Бич Человечества (альфа)

Обычно она исполняла указания. Но только то, что не задевало ее желаний и интересов. Сидение в реакторе позволяло ей расслабиться и уединиться. Еще ей не нравился Пип бой. Это было, конечно, удобно – медик, картограф, ежедневник в одном месте…но снять его было невозможно. Он был что-то вроде браслета с экраном и кнопками, в котором было много функций, половина из которых ей, по плану, в Убежище пригодиться не должны. Можно было бы сделать из него что-то помоднее, если найти клей и клепки. Неуку беспокоили ее товарищи. Они были явно не в себе. То ли это была глупость, переходящая в патологию, то ли действие веществ, которые все-таки умудряются толкать по всему Убежищу. Большая часть подростков в Убежище представляла собой стаю приматов с огромным уровнем агрессии. Они мутузили друзей, врагов, старших, стены, вещи, мебель, при этом не представляя из себя никакой культурной ценности. Другая часть наоборот пребывала в апатии и хронической депрессии, не имея для нее явных причин. Оставшийся процент был очень болезный, и за все десять лет Неука наблюдала огромное количество смертей. Точнее, при ней еще никто никогда не умирал. Сам факт был ею осознан еще в детстве, когда "заболевших" уводили в лабораторию. Конечно же, больше она их не видела. Люди в Убежище болели часто. Кто-то сильно, кто-то не очень, кого-то в итоге уводили. Сама Неука тоже часто срывалась, и порой была на той грани, когда ее тоже вполне можно было "уводить", но пока что этого не случалось. Тем не менее, зная о своей частичной немощности, она сама порой впадала в депрессию. Снаружи не было никаких вестей все годы, сколько она себя помнила. Помимо классического общеобразовательного курса истории им преподавали "современную историю" - о войне, об Убежищах, о светлом будущем, что ждет их через несколько лет, когда война на поверхности закончится. Сверху раздался грохот. Неука прикинула – что-то происходило в коридорах. *** С пеной у рта двухметровый амбал отбивался от верещащих девушек. Они не были похожи сейчас на ее сожительниц. Их перекошенное лицо (у одной с горелой кожей, как будто недавно побывало в скороварке) настолько напугало ее, что она не могла сдвинуться с места, и они, рыча практически по-звериному, обратили на Неуку внимание. Они тянулись к ней, то ли что бы пощупать, то ли прося о помощи. Второе сразу было исключено, они смотрели так, как будто хотели ее сожрать. Поэтому когда она почувствовала, что зубы ее сожительницы пытаются прокусить комбинезон на ее руке, она, не думая, огрела девушку по голове рукой с Пип боем. *** В реакторе она не доделала важное дело. Из-за того, что она довольно сильно треснула Пип бой об чужой череп, он немного подвисал. Неделю назад она поймала радиоволну снаружи. За эту неделю перед ней открылся истинный мир, так называемая Столичная Пустошь. Люди вполне неплохо там живут. Буквально через день она случайно научилась подавать сигналы из своего Пип боя, впрочем, вызывая помехи в работе остальных радиоприемников в Убежище. В своем сообщении она назвала себя "Голосом из подушки" и рассказала, что находится под землей без какой-либо возможности выбраться. Сегодня ей ответили. Этим человеком оказался некий "Ужас", который рассказал, где конкретно она находится, чтобы помочь ей. Смяв пакетик от чипсов, и усевшись поудобнее, она ответила: - Убежище 106. Пожалуйста, найди меня как можно быстрее. Если я отсюда не выберусь, меня сожрут заживо. Я могу унести с собой много оружия, еды и лекарств, и отдать все тому, кто вытащит меня отсюда. *** Пип бой тихо и будто бы протестующе, пикал. Сначала – о том, что потеряна волна радио Убежища. Потом о минимальном радиационном излучении. Неука слышала, но не видела, и сначала она подумала, что земли не существует вообще – чисто физически. Когда она утерла слезы, которые лились и не хотели останавливаться, она увидела серую землю, камни…ни единого зеленого цвета, кроме подсветки ее Pip Boy. Где-то вдалеке маячили очертания зданий – обугленные и как будто обкусанные по бокам. Этого на найденной ею радиоволне не сообщали... Она прислонилась к холодному камню и крепко взялась за обломок какого-то стула, который она подхватила среди общей суматохи. Двери Убежища открывались чудовищно шумно, и это было катализатором для многих - в коридорах начались кровавые битвы. Удивительно, как Ужас предугадал такое и попросил в определенное время находиться как можно ближе к выходу. За некоторое время до этого она собрала в рюкзак все, что могла унести - даже немного оружия. Двери закрылись прямо за ней. Она даже не слышала потом ни стука в нее, ни криков за ней. Может, просто потому, что частично оглохла от этого жуткого шума. Первичное крылатое ощущение нового сменилось животным страхом и желанием засесть на одном месте – прямо здесь – и сидеть. Никто не говорил, что тут все уничтожено. Никто не говорил, что вся область снесена под корень. Никто-ничего-не... Неука взяла себя в руки и вышла чуть вперед. По правую сторону от нее была сломанная железная решетка, и какие-то развалины. Приглядевшись, она поняла, что это некогда был дом. Простой такой коттедж вдалеке от города, каменные мертвые башни которого проглядывались сквозь летящую в ее глаза пыль. Во дворе его кто-то, может, играл со своей собакой. А вот эта палка безобразная, торчащая из земли, вероятно, была деревом. Да, кажется, она все-таки плачет от ужаса, а не от солнца. Она стала вслушиваться в звуки. Эта пустыня была ужасающе тиха. Ни шороха листьев, о котором все старожилы рассказывали, ни птиц. Лишь скольжение всякого бытового мусора по земле. Или она все-таки оглохла, когда закрывалась дверь? Проще было убить себя в Убежище.