, хотя именно она и отдала мне тогда часть своей сущности. — Но сейчас она выглядит фактически как ребенок лет четырех или пяти… — подала голос «Хьюстон». — Так ли все просто?.. — усомнился я, рассматривая вылупившееся чудо, которое, окончательно выбравшись из кокона и поджав под себя вполне человеческие ножки, тоже в свою очередь, нас разглядывало. — То ее тело… Оставив позади конкретно зависшую и что-то бормочущую себе под нос «Вестал», мы с Сэнди подошли еще ближе к нашему новому и нежданному приобретению. Мелкая посмотрела на нас снизу вверх — и я снова ощутил на себе слабый ток сквозящей «прохлады», Спартмайер чуть вздрогнула, но это не был еще один разворот энергетики новорожденной Принцессы. Я увидел, как и меня, и канмусу, стоящую рядом со мной, осторожно коснулись вытянутые, узкие язычки синего огня ауры крохи-Глубинной. Коснулись — и тут же втянулись в парящий плотной голубой дымкой силуэт. — Кьюн? — вопросительно-радостно пискнула маленькая Химе, чуть подпрыгнувшая на своем плавучем коконе, как лягушка на кувшинке, а потом наклонила голову набок и протянула к нам ручки, с улыбкой довольно прищурив полыхающие густой лазурью глаза. — Кьююююн! — Какая милашка… — раздался сзади чей-то умильный шепот. — Ик!.. — вырвалось у судорожно сглотнувшей Сэнди. — Ну, ладно хоть «Мама! Папа!» не сказала… — А может, как раз и сказала — кто эту Глубинную поймет?.. — пробормотала вставшая рядом с нами и такая же обалдевшая Хелен. И слегка нервно хихикнула: — В общем, поздравляю с прибавлением! Теперь в нашем плавающем цирке, кроме выводка ручных Глубинных и чудо-Рэма, есть и настоящая маленькая Химе. Можно начинать продавать билеты по тройной цене… — Ой!.. Девочки!.. — сзади послышалось сдавленное ойканье эсминцев и внезапный шумный всплеск. — Держите же ее! «Кого держать? Мелкую? А зачем?» — удивился я, но оказалось, что нет, не мелкую. Это Мэгги Тиллерсон, не выдержав тяжести свалившихся на нее сенсаций, отважно хлопнулась в восторженный обморок.