***
Не то чтобы я с ума сходила без драк, но в некоторые моменты, а именно в сражении с Хибари Кёей, я также чувствовала азарт. Возможно, на меня просто перенеслись эмоции Хибари. Раньше я никогда не упивалась так обычной дракой, не отдавала всю себя. Наверное, просто не было достойных противников, ведь обычные люди ничего не могли противопоставить силе пламени, вот и приходилось так или иначе сдерживаться. Казалось, что он выдержит даже удар с полным усилением. Ловлю себя на мысли, что с нетерпением жду, когда появится парень со стальными дубинками. Всё так же на выходных выбираюсь в парк, за пару месяцев мы так встретились от силы раза три. Этого было вполне достаточно, чтобы сверить силы. Вроде бы он не знал, кто под маской, а если бы узнал, что я девочка, то вряд ли бы прекратил эти спарринги. Хотя Хибари, кажется, приходил чаще, но меня частые спарринги не устраивали. Фуюки, который уже перешёл в нашу среднюю, сообщил, что в школе он появляется лишь изредка. Подростки чувствуют испускаемую им угрозу, и когда он чётко выверенным шагом идёт по коридору к кабинету директора, шугаются в стороны. Слухи про него тоже быстро пошли, но этой зверюге никто даже не осмеливался читать моралей, как обычному хулиганью. Да и кто сказал, что он обычный? Он подгрёб весь город и сейчас активно удерживает свою жёсткую власть. Тем не менее результаты его тестов появляются вместе со всеми остальными. Директора, что ли, запугал? Альянс заволновался. На одном из собраний они подняли волнующую тему. — Азазель-сама, банды куда старше и серьёзней распадаются и боятся высунуться. Смельчаки оказываются в больнице, — сказал Коичи. — Прыщ дело говорит. Он разгоняет всех без разбору, — подтвердил Фуюки, проигнорировав взгляд Коичи. — Я слышал, он делает базу в средней школе Намимори, — растягивая слова, сообщил Мураками. — В какой? — спросила напряжённо Мегуми. — Ну не в Мидори точно, — фыркнул снисходительно тот. — В обычной общей средней школе. Нельзя сказать, что я не рад. Будь он в моей частной… Но ведь среди нас есть только двое, кто ходит в обычную школу для всех. И я не думаю, что этому парню нужен наш здоровяк. Я держала каменное лицо под перекрестком взглядов. Этому очень способствовала маска, закрывающая половину лица. Скоро я также окажусь в средней. — У нас нейтралитет, так что всё в порядке, — деланно безразлично пожала я плечами. Ребята знали, что я виделась с Хибари Кёей несколько раз, но подробности оставались со мной. Какие тут нужны подробности, когда бои с натяжкой можно огласить ничьей? И то, когда выдыхалась, я их прерывала не без труда. Он маньяк сражений, совершенно забывает обо всём во время боя. Просто словами его не остановить, разве что мысль интересную ему подать, но всё, что мне известно о его интересах — это драки. Кто знает, что было бы, если бы такой порядок вещей нарушился. Обычно я едва-едва дотягивала до его уровня, хотя с каждым разом я привыкала всё больше к его стилю, но и он учился поразительно быстро. Так что мы оба шли, что называется, ноздря в ноздрю. Впрочем, Хибари Кёя быстро покинул мои мысли, ведь впереди были экзамены, а это куда ужаснее, чем парень, который пока не принёс особых проблем мне лично. Пусть он всё ещё тёмная лошадка, но Емитсу пока что не приехал вновь, и это уже немного успокаивает. Похоже, Хибари сам по себе, или же мне просто дали разрешение на свои действия, но рассчитывать на такое не буду. Всё равно из-за учёбы всё остальное отодвинулось на второй план. Нана, поддавшись общему наплыву безумия у мамаш города Намимори, решила, что я должна постараться повысить свои оценки и сдать всё отлично. Для этого она меня без моего ведома записала на курсы, и пришлось ходить. Тсуна вытер пот со лба. Его экзамены ждали только в следующем году, и так как я буду ходить на дополнительные занятия вечером, после школы, то у меня не будет времени донимать его и заставлять делать домашние задания. Он вообще бы забил на учебу, а Иригая с Нэндо и сами не отличники, чтобы чем-то помочь. Отказаться от дополнительных занятий я не могла. Во-первых, поругаюсь с Наной практически на пустом месте, во-вторых, Нана расстроится, что я потеряла в её практически идеальном образе дочери несколько очков, и будет грустить. Соответственно, качество готовки упадёт, а меня свергнут в пучину потерянных — то есть к Тсуне — и будут бесконечно журить и всплескивать руками. Бр-р-р. Не, не надо мне такого счастья. Я и так кое-как помогаю по хозяйству, и не сказать, что делаю всё идеально. Нет во мне педантичности и старательности японской, что расстраивает мать. Но она надеется, что это исправимо. Ага, ага… Как будто в годы прошлой жизни у меня всё было иначе. Она меня даже на кухню не пускает после идеально сваренного борща. Не признала она в нём блюдо, а зря. Дополнительные занятия вытягивали с дневными уроками все соки. Но Нана оплатила их и обещала, что, если буду ходить и сдам хорошо экзамены, купит компьютер, так что пришлось терпеть и пытаться догнать по старательному трудоголизму типичных японских школьников. Я приходила домой пообедать и тут же уходила снова на занятия. День проходил незаметно, а когда я возвращалась домой, то ужинала, болтала со счастливой и довольной Наной, слушала, как меня ставят в пример братцу, и поднималась к себе в комнату. Пару часов я вновь тратила на домашние задания к школе, ещё около часа могла тупо пялиться в томик манги, а потом просто вырубалась. Да, я не была машиной, которая может выдержать такой режим дня: с утра пробежка перед школой или разминка в комнате, затем на занятия, на дополнительные занятия, домашняя работа, возможно, прогулка, если есть силы, и сон. На выходных можно оторваться по полной и провести время с друзьями, а если есть силы – попытаться словить Хибари. Поэтому после успешной сдачи экзаменов я вздохнула спокойно. Теперь я могла провести свободное время по-человечески, а не как обычная японская школьница. Кроме полки с учебниками в моей комнате висела немаленькая полочка с мангой. Предпочтения разнились, тут могла стоять какая-то неглупая романтика рядом с типичным сёненом. На сёдзе мангу меня упорно подсаживали Киоко с Ханой. Наверху лежало более серьёзное чтиво зарубежных писателей. Я в упор не понимала японскую поэзию и прозу, она всё так же оставалась мной отвергнута. Плеер с наушниками я обычно оставляла на полке или на письменном столе. В углу сиротливо стоял небольшой телевизор, ещё не плазма — технологии не те. Под телевизором — проигрыватель и компакт-диски с фильмами и аниме. Весенние каникулы были всего две недели, и у меня ещё оставалось время для себя любимой. Но расслабиться не получалось, меня терзал какой-то червячок тревоги, и я не могла понять, дурное предчувствие это или нет. Что-то в последние дни я не виделась и не общалась по телефону с Рёхеем… Странно это, потому я решила прогуляться и зайти в гости к Сасагаве. Дорога к их дому была мне прекрасно знакома. Я позвонила в звонок у ворот и подождала, пока из дома не вышла Киоко. — Акира-чан? — удивилась она, завидев меня, мнущуюся у ворот. Ох, по всем правилам она была для меня семпаем, а я для неё, соответственно, была кохаем — то есть младшим товарищем… или наоборот, я не поняла. Конечно, норм поведения я часто не придерживалась, и уж точно не в этом случае. А потому откликнулась: — Привет, Киоко! Рёхей дома? — Да, Кира-чан, старший брат сейчас отдыхает у себя. — Отдыхает? — скептически приподняла я бровь. — Он заболел? Образ вездесущего, неутомимого и непробиваемого Рёхея никак не вязался с картинкой бездельничающего в кровати друга. Его, помнится, даже температура под сорок когда-то не остановила от пробежки по снежным улицам. — Акира-чан, — повторила Киоко с несчастным выражением лица, и я поняла, что что-то точно нечисто. — Рассказывай. — Зайдёшь внутрь? — Да, не откажусь. Негромко по традиции извинилась за вторжение при входе, хотя внутри никого не было. Родители Сасагавы опять где-то в разъездах. Девочка пригласила меня за низкий столик в гостиной и мелкими шажочками засеменила на кухню. Пришлось подождать, пока она вернулась с чайным набором и демонстрировала свою хозяйственность. Когда же я отпила из кружки, больше терпеть и терзаться вопросами не пришлось. — Что случилось? Киоко вздрогнула от моего вопроса и вновь подняла несчастные карие глазки: — М-мне кажется, старший брат вновь подрался. Вчера вечером он пришел поздно и едва живой. Сказал, на соревнованиях тяжко пришлось. Но он никогда не был так избит, Кира-чан! Я еле сдержала ругательства в себе. — Киоко, успокойся. Иногда мальчишки дерутся даже просто так, — я придала голосу спокойствие и уверенность. — Просто выпускают пар. Сильно побит? — Огромная шишка на лице, кажется, все бока в синяках. Я хотела ему помочь подняться и переодеться, но он не позволил. Несчастный тон и общий печальный вид начинали слегка раздражать, так как казалось, будто она уже похоронила брата, но из-за того, что была в курсе обещания Рёхея, я не позволила себе её одёргивать. — Киоко, Рёхей уже взрослый парень. А для парней шишки и синяки — это мелочи. — Но драться неправильно! Я едва удержала себя от того, чтобы фыркнуть. — Да, неправильно. Но даже в наше время, если не удается решить дело миром, в ход идут кулаки. А если это тёмная улица, то и нож. Поверь мне, лучше, если твой брат умеет постоять за себя и не теряет формы. — Но он ведь занимается боксом и ездит на соревнования… Разве этого недостаточно? Я не хочу, чтобы старший брат пострадал… Я ему говорила… Просила его… — рыжеволосая девочка спрятала повлажневшие глаза в ладонях и стала тихо всхлипывать. Такой переход меня слегка сбил, но я быстро пришла в себя. — Вот что, Киоко, я не позволю ему серьёзно пострадать. А ты не позволяй себе лить слёзы по этому поводу. Бокс — это его выбор… К тому же я подумала и давно тебе хотела сказать результаты своих измышлений по поводу того происшествия, когда ему пробили голову ребята из средней школы. Пришлось подождать, пока Киоко не уменьшит амплитуду всхлипываний и не посмотрит на меня любопытными покрасневшими глазами. Я даже взяла её руку в свою, чтобы она поскорее пришла в себя и вернула способность воспринимать. — Как я и говорила тебе раньше, ты ни в чем не виновата. Просто ты оказалась слабым местом Рёхея. Те парни тогда тебя просто использовали как наживку. И теперь Рёхей боится повторения, потому постоянно тебя опекает. Пока что эта опека выглядит просто заботой старшего брата, но подумай, что будет лет через пять. — А что будет? — спросила она. — А будет так, что он ни одного парня к тебе не подпустит. Одна-единственная обычная ссора — и Рёхей тут же вклинивается. Дойдёт до того, что мальчики просто не будут рисковать даже приближаться к тебе. Он боится за тебя, видит, насколько ты слабая, и не может из-за этого успокоиться. Он пытался и меня так же опекать, но вскоре я доказала, что могу постоять за себя. Мне важней свобода. Своя и его. — Но что мне делать, Кира-чан? Я ведь не такая, как вы, я не могу… Хотите сказать, что я обуза-а-а? — Киоко последнее слово провыла и вновь ушла в рыдания. На этот раз она себя уже не сдерживала и громко надрывалась так, что сердце разрывалось. Поддавшись порыву, я пересела к ней ближе и обняла, поглаживая по голове. А она выла и на выдохах пыталась что-то ещё сказать или объяснить. — Из-за меня… Всё из-за меня… Старший брат… он старается… а я… Ну и всё в таком же духе. Мои слова о том, что это не так, её не успокаивали, она и сама понимала, что слабая. Я её в этом не винила, но она сама себя накручивала. Что тут сказать и как успокоить, я не знала, а потому просто решила подождать, пока не выплеснет эмоции. Скорей всего, всё так и должно было закончиться. Киоко всё держала в себе, а выплеснуть не на кого больше. Кто ещё мог её выслушать? Родители далеко. Единственная её лучшая подруга, Хана, по-моему, уехала куда-то с родителями отдыхать, как и многие. В конце концов, мы не чужие люди, так что надо взять эту обязанность на себя. Сидеть так в обнимку в ожидании ухода эмоций пришлось долго. Я не смотрела, когда пришла, но когда Киоко вымоталась и так и заснула, уткнувшись в мою промокшую насквозь кофту, за окном уже стемнело. Пару часов точно прошло, эх. Осмотревшись и пораскинув мозгами, я принялась за аккуратное перемещение. Киоко была худенькой и невысокой, так что я смогла её поднять на руки и сделать несколько шагов, чтобы сгрузить на диван. Укутав её в кокон из покрывала на диване и убедившись, что она всё ещё спит, изнурённая рыданиями, я собрала посуду со стола и на носочках отнесла её на кухню. Планировка дома была мне прекрасно известна. Меня несколько раз приглашали в гости. Так что я помнила, где находится комната Рёхея, и поднялась наверх по лестнице. Не успела я занести руку для стука, как с той стороны уже пришло разрешение войти. В комнате горела только настольная лампа, направленная вниз. Получалось нечто вроде ночника. Ярко освещалась лишь поверхность стола. Комната Рёхея практически не поменялась. Разве что на одной из стен появилось несколько новых плакатов, посвящённых его любимому спорту. На дверце шкафа — вешалка со школьной формой, спортивная свалена на стуле, на столе под лампой — комок из бинтов, которыми он каждый день обматывает кулаки перед тренировкой, на поверхности стола — две чёрные боксёрские перчатки, а сам хозяин сидел на кровати в футболке и штанах. Я внимательно всмотрелась, пытаясь оценить ущерб, которым он отделался. К сожалению, в полумраке было видно лишь вспухшую на скуле огромную тёмную шишку и необычно серьёзный взгляд. — Спасибо, что посидела с Киоко, Кира-чан. Я кивнула и подошла к свету, чтобы он видел моё посуровевшее лицо. — Ну и кто это тебя так отделал? — ухмыльнулась я, попытавшись сбить его настрой. — О! — оживился он, сбросив оковы серьёзности. Даже глаза заблестели. — Он был действительно силён! Я хотел его пригласить в свой клуб бокса, а чтобы доказать свою силу, позвал его на кулачный бой! — от переполнявших его эмоций он замахал руками. — Мы сражались, как мужчины! Он достойный соперник, и у него есть честь. В следующий раз победа точно будет за мной, и я заставлю его вступить в клуб бокса! — Клуб бокса? Ты ведь в этом году переходишь в среднюю школу, вдруг ты уже не сможешь быть капитаном и принимать такие решения? — Так даже лучше! Я экстремально буду сражаться с их капитаном! Глаза Сасагавы засияли огнем воодушевления, и его пламя взметнулось сильнее. Мне оставалось только признать поражение. Он абсолютно неисправим. — Ну и кто этот счастливчик? — Хибари Кёя! Мне сказали, что он глава Дисциплинарного комитета. Он немного, но сильнее меня, и я это наверстаю, а затем вновь вызову его на бой! — Притормози, — попросила я, не понимая, что произошло. Затем вздохнула, вспомнив, кто такой Сасагава Рёхей. Потёрла переносицу. — Ладно, если это дружеский поединок мальчишек, то я не возражаю. Но серьёзных травм не должно быть, ты понял, Рёхей? — Конечно, их не будет! — громко возмутился боксёр. — Ты меня недооцениваешь! — Я прекрасно знаю твои силы. Повторяю, если это дружеский бой, то мне не о чем волноваться. Ты и меня тоже заставил это сделать. — Прости, прости, — простой, как пять копеек, Сасагава улыбнулся, взъерошив волосы на затылке. — Не волнуйся, всё будет в порядке! — Ладно, тогда я пойду. Это же Рёхей, чего я ожидала? Интересно, как воспринял этот бой сам Хибари? Попробовать заставить его ответить на этот вопрос? Хм, это будет сложно… Когда я вышла из дома Сасагав, прямо на кончик носа что-то капнуло. Затем, когда я посмотрела наверх, сразу две мокрые и холодные капли приземлились на лицо. Потемневшее небо над головой говорило о скором приближении хорошего ливня. Интересно, успею дойти до дома? Недолго посомневавшись, я всё-таки сорвалась с места и побежала по пока ещё не намокшему асфальту. Вскоре дождь пошел сильнее. — Кира? — сквозь шум дождя услышала, как меня окликнули. — Ямамото? — нахмурилась я. — Ты почему не дома? — спрашивает он, как всегда с безмятежной улыбкой. — Потому что с тобой стою, разговариваю под дождём. — Ха-ха! — рассмеялся он, сняв дутую безрукавку и накрыв ею пространство между нами, как зонтом. — Идем скорее, иначе точно промокнем до нитки! Зря я не смотрела на дорогу, потому как Ямамото явно сделал круг, и мы неожиданно для меня оказались у знакомого суши-бара. Дождь тем временем разразился холодным и неприятным ливнем, и бежать домой было поздно. — Отец, напои Киру горячим чаем, — крикнул Ямамото в сторону кухни и исчез за дверью в служебные помещения. — Я сейчас принесу полотенца. Через десять минут все сидели на кухне у горячей печи, в которой из соображений экономии пекли печенье. Ситуация обязательно бы смущала… другую японку. Потому что я не видела ничего смущающего в том, что сидела в футболке и мягких домашних штанах, принадлежащих Такеши. Ну и что, что они мешковаты, зато сухие и чистые. Даже свежестью стирального порошка пахнут. Так что, чтобы ты там ни задумал, Такеши, — а я по взгляду вижу, что ты что-то задумал — фигу тебе на палочке. — Вот, выпей, это обязательно поможет тебе согреться, Акира-чан, — отец Такеши разлил по кружкам чай. Старший Ямамото вёл себя так же радушно и непринуждённо, только то и дело поглядывал на сына. Если присмотреться, то Такеши на него похож. Цвет и форма глаз одни и те же, волосы тоже чёрные и торчащие; как и Такеши, он высокий и подтянутый, без лишнего грамма жира. Наверное, Такеши станет через пару лет ещё выше, потому что у его отца рост точно около метра восьмидесяти сантиметров. А вот лицо у моего друга другой формы, у старшего Ямамото оно более вытянутое, и подбородок чуть более квадратный. — Так вы дружите, Такеши? Правда, когда они улыбаются одновременно — будто одно лицо. Безмятежная, приятная и успокаивающая улыбка. Обманчивая, я бы сказала. Но я также улыбнулась в ответ, строя наивную девочку. — Ой, что вы! У Такеши и так много друзей, которые могут о нём позаботиться. У старшего Ямамото чуть приподнялись брови. — Простите, я иногда забываю про суффиксы и всех по именам зову, — изобразила я вину, поняв, в чём причина. — Спасибо, что приглядываешь за ним, — подумав, кивнул и улыбнулся теперь уже не только губами отец Ямамото. О, привычный обмен любезностями. Хотя меня всё равно что-то беспокоит. Знать бы, что отец Такеши сейчас думает. Точно. Наверное, это из-за одежды. — Спасибо, что дал мне свою одежду, Такеши, — поблагодарила я. — Я обязательно её постираю и верну. — Да не за что. Я развесил твою одежду на сушилке, хотя не уверен, высохнет ли она быстро. — Если нет, то ничего страшного. Идиллия прям. Любезности такие, аж зубы сводит от улыбки. — Кстати, Мегуми-семпай меня хвалит. Я записался на занятия и два раза в неделю захаживаю в их додзё, — пояснил Такеши. — Во время дождя, как сегодня, на меня что-то находит, и я тренируюсь ещё и в домашнем додзё. Хочешь посмотреть, как я размахиваю боккеном? — Скажешь тоже — размахивать! — возмущённо воскликнул его отец. — Не относись к этому так беспечно! Отец Такеши, как только прекратил отчитывать сына, повернулся ко мне с доброжелательным выражением лица: — Не желает ли подруга моего сына перекусить? У нас всё-таки суши-бар. Посетителей сейчас, правда, нет, но это не доставит мне неудобств. Я сделаю несколько суши, это совсем недолго. — Не стоит себя утруждать, я всё равно ещё не проголодалась и не смогу по достоинству оценить сейчас ваши суши, — осторожно подбирая слова отказалась я. — Идём, — позвал младший Ямамото, схватив меня за руку, и быстро увёл прочь. Не совсем понимая безмолвные разговоры этих двоих и загадочные переглядывания, я пошла следом… Чтобы подавиться от зависти, не иначе! Ступив в так называемое додзё, я тут же почувствовала удары внутреннего хомяка, которого со всех сил удерживали тараканы. Тот захлёбывался слюной и бился в истерике. Я тоже хотела такую просторную комнату дома. Здесь можно было бы тренироваться и не надо было бы преодолевать несколько километров. Но увы, увы, секретность и образ обычной школьницы… Хотя о чём это я? Я же по сути лентяйка. Мне нравится скорость и экстрим, которые проповедует Рёхей, даже какой-то интерес есть возглавлять банду подростков, но усиленно тренироваться я начала только после встречи с Хибари. Пробудилось желание стать лучше. Раньше-то я по утрам даже изредка бегала, а уж о постоянных физических упражнениях и говорить нечего. Разве что таковыми считать избиение подростков. А в клубе бокса я чисто формально и иногда по настроению прихожу попинать грушу или попрыгать на ринге. Такой себе тоже экстрим. У меня же есть пламя, так зачем упорствовать? Ямамото похвастался бамбуковым мечом для тренировок, сделал несколько выпадов с ним; посмеялись над тем, как Такеши находил сходство между кендо и бейсболом. Затем он провёл меня по коридору, рассказывая, как же так получилось, что суши-бар оказался соединён с додзё, а второй этаж получился весьма просторным для того, чтобы выступить домом для двух человек. На улице вроде бы закончился дождь, а вот с моей одежды только перестала капать вода. Мы с ним стояли-стояли, смотрели-смотрели на неё, но от нашего взгляда сушиться быстрей она не стала. До меня дошло, что, возможно, мой взгляд тоже может быть воспламеняющим, поэтому повернулась к подростку: — Такеши, ты не против, если я пойду в твоей одежде, а потом как-нибудь верну твои вещи? — Эм, Кира… — Что? Кажется, мне удалось смутить невозмутимого бейсболиста! Он отвёл взгляд и почесал пальцем щёку. — Не думаю, что это хорошая идея — идти по улицам в мужской одежде… Может быть, останешься, или давай я схожу за сменной одеждой к тебе домой… Ага, с его отцом наедине? Счаз! — Да ладно тебе. На улице уже темно. Твоя одежда и так на мне. К тому же откуда кому-то знать, чья это одежда? Футболка только слегка великовата, а штаны я подвернула уже. — Ну, если ты так говоришь, — улыбнулся всё ещё смущённо подросток. Через десять минут я стояла у входа в суши-бар семьи Ямамото в старых кроссовках Такеши и с горячим желанием смыться от двух Ямамото поскорее. — Я ушёл! — оповестил мой друг о своём уходе, получив пожелание удачи от отца в ответ. — Ты разве не остаёшься дома? — спросила я. — Я провожу тебя. Я пожала плечами, мол, как хочешь. Препираться прямо тут желания не было. В одной руке он держал пакет с моей мокрой одеждой, а в другой зонт. На улице было сыро и прохладно. Я бы непременно быстро продрогла, если бы внутри не согревало пламя. — Чёрт, — выругалась я, нечаянно наступив в лужу. Ямамото рассмеялся в ответ и сам наступил туда же, практически полностью её расплескав на мои ноги до колен. Я посчитала, что вызов принят… Когда мы уже практически дошли до моего дома, я, наконец, поняла, что бейсболисту удалось втянуть меня в эту игру. К этому времени мы уже все были в грязных брызгах с головы до ног, но он веселился и заливисто хохотал. — Рада, что тебе было весело, — улыбнулась я с сарказмом в ответ. — Мы уже почти у моего дома, тебе пора возвращаться обратно. Не хочу, чтобы мама или брат подумали, будто мы встречаемся, — пояснила я, чтоб ему стало понятнее. — То есть, если ты вернёшься домой в чужой одежде, грязная с головы до ног, да ещё и одна поздно вечером, то это будет нормально? — засмеялся он вновь. — Я успею проскочить мимо, никто и не заметит. Давай, иди домой, у тебя тоже наверняка промокла обувь. Беззаботный Такеши поддался на уговоры и, отдав пакет, побежал обратно. Ну, а я тоже развернулась и поспешила домой, насвистывая под нос весёлую мелодию. Настроение было безмятежное и лёгкое. После общения с Рёхеем же ты либо выжат, как лимон, либо горишь желанием идти на подвиги. Возможно, и то и другое вместе. Похоже, это свойство их пламени. А-а-а, чёрт! Слишком расслабилась! У этого Ямамото какой-то прям дар быстро располагать к себе, заставляя забыть обо всем остальном! Интересно, а я тоже как-то на людей воздействую? Если да, то как? Сложно уловить какие-то закономерности в поведении окружающих. — М? — почти одновременно удивилась с парнем, который свернул из-за поворота и едва не врезался в меня. Он слегка насторожил высоким ростом и причёской-трубой. К тому же громадина, что Фуюки. Конечно, слегка напряг ещё и синяк под глазом, и разбитые губы, сжимающие травинку. В общем, что передо мной панк — местная гопота, стало ясно сразу. Тот меня так подозрительно осмотрел, оценив наряд. — Что такое? — поинтересовалась я, вскинув подбородок. Подросток года на четыре старше меня одарил цепким прищуром глаз и выдал: — Помощь нужна? — спросил, видимо, сам не зная, о чём спрашивает. Хотя то, что я в чужой одежде, видно, наверное, невооружённым взглядом. Или это он про грязь? — Неа. — Тогда… э-э… проводить до дома? — Не стоит. Парень, до этого сбитый с толку, собрался. — Я всё-таки буду настаивать. Девушки не должны гулять одни так поздно. Я хмыкнула, не сдержав усмешки, и ответила в духе Ямамото. — То есть, если я приду домой в компании твоего разбитого лица, а не одна, моя мама не схватится за сердце? Парень досадливо цыкнул сквозь зубы. — Я вынужден настаивать и идти следом. Он посторонился, а я, не ответив ничего, просто продолжила идти. Удара со спины я не боялась, я такие вещи предчувствую. Шагает он совсем не бесшумно, что не удивительно при таком-то росте и… размере ноги этак сорок втором. А, ну и ладно. Нет настроения напирать и отгонять. Дойдя до ворот перед домом, я развернулась и улыбнулась, помахав рукой, а затем нырнула во двор, надеясь тихо проскочить к себе наверх. Я часто забываю говорить, как все японцы, о своём прибытии, так что ничего странного, но Нана привыкла и стала прислушиваться, чтобы услышать, что кто-то открыл дверь. Я тихонько развязала шнурки и подхватила кроссовки. Пакет с одеждой предательски зашуршал. — Ты поздно, Кира-чан! Ужин уже остыл, подожди, я разогрею. Мысленно ругаясь и тут же молясь, чтобы она не выглянула в коридор, вслух я крикнула, спеша к лестнице: — Хорошо, скоро спущусь!***
— Я вернулся! — оповестил Такеши, поставив у порога так и не пригодившийся зонт. Старший Ямамото вышел в прихожую, молча наблюдая за тем, как его сын разувается. От цепкого взгляда не укрылись мокрые грязные брызги на одежде и загадочно поблёскивающие глаза. — Ну как? — улыбаясь, спросил Такеши. — Что дальше? — Ты уверен, что нашел именно своё Небо? — спросил его необычно серьёзный отец. На лице подростка отобразилось сомнение, впрочем, брови тут же разгладились, а на лице расцвела беззаботная улыбка. — Хочешь сказать, я ошибся? Тогда кто же она, если не Небо? Я это как-то почувствовал, как ты и говорил, и мне показалось, что это именно оно. Старший Ямамото со странным выражением смотрел на сына, и Такеши не мог сказать точно, о чём думает отец. Наконец, Тсуёши провёл рукой по волосам, прикрыв глаза, и сказал: — Пусть так. Я не хочу, чтобы ты считал, что обязан это делать, поэтому делай то, что хочется.