Чужие имена, чужие лица

      У Айзека плохое зрение.       Настолько плохое, что люди дальше вытянутой руки начинают терять черты лица. Но Айзек давно привык. Он в любом случае хорошо видит человека, которого бьет.       И видит сестру.       Сейчас Айрис стоит спиной, что-то разбирает на столе, но Айзек не обращает внимания, что именно. Он только смотрит на ее шею, открытую поднятыми наверх волосами. На позвонки под тонкой белоснежной кожей. Подняв руку, Айзек расстегивает пуговицу платья, позволяя обнажиться линии позвоночника.       — Айзек. — Айрис поворачивается. Немного, но так, чтобы близнец мог видеть ее лицо, ее тонкие нахмуренные брови над глазами цвета аметиста. — Айзек, я не хочу.       Он скалится, как пес, который не умеет улыбаться.       — Знаю.       Она отворачивается, снова занимается делами. Но Айзек знает ответ. Он чует желание Айрис: в запахе ее тела, в ее мыслях, в том, как она едва заметно придвинулась. Отведя ткань платья, Айзек наклоняется, проводит губами по позвоночнику, останавливаясь у основания шеи, легонько прикусывает.       Если я — пёс, то ты — моя сучка.       — Айзек!       Она дышит учащенно, но еще пытается продолжать свою маленькую игру. «Я не хочу», едва слышно шепчет Айрис. Айзек не обращает внимания. Он знает, что это ложь.       Он задирает голову Айрис, подхватив шею под подбородком ладонью. А другой спускает платье с плеча, проводит кончиками пальцев по алебастровой коже руки.       Он улыбается, ощущая дрожь Айрис.       Он улыбается, слыша ее полувздох, когда рука Айзека скользит по ее животу под платьем, очерчивает кости ребер. Ткань мешает, но обе ладони Айзека перемещаются на грудь Айрис, уверенно сжимают.       Он знает, что ей нравится.       Знает ее тело так же хорошо, как собственное.       Губы Айзека снова на позвоночнике Айрис, он будто исследует на ощупь косточки, утыкается носом в ее волосы, пахнущие лавандой.       И в голове бьется отчетливая мысль сестры: «Хочу! Хочу! Хочу!»