Пламя моей души

      Пробуждение было неприятным. Мне снились кошмары, в которых лежало изломанное тело Мукуро, оно сменялось на израненного Кёю, а потом на Ламбо, в котором после взрывов узнаваемым оставался только пятнистый костюм да кудряшки, слипшиеся от крови. Затем появлялся Рёхей, лицо которого заплыло от кровоподтёков, и просил меня объяснить, что происходит, после него почему-то Ямамото, который говорил, что у него всё хорошо, но из груди у него торчал трезубец. Будто того мало, у ног стоял на одном колене Конрад, тело которого прошила пулемётная очередь, а он продолжал держать меня за руку и шептать, повторяясь: «Босс…босс…», будто я могла что-то сделать и чем-то ему помочь. За его спиной были другие люди, лица которых я не могла разглядеть. Самые разные люди, которые от меня чего-то хотели и преследовали, несмотря на раны и крики боли товарищей.       Открыв глаза, я ещё долго лежала в кровати, рассматривая потолок. На душе было как-то неспокойно и горько. Виной тому не только ночной сон, который плавно перетек в дневной, вследствие чего за окном солнце в самом зените.       Всё закончилось… Но Тсуна мне не поверил тогда. Отверг всё услышанное, даже забыл про слова Реборна об Азазеле и мои слова про репетитора не оценил по достоинству. Хотя на самом деле забыл ли? Вряд ли. Он будет долго собираться с мыслями, но всё-таки задаст мне вопрос позже. Я его знаю. А пока что я не собираюсь ничего делать. Если братцу всё разжевывать и в рот засовывать, не позволяя самому думать, он так никогда и не повзрослеет. Мукуро вернётся, как и обещал, и, очень вероятно, братец набьёт на нём ещё не одну шишку.       Тем вечером всё закончилось довольно быстро. Раненые были закреплены на лежанках (некоторые насильно) и укачены в больницу. На моём теле были максимум ушибы, которые ускоренно заживали под остатками пламени Киоко.       Солнце уже зашло, окрашивая всё вокруг в серые тона. Я сидела на ребристых ступеньках у старого кинотеатра в парке Кокуё. Реборн стоял в паре метров справа, смотря в ту же сторону, вслед собирающимся медикам. Я чувствовала, что он что-то скажет, потому просто устало ждала, внутренне не желая ничего слышать.       — Это было опрометчиво. Идти сюда, — сказал он. — Я думал, ты заметила слежку и после этого не рискнёшь сюда сунуться.       — А смысл скрывать, если ты всё знал? — флегматично поинтересовалась, скосив на него глаза.       Кёю было не остановить, я с самого начала это поняла, поэтому вызвалась идти за ним следом. Возможно, возьми он меня с собой изначально, а не выруби у себя в кабинете, то я бы остановила Рокудо и Хибари не был бы избит. Тогда бы я скинула всю ответственность за победу над ним на невредимого Кёю. Все бы поверили. План бы это искорёжило, но, думаю, не настолько сильно, чтобы Реборн не смог выкрутиться, и спектакль был бы сыгран лишь с небольшими поправками. Тогда бы никаких проблем бы не возникло… кроме вопросов у Реборна, на которые я вполне тогда могла не отвечать.       А вот если бы я наплевала на всё и не пошла… Ведь знала же, что это очередное испытание от аркобалено. Но новоявленная банда оказалась опасной, и я пошла, понимая, что что-то всё-таки случилось, если даже безучастный ко всему источник силы дал сигнал. И всё же, возможно, так было бы лучше. Кёю бы освободили из плена, он бы проникся, и отношения между ним и Тсуной стали отличаться от Тузика и грелки. Разве не этого я изначально хотела?       А может быть, не так. Я бы позже рассказала про эту подставу с сакурой, да Кёя бы сам догадался рано или поздно, не дурак же, в самом деле. Тогда бы всё его естество засопротивлялось сильнее. Он бы стал ненавидеть не только Тсуну, а всех. Буквально всех, даже тех, кто не имел к этому происшествию с сакурой-курой или парком Кокуё никакого отношения, но так или иначе связан с этой историей. Его обида и гнев ничуть бы не уменьшались с каждым прожитым годом. Месть холодная, а Кёя умеет терпеть, хотя и не любит это делать.       Тсуна забудет об этом скоро. Да он вообще вряд ли обратил на это должное внимание и очень удивился бы, когда Хибари, как и хотел, освободившись от надзора своего клана, пришёл и реально забил братца до смерти. Потому что раны, оставленные Кёе, очень глубокие, и меня это тоже сильно беспокоит. Он не такой эмоциональный, как многие, он — молчит, и это самое опасное.       — Мы ведь решили всё, что ещё? — выдохнула, не дождавшись от репетитора продолжения, и надеясь, что это всё.       — По-хорошему, я должен пойти сейчас в больницу и написать там отчёт, — я заледенела от его слов, которые даже не звучали как угроза. Очевидно, заметив мою реакцию, он продолжил:       — Я сказал, что никто не узнает о том, что сегодня произошло, и это так. Но факты, которые наблюдал не один я, и всё то, что произошло за пределами кинотеатра, не скрыть. Если с твоим Альтер-эго что-то ещё связано, скажи мне об этом сейчас. Потому что я должен всё отразить в отчёте.       Мне хотелось придушить, пристрелить и утопить его. Потому что с его прибытием всё полетело наперекосяк. Потому что из-за него всё это происходит. Потому что от него веет опасностью, и я с этим пока что не могу справиться. Потому что мои глаза меня обманывают. Передо мной не беспомощный коротышка с забавным хамелеоном.       — Ничего такого, — выдавила из себя я, наконец. — Единственное событие, где Азазель ярко засиял, ты знаешь. Тогда, когда похитили Тсуну, чтобы выманить меня.       Про клан Хибари я решила не говорить. Отец Кёи не слышал ничего про Азазеля, лишь встретился лично, но если услышит — узнает. Будет мне это чем-то грозить? Возможно. Но история Азазеля не должна так далеко уйти, по крайней мере, пока я в Намимори. А потом… Потом посмотрим, кто кого.       — Тогда я сопоставлю факты, — безразлично заключил аркобалено, с чего-то ожидая моей реакции на свои действия.       — Нельзя как-то обойти Азазеля стороной? Пришёл и ушёл, дело с концом, — нахмурилась я, решив всё-таки попробовать убедить его не делать мне лишних проблем. — Моё Альтер-эго, как ты выразился, сейчас редко появляется. Парни занимаются всеми делами самостоятельно. Мне это перестало быть интересным уже давно.       — Стало быть, тебе стало скучно? — хмыкнул репетитор, как мне показалось, насмешливо и снисходительно.       — Да, скучно, — не стала отрицать. — После появления Кёи даже поддерживать порядок в городе перестало быть столь интересным и необходимым.       А ещё он мне стал отличным спарринг-партнёром. Настолько отличным, что я не знала, куда от этих спаррингов деться. Но Реборну этого знать необязательно.       — Я должен дать достоверную подтверждённую информацию. На тебя указывают слишком много фактов. Я сам сделал всё, чтобы раскрыть Азазеля, и оставил немало следов.       Вздохнув, я попыталась успокоиться. Нахождение аркобалено в радиусе видимости сейчас просто выводило из себя. Реборн этого не мог не заметить, но игнорировал это.       Значит, Азазель не мог пропасть с радаров, да?.. Понятно, что Реборн и до этого строчил отчёты, так что пытаться скрыть личность Азазеля — вариант на дурака. Таковых в мафии нет. Хм, как отреагирует отец (при условии, что он ещё жив) на то, что его умница-дочка, принцесса-в-сорочке, собрала банду бандитов и успешно держит половину города? При том, что вторую половину держит в ежовых рукавицах Хибари и мы с ним до сих пор не перегрызлись. Так, а вот выход на Кёю уже опасен, так как при более наблюдательной слежке раскопают и реальное положение с «хранителями».       — Мы же с Кёей как бы встречаемся… — протянула я и была тут же перебита.       — Я уже сообщил, что это не так. Эти чувства односторонние и в любой момент могут у тебя пройти.       — Значит, так, — слегка раздражённо начала, тут же выдохнула и сделала тон намеренно флегматичным. — Цвет моих глаз не секрет, просто я слишком давно ношу линзы. Моя банда — это те четверо. Они хотели объединиться с Рокудо Мукуро против Хибари, но проиграли и вынуждены были уйти, поджав хвосты. Этого достаточно?       — Уверена? — уточнил Реборн с пониманием и спросил, будто желая удостовериться в том, что я действительно понимаю последствия:       — Что будет с ними за то, что они использовали и бросили сестру Десятого Вонголы?       — Ничего. Максимум — их разгонят по другим городам. Но это вряд ли.       — Слишком мелко для Вонголы убирать их, — хмыкнул аркобалено, самостоятельно продолжив мою идею:       — В планы Рокудо Мукуро это не входило, и он взял в плен кровь Вонголы, чтобы выманить Тсуну.       Он замолчал ненадолго, ожидая очередных гениальных идей. Не знаю, чего он ждал. Что я ему на коленке распишу крутой план и по ходу дела посвящу его во все свои дела? Что совершу какое-то чудо?       — Неплохо, — вынес вердикт Реборн после паузы. — Ты сможешь отвести подозрения от себя и своей семьи с минимальными потерями. Ещё одно, — я перевела на него взгляд, в ожидании продолжения, — разберись с Хибари, иначе это придётся сделать мне.       Хм, это угроза? Не похоже, пусть и звучит не очень.       — Облако очень своевольно и не терпит надзора, но что-то не так, — пояснил свою мысль аркобалено. — Будет проще, если ты разберёшься с этим, чем буду вникать я. Лучше сделай это до того, как начались проблемы.       — Знаю, — просто кивнула.       — Увидимся позже, — кивнул он, придержав поля шляпы, и спрыгнул со ступеней, рысью направившись догонять медиков.       Настроение после того было паршивым настолько, что я отправилась на прогулку по городу и даже сорвала злость на нескольких попавшихся хулиганах. Их легко отличить от обычных школьников или совершеннолетних, только недавно закончивших школу. Только это была плохая идея, так как я плохо соизмеряла силу на тот момент, поэтому прогулка закончилась быстро.       Затем я пришла на базу Азазеля. Предупредила лидеров Альянса о надвигающихся проблемах, но в подробности произошедшего не вникала. Ребята были уставшие и побитые. Они со стойкостью приняли новости… но, кажется, это никого не остановило. Мне обещали докладывать обо всех происшествиях и собираться на базе. Хотя… может быть, мне не посмели возразить, потому что я была без цветных линз, и прогулка по городу утихомирила меня совсем немного?       — Кира-чан, я сделала бенто для Тсу-куна. Отнесешь его в больницу? Я потом к нему схожу, после обеда, — сказала Нана за завтраком.       — Хорошо. Ты не видела Реборна?       Репетитора я не видела с тех пор, как вчера поздно вечером пробралась домой. Правда, я сразу завалилась спать и не знаю, заходил ли он.       — Нет. Думаю, он отправился куда-то по своим делам.       Нана, как я узнала, думала, что Тсуна с остальными стал жертвой банды, которая устраивала налеты, но полиция со всем разобралась. Я так понимаю, ей позвонили из больницы, и, как ни странно, она не сорвалась в полночь дежурить под палатой сына, а спокойно собралась его проведать утром. Хотя… может, и сорвалась. Я ведь сразу заснула.       Я хотела купить фруктов, но Нана привлекла меня к приготовлению бенто для Хибари, когда узнала, что Кёя тоже в больнице. Лучше бы я молчала, ведь Нана считала, что между нами что-то есть.       В середине процесса на кухню спустился проснувшийся Ламбо. Пришлось на время переложить готовку на Нану, а самой быстро набросать ему что-то на завтрак. Хотя самое удивительное меня ждало позже.       — Бо-о-о-осс! Бо-о-осс!       Я замерла, думая, что мне послышалось. Но, посмотрев на Нану и Ламбо, поняла, что они тоже это слышали. Он ведь должен быть в больнице!       Выбежав на улицу прямо в носках, я увидела Конрада у ворот, который стоял на костылях и, увидев меня, оскалился.       — Доброе утро, босс!       Он так делал каждое утро после того, как я разрешила ходить со мной. Приходил пораньше, ждал, пока я выйду, и провожал по пути в школу. Видимо, пулевое ранение ноги для него не было достаточным оправданием для смены привычек.       Рыжий вдруг зажал один костыль локтём и замахал рукой:       — Босс, а нож тебе зачем?       Я успокоилась и опустила кухонный инструмент, который едва не превратился в предмет, проходящий по делу убийства.       — Тебя что, уже отпустили? — спросила, открывая калитку.       — Не-а, я сбежал. Они уже хотели перевести меня на домашнее лечение, я просто не стал ждать, — снова замахал он рукой.       Я ему ни капли не поверила. Сбежал, как пить дать.       — Кира-чан, это твой друг? — донёсся мне в спину голос Наны, которая вышла на крыльцо.       — Да, помнишь, мы его встретили на отдыхе? — обернулась я. — Он решил переехать к нам в город.       — Он страшный! — сказал Ламбо и выбежал во двор, загородив меня по коленки. — Не подходи, у Ламбо-сана есть оружие! Ламбо-сан элитный киллер!       Конрад скептически смотрел на ребёнка, который всё-таки достал свои гранаты.       — Ламбо, я же сказала: он — друг. Убери их. А ты, — посмотрела я на рыжего, — заходи, раз пришёл. Тебе вредно много стоять.       Оставив Конрада на диване в гостиной, мы с Наной вернулись на кухню. Меня немного беспокоило то, что Ламбо продолжал крутиться вокруг рыжего, но я надеялась на благоразумие Конрада, которое тот иногда демонстрировал. Нана тем временем пыталась меня расспросить о новом знакомом.       Рыжий потом попытался отобрать у меня сумки с бенто, а затем и с фруктами, но тут уж я встала ежом. Конрад вел себя вызывающе, как обычно, с первого взгляда, не давая поводов беспокоиться о том, как произошедшее повлияло на него.       Чёрт! Второй раз в него стреляют, а я ощущаю себя настолько беспомощной, что аж зубы сводит! Он словно живое напоминание. Приходится напоминать себе, что вина не на нём.       Говорить об этом не хотелось. Рыжему, видимо, тоже, и он делал вид, что ничего не произошло. А это почти правда.       Когда мы добрались до больницы я насильно передала рыжего на руки врачам (те угрожали его привязать ремнями к койке, если он не прекратит вырываться, что я поддержала), а сама пошла раздавать подарки, как Дед Мороз.       Первым я посетила братца, Рёхея, Такеши и Гокудеру, которые лежали в одной палате. Не зря я на подрывника ещё взяла фруктов, было бы не очень удобно. Да и Тсуна бы поделился с ним. Сам братец ничего не сказал, видимо, решив просто забыть про слова Реборна обо мне. А может быть, не знал, как реагировать. С Рёхеем беседу пришлось отложить до его выздоровления, так как этого явно не следовало делать при всех, но боксёр был энергичен, как всегда. Не было видно, чтобы его как-то тревожило произошедшее и увиденное. Не знаю, что там ему сказал рыжий, но с виду ничего не поменялось. Я смогла облегчённо выдохнуть, ведь переживала, что такое отразится на нём. Мне было жаль, что Рёхею пришлось в этом всём поучаствовать из-за меня.       С виду же и вправду всё в порядке. Пустые несерьёзные разговоры, ругающиеся между собой парни, Ямамото, который с шутками их подначивает, и Тсуна, который безрезультатно пытается всех разнять.       Потом я зашла к Бьянки, которая пугала своих соседок по палате. У неё я не задержалась надолго. У нас было не так уж много общих тем для разговора, да и само моё посещение было лишь данью вежливости.       Фууту я увидела в коридоре, выглядывающего из-за дверей палаты. Заметив меня, он спрятался обратно.       Зайдя внутрь, поставила пакет с фруктами на тумбочку, отметив, что в палате все остальные койки пустые. Придвинула стул к кровати, на которой сидел мальчик, поджав к себе коленки.       — Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти из-за нас.       — Я думал, ты будешь злиться, — сказал, выглядывая из-за коленок, будто мог за ними спрятаться. — Рокудо Мукуро поймал меня и забрал рейтинги. Я отказался говорить что-либо про Десятого Вонголу. Я знал, что рано или поздно такое произойдёт. На меня ведь многие охотятся. Ты тоже знала, что я принесу проблемы.       Голос его был глух, так как говорил мальчик, закрыв рот рукавом больничной пижамы. Даже проспав кучу времени, Фуута всё ещё выглядел измождённым.       — Я не была уверена, что ты действительно на нашей стороне. Зато теперь я знаю, что на тебя можно положиться.       — Ты меня ненавидишь, — упрямо зажмурился. — Ведь благодаря мне всё это и произошло.       — Тсуна же сказал, что ты не виноват, — спокойно пожала плечами в противовес всё более взволнованному тону Фууты.       Это правда. Фуута лишь маленький винтик в механизме, который был запущен в парке Кокуё. Мукуро надо было дать информацию и не только напрямую, иначе вся подноготная бы вылезла наружу. Я не знаю, давались ли мальчику какие-то приказы, но в любом случае его просто разыграли в этой партии.       — А ты что скажешь? — осторожно поинтересовался Фуута, внимательно следя за моим лицом.       — Я скажу то же самое, — так же спокойно произнесла, хотя, вероятно, следовало представить, как в данном случае повёл бы себя тот же братец, и проявить в эмоциях поддержку.       — В общем-то, я тоже виновата, что сразу не вытащила тебя оттуда. Не сделала этого, хотя могла. Ты должен меня понять. Иногда вещи просто должны произойти. После них обязательно что-то изменится.       Мы снова помолчали. Понимаю, что я не сильна в подобных разговорах. Вероятно, тут не требовалось глубокого смысла, проще было просто сказать: «Я тебя ни в чём не виню». Но я по-другому не могла.       — Я теперь не Рейтинговый Фуута, — сказал мальчик. — Я теперь могу жить, как все. Тсуна-нии не откажет, и я смогу остаться.       «Хитрец», — невольно усмехнулась, понимая, что неглупый человек растёт.       — Как ни странно, Акира-нээ на первом месте среди мафиози, которым можно доверять, — продолжил Фуута, подняв на меня глаза. — Поэтому я хочу доверить тебе секрет. Я Рейтинговый Мальчик только для Вонголы, для остальных мои способности пропали. Но что, если Тсуна-нии спросит? Я должен соврать боссу? Я нарушу закон.       Я вновь усмехнулась. Как же вовремя я попала к нему. Фуута ещё колеблется, он напуган, он не знает, что ему делать в подобной нестандартной ситуации. Тсуна как бы его босс, ведь его отправили к нему на присмотр. Тсуна должен быть для него на первом месте. Но Тсуне он должен будет соврать, как и всем остальным, ведь реальная власть не в руках четырнадцатилетнего братца.       — Тсуна не спросит, — уверенно произнесла. — Он узнает через много лет, а потом всё равно простит.       — А ты? Ты ведь его консильери.       Я едва не засмеялась. Первый помощник, самое близкое доверенное лицо босса семьи, к мнению которого босс прислушается, уж это я знала.       Но я не засмеялась, а через секунду мелькнула мысль, что у меня была идея стать Серым Кардиналом. Один из вариантов. По крайней мере, самый лучший для сегодняшнего дня. Если мне удастся доказать, что я чего-то стою, то это уже большая победа… А потом уже можно замахнуться дальше. Я получу опыт, смогу разобраться в структуре, помогу братцу не подохнуть в первое время — везде плюсы.       — За верность я всегда тебя прикрою.       — Тогда можно я буду звать тебя Кира-анэки? — буквально расцвёл Фуута.       Ну вот, серьёзные разговоры закончились, и началась детская болтовня.       — Быстро же ты пришёл в себя, — возмутилась я, а потом всё же позволила эту детскую прихоть:       — Можно.       — А забрать твой замок в «Героях»?       — Вот это уже слишком, — фыркнула.       — Второй по характеристикам? — не унимался он.       Кивнула, отрывая от сердца нежно взращенное.       — Я даже научу тебя обыгрывать Тсуну на приставке, — важно пообещала.       Мальчик широко заулыбался. Я улыбнулась в ответ, взъерошив ему волосы.       Палату Хибари я оставила напоследок. Конечно, у него было индивидуальное помещение без раздражающих соседей и две подушки, на которых он лежал полусидя. Как я знала, Шамал передал лекарство против собственноручно изобретённой болезни, и Хибари теперь мог снова любоваться сакурой. Жаль только, это всё равно не будет так, как прежде.       Кёя молча провожал меня взглядом, пока я подошла к кровати и придвинула табуретку.       — Ну, — вздохнула я, — что-то озвучивать мне нет смысла, ты и сам всё про себя знаешь. Карточку я твою побоялась открыть, мне хватило оценить её толщину. Я тебе бенто принесла.       Хибари вроде бы даже как-то расслабился. Совсем немного. Только повисшая в воздухе угнетающая недоговорённость и не думала исчезать. Это странно.       — Киоко уже делает новые мази, думаю, она сможет зайти к тебе вечером после школы.       — Нет необходимости. Вонгола направила людей, обладающих необходимыми навыками и знаниями. Они быстро поставят всех на ноги. Ориентировочно через две-три недели я уже смогу выйти отсюда.       Как всегда, холодно. Даже слишком. И смотрит мимо меня.       — Знаю, что ты хочешь взыскать с меня наказание за тот мой некрасивый поступок. Когда выйдешь отсюда, сможешь спокойно его на меня наложить, я сопротивляться не буду.       — Не будешь? — переспросил, резко переведя взгляд мне в лицо, и с подозрением уставился.       — Не буду, — кивнула. — Понимаю, заслужила, но по-другому поступить я не могла. По крайней мере, ты жив и скоро встанешь на ноги.       Я смотрела в эти серые глаза и понимала, что совершённое мной — холодный расчёт, не более. Настолько холодный, что эмоциям там не место. Всё просто: если Хибари умрёт — я лишусь сильной поддержки. Я сделала всё, чтобы этого не допустить. Если придётся за это отхватить в ответ, то это небольшая цена. Только почему он выглядит удивлённым?       Кёя не спешил замахиваться и просто смотрел, думая о чём-то своем. Даже без агрессии, что вдвойне странно.       — Что не так? — вздохнула я обречённо. — Ты хотел меня чем-то ударить там, а теперь ведёшь себя как ни в чём не бывало.       — Нам не о чем говорить. Я провалился, — едва слышно произнёс, резко повернув лицо к открытому окну.       Прошло минуты две, а я так и не поняла, о чём он и куда он там упал, потому просто вопросительно подняла брови и попросила:       — Уточни, пожалуйста.       — Я проиграл, — его губы, кажется, едва шевелились. — Я оказался недостоин. Слишком слаб. Тебе нравится, когда я это повторяю?       В его голосе проявились незнакомые мне ранее интонации. Похоже на то, будто он выдавливает всё из себя с болью, вырывает эти слова, сцепив зубы. И вместе с тем с вызовом — будто желает, чтобы я сейчас начала тыкать в рану солью.       Это что… прощание? Он думает, что я сейчас, встав в пафосную позу, скажу, что я ошиблась, выбрав его, он недостоин быть в союзе со мной, и уйду, хлопнув дверью?       В горле ощутимо пересохло. Его лицо оставалось таким же каменным, как и раньше. Думая, что так всё закончится, он всё прошедшее время был рядом в Кокуё.       — Слушай, Кёя, — выдохнула я, сообразив, что к чему. — Я, конечно, не в восторге от того, что ты долбанул меня головой, но, впрочем, ничего нового. И я уже вернула тот должок, и ты тоже. Запомни, ты — сильное Облако. Моё Облако, — признала, внутренне сжавшись от предчувствия того, как он на это может отреагировать, и всё равно продолжила:       — Этот проигрыш не убедит меня в обратном. Вся ситуация там была спланирована, и я знала об этом, но не смогла предугадать случившегося. Провал тут только мой.       Кёя так долго молчал и сидел не двигаясь, что я уже успела раз десять помереть в ожидании удара. Его пальцы сжались, скомкав одеяло. Он повернулся очень медленно. Резко схватил за воротник рубашки. Потянул чуть на себя, заставив наклониться. Приблизился, что я почувствовала его учащенное дыхание ухом, а затем, когда я была готова к чему угодно, произнёс тихо, но чётко:       — Ты пыталась меня остановить. Стань сильнее, чтобы в следующий раз сделать это наверняка. Потому что моё обещание в силе, Савада.       Я, находившаяся до этого на грани инфаркта, почувствовала, как источник на затылке вновь пришёл в норму, засияв куда сильнее.       Всё-таки всё взаимосвязано. Причина, по которой источник на затылке притих, не в физическом состоянии Хибари. Самой сложно поверить, но со всех сторон сильный, трудолюбивый и настойчивый Кёя считал себя недостаточно идеальным.       Как же я раньше не поняла? У Кёи, как и у всех, было слабое место. Как ни странно, этим уязвимым местом, тем, что его задевает, оказалась собственная неидеальность и недостижимость идеала, которую он приравнивал к слабости. Его шпыняли за слабость в собственной семье едва ли не с рождения. Поэтому малейший намёк — и он будет рвать зубами.       В конце концов, он поставил себе как жизненную цель стать самым лучшим, болезненно и агрессивно реагируя на неудачи.       Господи, на что я только что подписалась? И на что я хочу подписаться вновь?       — Хочу, чтобы ты знал, Кёя, я ценю умение настоять на своём, несмотря на мнение окружающих. В следующий раз прав можешь оказаться ты, поэтому мне и нужен человек, который не даст мне слишком зазнаваться.       — Хорошо, я возьму на себя эту обязанность, — выдохнул он странным тоном, тем самым заставив меня напрячься.       Я не сдержала вскрика! Скорее от неожиданности, но и от боли тоже. Он укусил меня! Прямо в мягкую часть между плечом и шеей! Что это! Мать вашу! Было!       Хибари всё-таки выпрямился, сев ровно.       — Зачем? — спросила, поджав губы.       Не столько больно (хотя это тоже), сколько обидно. Кёя явно перегнул палку с этим. Ладно, он меня гоняет в хвост и в гриву, когда я косячу или ленюсь, но такой его выбор мне не нравится.       — Хорошо, что ты решил что-то поменять и перестать меня пытаться побить до синяков, но это не лучшее решение, — выдохнула, приложив руку к укусу и с недовольством отметив выступившие капли теплой крови.       Хибари смотрел теперь с досадой. Кажется, сам уже понял, что это не то. И этот косяк точно его.       В открытое окно залетела щебечущая жёлтая птичка. Она села на кровать Хибари и, совершенно не боясь людей, запрыгала по одеялу, пока Кёя не погладил её пальцем.       — Когда ты только успел? — спросила, узнав принадлежность жёлтого комка перьев к Птичнику.       — Мне нечем было заняться, — самодовольно ухмыльнулся он и, дождавшись, когда птичка запрыгнет к нему на палец, поднёс его ближе ко мне. — Нравится?       — Я предпочитаю зверюшек покрупнее, — пожала плечами, поднимаясь на ноги, и бросила:       — Мне нужно обработать рану.       ***       Фуута вскоре отправился в младшую школу. Да, прямо посреди учебного года. Но раньше ему это было недоступно из-за постоянной погони мафии за его способностями. Хотя сам мальчик был в восторге, конечно, сразу же начались проблемы. Скромный, тихий мальчик, который никогда не общался с одногодками и по привычке предпочитал оставаться незамеченным, стал объектом издевательств и насмешек.       Спустя неделю вернувшийся домой вместе с Тсуной Реборн погнал братца разобраться с обидчиками члена своей семьи. На следующий день учитель младшей школы позвонил домой и попросил всё-таки явиться родителей или опекунов Фууты в школу. Тсуну он таковым отказался считать, но братец и тянул максимум на старшего брата.       — Я не хочу больше туда идти! — заныл Тсуна. — Это навевает мне плохие воспоминания. Кира, сходи ты. Твоя очередь!       И мне, в общем, пришлось идти выслушивать все претензии. Не Нану же просить, в самом деле, она и так возится с кучей детей и проживальцев в доме каждый день. В учительской удивились, когда вместо взрослого появилась девочка, которая на вид ничем не отличалась от шестиклассников младшей школы. На самом деле я и по годам недалеко ушла. Попытались выставить, но я твёрдо стояла на своем, требуя прояснить ситуацию.       Оказалось, Фуута банально подрался. Ну, как подрался. Просто потолкали мальчишки друг друга, и Фуута порвал другому мальчику ранец. Это мне объяснили учительница и мамаша какого-то мальчишки, которая пришла сюда же, в учительскую, требовать компенсации. По её словам, Фуута напал на её сына и избил его, в доказательство она приводила синяки и ссадины. Но кто-кто, а Фуута был самым спокойным и благонадёжным из детей в нашем доме. Был бы на его месте Ламбо, который тоже вскоре должен пойти в школу, я бы поверила.       — Давайте пойдем посмотрим, что там за раны, и выслушаем самих мальчиков, — предложила я.       Дама хотела было снова начать на меня орать, но учителя в учительской приняли предложение, и одна, как я поняла, их классный руководитель, проводила нас. Хорошо, а то у меня от этой мамочки мигрень начинается.       В это время у детей был урок на свежем воздухе. Они сидели под тенью деревьев у школы и рисовали. Точнее, пытались. Потому что я издалека услышала знакомые крики и увидела одного рыжего.       — Вот так ему надо было, понял?! Кулак крепче сжимай! И вообще, если прижмут толпой, лучше в кулаке что-то зажми! Без разницы, камень, ключи, да что угодно! Я тебе покажу, куда бить, чтоб наверняка.       Две женщины поспешили к месту событий и накинулись на рыжего, спрашивая, кто он такой и что он делает с бедными детьми.       — А ты, что ли, мамаша этого щенка?! — рявкнул рыжий, и женщины разом присмирели, прекратив галдёж. — В следующий раз я сам его выпорю, если не можешь воспитать!       — Да что ты себе позволяешь?! — рискнула эта дама возразить. — Я подам в суд на школу! Мой старший сын состоит в Дисциплинарном комитете!       Видимо, эта угроза должна была всех впечатлить, но рыжий был не впечатлительным малым. Зато учительница пискнула и испуганно сжалась.       — Да мне плевать! — заорал на неё рыжий сверху.       — Пожалуйста, успокойтесь и покиньте школу, — неуверенно попросила его классная руководительница, которая оказалась зажата меж двух огней.       — Да чёрта с два! Из-за вас боссу пришлось идти сюда!       Будто участников в этом балагане было до этого момента мало, дама зачастила:       — Кента-кун! Кента-кун!       К нам быстрым шагом приближался высокий статный парень с характерной причёской и одеждой, который сошёл бы за ученика старшей школы. Хотя, наверное, он им и был.       Что сказать, Дисциплинарный комитет стал угрозой даже больше, чем суд и полиция вместе взятые.       Её младший давно уже стоял за мамой, а Фуута вообще где-то спрятался, как всегда, незаметно. Пора было прекращать цирк.       Рядом не было чего-то тяжёлого или метательного, только моя сумка с тетрадками и учебниками. Ею рыжий и получил несильно по голове. После наложения швов его вскоре прекратили лечить пламенем, поэтому он долго выздоравливал, но Киоко помогла ему быстрей залечить рану, и теперь за мои пострадавшие ушные перепонки он мог получать снова.       — Не шуми.       — Ей, б-босс, — выдохнул рыжий возмущённо, но уже гораздо тише.       Тут-то меня узнал и старший сын, который тоже обладал далеко не тихим и тонким голоском:       — Савада-сан! — заорал он, стоя в метре от меня. — Что вы здесь делаете?       — Прекратите себя глупо вести, вокруг вас дети. Фуута! — позвала я, осматривая окрестные деревья. — Если ты здесь, выходи!       — Кира-анэки! — выбежал из-за какого-то куста мальчик и тут же подбежал, улыбаясь.       Надо ли говорить, что конфликт был быстро исчерпан? Старший сын со своей матушкой быстро принесли нам извинения, классная руководительница, боюсь, начала заикаться, надеюсь, это у неё пройдёт. Фуута потом ещё хвастался, что стал чуть ли не старостой класса. Боюсь представить, что будет, когда Ламбо пойдёт в школу… Надеюсь, хотя бы учитель И-пин вскоре заберёт её обратно.       И всё равно было тошно. Я никак не могла вернуться в колею, в свое обычное состояние. Да, с виду мало что поменялось, но червячок тревоги продолжал меня съедать, хотя Реборн больше не давал поводов. Да никто вообще не давал.       Жалко было, что всё так закончилось. Я не понимаю, почему Мукуро всё-таки забрали в тюрьму, если его выбрали в хранители? Единственный возможный ответ, который я нашла — во всём виновата я. Как и Конрад, он оказался слишком упрямым, но именно я, так сказать, забила последний клин.       На данный момент подопытными Киоко были Коичи и Фуюки. Они тоже довольно быстро шли на поправку, но девочка вначале взялась за Конрада из-за тяжести ран, а потом уже за них. Её одну на всех не хватало, вот парни и продолжали отлёживаться в больнице. У Фуюки обнаружились переломы, он вообще грозился без помощи Киоко надолго задержаться там.       Киоко через пару дней после происшествия в парке Кокуё выловила меня на улице и взволнованно рассказала о двух парнях из Дисциплинарного комитета, которые принесли ей кучу макулатуры. Правда, не совсем макулатуры. Просто записи о лечении пламенем были неаккуратно сложены, а то и вовсе имели рецепты на отдельных листах. Девочка им обрадовалась, но всё-таки её взволновало то, откуда они взялись. Тем более её взволновала слежка из парней Дисциплинарного комитета.       Очевидно, что это Кёя подсуетился, едва пришёл в себя. Я убедила девочку, что всё в порядке, и она вполне может доверять этим записям, ведь Хибари был надёжен. Пусть даже я не знаю, откуда он это всё достал.       Мураками крутился, как мог, поддерживая работу Альянса в прежнем темпе. Следуя моему приказу, ему пыталась помогать Мегуми, но… Хидики вскоре попросил «убрать от него эту бешеную». На почту тоже особого смысла заходить не было. Парни редко присылали отчёты, в основном Ито присылала восхваляющие письма и религиозные выдержки.       Рёхею я попыталась объяснить всё проще. Не вдаваясь в подробности, рассказала о почти завершившемся комплекте хранителей, поделилась соображениями о приближающихся неприятностях. Реборн вряд ли хотел, чтобы Рёхей видел его «серьёзный» разговор с Конрадом или слышал, о чём Реборн говорил со мной, или даже понимал, кто такой Рокудо, но вряд ли он знал, что Рёхей понимал в происходящем гораздо больше, чем может показаться.       Реакция боксёра на это была… неожиданно спокойной.       — Если ты что-то в этом понимаешь, то всё в порядке, — улыбнулся он бодро. — Я тебе доверяю и уверен, как в самом себе! С твоей поддержкой я горы сверну! Кстати, Киоко мне сказала про учебники, что ей передал Хибари. Я сказал ему спасибо, а он почему-то попытался меня ударить! — возмутился он, быстро переменившись в эмоциях. — Ну, я его вызову на поединок, как только он выйдет из больницы!       Полностью восстановившись, Конрад преследовал меня всюду. В том числе отправился на тренировку и даже выдержал тренировку Рёхея. Правда, потом лежал, высунув язык, и невнятно бормотал что-то похожее на ругательства. Кажется, проклинал полного энергии Рёхея, который продолжал свой обычный комплекс упражнений под счёт.       К моему удивлению, Реборн погнал Тсуну на тренировку с Рёхеем. Так, собственно, я об этом и узнала. Естественно, Тсуна лёгкую боксёрскую разминку не выдержал, и теперь рыжий взирал на него с чувством собственной важности на лице. Это выражение довольства легко оборвалось невзначай оброненной фразой аркобалено:       — Не расслабляйся.       Рыжий бросил расстегнутый пиджак на камень, снял рубашку и присоединился к отжиманиям, пытаясь не уступать Рёхею, что приводило последнего в неописуемый восторг («Это экстремально по-мужски, Рыжий!»)       — Про твоё замечание, — заговорил Реборн под зычные крики общего счёта (и стоны счёта от Тсуны). — Я не готовлю из Тсуны мясо.       — А что же ты делаешь? — в тон ему флегматично поинтересовалась.       — Моя задача, если быть точным, в воспитании характера. Всему остальному научиться проще. В дела Вонголы я не лезу, экономике и деловодству не обучен.       — Характера? — нахмурившись, переспросила я.       — Девятый уже стар и в любой момент может отдать концы. Тогда его наследник должен стать во главе Вонголы. Можно не разбираться в документации, не знать имён и названий других семей, даже не говорить на итальянском, как на родном, но силу наследник должен иметь. Всё остальное вторично, — уверенно пояснял Реборн.       — Он должен уверенно говорить, даже если не знает, о чём, — фыркнула я, тем не менее понимая.       Время. Время поджимает. Кроме того, Реборн киллер, а не учитель этикета, вот что он мне хочет сказать. На примере домашнего задания и школьных соревнований он должен научить Тсуну громко хлопать кулаком по столу. Потому что доступа к нужному уровню иерархии у него нет. Этим займутся приближенные текущего босса, а насколько они добросовестно будут выполнять работу, будет зависеть только от них. Этим мог бы заняться родной отец… но, похоже, его действительно нет в живых. И пусть прикрытия у нас больше нет…       — Это не исправит моё к тебе отношение, — заверила, не позволив себе проявить ни капли переживаемых эмоций в голосе.       — Этого и не нужно, — отвернулся аркобалено.       Гордый, конечно. Но даже если других серьёзных союзников в мафии сейчас нет, я всё равно не хочу с ним работать.