Перекрёсток миров

Тонкс была пьяна. Она сидела за одним из дальних столиков таверны и методично поглощала приносимое домовиком спиртное, это было магловское виски с весьма приятным послевкусием. До летающих перед глазами пикси Тонкс надиралась нечасто, хотя ввиду своего истинно хаффлпаффского упрямства на аврорских корпоративах пила наравне с коллегами, среди которых были почти исключительно мужчины. Сейчас же Тонкс сидела за столиком одна, хотя, конечно, от компании не отказалась бы. Даже наоборот, ведь за время пребывания на Перекрёстке миров — а это уже, по крайней мере, неделя — Тонкс так ни с кем не сблизилась. Это одновременно её злило, расстраивало и заставляло скучать. И да — бессмысленно напиваться этим вкусным алкоголем. Уровень виски в крови уже поднялся до приятного головокружения, и Тонкс с присущей ей грацией, вставая из-за стола, запнулась о ножку стула. Впрочем, в таверне в этот час было немноголюдно, и грохот позорного падения почти никто не услышал. Почти. — Могу я вам помочь? — учтиво поинтересовался Родольфус Лестрейндж, сверху вниз насмешливо глядя на неё, сидящую на полу и пытающуюся встать. Тонкс хмыкнула, затем, как ей показалось, гордо вскинула подбородок, поднялась, опираясь о стол, и уселась на место. К её удивлению, Лестрейндж сел напротив, а перед ним оказался точно такой же бокал с виски. — Тоже скучаете? — она снова хмыкнула, хотя сейчас была рада даже его компании. Тонкс сощурилась, так как в глазах немного двоилось, и оглядела Родольфуса. Хм, интересный мужчина… Она никогда о нём не думала с этой стороны. Немного грубоватые черты лица, тонкие чувственные губы, серьёзные тёмные глаза — наверное, будь они оба помоложе, она бы на него запала. Хотя Тонкс всегда нравились мужчины много старше её. Родольфус неопределённо пожал плечами. После ссоры с Пеарл он чувствовал себя несколько некомфортно, а этого он больше всего не любил. Сегодня он намеревался с ней поговорить, расставить все точки над «i», а она как назло не приходила в излюбленное место встречи, коим являлась таверна «Последний приют» для всех обитателей Перекрёстка. Встретив двусмысленный взгляд изрядно пьяной племянницы, изучающей его, Родольфус мысленно усмехнулся. — Я вам надоела? — задала новый вопрос Тонкс и приподняла бровь. По внезапному смущению и тону её голоса Родольфус более определённо догадался о том, что могло быть на уме девушки. «Впрочем, а почему бы, собственно, нет? Формально...» — подумалось ему. Да, формально его ничто не удерживало, и он ответил как бы снисходительно: — Нет, не надоели. Вы, возможно, не в курсе, как я веду себя, если собеседник мне надоедает. Родольфус усмехнулся и легонько провёл пальцами по руке Тонкс. — И как же вы себя ведёте? Авадой в лоб — и все дела? — Тонкс позволила себе немного расслабиться и пошутить. И всё же салфетка, зажатая в кулаке, промокла. И дыхание не желало выравниваться. — Или, быть может, сначала развлекаетесь Пыточным? Родольфус вздохнул: — Скажите, откуда такое мнение, что член Тёмного Ордена все проблемы решает Авадой? Это далеко не так. Хотя, конечно, двухсекундное Круцио как меру убеждения никто не отменял... — он усмехнулся. — Однако всё куда прозаичней. Я просто прекращаю общение. Он слегка пожал плечами, словно говоря: да, проза будней... Взгляд ей в глаза: — С вами точно всё в порядке? У вас дрожат руки. Тонкс стиснула руки крепче — чтоб не дрожали, когда не просят. С показной яркой открытой улыбкой взглянула на Родольфуса. — В порядке. Я просто шучу насчёт Пожирателей. Как всегда — неудачно... Что ж сделать, если нас воспитывали на стереотипах, что вы — нелюди, и вам чуждо всё человеческое. Родольфус слегка покачал головой, отвечая с лёгкой иронией и практически непринуждённой улыбкой: — Знаете, чтобы чистокровный маг вырос нелюдем, которому чуждо всё человеческое, надо весьма постараться. И это не мой случай. Теперь вы понимаете, как вредно бездумно верить пропаганде? Кстати, у вас красивая улыбка, Тонкс... — Теперь как раз и понимаю, когда смогла посмотреть на всё, так сказать, со стороны. А тогда нас просто натаскивали, как охотничьих собак. Глупые семнадцатилетки шли в школу авроров из убеждения, что могут спасти мир, если вдруг понадобится. Ведь мои первые впечатления детства — самые яркие — о войне, беспределе, ужасе... Это навсегда запало в душу. Хотелось оградить от подобного собственных детей. А с другой стороны — да, Дамблдор был искусным пропагандистом. И его лекции тогда... Озарившись воспоминаниями, лицо Тонкс выражало вдохновение и страсть. Зачем она говорила всё это? Ужасно хотелось объяснить этому человеку, какими мотивами она тогда руководствовалась. И только потом до сознания дошло, что ей сделали комплимент. Поэтому речь пришлось закончить неловким: — Спасибо. Родольфус слушал Тонкс с каким-то понимающе усталым выражением лица. В принципе, пару раз уже слышал нечто подобное — от тех коллаборационистов, которые во время Второй войны меняли сторону искренне. В том, что это говорит одна из героинь либералов, была некоторая ирония. — Не за что. Это просто мнение... А вот зачем вы мне это рассказываете? Вам так важно, чтоб я понял ваши мотивы? Взгляд от её лица Родольфус не отводил, замечая нечто... И Тонкс в ответ пристально глянула в его глаза — мысли читает, что ли? От этого она почувствовала себя до крайности глупо. И правда — зачем ему её исповедь? Ведёт себя, как девчонка. Тонкс едва удержалась, чтоб не встряхнуть головой, приводя себя в более адекватное состояние. — Я не знаю, зачем. Извините. — Извиняться незачем, вас даже в какой-то мере интересно слушать. Однако желательно отдавать себе отчёт в своих мотивах. Она, похоже, не замечала, что до сих пор держит его за руку, а он не делал активных возражений. Странная девушка. И беседа странная. — Я. Отдаю. Себе. Отчёт. Быть может, слишком резко. Но пусть не думает, что она — ветреная наивная девочка. По крайней мере, для себя она уже всё решила. Именно поэтому до сих пор не выпускала его руку из своих. Склонив голову чуть к плечу, Тонкс провела взглядом мысленную линию по его подбородку и шее. — Если это действительно так, это отлично, — задумчиво протянул он. О причине её резкости Родольфус, опять же, подозревал. Положительно — интересней разгадывать людей с помощью логики, а не легилименции, тем более что последней он практически не владел. Нет, себе она могла казаться искушённой... но не ему. — И, может быть, в таком случае, вы выразитесь конкретней? — Выразиться о каком предмете? — Тонкс села прямее, выражая своим видом готовность отвечать на вопросы. Надеялась только, что Родольфус не чувствует себя как на работе, и беседа не превратится в допрос. — Расслабьтесь, вы не на допросе, — он усмехнулся, словно прочитав её мысли. — А выразиться яснее вы могли бы о тех мотивах, в которых вы, как утверждаете, отдаёте себе отчёт. Он ни единым движением не показывал недовольства двусмысленно-промежуточным положением. А она в замешательстве отвела глаза, ища, на чём бы задержать взгляд. За неимением лучшего предмета, Тонкс уставилась в стол. — А возможно, чтобы этот отчёт пока оставался при мне? Я приведу его в надлежащий официальный вид и тогда уж представлю вам... Тонкс подняла на Родольфуса жалобно-молящий синий взгляд. — Боюсь, этот вариант меня не устроит. Если вы действительно понимаете, чего хотите, вам ничто не мешает высказаться сейчас, — он поощряюще слегка сжал руку Тонкс, встретив её умоляющий взгляд взглядом понимающим. Как бы. — Я хочу... — она нервно сглотнула. Что ж... Сама заварила кашу. Прекрасно понимала, что врать и придумывать не имеет смысла — в процессе своей деятельности он не раз имел дело с недобросовестными отчётами, сфабрикованными для отвода глаз, и без труда распознает фальшь. — ...вас. Она произнесла это твёрдо и без дрожи в голосе. Вот так. Момент истины, можно сказать. Родольфус усмехнулся про себя. И дня не прошло... А если бы ему самому раньше пришло в голову нечто подобное, он решил бы, что начались галлюцинации от недосыпа. Но раз уж так вышло, и не без его содействия... Он бросил взгляд — с искоркой вины — быстро прошедшей мимо их столика Пеарл, которой не успел сказать даже слова. И вновь сосредоточил внимание на Тонкс. Причин для отказа он не видел. Логика. — И вы считаете, что я могу помочь вам осуществить желаемое? Родольфус ненавязчиво поглаживал её пальцы, а Тонкс непонимающе раскрыла рот: — А кто же тогда мне поможет в этом, как не вы?! Кажется, не далее, как сегодня, вы выражали желание помочь мне. Думая, что это всё же отказ в такой тактичной форме, Тонкс приняла оборонную позицию. На лице Родольфуса нарисовалась мелкими штрихами снисходительно-понимающе-располагающая улыбка: — Да, изъявлял. И не отказываюсь от своих слов. Но только и с вашей стороны рассчитываю на какие-то действия. — Тогда... Чего же хотите вы? Тонкс подалась чуть вперёд, уже без тени смущения и даже немного бесцеремонно разглядывая лицо Родольфуса. В прищуре её глаз плескался странный свет — или отражение чувств, или проявление метаморф-способностей, что, в принципе, чаще всего было взаимосвязано. — Я много чего хочу, — он спокойно встретил искрящийся взгляд. Да, внешность выдаёт... Не всегда хорошо быть метаморфом. — Но, скажем так, возможность оказать вам содействие не противоречит моим желаниям и планам, — он усмехнулся уголком губ. — Первый ход за вами... Дора. Секунду помедлил, но всё-таки назвал по имени. Так будет слегка естественней. Тонкс наклонилась ещё, уже обжигая его щёку своим дыханием. В её глазах — смесь любопытства, энтузиазма, желания и дементор знает чего ещё. — А что по вашим меркам «много чего»... Дольф? Сама Тонкс предпочла бы, чтоб её всё же звали по фамилии, но на «ты», однако приняла установленные правила и перечить не стала. Что-то это всё больше смахивало на подписание договора об установлении деловых отношений... — По моим меркам — это разнообразие желаний, долговременных и наоборот, которые не всегда совпадают, — с той же улыбкой он провёл по её щеке пальцами свободной руки. Кожа удивила. Приятная на ощупь, холодновато-белая. — Но в одну часть вы вписываетесь. И, думаю, больше вам знать не стоит. Или вы предпочитаете перейти на «ты»? Осведомился и, не дав ей толком ответить, чуть повернул голову, целуя её губы — властно, но вместе с тем даже нежно, смакуя новый для себя вкус. Кофейный со сдобой. Идиотское сравнение, однако... Разум. Не чувства. Всё рассчитано. Вместо ответа на вопрос у неё вырвалось негромкое: «Ох!» — полуподавленный стон, словно переданный ему вдох. И те губы, которые уже некоторое время сводили её с ума, наконец-то оказались в пределах досягаемости. Про себя Тонкс отметила, что, хотя первый шаг было предложено сделать ей, он решил взять инициативу на себя... Просто галочка в уме. Но уже через несколько секунд она привстала, перегибаясь через стол, впиваясь в желанные губы, — и было уже не понять, кто кого целует. Родольфусу это нравилось: и привкус чужого дыхания, и неожиданность, и попытка её компенсировать ответным напором... Попытка. Лидирующей позиции он, раз уж ввязался, уступать был не намерен. Он и сам поднялся с места, продолжая долгий поцелуй, и в один шаг вышел из-за стола, потянув Тонкс за собой. Сжал её плечи в ладонях, слегка поглаживая. И оторвался от оказавшихся неожиданно страстными губ, чтобы взглянуть ей в глаза. Без тени смущения или опасений. Опьянённая нахлынувшими чувствами, Тонкс чуть пошатнулась, но уверенные руки на плечах помогли справиться с эмоциями. Спокойно и уже почти трезво, даже чуть лукаво она взглянула в карие глаза, безмолвно спрашивая: ну как? На губах Родольфуса неожиданно обнаружилась слегка дерзкая тонкая улыбка. Словно говорящая: «Доволен. Но жду продолжения». — И где вы предпочитаете... отдыхать? — ему не пришлось изображать слегка сбитое дыхание. Но в остальном... Он был спокоен. И уверен в своих силах. Как и в своих эмоциях. Родольфус ещё ближе притянул к себе девушку. Если она хочет — пусть так. Тонкс ответила покорно и будто смущённо: — Мои предпочтения нисколько не важны... Не смею нарушать ваш привычный режим. И всё же «вы». Игра в такую официальную учтивость будоражила её. На губах Тонкс появилась мимолётная, почти счастливая улыбка, прежде чем она вновь приникла губами. Необычность ситуации волновала и кровь Родольфуса, вынуждая пульс биться чуть быстрее. Он ответил на поцелуй, сплетая языки, прижимая её спиной к стенке. И только оторвавшись, с наслаждением выдохнув прелесть поцелуя ей в шею, он произнёс: — Тогда вы не будете против провести эту ночь в моём доме? — Не имею никаких возражений. Вполне уже по-хозяйски Тонкс притянула мужчину к себе за пояс брюк, давая понять, что готова к аппарации. В её глазах началась настолько бешеная пляска огненных пикси, что в них больно было смотреть. «Ведьма, — пронеслось в голове у Лестрейнджа. — Та, из сказок детства — коварная, огненная, рыжая и соблазняющая». Он аппарировал прямо к себе в спальню, где почти не было света (за исключением небольшой магической «лампы» на стене), как, впрочем, и порядка. — Предлагаю перейти к более тесной части знакомства... Руки больше не держали её плечи — одна собственнически обнимала девушку за талию, а другая что-то вычерчивала у неё на груди. Тонкс же, как без стеснения стала срывать пуговицы с его рубашки, так же рылась в ярких образах в голове, возникающих у мужчин в такие вот моменты. Несколько мгновений — и её волосы огнём рассыпались по плечам... Что там у него про длину ног и объём груди? Так-так... Какую хочет, такую получит.