Чужие имена, чужие лица

      Анис и шоколад.       Она пахнет не зеленью лесов и не переливающейся свежестью морозного утра. В ее волосах запутался аромат шоколада, который он специальной для нее привозит из Лондона. На ее коже мерцает анис, звездочки которого она с интересом рассматривает на кухне и растирает между подушечками пальцев. Ей нравится запах аниса. И шоколад.       А ему нравится, когда довольна она.       Он сам приносит запахи Лондона: смог и морось на плечах, фальшивые улыбки и доспехи из учтивости и благовоспитанности. Он сам никогда не может следовать навязанным обществом правилам. Поэтому с удовольствием и не оглядываясь смахивает их, стоит только вернуться на землю родного поместья.       Которое, безусловно, манит, потому что здесь есть она.       Пахнущая анисом и шоколадом сестра. Тугой бутон, вылезший среди терновых колючек его родового древа. Такой она ему представляется, свежая и свободная, чьи босые ступни оставляют следы во влажной от утренней росы земле. Он пойдет за ними хоть на край света.       — Даже тёрн цветет.       Он видел это. Множество мелких белых цветов, чьи нежные лепестки надежно скрывают колючки. Но те никогда никуда не исчезают.       Маркус равнодушен к цветению. Его не очень-то трогает природа — только когда она обрамляет дикую красоту его сестры.       Сибилла в восторге от шероховатой коры деревьев. Он шелестящих листьев и лепестков роз, распустившихся на кустах под окнами маменьки. Сибилле нравится проводить время с братом. Единственным, кто разговаривает с ней в доме как с равной. Кто любит ее.       Вечером они сидят в одной из пыльных комнат особняка. Их тут много. Оставленных, заброшенных. Никто даже не трудится запирать их. Никому в доме нет дела до забытых комнат.       Никому в доме нет дела до брата и сестры.       Они сидят на полу, напротив друг друга. Они тихо беседуют, а из открытого окна доносятся запахи цветущих роз. Смешиваясь с ароматом пыли в комнате. Смешиваясь с анисом и шоколадом в их крови.       Глаза Сибиллы широко распахнуты. Она смотрит на брата:       — Ты обещал!       — Не передумала?       — Ну конечно, нет. Я хочу попробовать.       И он вытаскивает бутылку с подготовленным разбавленным зельем. Все еще достаточно алкогольным, чтобы свести с ума. Но разве они оба не безумны от рождения? Диким, необузданным сумасшествием, удовлетворить которое можно либо имея весь мир, либо умерев.       Он хочет мир.       И верит, что сестра разделит этот мир с ним.       Маркус откупоривает бутылку опалового зелья, и с ароматом роз и пыли мешается резкий лекарственный запах. Подавшись вперед, Сибилла принюхивается. А потом в ее глазах отражаются восторг и удивление.       — Я знаю это!       — Так и думал, что тебе понравится.       — Говоришь, сейчас модно в Лондоне?       — Все пьют эту гадость.       Сибилла пробует. Кашляет, смеется. Маркус следит, чтобы она сделала только несколько глотков. Себе он позволяет больше, думая, что горлышка бутылки касались губы Сибиллы. Абсентовая горечь ожигает горло, проваливается внутрь.       С каждым глотком передаваемой из рук в руки бутылки, голоса становятся громче, а запах роз ярче.       Маркус кормит сестру шоколадом. Она берет кусочки прямо из его рук, и губы Сибиллы касаются подушечек его пальцев.       — Ты покажешь мне Лондон?       — Я покажу тебе целый мир.       Но на самом деле, сейчас он хочется остаться здесь навсегда. В весенней комнате, подернутой горечью абсента и сладостью цветущих роз. Пламя свечей бросает тени на их лица, и губы Сибиллы чуть дольше останавливаются на пальцах Маркуса, слизывая с них подтаявший шоколад.       Он наклоняется и ощущает ее дыхание. Анис и шоколад.       Она сама его целует. Подается вперед, прижимаясь. И язык Маркуса проводит по губам Сибиллы, раскрывающимся ему навстречу.       Он сам пахнет алкоголем, табаком и имбирными пряниками.       И они оба, слившиеся в поцелуе в забытой комнате — это аромат цветущего тёрна. Чьи лепестки никогда не скроют царапающих шипов.