Метаморфозы

Кровь плещется в изящном бокале, кидая на кожу аловатые блики. Невру от неё уже откровенно тошнит, но он всё равно пьёт. В бокале не человеческая — свиная, смешанная с алкоголем, по сравнению с кровью Эрны редкостная гадость, но Невра пьёт. Пьёт, пьянеет, чувствует, что пьянеет мало и наливает себе снова, чтобы напиться до беспамятства. Вампиру кажется, что он готов даже наесться сомнительных галлюциногенных грибов, только чтобы забыть этот молящий голос, мутные от наслаждения собственной болью глаза и красную от укусов шею. То, что творится между ним и Эрной сейчас — совсем не то, чего Невра хотел и добивался. Её тяга к боли непонятна, необъяснима и безумна, и она — единственное, что есть между ними. И это при том, что Эрна последняя в списке тех, кому Невре хочется причинить боль. Алкоголь путает мысли и туманит разум, но Невре всё равно мало — рядок бутылок растёт рядом с ним с завидной скоростью, бокал пустеет с каждым разом всё быстрее. Кажется, ещё один глоток — и Невра свалится без чувств прямо на продуктовом складе, не доползая до кровати, но почему-то он всё ещё держится; голова его шатается, как у китайского болванчика. Именно поэтому вошедшего Эзареля он не замечает. Глава Абсента садится рядом без слов, только хмуро окидывает взглядом бутылки. По глазам видно: хочет отругать Невру за то, что тот безответственно тратит запасы провианта, хочет, но не может. Эльфу и самому бы в пору напиться, но он ненавидит алкоголь и завидует Невре — тот после стольких бутылок забывается легко, без усилий, а Эзарель… Хвататься за зелья ему кажется глупым. — Рассказывай, как ты это сделал. — Ты о чём? — взгляд у Невры мутный и плавающий. Странно надеяться, что в таком состоянии вампир скажет хоть что-то полезное, но Эзарель знает — в трезвом состоянии Невра может ему вообще ничего не сказать. — Ты и сам знаешь. О вас с Эрной не судачит разве что слепой, глухой и немой. Как вы помирились? Бокал с кровью вздрагивает, губы растягиваются в унылой ухмылке. — Мы не мирились, Эз. Всё так же дерьмово, как и раньше. — В смысле? Но ведь… И Эзарель осекается. Ему хочется думать, что у Невры такой взгляд только от алкоголя, но тот улыбается болезненно, мученически, а в глазах (глазу?) плещется боль и катится пьяными слезами по щеке. — Она попросила сделать ей больно. Ты бы видел её лицо… Разве я мог отказать ей, Эз? Разве я мог?.. Эзарель соглашается: не мог. Он бы сам не смог на его месте.

***

— Это ведь тренировочный бой? — Ага, простая тренировка. Ничего серьёзного. Лорейн и Эрна говорят так, но лишь для виду: в глубине души каждая знает — этот бой будет серьёзный и настоящий. До сбитых кулаков. До последней капли крови. Не до смерти — но в этом они обе уже не так уверены. — Как ты могла?! Почему я узнаю о таком последняя?! Ты… Ты просто распоследняя мразь! — Я не обязана отчитываться. Это касается лишь меня и Невры. — Нет! Нет, блять! Ты помнишь, о чём мы клялись друг другу, так не смей говорить, что меня это не касается! Меня это ой как касается! Они ещё долго кричали друг на друга, но разве могли слова уменьшить разверзнувшуюся между ними пропасть? Они слышали, но не понимали друг друга, говорили — но не знали, именно ли это хотели сказать. Им было мало слов. Никто не кидал другому в лицо перчатку, решение о драке пришло им обоим в голову одновременно, и озвучивать его никто не стал тоже. И опять потому, что слов было недостаточно. Без оружия, без доспехов. Только пыль тренировочной площадки, дриада и нага. Простая спортивная одежда, чтобы всё напоказ — чешуя, кора, шрамы и химические ожоги. Они бросаются друг на друга, как кидается на берег яростная морская волна. Уследить за их движениями невозможно, остаётся лишь слушать глухой скрип коры и надрывное змеиное шипение. Лорейн быстра — мало кто может ответить хотя бы на один её удар, но Эрне этого и не нужно. Обтянутые чешуёй кулаки разбиваются об кору. Эрна не так сильна телом — ей достаточно своей магии, и Лорейн почти что рычит, когда ветви-хлысты оставляют ярко-розовые полосы на её теле. Трещит неподатливое дерево, свистят ветки, столбом взвивается в воздух пыль. Их бой — завораживающая, жуткая красота, гром падений на землю и песня натянутых нервов и жил. Лора бьёт злобно, изо всех сил, не сбавляя бешеного темпа. На лбу её застывает испарина. Кольцо зевак вокруг них сужается. Восхищённо-испуганный шёпоток стелется по земле, но никто не пытается их остановить. Кто-то тонко вскрикивает, когда на песок падает в кровяном сгустке острый змеиный клык. Это уже не драка — обоюдное избиение. Кровь капает на землю, синеют следы ударов, алеют глубокие царапины и рваные порезы. Лорейн ревёт оглушающе, по звериному, взгляд её мутнеет. Ударяют об землю не ноги — раздвоенный, покрытый белой чешуёй змеиный хвост. Продирают спину ножи-наросты, звонко клацают длинные когти. Сужая иглы-зрачки, шипит ощерившаяся нага в истинной своей ипостаси. Эрна не вопит и не рычит — к чему ей это? Кора обтягивает её тело безмолвно, и Эрна исчезает — остаётся причудливая деревянная скульптура, сверкающая смоляными каплями глаз, у которых нет ни радужек, ни зрачков. Их ненависть получает второе дыхание, и они набрасываются друг на друга вновь. Новый виток их боя напоминает битву двух древних богов — безмолвные, без эмоций, совершенно не похожие на живых, они раз за разом поднимают столбом едкую пыль. Чешуйчатая рука сжимает светлые волосы — лицо Эрны с грохотом бороздит землю. Взлетает испуганный вздох: «Это не похоже на тренировку!», но никто не говорит «остановите их». Ни один. Лора и Эрна кубарем катятся по песку, словно причудливый шар из рук, ног, коры и чешуи. Их, кажется, ничто не в силах прервать — удары мелькают один за одним. — Ты предала меня!!! — с отчаянным рёвом нависает Лорейн над Эрной. Ладони сжимаются на шее дриады. — Предала!!! Древесный шип утыкается Лоре прямо в шею, туда, где бьётся вена. — Так предай меня в ответ. И в этот момент всё замирает. В одном шаге от смерти, на кончике лезвия ножа, Лорейн и Эрна даже перестают дышать. Из носа Лоры тянется тонкая струйка крови и капает на лицо Эрне. Кора у той зияет дырами и глубокими трещинами. — У тебя кровь из носа, — шепчет Эрна с улыбкой. — И чешуя сыпется. Доигралась? — Кто бы говорил, — хрипло сипит Лора. — С тебя кора обваливается. Они теряют сознание одновременно.