Телин

      Огромная комната в два этажа, открывшаяся взору Милли, никак не стыковалась с крошечной полицейской будочкой, оставшейся снаружи. Зато книжные баррикады, большое количество грязной чайной посуды на всех поверхностях и что-то, очень похожее на круглый пульт управления с прозрачной колонной посередине, вполне подходили эксцентричному хозяину и абсолютно однозначно его характеризовали. По бокам комнаты протянулись два балкона-галереи, куда вели винтовые лесенки, и даже от входа было видно, что там порядочный кавардак. Пахло старой заваркой, книгами и вроде бы курительными палочками. Вся эта великолепная и безумная фантастика была омыта тёплым зелёным светом, словно подводным солнцем, и Милли тут сразу понравилось.       Доктор суетился около колонны с управляющими панелями, щёлкал какими-то рычагами, но было заметно, как хитро он поглядывает на гостью из-под шляпы. Кое-что в этом мире вечно — мальчишка, хвастающийся перед девчонкой своей любимой машинкой. Оставалось только надеяться, что на лице не слишком отображаются удивление и любопытство.       — А куда можно арфу приткнуть?       — Куда хочешь, — махнул рукой ирландец. — Места тут хватает. Дверь закрой... Как тебе моя ТАРДИС?       Милли, аккуратно пристраивавшая инструмент за вешалкой для зонтов и шляп, нарочно флегматично отозвалась:       — Ну, я хотя бы въехала, как вы умудрились прохлопать целый океан. Что, радары не пашут?       Наверное, «Паганель» ждал какого-то другого ответа и другой реакции, потому что вид у него стал весьма озадаченным. Впрочем, он не преминул тут же об этом сообщить:       — Обычно все удивляются, что она внутри больше, чем снаружи…       Милли убедилась, что инструмент не бахнется при первой же возможности, и прошла к хозяину будки и таинственному пульту, на ходу считая по пальцам:       — Странная зверюга — извините, не поверю, что с Земли. Бро с топографическим кретинизмом, который знает всё об инопланетных зверях и ничего о своём местонахождении, уж простите за прямоту. Одежда как из цирка — хотя мой прапрадедушка тоже офигел бы от мини-юбок. Будка, которой днём тут ещё не было и которую не привезли на машине и не доставили на вертолёте — иначе бы вы знали, где море, да и вертолёт на весь город было бы слышно. И чему тут, — она обвела рукой комнату, — при таком раскладе удивляться? Я ж не из каменного века и слышала, типа, про гиперпространство и четвёртое измерение, просто не думала увидеть что-то похожее в натуре. Типа, вопрос остался: будка — это портал в сжатый корабль, или весь корабль упихан в будку?       Доктор ещё в самом начале этих рассуждений облокотился на пульт и с каждой секундой всё шире раскрывал глаза, а потом с удивлённой полуулыбкой ответил:       — А это смотря со стороны какой теории посмотреть.       — Тогда ещё вопрос, — кивнула Милли, сдерживаясь из последних сил. Она уже едва не лопалась от возбуждения, факты наконец-то накопились достаточно, чтобы вылиться в эмоциональную разрядку. — Раз здесь свёрнутые измерения… Ведь время — это тоже измерение, логично? Этот… ваш корабль, он может?..       — Ну вот сейчас, — с ещё более широкой улыбкой сказал Доктор, — ты сломала все шаблоны и положила меня на лопатки. Что, с физмата? Или частный детектив? Или тебя на самом деле зовут Мэри?       Почему-то Милли показалось, что предположения педди несли довольно заметный оттенок иронии.       — Я цветы в киоске продаю, — мрачно призналась она, но на этом месте наконец не выдержала и затараторила, как пулемёт: — Не, это чё, правда, типа, машина времени? А вы из будущего, да? А как тут всё устроено? А ваш корабль большой? А он, наверное, офигенски на самом деле весит? А из какого вы века? А зенб с вами прилетел, или как-то по-другому? И где вообще водятся зенбы? И…       — Тш-ш-ш! — сказал ей Доктор, как маленькой, прижав палец сначала к своим губам, потом к губам Милли, потом опять к своим. — Давай сначала выясним, как этот зенб вообще попал в Рил.       Он бойко защёлкал клавишами панели управления — теперь уже не было сомнений, что это именно пульт управления таинственным кораблём, как там, типа, его название?.. Правда, довольно странный — такое ощущение, что его собрали из всего, что попалось под руку, от пластиковых крышек с газировки до синтезатора «Ямаха». Последний её очень заинтересовал, так как это была хоть и не новая, но шикарная модель. Не то чтобы насквозь электронные инструменты сильно привлекали валлийских фолк-музыкантов, но сам факт абсолютно земной и абсолютно современной вещи в этом эклектичном месте… корабле?.. грел душу.       Доктор внезапно повернул к Милли монитор, висящий над его частью пульта управления, и выразительно по нему постучал:       — Ага.       С первого же взгляда на экран всё стало понятно — да и сложно было бы не узнать очертания побережья, живя в туристическом городе и каждый день наталкиваясь взглядом на карты окрестностей везде, где только можно. На некотором расстоянии от берега, за приливной электростанцией, вспыхивала и гасла белая точка.       — Судя по размеру и радиоподписи, это грузовая капсула с космического корабля, — сообщил педди, выразительно подёргав светло-рыжими бровями. Не иначе, пытался поразить интеллектом. — Значит, где-то рядом и сам корабль. Расширим зону захвата…       Пока он принялся решительно выкручивать какой-то верньер, Милли осторожно коснулась пальцами самого краешка пульта и тут же отдёрнула руку — просто на всякий случай. Бронзовый металл оказался неожиданно тёплым на ощупь и тоже ей понравился. Раз уж Доктор был занят и прекратил ожидать от неё какой-нибудь реакции на происходящее, можно было ещё раз обвести взглядом таинственный корабль, на всякий случай ущипнуть себя за запястье и наконец тихо, блаженно вздохнуть. Сколько Милли себя помнила, столько и притворялась, что не верит в чудеса и волшебство, демонстративно старалась придумать логичные объяснения всему паранормальному, о чём ей доводилось услышать от знакомых и подруг, но это не значило, что она на самом деле не верила в невероятное — просто признаваться в этом казалось ей ребячеством. И уж тем более она никогда не считала себя способной вляпаться в приключение с чудесами или НЛО. Точнее, не считала себя достойной; если уж кому и было суждено влететь в необыкновенную историю, то это вокалистке их группы, Эйлин Гриффитс. Вот она точно подходила на роль супергероини и по внешности, и по характеру. Мало того, что красивая, так ещё боевая и всегда за справедливость. Например, однажды она ввалилась в муниципалитет и потребовала объяснить, где в её городе христианский культурно-просветительский центр и почему у мусульман такой есть. Получив в ответ классику жанра — «у кого есть деньги, тот и строится», — она пошла и выбила муслимам окно бутылкой джина. Не потому, что ненавидела правоверных или была христианской фанатичкой, она вообще определяла себя, как умеренно-повёрнутого друида, а просто чтобы выразить протест. А ещё Эйлин не только успевала учиться, работать и ещё когда-то петь и сочинять музыку, но и изыскивала средства на организацию валлийского национального городского центра. Как такой не восхищаться? И уж в таинственной синей будке, которая больше внутри, чем снаружи, она точно оказалась бы на своём месте.       А Милли была совсем обыкновенной серой мышью, непримечательной ни по внешности, ни по талантам. Рыжевато-каштановые волосы, серые глаза, нескладная тощая фигура и совершенно мужской рост в почти шесть футов, этакий фонарный столб с косичкой. И в группу-то она попала только потому, что умела играть на валлийской арфе-трёхрядке, никого поближе на побережье не нашлось. Впрочем, приключений на её задницу и в Риле хватало, только всё больше бытовых, в которые попадает каждая девятнадцатилетняя девчонка — то в баре какому-нибудь напыщенному джону по роже кружкой двинуть, то на автобус опоздать, то недосчитаться выручки за цветы, то забыть взять на концерт запасные струны… Кстати, надо будет при первой же спокойной минутке поглядеть, не пострадал ли родной любимый инструмент во время драки.       Но пока, похоже, минутка не предвиделась: на экране загорелась вторая точка, более яркая.       — Попался, — хмыкнул Доктор. — Сейчас узнаем, что ты такое…       И он, переместившись к соседней части пульта, защёлкал разноцветными кнопочками и бодро дёрнул за большой рычаг, который прямо кричал всем своим видом, чтобы за него потянули.       Зелёный свет пробился яркими янтарными лучами, засиявшими из стеклянной колонны. Пол вздрогнул, где-то что-то громко и хрипло вздохнуло — и затихло, вернувшись к изначальному состоянию.       — Та-ак, — снова протянул чудаковатый педди, вернувшись к прежнему участку пульта и глядя на экран, — температура плюс четырнадцать по Цельсию, влажность восемьдесят три процента, атмосфера в принципе пригодна для дыхания, электромагнитное излучение в норме, радиация в норме.       — Жить можно? — после чумовой пробежки почему-то захотелось минимальной гарантии собственной безопасности.       — Ага, можно попытаться, — в тон ей ответил Доктор.       С ума съехать.       — Типа, вы чё-то сделали, и мы… — она запнулась, но вспомнила правильное слово из фантастических историй, — телепортировались на морское дно, в инопланетный корабль?       — В точку, — согласился Доктор. Почему-то возникло ощущение, что он изучает её реакцию на происходящее.       — Снаружи — инопланетный корабль, — ещё раз уточнила Милли, показав пальцем на дверь… или люк. Или всё-таки дверь.       — Ага.       Или Джереми, их барабанщик, в шутку подмешал ей что-то в пиво, или…       — Пошли, — в конце концов, никакая дурь не даст настолько связных видений с полнотой тактильных и обонятельных ощущений. А упускать возможность увидеть что-то с другой планеты, а может, даже из другого времени, она не собиралась. Раз уж необыкновенное случилось, надо взять от него всё, что только можно. Хорошо ещё, хватило ума не звонить домой перед выходом из бара — родители начнут беспокоиться, только если она не вернётся к середине ночи, после закрытия «Старого Томаса». В крайнем случае можно будет им позвонить со дна Ирландского моря и сказать, что осталась ночевать у Эйлин, мол, от неё ближе до работы — раз у Доктора такой продвинутый корабль, то на нём наверняка найдётся чем заменить потерянный смартфон.       Дверь — или всё-таки люк? — автоматически открылась, приглашая куда-то в полутьму. Милли осторожно высунулась наружу. В животе предвкушающе ёкнуло, но не сильно — за вечер столько всего случилось, что ещё одно происшествие уже не казалось из ряда вон выходящим. Не, попади бы она сюда прямо с улицы, без погони, и реакция была бы другой, но сейчас Милли владело только ожидание самых настоящих, а не книжных, приключений.       За пределами синей будки оказался длинный коридор, обшитый чем-то тёмно-серым, не похожим ни на металл, ни на пластик, ни на керамику. Или так казалось в бледно-голубоватой подсветке, сочащейся из редких ламп.       — Тут, типа, пусто, — она оглянулась на подошедшего сзади Доктора, — но мне чё-то не нравится вон тот огонёк. Похож на сигнализацию.       На свет незамедлительно появилась знакомая лазерная указка со встроенным собачьим свистком и зажужжала на огонёк, действительно мигающий под потолком.       — Ага, датчик движения, — согласился Доктор, бросив взгляд на своё таинственное устройство. Милли показалось, что на нём было что-то вроде маленького дисплея, не больше, чем окошко электронных часов. — Наверное, связан с системой охраны корабля. Вот только сам корабль не узнаю́. И он, — мужчина принюхался, — здесь уже давно, почти с век. Навернулся в океан лет девяносто назад, плюс-минус шляпа.       Девяносто лет, ещё до Второй мировой. Охренеть. Но не вопить же от восторга, это глупо.       — Вот бы, типа, разобраться, что тут стряслось, — благоразумнее было не высовываться наружу, пока Доктор не вышел первым. А он тем временем деловито подкручивал что-то в своём свистке и жужжал на датчик. — Может, местные сообщение оставили? Где-нить на мостике? У кораблей ведь должен быть мостик, или чё-то такое, какой-то центр контроля?       Да, и ещё бы понять чужой язык. Может, Доктор его знает, раз он из будущего?       — Вот сейчас мы всё и выясним, — подмигнул педди. Вторя его словам, собачий свисток и огонёк на датчике одновременно выключились. — Идём, Мелизинда.       Они вместе сошли на палубу инопланетного корабля, поглощающую звуки. Это было так странно, так необычно — идти совсем бесшумно, плыть, как привидения, сквозь призрачный свет и воздух, пахнущий влагой и чем-то солёным, но только не морем, а неизвестной химией. Где-то за спиной синяя полицейская будка из прошлого века медленно закрыла дверцу за хозяином и его гостьей.       Потрясно.       Милли покрутила головой направо и налево. Потом не удержалась и, протянув руку, закрыла глаза и потрогала стену — так ей было привычнее понимать окружающее пространство. Не верить глазам. Опираться только на осязание — оно, в отличие от зрения, не солжёт.       Это действительно был незнакомый материал — и он отдалённо напоминал ту пушистую штуку, которую напыляют на брелочки-зверёчки. Милли даже нужное слово вспомнила — «флок». Только не тёплый, а холодный и почему-то приглядывающийся к ней, как будто составленный из множества глаз. Не опасно приглядывающийся. Просто внимательно. А может быть, это глядел сам корабль, а не покрытие?       — Ну как? — раздалось сбоку.       — Странно, — Милли задумчиво прикусила палец, но потом всё-таки решилась договорить: — Холодный, но… словно живой.       — Нравится? — никакой подколки в голосе, просто обычный человеческий интерес.       — Я ещё не решила.       Похоже, ответ озадачил педди, и он глубоко задумался, постукивая по скуле своей указкой. Потом ткнул ей вперёд, словно внезапно вспомнил, зачем они тут:       — Так. Мостик. Зенб.       Они снова зашагали по коридору и вскоре упёрлись в тупик. Впрочем, не полный — выпуклый торец явно намекал, что за ним или проход, или шахта. Но никакой кнопки или разъясняющей надписи видно не было.       — Нет, — пояснил Доктор, перехватив её взгляд, — эта задачка решается не так.       И он провёл рукой прямо по выпуклой стенке.       — Типа, замаскированная сенсорная панель, встроенная в люк? — предположила Милли.       — Типа того… Ага.       На металле вспыхнул голубой круг.       — Ну, эти пришельцы хотя бы примерно с нас размером, — Милли продолжала пристально разглядывать мрачный коридор, от которого ей всё ещё было не по себе. И взгляд ниоткуда напрягал. — И логика у них достаточно похожа на нашу, чтобы делать коридоры, двери и замки. Может быть, они ещё и гуманоиды?       Доктор невнятно хмыкнул, водя пальцем по кругу влево-вправо. То ли это действительно сработало, то ли механизму замка надоело издевательство, но за дверью что-то заскрипело и загудело. Ирландец снова сказал своё «ага», на этот раз победоносно, и забарабанил по стене:       — Что ещё думаешь о гостях Ирландского моря, о логичная Мелизинда?       Милли принялась разгибать пальцы:       — Странная у них какая-то система охраны — это раз. На движение бы, наверное, сработала, а на прикосновения посторонних чихать хотела. А ещё, по ходу, инопланетяне сумерки любят и слышат хорошо — это два, и, возможно, даже с эхолокацией — это три. Иначе на фига такой тусклый свет и звукопоглощающая поверхность пола?       — А зачем существу с эхолокацией такой пол? Чтобы врезаться? — хмыкнул Доктор.       — А фиг его знает, но если слух чувствительный, то звукоизоляция не помешает. Наверное…       — А свет может гореть в аварийном режиме или в режиме экономии, — припечатал, как надгробной плитой, её домыслы ирландец.       Милли вздохнула и решила согласиться, что поумничать не получилось. В конце концов, у нового знакомого опыта явно побольше, чем у неё, и он, судя по виду, не впервые лезет куда не просили. Так сказать, стреляный воробей, а с ним птенец-желторотик, увязавшийся из любопытства.       — Но вообще, — заметил Доктор под скрип подъехавшего лифта, — насчёт сумеречных существ я согласен. Даже для аварийного освещения тут темновато.       Милли робко вошла следом за ним в кабину. Как бы тут всё не рухнуло под их весом, всё-таки с последней технической проверки прошло девяносто лет… Но, тем не менее, по шахте лифт заскользил без рывков и почти беззвучно. Это немного успокаивало.       На другом этаже — или правильнее сказать, палубе корабля стоял жуткий дубак. Даже пар изо рта повалил, так что сразу захотелось натянуть капюшон, а руки спрятать в карманы, что Милли немедленно и сделала. Но это её не спасло от дрожи и стука зубов. Боковые стены тут были кверху скошены наружу, отчего коридор выглядел трапецевидным, словно раздавленным тяжёлым потолком. Неприятное впечатление сглаживали лишь несущие балки с обратным уклоном да наросший, как в холодильнике, иней. Особенно толстым слоем он белел около лифта, откуда шёл тёплый воздух. И ещё тут было множество выпуклых тёмных дверей странной овальной формы. Естественно, они тоже обмёрзли, да так, что мало где можно было разглядеть поверхность.       — Ага, — снова сказал Доктор. Похоже, его-то холод вообще не беспокоил.       — Это чё? — Милли, прижавшая локти поплотнее к бокам и переминающаяся с ноги на ногу, как утка, говорила полушёпотом, сама не понимая, отчего. Тут же явно не было никого живого…       — Криогенные камеры в жутко запущенном состоянии. Похоже, это корабль-собиратель биологических образцов фауны.       — Типа, как в девятнадцатом веке люди путешествовали в поисках интересных растений? — вот это да!.. Наверное, это круто — бороздить космос в поисках необычных зверей для зоопарка.       Милли, немножко приободрившись, сунулась к ближайшей двери и кое-как стёрла замёрзшей рукой иней с поверхности. Та оказалась прозрачной, из толстого затемнённого стекла, и за ней действительно свернулся калачиком кто-то крупный и непонятный.       — А вот и наша пропажа, — вдруг объявил Доктор, устремляясь вглубь коридора. Теперь и Милли заметила бледно-лиловый огонёк, горящий над одной из дверей, странно прямой. Потом до неё дошло, что это опущенный участок стены, блокирующий дыру на месте этой, как её… криогенной камеры.       А ирландец немедленно принялся рассказывать, хотя его об этом и не просили. Кого-то явно пёрло рисоваться и хвастаться знаниями:       — Криокапсулы можно отсоединять от корабля, они полностью автономны. Так удобнее продавать зверя, и в случае аварии животные не пострадают, автоматика просто сбросит их за борт, а потом экипаж или судно-спасатель их подберут. Похоже, крепления этой капсулы повредились, и со временем её оторвало и унесло водой. Она ведь очень лёгкая. Автоматика поддерживала криорежим, пока не сели аккумуляторы, а потом, как и положено в экстренных случаях, оживила и выпустила зверя, поскольку окружающая среда ему условно подходила. Зенб — земноводное, ему не составило труда добраться до берега.       Милли глубокомысленно покивала в такт речи, ещё разок поёжилась и на всякий случай уточнила:       — А если бы среда не подходила?       — А угадай, — поморщился в ответ Доктор.       Тогда было бы милосерднее усыпить животное, но говорить это Милли не стала, только поморщилась в ответ. А потом вновь покосилась на ближайшую дверь. Было ужасно интересно поглядеть, кто там находится, но для этого наверняка пришлось бы разморозить зверя — и что потом с ним делать? К тому же без ответа до сих пор оставался ещё один насущный вопрос.       — А чё с экипажем-то? Почему они здесь так долго, почему прозевали неполадки в криогенном отсеке? — слово «отсек» выскочило из глубин памяти само, но так удачно, что Милли даже мысленно погладила себя по голове. — И почему не включили сигнал бедствия — ну, или почему за ними никто не прилетел?       — Мне нравится ход твоих мыслей, — снова похвалил её Доктор. — Пойдём, нам надо подняться на мостик.       Милли ещё раз оглядела коридор.       — А вы чё, отключили все сторожки тупо нажатием кнопки? Или сразу всю систему охраны? — звучало уж слишком по-суперменски, но должно же быть какое-то логическое объяснение тому, что они до сих пор беспрепятственно разгуливают по чужому кораблю и не налетели на неприятности.       Доктор белозубо улыбнулся — надо заметить, ужасно хвастливо, но потом всё-таки снизошёл до объяснения:       — Звуковая отвёртка, — инструмент незамедлительно появился у него в руке, как карта у шулера, и даже демонстративно пожужжал. — Режим «нажми и подумай». Иногда получается отключать то, что нужно, иногда нет. Сегодня получилось.       «Понтуется», — подумала Милли, но вслух не сказала, а то вдруг ещё прогонит или оставит здесь. Она вдруг поймала себя на том, что, вопреки здравому смыслу, безоговорочно доверилась неизвестному человеку, едва перебросившись с ним парой слов. Более того, ей даже в голову раньше не пришло, что из этого могут выйти какие-нибудь неприятности самого бытового характера. Всё-таки незнакомый мужик, мало ли чего…       Милли ещё раз пристально поглядела на Доктора, крутящего головой по сторонам и бормочущего себе под нос какую-то околесицу — то ли список узнанных по едва различимым очертаниям животных в криокапсулах, то ли просто считалку на тарабарском языке.       Нет. Глупо, конечно, быть слишком доверчивой, но нет — этот чудаковатый педди её не обидит и не бросит на дне океана, в инопланетном корабле. Ему… просто можно доверять. Странный — да. Чудик — несомненно. Но не псих со справкой и не галлюцинация. Ну, а если всё-таки галлюцинация и засранец Джереми что-то подсыпал ей в пиво, то, проспавшись, она непременно отыграется на нём и на его перкуссии. Потому что приключение слишком хорошо, чтобы оказаться сном. Это было бы просто несправедливо!       Ирландец опять поколдовал над кругом-замком, и знакомый лифт приветственно открыл двери. В лицо пахнуло теплом. Наконец-то согреться!.. Милли, чувствуя себя мороженкой в супермаркете, уже собралась шагнуть внутрь, как вдруг ей показалось, что в ближайшей криокапсуле, расположенной напротив той, в которую она пыталась вначале заглянуть, что-то шевельнулось. Ну или как минимум переменило позу.       — Доктор!       — Что, Мелизинда?       Милли вгляделась в тёмное заиндевевшее стекло до рези в глазах.       — Нет, ничего. Поглючилось, будто там что-то сдвинулось. Наверное, отражение.       — Заходи в лифт, — спокойно велел педди.       Дверь за ними наконец закрылась, и Доктор опять принялся возюкать по светящемуся кругу.       — Так. По идее, нам на среднюю палубу, — палец замер на самой верхней точке окружности.       Пока они поднимались — снова без тряски и проблем, — ирландец насвистывал себе под нос «Новые ботинки». А Милли отогревала руки дыханием и успокаивала себя, что рыба по морозилке не плавает, значит, и зверь в криосне тоже не рыпается. Только ей всё равно уже стало не то чтобы жутковато, но немного не по себе. Как новый знакомый ухитряется быть настолько спокойным? Если только у него каждый день похожие истории случаются, и чувство страха давно атрофировалось. Интересно, как это — жить в таком режиме, когда каждое утро — новое время, новый мир, новое приключение? Самый понастоященский девятнадцатый век Жюля Верна и богатый знатный человек, способный оказаться в любой точке планеты просто ради интереса и чуточки новых знаний. Охотник за растениями или собиратель редкостей — даже прозвище подходящее. Типичный повёрнутый на всю голову учёный — ну точно, Жак Паганель, и топографический кретинизм с чудаковатой внешностью в тему. Пришлось даже губу прикусить, чтобы не хихикнуть от ассоциаций.       Лифт открыл двери.       — А чё, нехилая тачка у этих звукофобов, — присвистнула Милли, выходя в очередной тусклый коридор, на этот раз с прямыми стенами, как и тот, в котором они оставили будку. А кроме того, здесь иногда попадались поперечные ответвления. И, главное, было намного теплее.       — Ярдов двести, — прикинул Доктор. — Грузовик среднего класса, но я до сих пор не могу определить цивилизацию, которая его построила. И это нехорошо, да, нехорошо.       — Смотрите! — Милли снова устремилась вперёд. — Там, кажется, ещё эти... криокапсулы.       — А-ага-а, — совсем уж долго протянул педди. — А вот и экипаж.       Инея тут не было, но то, что находилось внутри, особо рассмотреть не удалось по причине тёмного стекла. Милли приплюснула к нему нос, но только и разобрала, что существа ближе к гуманоидам, чем к чему-то невообразимому — ну, две руки и две ноги у них, кажется, присутствовали, но с остальными деталями оставалось по-прежнему непонятно.       — Не поверишь, но мне эти лица незнакомы, — искренне удивился Доктор. И шально взглянул на неё: — Может, разбудим?       — Нет, — Милли даже сама удивилась своей резкой реакции. Пришлось обосновывать позицию: — Мы не знаем, зачем они на Земле на самом деле. И не набьют ли нам без разговоров морду за то, что мы, типа, на частную территорию без разрешения забурили. И что, типа, тут вообще произошло. Лучше сначала поискать информацию.       — Боишься?       — Разумно опасаюсь, — выжала из себя кривую улыбку Милли, надеясь, что губы у неё прыгают не слишком сильно. — И не знаю, на каких пальцах объясню инопланетянину, что это не я обглодала вон тот скелет.       — Тоже заметила? — Доктор не менее криво улыбнулся, уже не отводя взгляда от поперечного коридора, первого по ходу их движения. Оттуда действительно выглядывала пятка скелета, или что там у инопланетян вместо пяток было. — Видимо, дежурная смена.       Он подошёл к стене, потёр её кончиками пальцев, потом их облизнул.       — Ага… Утечка хлора из системы биозащиты. Автоматика, конечно, очистила воздух, но экипаж это уже не спасло… Теперь ясно, почему они не стартовали и почему сообщение между палубами возможно только на лифте — никто не дал отбой тревоги. Непонятно только, почему система сработала с запозданием и не защитила пилотов.       Милли, боровшаяся с желанием повторить финт ирландца и лизнуть стену — ей стало очень интересно, как он определил хлор на вкус, — дёрнула его за рукав:       — Диверсия? Смены в ссоре?       Доктор снова с удивлением на неё поглядел:       — Послушай, Мелизинда, где ты такого набралась?       — Ну… Колонизация Марса, о ней половина интернета болтает. И по телику все уши прожужжали про всякие эксперименты, связанные с космонавтикой. Типа, у них в изоляции могут быть тёрки на личной почве, как у полярников, и всё такое… Вот я и подумала… — она увяла, боясь снова оказаться в дураках.       Доктор помолчал, крутя в пальцах свою лазерную указку, то есть звуковую отвёртку «нажми и подумай», потом нехотя согласился:       — Ну, так тоже бывает. Ладно, дежурная смена тебя уже точно не напугает.       Милли робко поглядела на скелет и, опять чувствуя себя дурой-выскочкой, спросила:       — Доктор, а что, одежда и обувь тоже сгнили? Обычно ткань распадается очень долго…       — Хм, — педди пожевал губами. — Или её изначально не было, как и положено мимикрирующим видам.       — Мимикрирующим?!       — Да так, факты копятся…       Это прозвучало, как отмазка, но Милли решила не лезть с дополнительными вопросами. Если бы Доктор считал себя готовым озвучить какое-то предположение, он бы наверняка с ней поделился — ему заметно нравилось хвастаться и поражать окружающих своими знаниями и навыками, или она совсем не разбиралась в людях. А кроме того, пустые предположения без основательных фактов глупы, и она их не любила с раннего детства. Поэтому проще и логичнее было довериться опыту нового знакомого и терпеливо обследовать инопланетный корабль в надежде, что рано или поздно загадка будет решена.       Наконец, они добрались до мостика, стылого, тёмного и на вид совершенно мёртвого. Картину усугубляли ещё два скелета, пристёгнутых в том, что походило на пилотские кресла — оба члена экипажа перед смертью явно пытались как-то справиться с удушьем. Бр-р-р. Милли как можно быстрее отвела взгляд, даже не рассмотрев толком останки пришельцев. Как представишь, что здесь творилось девяносто лет назад, так и вздрогнешь. Нужно выяснить, отчего произошла авария и нет ли у неё шанса повториться — не хотелось бы влипнуть, как хозяева космического грузовика.       Доктор, даже не взглянувший на останки, немедленно сунулся к пульту управления и принялся тыкать во всё подряд, то пальцами, то свистящей отвёрткой, пытаясь оживить систему и опять бормоча какую-то тарабарщину со скоростью пулемёта. Похоже, его совершенно не интересовало, будет ли понятно хоть одно слово из его монолога — ну как есть тетерев по весне. Чтобы не смотреть на покойников и скрыть тревогу, которая начала просыпаться ещё внизу, Милли принялась обходить продолговатое помещение. Её внимание привлекла большая, утопленная на две трети в пол сфера из тёмного стекла, такого же, как люки в криокапсулах. Только на ощупь она оказалась не холодной, а странно тёплой для этого выстывшего корабля. Милли вгляделась, ничего не разобрала и, присев на корточки, несмело постучала по поверхности костяшками пальцев. Прислушалась. Несколько секунд ничего не происходило, потом ей почудился слабый ответный удар изнутри.       — Доктор?..       — …И контактно-тромилиевые клавиши. Потрясающая технология, явно не из этого времени!       — Доктор.       — Да, Милли, этот корабль можно оживить! Апардийские универсальные коды творят чудеса, если знать, как ими пользоваться, и…       Понятно, тетерев токует. Придётся самой. Если существо внутри не заморожено, если оно живо и заперто в течение девяноста лет в полном одиночестве, то это просто садизм продолжать его там держать, даже если оно в невменяемом состоянии. Как там открываются местные двери? Надо поискать круг. Наверное, он в середине.       Милли осмотрела сферу – здоровая, собака. Уж не взлетали ли местные, чтобы её открывать? Или у них руки по два ярда? Надо было на скелеты повнимательнее глядеть, вот только слишком страшно.       Убедившись, что замка в зоне доступа нет, Милли легла животом на выпуклую поверхность и принялась водить по ней ладонью. Круг обнаружился почти сразу, почти в середине. Ну точно, или инопланетяне летают, или длиннорукие до невозможности.       Милли задумчиво куснула ноготь. Если, чтобы ехать на лифте вверх, Доктор вёл пальцем против часовой, то может быть, это направление откроет и люк?       Внутри снова что-то колотнулось. Наконец решившись, она немного сползла и провела пальцем так, как это делал педди. Послышалось знакомое шипение, и дверь поехала вниз, так что пришлось поскорее выпрямиться и замереть на коленях перед освещённой бледными огнями и утопленной в палубу ямой, из которой шибануло уксусом и ещё какой-то гадостью вроде грязного тела.       Из клубка проводов на Милли внимательно смотрело живое существо. Оно совсем не походило на тех инопланетян, чьи скелеты валялись по этажу — скорее, на ошлёпок пирожкового теста или попавшую под бульдозер каракатицу, маленькое и вообще негуманоидное. Видимо, костей у него не было, и хорошо, если хотя бы хрящи. Существо дышало и пульсировало всем телом, переплетённым с проводами — нет, не переплетённым, срощенным! И больше всего контактов вонзалось в мозг, обтянутый бородавчатой кожей. Вокруг всё было заляпано грязью, слизью и непонятными белёсыми хлопьями, но взгляд единственного светло-карего глаза был настолько разумен и настолько измучен, что брезгливость умерла в Милли раньше, чем успела стать осознанной. Существо, несомненно, очень страдало, и ему нужна была срочная помощь.       Короткое щупальце выпуталось из проводов и потянулось к ней. И впрямь, какое-то головоногое.       Сзади гулко щёлкнуло, что-то заворчало под палубой, рубка ярко осветилась, как рождественская ёлка. Милли и существо одновременно прищурились.       — Ага! — радостно завопил за спиной Доктор. — Я всё-таки оживил эту колымагу! Сейчас поглядим, на что она способна!       Милли и сама не заметила, как перевесилась в яму, вслепую протянула руку и нашарила инопланетное щупальце. Оно оказалось горячим и бархатистым, почти не липким, вопреки всей грязище, пропитавшей пространство вокруг существа. Приоткрыв один глаз, ещё болевший из-за яркого света, она поглядела на собственную ладонь и чужую конечность в ней. И как Доктор ухитрился так быстро привыкнуть к лампам?       Из клубка проводов донёсся тихий вибрирующий вздох. Милли приоткрыла и второй глаз. Инопланетное создание вновь глядело на неё, устало и внимательно.       — Вам больно? — прошептала Милли с сочувствием. — Я могу чем-нибудь помочь?       На заднем плане продолжал токовать у пульта управления тетерев по кличке Доктор, но она не сводила взгляда с замученного инопланетянина — с ума сойти, настоящего инопланетянина! Натруженная за вечер спина потихоньку заныла от неудобной позы, и пришлось лечь на живот и свеситься вниз, поближе к существу.       — Вы понимаете? Я хочу вам помочь, — повторила Милли раздельно и тихо. — Как вас отсюда отковырять? Вы знаете?       Инопланетянин глубоко вдохнул, слегка раздув бока, и медленно вывел на одной ноте:       — Не-е-ет…       Голос у него оказался писклявым, хриплым и вибрирующим, но одновременно певучим — и очень, очень тихим.       — Вы понимаете английский? — прошептала Милли, хотя ответ уже был очевиден.       — Да-а.       — Вас… встроили в компьютер?       — Да-а, — щупальце в ладони напряглось, словно существо старалось сдержать гнев. А ей наконец-то стало страшно. Кем надо быть, чтобы навеки засунуть разумное существо в машину?! Как хорошо, что они не разбудили спящих членов экипажа!..       Милли обернулась через плечо:       — Доктор!       — …и ещё немного технологий дешифровки синаптических устройств с Баритума…       — ДОКТОР-Р-Р!!! — зарычала Милли во всю глотку, рискуя сорвать голос.       — Док… тор, — эхом протянуло существо по слогам. — Докто-ор?       Тетерев вдруг заткнулся — как-то противоестественно резко, словно кто-то выдернул штепсель телевизора из розетки. В помещении наступила глухая и подозрительно напряжённая тишина.       — Доктор, — сообщила Милли в образовавшуюся паузу. — Здесь инопланетянин. Другой. Ему нужна помощь. Я сама не смогу отсоединить его от проводов.       — Доктор из ТА-АРДИС? — прокурлыкало существо, вибрируя боками. — Ты — ассистент Доктора из ТАРДИС?       — Отойди оттуда, — быстро сказал педди. — Мелизинда, просто отойди оттуда.       — Нет, — отрезала Милли. Голос Доктора прозвучал испуганно, но существо выглядело настолько слабым и беззащитным, настолько нуждающимся в помощи — а главное, одиноким, что она не смогла бы заставить себя разжать руку на тёплом щупальце. — Посмотрите.       Внимательный карий глаз не отрывался от её лица, словно пытался что-то в нём увидеть, и она вдруг поняла, что существо улыбается. У него и впрямь было что-то вроде лица, ассиметричного и странного, но вряд ли способного на мимику — и всё же в этом умном и невероятно спокойном глазу определённо светилось вполне человеческое выражение, вроде холодного фатализма вперемешку с радостью. И Милли подумала, что тоже бы обрадовалась, если б ей пришлось проторчать неподвижно внутри техногроба столько лет, а потом её бы нашли — пусть бы даже и трёхглазые зелёные человечки с летающей тарелки.       Доктор в четыре широких шага оказался рядом.       — Убери от него руку, пожалуйста, — ещё более напряжённо сказал он.       — Ни за что, — отрезала Милли. — Представляете, он же столько лет был тут заперт, совсем один, в техногенном кошмаре!..       — О, как раз это — представляю. И поверь, ему не привыкать сидеть взаперти с контактами в мозгах, — странно, но в голосе педди, помимо напряжения, послышалась откровенная неприязнь, даже враждебность. Похоже он знал, кого нашла Милли, и не пришёл от этого в восторг.       Существо издало певучий вздох — почему-то показалось, что он заменяет инопланетянину смешок. Потом прокурлыкало:       — Человеческое существо в безопасности, Доктор. Я не причиню ему вреда.       — Свежо издание, да ксерится с трудом, — холодно отрезал ирландец. — Прибери конечности.       Щупальце осторожно выскользнуло из ладони Милли и скрылось в проводах:       — Терминал капитана, файл альфа-тридцать шесть-девятьсот три, Доктор. Пароль дешифровки данных компьютера — «апон тапурри кронт спаллака», введи стандартным машинным кодом Звёздного острова.       — Экипаж — твоя работа?       Существо опять испустило вздох-смешок и повторило:       — Файл альфа-тридцать шесть-девятьсот три.       Карий глаз медленно закрылся, осталась лишь небольшая щель, в которой блестел край радужки.       — Надеюсь, это не код активации самоуничтожения корабля? — прорычал Доктор.       Инопланетянин не ответил, но Милли почему-то показалось, что он саркастически пожал плечами, хотя ни плеч, ни возможности пошевелить хоть чем-то, кроме одного щупальца, у него явно не было.       — Он сказал правду, Доктор, — она уверенно обернулась на попутчика. Собственная убеждённость удивила даже её саму, но почему-то Милли не сомневалась, что инопланетянин не хочет им ничего плохого. — Он действительно пытается нам помочь.       — Мелизинда? — ирландец вдруг наклонился над ней, твёрдо взял за подбородок и уставился глаза в глаза ровно так же, как до того инопланетное существо, словно пытался что-то разобрать на задней стенке её черепа. — Что с тобой? — и тут же бросил злой взгляд на бледный комок внутри технококона. — Что ты успел с ней сделать?       — Да ничё он не сделал, — Милли осторожно, но твёрдо отстранила руку Доктора от своего лица. — Я понятия не имею, откуда вы знакомы и что не поделили, и если честно, мне на это наплевать. Но ему больно, Доктор. Ему правда очень больно. Посмотрите, как тяжело ему даётся каждое слово. Мы можем ему помочь?       — Нет, — резко ответил педди.       — Да-а, — протянул инопланетянин, открывая глаз и уставляясь на ирландца. — Ты убьёшь меня, Докто-ор.       Милли вздрогнула.       Доктор выпрямился. Переступил с ноги на ногу, оценивающе глядя в клубок проводов. Помрачнел.       — Мне жаль, но его действительно отсюда не вытащить, не убив. И он действительно предпочтёт умереть от моей руки, чем работать частью чужого компьютера. Но кому и зачем понадобилось поймать и засунуть сюда… это?! — и обратился напрямую к инопланетянину. — Кому вообще ты потребовался, и главное, зачем?! Напряги, наконец, диафрагму и объясни толком!       — Файл альфа — тридцать шесть — девятьсот три, — терпеливо повторило существо.       Милли легла на живот, чтобы подвинуться ближе к пленнику компьютера, и тихо сказала:       — Простите. Правда, простите.       — Наивная земная девушка, жалеющая консервированного кальмара, — проворчал Доктор, отходя обратно к пульту управления. — Где-то я это уже ел, и мне не понравилось.       — Доктор, — прошипела Милли, потому что сохранять вежливость вдруг стало выше её сил, — придержите своё мнение, или я вас арфой тресну!!! Зенбу это, если вспомните, тоже не понравилось!!!       Сзади возмущённо и даже вроде бы обиженно защёлкали клавиши.       — Арфу не жалко? — проворчал Доктор и вдруг громко поперхнулся фальцетом: — Что?! Что-о?!       Инопланетянин опять издал вздох-смешок, а взгляд у него стал удовлетворённым.       — С каких пор, — продолжил надрываться педди, — криллитане путешествуют во времени?! Да ещё такими методами?! Это корабль криллитан?!       — Подтверждаю, — выдохнуло существо.       — И они используют ваши способности вычислять время?!       — Способности темпорально-активных цивилизаций, — взгляд бледного инопланетянина стал очень, очень злым. — Сунари. Неккистани. Монан. В основном они охотятся на монанцев, их темпоральное чутьё почти так же сильно, как у Повелителей Времени.       Повелителей времени? Звучало жуть как интересно, но вместе с тем Милли ощутила себя слегка лишней в этом диалоге. Оставалось лишь одно — поменять свою воображаемую роль в происходящем с помощницы на зрительницу, чтобы уж совсем не было обидно.       — И монанским операторам точно не взломать внутренние системы чужого корабля, — подчёркнуто-постно согласился Доктор.       — Я взломал только системы, связанные со вспомогательным компьютером, — проворковал белёсый инопланетянин. — Двигатели, вооружение и передатчик мне недоступны.       — Криллитане, — Доктор, уперев локти в пульт управления, вцепился в волосы, отчего шляпа перекосилась набок и повисла буквально на честном слове. — Час от часу не легче. Криллитане, криллитане… Это объясняет животных внизу. От всех решили собрать самое, так сказать, лучшее — агрессию, силу, способность к выживанию… Но использовать живых существ в качестве темпорального двигателя — это слишком!       Пришелец вновь вздохнул, на этот раз как сытый кот:       — Ты получил ответ на вопрос, Повелитель Времени?       Повелитель времени? Этот педди? Милли совсем другими глазами посмотрела на спутника. Интересно, что это значит — «повелитель времени»? Нет, ну в принципе, предположить можно, но всё равно хотелось бы узнать об этой должности побольше, и о том, что она под собой подразумевает, и кого ещё так называют, кроме рыжего ирландца — ведь раньше инопланетянин говорил о повелителях во множественном числе.       — Это был не ответ, — отчеканил Доктор. Ещё несколько минут назад его такое живое и солнечное лицо теперь застыло, как наледь в холодильнике. — Зачем криллитане вообще это затеяли?       — Неизвестно. Выяснение этого вопроса не входит в мои обязанности. Я простой солдат.       Солдат? Это?.. Милли очень постаралась не показывать изумления. Чем такое головоногое может драться, щупальцами длиной в фут? Впрочем, Доктор его почему-то испугался, и наверняка не без причины. Может, он, типа, ядом каким-нибудь плюётся…       — Ага, пригоден только орать «уничтожить» на баррикадах и палить во всё, что движется… Как же ты так облажался, рядовой, что попал в плен? — каждое слово ирландец процеживал сквозь зубы с такой язвительностью, что его и впрямь захотелось треснуть чем потяжелее. Но вместо этого Милли предпочла прикинуться шлангом и слиться с полом — трещащие между собеседниками искры взаимной неприязни начали делаться ощутимыми, как настоящая перестрелка.       — Ты отключил датчики движения, — как-то невпопад заметил инопланетянин.       — Ну да, — буркнул педди, продолжая возиться возле пульта.       — По всему кораблю, — припечатал пришелец.       — Ну да, да, — отмахнулся Доктор.       — Груз.       — Что — груз?       — Возвращайся на ТАРДИС и взорви корабль. Груз опасен.       — Что на борту?       Существо промолчало, но в глазу читалось довольно нелицеприятное мнение о собеседнике. Почему-то вспомнилось подозрительное шевеление в криокамере. Кстати, а ведь напротив неё как раз находился датчик движения, такой же, как возле синей будки…       — Я тебя, кажется, спросил, что на борту! — повысил голос Доктор, даже не стараясь скрыть гнев.       — Хватит! — внезапно для себя взорвалась Милли. — Доктор, ещё раз, поклянитесь мне, что не можете вытащить его из этой хрени!       Рыжий ирландец наконец оторвался от приборов и очень серьёзно ответил:       — Это невозможно. Контакты вживлены без зондов, прямо в нужные центры мозга. Любая попытка их пошевелить убьёт его.       — Верное утверждение, — согласился пришелец.       — А отключение от системы жизнеобеспечения тоже будет губительным, потому что у него половина органов самостоятельно не работает из-за грубого внедрения контактов в мозг.       — Верное утверждение, — повторил пришелец. — Я не смогу выжить без корабля, ассистент Милли. Но это не жизнь.       — Он даже с собой покончить не может, потому что не дотягивается до нужных проводов, — закончил педди. — Поэтому и попросил меня.       — Это не просьба. Это приказ, Доктор, — поправил пришелец.       Милли почувствовала, что ресницы почему-то потяжелели и стали сырыми, а в глазах всё поплыло.       — Как вас зовут? — тихо спросила она.       — У солдат Скаро нет имени, — так же тихо ответил за инопланетянина педди, — только инвентарные номера. Идём, Мелизинда. Здесь мы ничего не можем сделать.       Милли бросила последний взгляд на существо, распятое в техногенном аду.       — Простите, — пробормотала она. — И спасибо вам.       Из проводов вновь показалось и тихо поманило единственное работающее щупальце. Милли осторожно оглянулась на Доктора, кивнула и наклонилась.       — Отомсти за меня, ассистент Милли, — почти беззвучно сказал пришелец — нет, приказал, настолько твёрдым было каждое слово. Пришлось покривить душой и кивнуть, умом понимая, что у неё вряд ли появится возможность навалять неизвестным криллитанам. Воевать с космическими пришельцами — это совсем не то же самое, что врезать барной кружкой какому-нибудь приставале. Но нужно было дать хоть какую-то надежду несчастному созданию, замурованному в компьютере космического корабля, затерянному вдали от родной планеты и, похоже, от родного времени.       — Мелизинда? — требовательно окликнул девушку Доктор от выхода из рубки, мол, ты вообще идёшь?       — Я не буду закрывать крышку, — она проглотила комок в горле. — Прощайте.       Доктор быстро пошёл по коридору прочь. Милли засеменила следом, на ходу протирая предательски намокшие ресницы. Вот казалось бы, совершенно незнакомое существо, и если разобраться, то выглядит оно, как будто из ужастика сбежало. Но почему-то, общаясь с ним, она не чувствовала ни отвращения, ни страха — только жалость и боль. И хотя самоубийство выглядело наиболее логичным выходом из ситуации для несчастного пришельца, душа у неё горела от протеста. Это было просто нечестно по отношению к инопланетянину!       Ярдов пятьдесят они молчали, потом педди всё-таки не выдержал:       — Почему ты ничего не спрашиваешь?       Милли вздохнула, потому что как раз натолкнулась взглядом на уже знакомый скелет в боковом коридоре.       — Ну, типа, я понятия не имею о том, чё там выше МКС, — голос её прозвучал совсем не так решительно, как хотелось бы. — Ничё не знаю ни про вас, ни про этого солдата, ни про этих ваших криллитан. Вот чтоб я знала, правильно ли мы поступили или нет. Но, понимаете… Просто больно от того, что я ничем не смогла ему помочь.       — О, ты сделала намного больше, чем думаешь, — взглянул на неё Доктор очень и очень пристально, отчего даже не по себе стало. — Ты подарила ему шанс с честью погибнуть. Предоставила возможность сообщить о планах криллитан тем, кто может ими плотно заняться. Не позволила бесцельно сгнить в утонувшем корабле. Для него нет больше удовольствия, чем сделать кому-нибудь хорошую такую, качественную гадость, уж поверь. Кстати, дай-ка руку… — и он выразительно пожужжал отвёрткой над её ладонью, касавшейся щупальца инопланетянина. — А, норма. Просто эти твари в определённые периоды своей истории были страшно радиоактивными. Я должен был убедиться, что ты не схватила дозу.       — Кто он вообще такой? — несмело спросила Милли.       — Космический нацист с программой уничтожать низшие расы вроде тебя и меня. Но, в общем, криллитане не лучше. Только этот бы нас пристрелил, а они бы сожрали заживо, вот и вся разница.       — Меня сегодня уже один раз чуть не сожрали заживо, — передёрнулась Милли. — Как думаете, а чё за груз везёт корабль, помимо зверей?       — Не знаю… Так, вот и лифт. Осталось вспомнить, на какой палубе ТАРДИС.       Доктор привычно провёл пальцем по кругу замка, но дверь (люк?..) сразу не открылась.       А вот это было странно. Они же оставляли лифт тут, куда он делся? Но Милли промолчала, испугавшись снова выглядеть дурой — вдруг подъёмник автоматически возвращается в самый низ или на самый верх? В первый-то раз его тоже пришлось немного подождать.       — А чё с кораблём-то будем делать? — спросила она, чтобы не молчать.       — Я запрограммировал его на автостарт. Когда он отлетит от Земли подальше, на вспомогательный компьютер будет дан канал доступа к системам самоуничтожения корабля. Ну, а если вдруг тот шматок ненависти передумает кончать с собой или прозевает доступ, то корабль уйдёт в гиперпрыжок и сотрёт координаты Земли, а потом разбудит экипаж. Криллитане не самые позитивные жители галактики, но конкретно эта команда ничего плохого землянам не сделала, и я не вижу смысла вмешиваться. Пусть проваливают со своей консервой. В конце концов, кальмары за себя постоять всегда смогут. Если дознаются — от криллитан только клочья полетят по всему времени и пространству, даже если этот рядовой был единственным пленником. Меня куда больше заботит ситуация с Монаном и остальными.       — Типа, они так и называются «кальмары»? — не слишком приятно очутиться посреди каких-то старых разборок и сведений счетов, и Милли не особенно постаралась скрыть циничную насмешку. Но ответа она дождаться не успела — зашипел лифт, взгляд автоматически соскользнул на открывшийся проём, и вот тут-то самообладание ей наконец отказало.       Визг прорезал коридор одновременно с воплем Доктора:       — Не моргай! Что угодно, только не моргай и не касайся его, Мелизинда!       — Господи, что это?! — взвыла Милли, во все глаза вытаращившись на статую оскаленного ангела, нос к носу замершую перед ней. — Какой укуренный постмодернист это выбредил?!       Доктор с силой потянул её назад:       — Не моргай, слышишь? Он может двигаться только тогда, когда на него никто не смотрит. Девяносто лет назад… Понятно, что они тут делали! Плачущего ангела из Нью-Йорка вывезли, идиоты!!!       — Ч-что это? — заикаясь, повторила Милли. Глаза уже начали точить слёзы.       — Плачущий ангел, — повторил Доктор. — В лучшем случае свернёт нам шеи, в худшем отправит назад во времени лет этак на пятьдесят.       — Ну… Тут полно криогенных капсул, ляжем поспать до прилёта нас самих, — глаза всё равно невольно сморгнули, но, судя по тому, что статуя не поменяла положение, педди в этот момент на неё глядел. — Тут же можно чё-нить сварганить, чтоб вовремя проснуться? Типа, будильник какой? Вы же умеете с инопланетной техникой обращаться!       — Ты забыла про первый вариант — свернёт нам шеи, — напомнил ирландец. — Чёртовы криллитане, что они задумали? Зачем им плачущий ангел?!       Они отступили на десяток ярдов.       — Как мы в лифт-то попадём, если эту бандуру нельзя трогать? — проскулила Милли. Каменные крылья и впрямь полностью перегородили неширокий проход. — И почему она двигается, только когда на неё не смотрят?       — Квантовый замок, — Доктор что-то подкручивал на своей волшебной отвёртке, стараясь одновременно не выпускать статую из виду. — Пока есть наблюдение, он работает и превращает плачущего ангела в камень.       — Пока есть наблюдение? — решение нашлось моментально, словно кто-то его в ухо подсказал. — Датчики движения!!! Включите их обратно!       Педди воззрился на неё, как на археологическую находку. Милли невольно сморгнула — рефлекс был сильнее доводов разума, — и статуя вновь оказалась лишь в паре шагов от них двоих, да ещё жадно протянула руки вперёд. Вот это скорость…       Зажужжала отвёртка.       — Готово, — произнёс ирландец. Милли перевела дыхание. — Только теперь есть другая проблема, Мелизинда. Системы охраны корабля. Мы не авторизованы.       — Это значит…       И они хором во весь голос закончили:       — Бежим!!!       …— Ну почему, — громко сетовал Доктор, пиная ногой дверь застрявшего между этажами лифта, пока сверху, через шахту, к ним ломилось нечто невообразимо тяжёлое, — почему я всегда ухитряюсь налететь на нерушимый замок именно тогда, когда это не нужно?!       — А на полу тоже, типа, нерушимый замок? — проныла Милли. — Где-то же должен быть технический лаз. Я в кино видела, что должен.       — Тогда у меня плохая новость — мы не в кино и здесь нет технического лаза!       В дверь тоже врезалось что-то тяжёлое, примерно на уровне пояса.       — Господи, — пролепетала Милли, привалившись к стене и молитвенно возведя глаза к прогибающемуся потолку, — что было в моём пиве? Джереми, укурок чёртов, скажи, что это ты мне что-то насыпал в кружку!       Доктор внезапно толкнул её к углу рядом с дверью, а сам подался в противоположную сторону, убираясь с линии огня.       — У нас осталось ещё три минуты до того, как по тревоге проснётся экипаж. И полторы до взлёта. Молись, чтобы роботы-охранники проломили дверь прямо перед стартом, не раньше и не позже.       — Почему?       — Потому что перегрузки!       — А мы?..       — Жить захочешь — побежишь и при перегрузках!..       — …Это не тот этаж!!! Доктор, мы приехали не на тот этаж!       — Беги, Мелизинда, просто беги!       — Оно стреляло! Оно! В меня! Стреляло!!!       — В меня тоже. Ага, а вот и перегрузки… Давай обратно в лифт и молись, чтобы он не обрушился!       — Господи боженька, святой Деви, кто-нибудь, вытащите мою задницу отсю-у-уда!..       — …Ага, а вот и наш этаж.       — А роботы чё, сломались?       — Полагаю, что кое-кто, засевший на вспомогательном компьютере и имеющий доступ к системам жизнеобеспечения, убедился в нашей несостоятельности и целенаправленно отключил тревогу. Но в этом есть определённый минус…       — Блин, датчики движения! Плачущий ангел!       — И никто не говорил, что он тут один.       — Спасибо, утешили! Полтораста ярдов до вашего корабля, Доктор! С озверевшими пришельцами-людоедами и ходячей агрессивной статуей на хвосте, и сейчас тут всё долбанёт…       — Ага! Бежим!!!       …Синие двери захлопнулись за спиной с громким треском. Милли и Доктор, привалившись спиной каждый к своей створке, синхронно перевели дыхание. Снаружи в будку что-то врезалось.       — А они сюда не ворвутся? — выдавила Милли, чувствуя себя совершенно одуревшей от нервов и адреналина.       — Сюда не могла ворваться даже армия киберлюдей на пару с сонтаранским гвардейским легионом. Орды Чингисхана давно не в счёт… Так. Взрыв. Убираемся отсюда, — педди подлетел к пульту управления и дёрнул за рубильник. Будку-времялёт встряхнуло, что-то опять захрипело. — Хорошо, что предпоследние координаты запоминаются по умолчанию на всякий непредвиденный случай.       — Так мы в безопасности? — взъерошенная Милли почувствовала, как предательски начинают дрожать губы и как подло подгибаются ноги.       — В полной и абсолютной, — белозубо улыбнулся Доктор, поправляя шейный платок. — Может ли странствующий учёный предложить отважной леди чашку чая с имбирными пряниками перед тем, как отправить её домой?       Колени всё-таки подломились, Милли съехала на пол и уткнула лицо в ободранные ладони.       — Господи, — прошептала она. — Ну и денёк.       Через зал, вглубь машины времени, бодро простучали каблуки неунывающего ирландца, но сил посмотреть, куда теперь его понесло, не было, их не хватило бы даже на то, чтобы позу поменять. Так Милли и сидела с минуту или две, никуда не глядя, не отрывая рук от лица и только чувствуя, как по телу разливается страшная усталость и начинают постукивать зубы. Потом стало слышно, как возвращается хозяин будки, уже не вприпрыжку. Его шаги сделались плавными и сопровождались позвякиванием, похожим на дребезжание ложки на фарфоровом блюдце, а в воздухе разлился запах мяты, чабреца и пряностей.       — Вот, — сказал он, ставя рядом с ней поднос, — выпей чаю с пряничком. В конце концов, ты сегодня спасла Рил от хищника и побережье от плачущего ангела, имеешь право.       — Всё в п-порядке, — Милли наконец выпрямила спину и отёрла пот с лица, так криво, как сумела, лишь бы не задеть ноющие ссадины. Коленям тоже пришлось несладко, они опять были в кровище. Гольфы в хлам, юбка справа поехала по шву. И вот как объяснить родителям, откуда их дочь явилась домой в настолько непотребном виде?.. Она взглянула на рыжего педди, на поднос с двумя изящными фарфоровыми чашками, сахарницей, молочником и корзинкой имбирных пряников в шоколаде и закончила: — Просто… У меня всегда так — пока влипла, ни о чём не думаю. А потом отходняк догоняет, хочется свернуться калачиком и спрятаться под одеяло.       Доктор сел рядом:       — Вот я и говорю — выпей чаю с пряничком. Это успокаивает.       — Ага… Спасибо… — Милли наконец взяла чашку вместе с блюдцем и осторожно поднесла к губам, стараясь не расплескать – руки ужасно дрожали. Но вместе с тем ей стало немного легче, пережитое потихоньку начинало отпускать, да и солнечная улыбка Доктора, вновь вернувшаяся на лицо, делала своё дело – невозможно киснуть и бояться, когда тебе так заразительно улыбаются. Кстати, он уже успел плюхнуть себе несколько кусков сахара и теперь не глядя лил молоко так, что питьё поднялось бугром над бортиком чашки. — И часто у вас такие дни?       — Да сегодня ещё относительно спокойно, — пожал плечами ирландец.       Ох, ничего себе. Милли снова пригубила чай, наконец-то заметив, что он очень вкусный и очень крепкий. Пожалуй, даже слишком - после такого до утра будешь колобродить. Хотя какая разница, после сильной моральной вздрючки по-любому не заснёшь.       — А вы, типа, правда из будущего?       Доктор сделал долгий глоток своей молочно-сахарной бурды, прежде чем отозвался:       — На данный момент, скорее, из прошлого. Так, поспорил с одним знакомым археологом из двадцать шестого века о технологиях строительства в Древнем Риме, летал за доказательствами, потом заскочил к приятелю в Константинополь*… Но это всё неважно. Тебе как, получше?       Нервная дрожь и впрямь отпустила, а гранёная чашка из костяного фарфора приятно грела пальцы. Милли кивнула. Доктор порылся по карманам и протянул ещё одну упаковку влажных салфеток:       — Держи, потом обработаешь болячки.       — Спасибо… Простите, Доктор, я не запомнила, как называется ваш корабль.       — ТАРДИС сороковой модели, и это не название, а аббревиатура. Скажем так, «темпорально-активное релятивистское динамическое изоморфное судно».       Милли подчёркнуто-выразительно поглядела в свою чашку:       — Знаете, я поняла только очень отдельные слова.       Доктор хмыкнул.       — Темпорально-активное — это значит, путешествует во времени. Релятивистское — ну, в нём всё относительно, и время, и пространство. Динамическое — потому что конструкция не жёсткая, её можно менять, как захочется. Изоморфное — потому что старушка допускает к управлению только аккредитованных ею самой членов экипажа, — и добавил с улыбкой: — Так что если бы ты тогда пощёлкала кнопочками, а не просто пальцем в консоль потыкала, ничего бы не случилось.       Милли залилась краской. Надо же, педди заметил, как она гладит панель управления — а ведь выглядел таким занятым, и она так быстро убрала руку...       — Простите.       — Ерунда.       Она снова сделала глоток. Пряников не хотелось, а вот пить после беготни — очень. Хорошо бы всю чашку до дна залпом выхлестать, вот только чай был слишком горячим.       Доктор, критически поглядев на своё питьё, бултыхнул туда ещё два куска сахара.       — Мы уже в Риле? — спросила Милли.       — Пока нет. Я дематериализовал старушку, так что, фигурально выражаясь, мы одной ногой по одну сторону маршрута, а другой — по другую. И да, время здесь не в счёт. Мы появимся на Ривер-стрит через пару минут после исчезновения.       — То есть это чё, мы сразу в двух местах? — Милли вытаращила глаза и чуть не поперхнулась чаем. — И на корабле, и в Риле? А это, типа, не парадокс?       — Соображаешь, — одобрительно подмигнул Доктор. — Ничего страшного. События-то уже случились, мы никак не можем повлиять на них повторно или встретиться с самими собой. Никаких парадоксов.       Ну, оставалось надеяться, что он знает, о чём говорит. А тут и чай закончился. Добавки Милли попросить отчего-то постеснялась, поставила пустую чашку на поднос и с трудом поднялась на ноги. Несмотря на то, что в целом жить стало чуть легче, пока ещё потряхивало, а в такой ситуации есть лишь один способ до конца стряхнуть нервяк — заняться делом. Например, проверить состояние арфы после поцелуя с зенбом.       Доктор с интересом проследил, как она выдвигает и расчехляет инструмент, и не удержался от громкого «ого».       Милли не стала скрывать победную улыбку и даже состроила гордую рожицу, мол, знай наших. Тем более что арфа, к счастью, не имела видимых повреждений, и даже вечно отлетающие злополучные ножки, доставлявшие столько неприятностей на концертах, на этот раз остались целыми.       — Сколько же ей лет? — педди, забыв про чай, подался вперёд.       — Вот у неё и спросите. Она прапрадедушкина, а уж купил он её или получил от родителей, мы не знаем. Те́лин, — девушка пресерьёзно поглядела на арфу, — познакомься, это Доктор и… это, ТАРДИС. Доктор, ТАРДИС, познакомьтесь, это Те́лин, старинная валлийская трёхрядка. У нас ещё Те́ленн** есть, ирландская леверсная, прабабушкина. Они для нас как сёстры.       Доктор уткнулся носом почти в самый резонатор и провёл пальцами по древесине, выкрашенной в тёмно-вишнёвый цвет.       — Она старше, Мелизинда. Минимум середина восемнадцатого века.       Милли криво согнулась, чтобы подставить Телин плечо — сесть тут не на что, если только на книжки, и кто здесь мазохист, чтоб вставать на разбитое колено.       — Круто, — подмигнула она, — теперь я знаю, кого брать с собой на аукционы, когда разбогатею. И, Доктор… Всё-таки «Милли». Так короче.       Она резво пробежалась пальцами по струнам и наиграла «Новые ботинки» на радость Доктору — это был наиболее простой и быстрый способ убедиться в целости инструмента. Если что-то не в порядке, все трещины сразу станет слышно. Но звук у арфы остался исправным, только некоторые струны слегка фальшивили. Это было нормально после нескольких сотрясений и решалось настройкой, но Милли решила отложить процесс на потом, когда вернётся домой. Хорошо, что всё обошлось. На будущее всё-таки придётся обзавестись тележкой, как настаивала мама, а не таскать инструмент за спиной.       — Работает, — заключила она. — Ладно, сис, в чехол. И спасибо, что выручила.       Она погладила арфу по колонне, прежде чем снова запаковать. Доктор глядел на её манипуляции с полным пониманием и никак не комментировал. А потом промямлил:       — Мелизинда… Эм-м, Милли, послушай… Я немного виноват перед тобой за испорченный вечер и за потрёпанные нервы… — надо было ему возразить, что вечер-то как раз оказался невероятным, хотя и несколько бурным, но ирландец не дал ей и рта раскрыть, продолжив толкать речь с запинками и смущённо опущенными глазами. — В общем, я тут подумал… Я тебе, пожалуй, задолжал путешествие. В смысле, нормальное, без опасностей. В будущее или в прошлое, куда захочешь. Что скажешь?       Милли задёрнула последнюю молнию:       — Это круто, конечно. Но мне на сегодня уже вот так, — и она провела ребром ладони по шее.       — Понятно, — ирландец отвёл взгляд.       Вот ведь… В котелке, а котелок не варит. Паганель двадцать первого века.       — Не, ну правда, это круто, — начала она ему втолковывать. — Просто сейчас мне очень хочется доползти до дома, отчитаться перед родаками, настроить Телин и упасть в душ и в койку, потому что завтра рабочий день. У меня выходные только по понедельникам. И вообще, надо переварить всё произошедшее. У вас есть телефон?       Милли зашарила по карманам куртки. Ах, чёрт! Прости, господи. Совсем забыла, смарт-то потерян ещё в самом начале сумасшедшего вечера. На чём бы записать номерок?..       Глаза Доктора на миг сделались совершенно щенячьими, а потом вспыхнули энтузиазмом.       — То есть ты согласна, только не прямо сейчас?       — Ну, типа, да, — кивнула ему Милли, как непонятливому ребёнку, продолжая мучительно соображать, есть ли у неё хоть какая-то бумажка и ручка, и не придётся ли их клянчить.       Педди бабочкой порхнул к пульту управления и защёлкал настройками:       — Внимание… Материализация!       Мир вокруг хрипло вздохнул, что-то гулко ударило под полом. Дверь слегка приоткрылась.       — Я немного поменял координаты, — весело сообщил Доктор. — Если не ошибся, то твой телефон лежит прямо у порога.       Милли тут же высунулась наружу и грустно проследила за извивами провода, тянущегося от смартфона:       — Угу… А ещё вы бахнули корабль прямо на мои наушники, — она присела на корточки, выдернула штекер и перевернула несчастный телефон. — И стекло вдребезги.       — Дай сюда, — донеслось от пульта. А ещё точнее, откуда-то из-за книжной баррикады, потому что Доктор успел совершенно неуловимо переместиться. Милли, затаённо вздохнув, подошла к нему. Пострадавший смарт перекочевал в ледяные руки педди и тут же лишился задней крышки, а следом и всего кожуха. Руки ирландца мелькали с такой быстротой, то колдуя над электроникой, то копаясь в нескольких ящиках разом в поисках запчастей, что она секунд через пятнадцать сдалась и отвернулась — всё равно понять, что новый знакомый делает с гаджетом, было невозможно. А протестовать сил не осталось.       — Готово, — протянул ей телефон Доктор, не прошло и пары минут. — Новое суперкремниевое стекло, его даже разозлённому Сливину не разбить. Я ещё там кое-что подкрутил для повышения мощности и оставил свой контакт, выходи на связь в любое время суток. Только осторожнее, не звони на ТАРДИС с кухни.       — Почему?       — Нет, ну если ты любишь варёные яйца, размазанные по стенкам, то можешь и позвонить… — педди ещё секунду театрально помялся, пока она пыталась совместить в голове телефонные звонки и взорвавшиеся варёные яйца, а потом невинно похлопал светло-рыжими ресницами: — Пойдём. Я помогу тебе донести Телин до дома.       И в этот же миг Милли поняла, что непременно вернётся сюда, в полицейскую будку, которая больше внутри, чем снаружи. Причём не единожды. Не потому, что приглашают прокатиться. А потому, что она пообещала безымянному солдату отомстить за использование рабского труда на звёздном корабле. И ещё потому, что так просто от валлийской девчонки не отделаться.       В конце концов, ей просто надо немножко разгрестись в сегодняшнем дне, собрать шмотки и взять в магазине недельный отпуск. Раз уж ввязалась по уши в историю, то фиг вывяжется. Надо же разобраться, что это за повелители времени, кто такие криллитане и где находится Монан.       А кто, типа, против, тому…       Арфой в зубы.