Кроссчассильм

Всю водку выпить невозможно, но стремиться к этому надо Путин

В гостиной царила тишина, лишь весело потрескивал камин да тикали изящные часы-домик на стене. Майрон отметил, что от вчерашнего праздника не осталось и следа. Мало того, комната вновь уменьшилась до привычных размеров, а если точнее — стала раз в десять меньше, чем на балу. Расширение помещений с помощью магии вещь, конечно, хорошая, но когда у тебя крепость сама по себе огромная и без всяких заклинаний, то это гораздо лучше. Теперь здесь находился все тот же диван, накрытый синим плюшевым покрывалом, три больших кресла возле самого камина и кофейный столик в углу. На полу между ними была расстелена бурая медвежья шкура с темными подпалинами. А ведь вчера в этой зале танцевало несколько десятков пар. Елена сидела в кресле, аккуратно расправив складки изумрудного платья. Марк восседал рядом на трехногой табуретке. Сложив руки на груди, он со скучающим видом рассматривал единственный канделябр на потолке. Напротив этой парочки разместились на диване все дети. Они выглядели необычно притихшими. Госпожи Азалии и господина Эрна не было: вероятно, прислугу не пустили на столь торжественное мероприятие. Но в комнате присутствовал еще один человек. Он расположился возле самого камина в углу, за креслом Елены и, кажется, дремал. Одет незнакомец был странновато: в серый потрепанный плащ-накидку и чудную шляпу с широкими полями, на три четверти скрывавшую лицо. У Майрона возникла странная ассоциация с одним вечно бдящим серым странником. Эта мысль заставила передернуться, но Марк растолковал это по-своему. Он надменно усмехнулся, думая, что Василий просто-напросто боится. Однако Майрон проигнорировал это. Больше на появление Василия никто особенно не отреагировал. На диване оставалось свободное место, рядом с Ноелем. Майрон хотел было присесть рядом, но младший брат широко расставил руки, занимая все свободное пространство. Это удалось ему без труда, ведь он был весьма крупным мальчиком. Все остальные захихикали, и даже Елена слегка улыбнулась. Человек в шляпе не шевельнулся. Майрон лишь фыркнул и просто встал рядом. Он не мог не заметить, что Эрик вел себя более чем странно: что-то шептал Норту, подобострастно заглядывая ему в глаза, будто и не дрался с ним утром в библиотеке. Создавалось впечатление, будто сцена утренней драки начисто вылетела у него из головы. Вошел Нортон-старший. Не говоря ни слова, он кивнул человеку в шляпе, который даже чуть привстал в знак приветствия. После отец шепнул что-то Елене, и она сердито качнула головой. Нортон-старший еще что-то тихо добавил, а затем, облокотившись на спинку ее кресла, обратился к детям. — Наступил важный вечер, — начал он. — Вечер, который изменит вашу жизнь… Будем надеяться, что к лучшему. После сегодняшнего дня Эфлара наконец-то откроется для нас. После долгих двенадцати лет… Господин Мандигор! — Нортон-старший указал на человека в углу. Тот слегка приподнялся и кивнул собравшимся. — Господин Мандигор засвидетельствует результаты посвящения официально. Помимо этого, сегодня окончательно прояснится право наследия. Майрон поморщился, услышав имя этого дядьки. Ассоциация с Олорином прочно засела в голове у Саурона. Явно стоит присмотреться к этому дядьке? — Наследником должен быть Норт, — вмешалась Елена. — Я уверена, что часы лишь подтвердят это. — А если нет? — произнес Норт дрожащим голосом. Кажется, он сильно нервничал. Все взгляды обратились к отцу, дети ожидали дальнейших его слов. Саурон, которому надоело стоять, незаметно присел на диванный валик. Нортон-старший улыбнулся: — Не бойся, Норт. Я уверен, что ты покажешь блестящий результат. Вы уже знаете, что в нашем роду, из поколения в поколение, передается некая сила, — продолжил отец. — Особая, удивительная. Обладать ею — редкое счастье, удел избранных. Бывает, что эта сила проявляет себя раньше, до испытания. Поэтому, согласно традиции, я должен спросить, не было ли у вас необычайных проявлений? При вспышке радости или гнева — неяркое свечение, россыпь искр, а может, нечто похожее на огненные цифры? — Он медленно обвел детей взглядом. Саурон просто промолчал. Он понятия не имел, что такое местное часодейство. Вот с ним при рождении этого тела осталась его магия майар, что набирала обороты с каждым годом… Хотя, были же странные синие цифры. Но сказать о них Огневу-старшему Майрон предпочел бы в последнюю очередь. — У меня такое было, — внезапно сказал Норт, — сегодня. После того… м-м-м… В общем, я немного разозлился, мои ладони вдруг стали очень горячими и как полыхнули фиолетовым огнем! Честно говоря, я… даже немного испугался. Нортон-старший обменялся с Еленой быстрым взглядом. Лицо женщины осветилось радостной улыбкой. Марк присвистнул, за что получил от госпожи Мортиновой строгий взгляд. Человек в кресле одобрительно крякнул. Майрон только усмехнулся. Огонь. Фиолетовый. Ага. Ну, смешно же! Почему никто не смеется? — Больше никто не испытал столь радостного знамения? — Нортон-старший обвел детей взглядом и остановился на Василии. — В моей жизни никогда не было радостных знамений, — ответил ему на взгляд Майрон. — Особенно в последние месяцы. Не будет он ничего рассказывать. Слишком много чести. Елена скривилась и вопросительно глянула на старшего Огнева: мол, не много ли позволяет себе сыночек? — Ну что ж… — Отец отвел взгляд, обошел кресло Елены и приблизился к столику. — Тогда начнем испытание. На маленьком столике возле камина стоял объемистый черный сундучок на четырех изогнутых ножках, с красивой резной крышкой. Отец нажал на крышку, и она открылась с легким щелчком. В середине, на мягком ярко-синем бархате, лежала большая пузатая бутылка из темного стекла и несколько серебряных кубков. «Что за отраву заставят меня пить?» — мрачно подумал про себя Майрон. Остальные дети обменялись недоуменными взглядами. Отец вынимал кубки один за другим и раздавал детям. Свой кубок Саурон получил в последнюю очередь. Он оказался тяжелым и теплым, словно нагрелся на солнце. По краю шел причудливый узор из самоцветных камней. На скромный взгляд бывшего кузнеца работа была сделана очень хорошо, качественно, дорого. — Но папа, — пропищала Дейла, — что нам надо делать? — Вам предстоит выпить напиток. — Отец указал на бутылку. — Все очень просто. — А если у нас не окажется этой силы? — Майрон спросил слишком дерзко, чем надо — это он и сам понял, но было поздно. Уж очень не хотелось становится каким-то часовщиком. Елена гневно поджала губы, метнув на Огнева молниеносный взгляд. Однако Нортон-старший ответил: — Если у кого-то из вас не окажется ни капли этой силы, он просто заснет и никогда не вспомнит о сегодняшнем вечере. С этого момента пути наши могут разойтись. — Отец вновь взглянул на Василия. — Но не будем о грустном, — продолжил он, вновь светлея лицом. — Пришло время открыть семейное часовое зелье. Майрон косо посмотрел на остальных: Норт побледнел и чуть не трясся от волнения, по лицу Дейлы блуждала глупая улыбка. Эрик, наоборот, стал каким-то хмурым, и только Ноель пытался скрыть зевок — похоже, бедняга уже спал. Отец вытащил пробку. В гостиной прошелестел изумленный вздох: из горлышка бутылки поднялось легкое золотистое облачко и тут же развеялось по комнате, усеяв воздух бледно-желтыми мерцающими искрами. Нортон-старший слегка дунул на них, и они закружились в хороводе, образовывая сверкающее кольцо. У Майрона захватило дух — сказывалось трепетное отношение к разного рода кольцам. Перед изумленными детьми прямо в воздухе зависли огромные золотые часы с прозрачным циферблатом и тонкими черными изогнутыми стрелками. Цифры, обозначающие время, были арабские; они переливались черным и золотым, словно маленькие извивающиеся змейки, и оттого казалось, что часы дышат и пульсируют, словно живые. — Подойди сюда! Майрон обернулся на голос отца. Нортон-старший смотрел именно на него. В руках он держал бутылку с зельем. Саурон встал и медленно двинулся через комнату, не сводя глаз с бутылки. Отравят его тут. Или какое-нибудь зелье, что позволяет контролировать разум, дадут. Мало ли что можно ожидать. — Норт! — внезапно выкрикнула Елена, резко выпрямившись в кресле. — Первым должен идти твой старший сын! — выпалила она, задыхаясь от возмущения. — Согласно традиции, по старшинству… — Все правильно, Елена. — Нортон-старший криво усмехнулся. — Я стал забывать обычаи. И я не сомневаюсь — Норт проявит себя более чем достойно. Норт! Подойди, пожалуйста, сюда. Норт-младший не заставил себя упрашивать, он тут же вскочил с дивана и быстро подошел к столику, оттолкнув при этом Майрона локтем, за что получил уничтожающий взгляд, обещающий довольно долгую смерть во Тьме. Отец наполнил его кубок густой темной жидкостью из бутылки. Казалось, из горлышка вылился вязкий черный сироп. У Норта так задрожали руки, что он чуть не расплескал свой напиток. — Не бойся, пей. — Нортон-старший осторожно придвинул кубок сыну. Майрон, потирая плечо, тихонько отошёл назад, к дивану. На него никто не обращал внимания, все смотрели на Норта. Промелькнула мысль: а что, если он сейчас незаметно выберется из комнаты, не будет участвовать в этом странном испытании. Возможно, даже удастся убежать. В тот туман в библиотеке. Уж слишком родным оттуда веяло. Майрон даже сделал несколько аккуратных и тихих шажков к двери, но тут встретил взгляд Марка. Он насмешливо улыбнулся и кивнул головой на остальных детей: возвращайся, мол, никуда тебе не деться. Нахмурившись, Саурон вернулся к дивану и, с вызовом смотря на Марка, уселся с очень гордым и величественным видом возле Ноеля. Тот не препятствовал, всецело поглощенный испытанием. Норт так и стоял возле часов и ничего с ним не происходило. Воцарилось напряженное ожидание. Вскоре Майрону надоело затянувшееся молчание, и он закрыл глаза. Внезапно раздался тонкий, скулящий звук. Майрон очнулся от каких-то своих мыслей и открыл глаза. Его взору предстало удивительное и прекрасное зрелище, которое грело скромную черную душонку Саурона: Норт стоял на коленях, скрючившись в три погибели, и протяжно завывал, словно брошенная собака. Дейла, Эрик и Ноель не сводили с него испуганных глаз. Елена подалась вперед, крепко вцепившись пальцами в подлокотники кресла. Марк прищурился, уголки его губ поползли вверх. Нортон-старший покачал головой. — Кажется, доза велика… — пробормотал он. Неожиданно Огнев рывком поставил сына на ноги и повернул лицом к прозрачному циферблату. И вот чудо: стрелки дернулись и медленно завращались по кругу, пока длинная стрелка не остановилась на двенадцати, а короткая толстая Стрелка подползла, будто нехотя, к черно-золотой цифре девять и замерла. Воздух разорвали громкие аплодисменты. Это Елена и Марк захлопали в ладоши. — Первая степень! — победно воскликнула Елена. — Норт — наследник по праву! — Ее лицо просто лучилось счастьем. Нортон-старший также позволил себе гордую, радостную улыбку. — Лучше, чем я мог предположить. Но действие напитка плохо сказалось на нем… Кажется, у него есть аллергия, непереносимость эферного напитка. Азалия! — Нортон-старший обернулся к дверям. В проеме тут же возникла фигура няни, словно она только и ждала, когда ее позовут. — Азалия, отведи Норта в его комнату, пускай теперь отдохнет. Няня кинулась к Норту и осторожно приподняла его за плечи. Выглядел братец очень плохо: его лицо посерело, даже синяк, казалось, стал бледнее. Майрон не удержал скромную ухмылку. Таким образом, еле передвигаясь, Норт с няней вышли из комнаты. Подождав, пока за ними закроется дверь, отец поманил рукой Эрика. Тот, весь дрожа от страха, подошел к столику и протянул свой кубок. Майрон отметил, что отец налил ему очень мало, на самое донышко. Эрик медленно выпил свою порцию. Он опустил кубок, почмокал губами, расплылся в глупой улыбке и вдруг осел на пол, повалившись на бок. Нортон-старший метнулся к нему и тут же остановился — Эрик крепко спал. Мало того, он начал слегка похрапывать. Отец бережно перенес его обратно на диван. — Ну, тут без сюрпризов, — сказал Нортон-старший. — К сожалению, наш Эрик не обладает ни каплей часодейного дара… Ноель! Твоя очередь! Ноель повторил подвиг брата. Теперь они лежали рядышком на диване и храпели в унисон. Вернулась госпожа Азалия, увидела спящих, и лицо ее приняло расстроенное выражение, но Майрон заметил, что во взгляде няни промелькнуло и некое довольство. Тем временем Дейла тоже получила свое зелье: сестрица пила маленькими глоточками, испуганно поглядывая на отца. Кубок со стуком упал на пол. Дейла схватилась за живот, лицо ее как-то странно позеленело, и она медленно осела на пол. Нортон-старший бережно приподнял дочь за плечи и развернул к часам. Прошла долгая мучительная минута. Наконец толстая стрелка вздрогнула и понеслась по кругу, наращивая скорость… Первый круг, второй, третий… Шестой. Короткая стрелка замерла на цифре шесть. — Вторая степень, а может, и больше. Воистину неожиданно и очень похвально. — Нортон-старший выпрямился. — Азалия! Позаботься о Дейле, кажется, её сейчас стошнит… Дейла и впрямь выглядела неважно. Няня обхватила её за плечи и осторожно вывела из комнаты. Майрон остался гордо восседать на диване один, если не считать мирно посапывающих рядом братьев. Нортон-старший неторопливо повернулся к нему. Глаза их встретились. — Кубок! — приказал он. Саурон лишь изогнул бровь, протягивая руку с кубком. Нортон-старший наполнил его до краев: — Пей! Елена неестественно выпрямилась, чуть подавшись вперед: голубые глаза опасно блестели. Марк хрустнул пальцами, выдавая немалый интерес к происходящему. — Меня травить не жалко таким большим количеством? — Не удержался от колкости Майрон. Жидкость мрачно плескалась в кубке; кажется, отец налил ему раза в два больше, чем остальным. — Не бойся. — Нортон-старший насмешливо скривился. — Часовым зельем нельзя отравиться. Майрон поглядел на жидкость, понимая, что не хочет это пить. Оно напоминало ему точку невозврата. Одну из многих, которых он прошел. — Не буду пить! — Майрон опустил кубок. — Пей! — неожиданно рявкнула Елена. — Иначе я сама залью это зелье в твою глотку! — Не буду! — Слегка иронично усмехнулся Саурон и разжал пальцы. Но кубок не упал — он просто завис в воздухе, из него не вылилось ни капли зелья. — Спасибо, Марк, — произнес Нортон-старший. Майрон же фыркнул, смотря на этого парня, которого тоже заклеймил магическим «прелесть моя». Марк кивнул, устало встряхивая кистями, как будто он только что играл на пианино. — Ты будешь наказан за непослушание, после… — сказал Нортон-старший, не замечая, как его сынок закатил глаза, и добавил, обратившись к Елене: — Я попрошу вас с Марком выйти… Хочу поговорить с сыном наедине. Господин Мандигор, конечно, остается. Елена явно хотела возразить, но передумала. — Хорошо, — произнесла она ледяным тоном, кивнула Марку и, прошуршав бархатным подолом, скрылась за дверью. Марк, заинтересованно оглядываясь, вышел следом. — Если ты не выпьешь зелье, — спокойно произнес Нортон-старший, — я не дам за твою жизнь и гроша. Каждый ребенок в нашей семье проходит испытание на часовую степень. Таков закон. — Я не из вашей семьи, — холодно возразил Майрон. — Я не особо разбираюсь во всех ваших интригах. Согласись, не просто так ты вдруг решил вспомнить обо мне? — Прекрати, — устало возразил Нортон-старший, усаживаясь в кресло, где только что сидела Елена. — Если бы ты не был членом нашей семьи, то не присутствовал бы на посвящении. И не забывай, у тебя моя фамилия. Я не мог воспитывать тебя здесь, со своими детьми, чтобы уберечь. Можно даже сказать, что я спас тебя. — Ну, точно тебе скажу, психику ты мою уберёг, — хихикнул Саурон, даже не представляя, что было бы, воспитываясь бы он в этом доме изначально. — Если ты выпьешь наконец зелье, все будет хорошо… Ты мне веришь? — Честно? Нет, — как само разумеющееся ответил Майрон. У Огнева-старшего аж задёргался глаз. — Меня больше интересует, что будет, если я тоже буду иметь какую-то там степень. — Позвольте, я расскажу об этом, — неожиданно вмешался человек в шляпе. — Сделайте одолжение, Мандигор, — кивнул Огнев, устало откидываясь на спинку кресла. Господин Мандигор снял шляпу в свете канделябра сверкнула лысина. «Так вот почему он носит шляпу», — хихикнул Майрон. А ассоциация с Олорином пока отступила. — Молодой человек, вы принадлежите к очень известной и знаменитой семье, — начал этот лысый благожелательным тоном. — Я наслышан об истории вашего рождения и уверен, когда придет время, ваш отец посвятит вас в подробности… Поверьте, многие эфларцы мечтали бы родиться в семье часовщика, чтобы иметь возможность пройти испытание на часовую степень. — Кто такие часовщики? — мигом задал вопрос Майрон. — И что за эфларцы? — Часовщики — это те, кому посчастливилось родиться с даром, — терпеливо пояснил Мандигор. — Даром, мгновенно вводящим человека в сонм избранных. Часовщикам поклоняются все люди: ремесленники и крестьяне, торговцы и даже воины. А также все без исключения эферные существа — существа, созданные мыслью часовщика. Все они обязаны служить часовщику, потому как он — избранный Временем. Высший. — И еще, если у тебя окажется часовая степень, — вмешался отец, — ты сможешь наконец увидеть Эфлару. — Да-да, — подхватил Мандигор, — только часовщик может совершить переход по часовому мосту, лестнице или зеркальному пути. Простой человек может переместиться между мирами только с посторонней часовой помощью. Отец не сводил с Василия пристального взгляда. Но Майрон догадался — он хочет выпытать у того про переход. Хочет, чтобы сын сознался сам. А вообще вся эта история с часовщиками… люди зажрались. Избранные Временем, хах. Эру явно веселится на небе. — Что опять с тобой? — вкрадчиво спросил отец, смотря, как помрачнел Майрон. — Не нужна мне ваша Эфлара, — рыкнул Саурон. — К сожалению, теперь это уже невозможно. Повисла напряженная пауза. — Первый раз вижу такое нежелание обрести часовую степень! — Мандигор не терял искренней надежды образумить Василия. — Если у тебя будет хотя бы третья, мальчик мой, ты сможешь учиться в Школе тёмных часов, пройти двенадцать эферных кругов, стать великим часовщиком! Правда, каждый может, в силу личных причин, отказаться от испытания и просто заснуть — навсегда забыть о часодействе. — Как Эрик и Ноель? — тут же спросил Майрон. Великий часовщик? Он величайший тёмный майа! Правда, пока маленький…, но что ему стоит подождать пару десятков лет? Он терпелив, он подождёт. — Я тоже так хочу. Нортон-старший недовольно поморщился, кинув на Мандигора убийственный взгляд. Тот смутился и отступил к камину. — Я всего лишь представитель РадоСвета, — смиренно пробормотал Мандигор. — Решайте сами. — Конечно, ты можешь, как сообщил почтенный Мандигор, отказаться от испытания. Но тогда я буду вынужден направить тебя в специальный приют до выявления твоих способностей. Думаю, госпожа Мортинова согласится лично заняться твоей судьбой. Ой, нет, только не эта Елена. Отец верно рассчитал: что угодно, лишь бы не оказаться во власти этой ужасной женщины. Хотя, может, убить её? Хотя, лучше это сделать через несколько лет, чтобы можно было потом спрятаться в своем маленьком Барад-Дуре с армией орков. — Хорошо, я выпью это ваше зелье, — вздохнув, сообщил Майрон. Мандигор облегченно вздохнул, а отец кивнул, скрестив руки на груди. Майрон взглянул на прозрачные часы, взял продолжавший висеть в воздухе кубок и в несколько глотков осушил его. Как ни странно, напиток оказался тягучим и ароматным, похожим на сироп, но не сладкий. — Сделано! — подвел итог довольный Мандигор. Нортон-старший прищурился. — Как ты себя чувствуешь? — Лицо отца осветила злорадная улыбка. — Прекрасно, — довольно оскалился Саурон, чувствуя, как жидкость приятно разлилась по телу, тепло заструилось по венам, словно каждая клеточка наполнялась дивным, радостным светом. — Поразительные свойства у этого напитка, — внезапно произнес Нортон-старший, не сводя с Василия внимательного взгляда. — Знаешь, как оно называлось раньше? До того как стало известно, что часовое зелье максимально точно определяет часовую степень? Эликсир правды. Он позволит рассказать все, что знаешь. Раскрыть все секреты, самые глубокие твои тайны… Он сможет распахнуть створки наипотаеннейших уголков сознания, выявить любую правду или обнаружить ложь. Где ты был вчера вечером? Майрон чувствовал, как слова хотят вырваться наружу. И если бы он не обладал прекрасной выдержкой, то выболтал просто всё. Конечно, полностью противиться магии зелья у него сейчас не получалось, но недосказанность же не ложь. — В библиотеке, — мурлыкнул Майрон, всё ещё ловя кайф с прекрасных ощущений. Нортон-старший вскочил с кресла. Глаза его яростно сузились. — Дальше? — Я прошёл по мосту с часами и попал в зеркальный коридор, — увы, Огнев, видимо, знал толк в допросах. Ну и ладно, если так хотят, пусть знают. Не убьют же, поэтому продолжил с коварной ухмылкой:  — Слышал, как Астрагор… — Достаточно! — оборвал Нортон-старший. — Нортон, — удивленно произнес Мандигор. — Не значит ли это, что парень сам шел по часовому мосту и… — Перешёл на Эфлару и слышал слова Астрагора, — закончил Нортон-старший. — И еще много того, что может выдать нас с головой. Например, твое имя, уважаемый Мандигор. — Необходимо стереть ему память, — заволновался Мандигор, опасливо косясь на Василия. Вообще, его напрягало, что парень такой вид, словно не его допрашивают, а он их. — Если Астариус узнает об этом, ему не составит труда залезть в сознание твоего сына… — Еще долго нельзя применять эферы к испытуемому, ты забыл, Мандигор? Но можешь не беспокоиться об этом, мой сын не скоро переступит порог дома. Нортон-старший подошел к Василию и, схватив за плечи, с такой силой подтолкнул к часам, что он чуть не ударился лбом о прозрачный циферблат. — Ну, какие еще сюрпризы ты нам приготовил? — услышал Майрон, но голос отца шел издалека, будто через толстый слой ваты. Начало происходить нечто странное: часы и вся мебель в комнате принялись подпрыгивать, будто собрались танцевать. — Чудно, — прошелестел тихий голос Нортона-старшего, — стрелка не двигается с места… Неужели Елена оказалась права? Майрон промолчал. Честно говоря, ему стало не до разговоров. Мебель заплясала вокруг в неистовом танце, а его самого начала бить крупная дрожь: затрясло, словно в лихорадке. Мало того, Майрон и сам начала подпрыгивать, словно его тормошили и дергали вверх сотни детских ручек. По прядям начали бегать искорки, а глаза стали полностью желтыми, с вытянутым черным зрачком. Отец пораженно наблюдал за ним. У Мандигора отвисла челюсть. Раз! Сильный рывок, и пол ушел из-под ног. Он ещё успел увидеть, как толстая часовая стрелка вздрогнула и понеслась по кругу с бешеной скоростью. Майрон лежал на полу и не мог даже пошевелиться. Голова болела неимоверно. Хуже, наверное, было только после битвы с Хуаном. Дурацкое зелье. Он чувствовал, как его переворачивают на спину, и совершил огромное усилие, чтобы чуть приоткрыть глаза: в смутном тумане предстало хмурое лицо отца и счастливое — Мандигора. Однако у обоих на лицах отражался ужас — не каждый день увидишь тяжелый огненный взгляд, пронизывающий тебя насквозь. — Поздравляю, Нортон, — потрясенно произнес Мандигор, — две стрелки стоят на двенадцати. Двенадцать кругов! Теперь у Астариуса не будет возражений против твоей кандидатуры. Твой сын имеет высшую степень, и по закону ты можешь войти в РадоСвет без голосования! Возможно ли было представить, что так повезет? — Конечно, ей это не понравится, — задумчиво произнес отец. — Да, действительно вышел сюрприз. — Кому не понравится? — удивился Мандигор. — Для нашего Ордена большая честь открыть такого одаренного часовщика, пусть и… э-э… — Мандигор не мог подобрать слов. Он впервые видел, чтобы появлялся огонь, который не причинял вреда. — Все не так просто, Мандигор. Но думаю, тебе пора сообщить об испытании РадоСвету. — Да, да, с превеликой радостью… Послышался звук открываемой двери, прошуршала ткань платья. — Он спит! — радостно воскликнула Елена. — Нет, он не спит. Раздался жуткий, полный ярости вопль: кажется, Елена увидела, где находятся стрелки. Больше Майрон ничего не слышал. Он прикрыл глаза, гася свой огонь. Хватит того, что его отец теперь знает чуть больше, чем хотелось бы.