От себя не убежишь

      Я должна была оградить Ханя от всего этого. Ведь с самого начала поступала нечестно, держа его рядом с собой. В итоге все стало ещё хуже, настолько, что угрожало его жизни. Те слова на кухне… я восприняла их всерьёз, но самонадеянно думала, что смогу это исправить, вернее, переложила ответственность за них на чужие плечи, не чувствуя при этом угрызений совести.       — Ты умеешь удивить, — усмехнулся Сехун. — Думал услышу что-то приятное, а ты всё о бизнесе, — оскал пустил толпу мурашек.       На секунду ответ вывел из равновесия, и я мысленно досчитала до трёх, чтобы вновь вернуть былую маску.       — И что ты хотел услышать? — чуть склонила голову вправо.       — Ничего особенного, — он провёл большим пальцем по нижней губе, не сводя с меня глаз, пришлось опустить глаза в пол, чтобы не выдать волнения, что било через край. — Я вернусь через два часа. Будь готова и позвони своему отцу, предупреди о встрече.       — Правда сделаешь то, что прошу? — все же страх просочился сквозь нарочито деловой тон.       — Как альтернатива: я всегда могу пустить пулю в лоб твоему цветочку, — пожал плечами, отправляя телефон во внутренний карман пиджака.       Эти слова и обыденный тон сломали лживую маску спокойствия, выпуская страх и гнев наружу.       — Брата мало? — я вскипала от мысли, что этот дьявол может сотворить ещё. До какой степени мне ещё нужно было упасть, что ещё потерять, чтобы он остановился?       — Разве ты не поняла? — голос был по-прежнему спокойный, но было в нём что-то поистине пугающее. Он сделал небольшой шаг навстречу, и я напряглась всем телом, не представляя, что он собирается сделать.       Неужели я перегнула палку? Надо было как-то смягчить его, но все, что я смогла придумать выглядело бы лживо, наигранно. Он наклонился ко мне медленно как хищник, наслаждающийся добычей, смакуя.        — Мне всегда мало, — прошептал мне это на ухо, с издёвкой.       Я дёрнулась, словно он был раскаленным железом. Его лицо искажала ухмылка, он был доволен собой как никогда. Вероятно, я выглядела очень растерянной и, скорее всего, даже напуганной.       Глубоко вздохнув, чтобы не натворить дел, я всё же уставилась на него, пытаясь придушить взглядом.       — Почему ты такой?       — Какой? — ухмылка сменилась на более добродушную, а в глазах заплясали адские огоньки. — Можешь пока придумывать хвалебные эпитеты, крошка, — его пальцы коснулись моих скул, проводя вверх и невесомо касаясь волос, так интимно-нежно, что я невольно сдержала вздох. Его взгляд при этом был до невообразимого чарующим, словно он действительно любил меня. Сердце напомнило и о моих чувствах. Невольно поддалась ласке, задумываясь о продолжении в виде поцелуя. — Мне нравится твоя новая причёска, весьма сексуально.       Секундная нега растворилась в черном болоте, как будто ничего и не было. Сехун заставил забыть обо всём на свете за секунду. Ненавижу! Его. Себя. Стиснув зубы, я молча проводила его взглядом до двери. Он как американские горки, от любви до ненависти был всего один его взгляд.       — Сдохни, козёл, — прошептала еле слышно, не сдержав свой дурной язык.       — Обязательно как придёт время, — усмехнулся он, покидая номер.       Когда дверь захлопнулась, я без сил упала на ковёр. Сердце билось как сумасшедшее, мысли наконец вернулись в нормальное русло, и реальный мир ударил кирпичом с тридцатого этажа. Хань. Я без колебаний нашарила телефон, отправляя сообщение ЧанЁлю: «Если с Ханем что-то случится, я спрыгну с крыши! Это будет на твоей совести!»       Была ли я серьёзна в тот момент? Абсолютно. Казалось, ещё одна незначительная мелочь, и мои нервы просто не выдержат. Дни, проведённые в молитве о здоровье брата; состояние семьи, что, казалось, рвалась по швам; Хань, который оказался во всё это втянут. Всё это было не просто.       От ЧанЁль:       «Сехун в нём не заинтересован. Можешь быть спокойна»       Отправив телефон в полет, сжалась как маленький ребенок в попытках закрыться от всего мира. Очередные красивые слова, чтобы запудрить мне мозг. Ловушка, в которую я несомненно прыгну с головой. Сильнее стиснув колени, я хотела просто оказаться в коридоре средней школы, подойти к Сехуну и подать ему руку, а лучше вообще не говорить ему тех ужасных слов и не провоцировать ТеЕна. Телефонный звонок не дал кинуться в пучину без остатка. Не хотелось ни с кем говорить, просто побыть одной, но звонивший был настойчив, даже слишком. Пришлось подниматься и искать этот долбанный источник шума.       Высветившееся имя вызвало колебание. Сегодня был просто не мой день. С того самого момента как я опоздала к ведьме Чхве, забыв учебник — был не мой день. Может, она всё-таки ведьма как говорят студенты?       — Да, мам? — вышло грубо, поэтому я быстро исправилась. — Да? Что-то случилось?       — Доченька, ты где? На Хане лица нет! Вы поссорились?       Услышав вести о нём, я облегчённо вздохнула и окончательно поверила словам ЧанЁля. Он в безопасности. Глаза налились влагой, зажав рот рукой, пропустила беззвучный всхлип. Дура. Это глупое сердце болезненно отзывалось в груди, напоминая о значимости этого человека для меня, не желая стирать его.       — ХеМин? — обеспокоенный голос мамы заставил взять себя в руки.       — Я в отеле. Мы расстались, мам, — приходилось говорить дробно, чтобы голос звучал более уверенным. — Я какое-то время поживу здесь. А ты что делаешь?       — Мы с Сюнь в больнице, — видимо пропустила мои слова. — Что? — от её крика на секунду оглохла, даже слёзы остановились. — Что ты такое говоришь? Вы же так любите друг друга. Как так, доченька? Почему расстались?       — Все расстаются, мам, — я смахнула дорожки с щёк, вставая на ноги. — Не делай из этого трагедию, — от своих слов было тошно. Хотелось поскорее закончить этот разговор. –Давай сменим тему. Как там брат?       — Пока без изменений, — тяжелый вздох. — ЧиМин собирается в Корею, я не представляю, что будет, если он поедет один. Ты же знаешь в каком состоянии Сюнь, а они с того дня не разговаривают. Дочка, прекращайте обиды, ты очень нужна нам здесь.        — Он рядом? Дядя.       — Нет, они с ДжиХуном в офисе. Дочка, ты…       — Я вечером приеду, — не знала, выполнимо ли было сказанное, но раз Сехун не запрещал выходить, то поездка домой не нарушит условий. — Успокой тётю, скажи, дяде незачем ехать. И давай ближайшее время не говорить о Хане.       — Почему, доченька? Что…       — Люблю тебя, мам, до вечера, — улыбнулась в трубку и сбросила вызов.       Маме не нужно было знать всего, пусть лучше останется в неведении, так спокойнее. Собравшись с мыслями, набрала номер папы и сообщила о цели визита, назначив время. Отец не задавал вопросов, видимо, был занят и поэтому не вдавался в подробности, за что я была ему благодарна. Отправив Сехуну СМС и получив сухое: «Хорошо», направилась в ванную, чтобы привести себя и мысли в порядок.       Морально подготовиться не удалось от слова совсем, я не знала, что выкинет Сехун. Какие ещё условия выдвинет? Загнал нас в угол и прекрасно знал это, он мог требовать всё, что угодно. Но по сути, ничего же уже и не осталось, лишь фирма дяди… Он не посмеет. Я не позволю.       В семь приехал курьер, и к восьми вечера я была готова, внешне. Сехун не скупился на наряды, словно лепил из меня куклу, заворачивая во все новые и новые платья-обёртки. Наверное, купи он мне их до встречи с Ханем, я бы кинулась к нему на шею и называла бы прекрасным принцем, но сейчас мне это казалось такой чепухой, такой ненужной ерундой, что от самой себя прежней было тошно. Как и от всей этой показухи.       — Мои джинсы тебе чем не угодили? — вышла из комнаты, встречаясь с ним взглядом. — Не твой уровень? — язвила скорее из-за нервозности.       — Почему же? — Сехун спустил галстук, а затем и вовсе стянул его со своей шеи, расстёгивая две верхние пуговицы.       Я ждала объяснений, но он продолжил своё занятие, небрежно, но оттого не менее элегантно положив галстук на спинку кресла. Медленно прошёл к дивану, присаживаясь. Словно никуда не собирался, этим он мимолётно напомнил старшего О, меня мелко передёрнуло от собственной ассоциации. Не дождавшись ответа, я прошла к бару наливая себе из рельефной бутылки в стакан янтарной жидкости, сразу припадая губами. Похоже выпивка станет моей любимой привычкой и лучшим другом на ближайшее время.       — Подумал, неплохо было бы сделать тебе подарок, — его изучающий взгляд мазнул по телу, отчего я почувствовала себя неуютно. В памяти сразу возникли картинки сегодняшнего утра, и я моментально запила их. — Не нравится?       Я смотрела на него сверху вниз и не знала, что ответить. Ещё недавно он приставлял пистолет к затылку дорогого мне человека, а сейчас дарил мне платье. Такой толстокожий, если пырнуть ножом и следов не останется. Хотя я и сама была не лучше, с расслабленным видом попивая дорогой алкоголь.       — У нас не выходит диалога, давай примем это и не будем начинать, — меня бесило, что он вёл себя так, будто все вокруг было в его власти. От этого становилось не по себе. Я сделала ещё один глоток, намереваясь покинуть комнату, подышать свежим воздухом.       — Согласен, есть множество более полезных занятий, чем пустая болтовня, — колкий взгляд остановил, не давая покинуть вмиг ставшее душным помещение. Великий и непробиваемый О Сехун наконец выпустил настоящие эмоции. — Угостишь? — кивнул на стакан в моей руке, и я покорно повернулась к бару.        Сделаю как просит и уйду — убеждала себя.       — Мы можем пить из одного. Подойди, — не требующее возражений.       — Я не, — хотела возразить, но меня перебили.       — Я жду, — он похлопал по своему бедру, и я двинулась навстречу.       Шаги давались с трудом, под его ледяными глазами я чувствовала себя не в своей тарелке. Это его непонятная способность заставлять чувствовать себя загнанной — пугала.       Сехун повторил своё действие, не сводя с меня глаз. Я усмехнулась на его манер, принимая игру. Лучшее лекарство — поддаться искушению? Скользнув взглядом по идеальному лицу, пухлым губам и мерно вздымающейся груди, поймала себя на мысли, что любуюсь им. Чуть задрав подол платья, постаралась как можно осторожнее сесть к нему на колени, не расплескав при этом жидкость. Мысли о Хане всплыли в голове, но я их прогнала. Нет смысла думать о том, что ушло безвозвратно, особенно, когда так неистово тянет к этому до невозможности сексуальному дьяволу.       — Извращенец, — было неимоверно стыдно, хотелось провалиться сквозь землю, но я всё же выполнила его требование, невесомо усаживаясь на перекинутые друг на друга ноги, ближе к колену, чтобы сохранить мнимую дистанцию.       Сильные руки, резко схватившие за мои бёдра, резко притянули к себе, не оставляя между телами и миллиметра. Я еле удержала голову, чтобы не врезаться носами, одновременно не расплескав алкоголь.       — Ты что творишь, идиот? — руки на бёдрах скользнули выше, от пробежавших мурашек чуть сжалась, выдыхая О в самые губы.       — Плохому научилась? — шлепок по ягодице, и я прикусила губу, чтобы не ляпнуть гадость.       Молчала, а он смотрел на меня, ожидая дальнейших действий. В такой позе я сгорала от стыда. Да, сама села к нему на колени, не осознавая до конца, чем это может закончиться. Или всё же осознавала, поэтому и сделала это?       Его глаза заставляли повиноваться и тонуть в этом болоте, утопая в желаниях и похоти. Как же я хотела утонуть в них без остатка…       — Чего ты на самом деле хочешь, Сехун? — глаза в глаза. Я глотнула обжигающей жидкости, припадая к его губам, которые сразу приоткрылись, разрешая вести так, как я хочу.       Вкус терпкого поцелуя, болезненного, от которого раскалывалось сердце из-за осознания того, как давно я хотела пустить всё на самотёк. Его руки сжимали мои бока, переходя на спину, властно прижимая к себе. Как оголодавшие звери мы не могли насладиться друг другом. Мне пришлось прервать поцелуй, так как подол платья задрался, почти обнажая нижнее бельё. Передышка длилась недолго, губы вновь оказались в сладком плену. Стакан, давно валяющийся где-то за спинкой дивана, вероятнее всего расплескав алкоголь по мягкому ковру, был словно олицетворение нашего голода. Руки блуждали в густой шевелюре, перебирая черные как смоль волосы, наслаждаясь их мягкостью, при его-то ужасном характере.       Поцелуй вышибал все мысли. Слишком, настолько, что я не могла продолжать. Оперевшись руками о его плечи, постаралась оттолкнуть, но вышло не сразу. Сама себе противна.       — Хватит, прошу хватит, — спрятала лицо в изгибе его шеи. Сердце заходилось маршем, а легкие, казалось, перестали работать от переполняющих эмоций. Сехун вернул руки на мои бёдра, вырисовывая на них что-то невообразимое, заставляя ещё сильнее зарываться в его шею, так как тело красноречиво подрагивало от удовольствия. — Остановись, — всё же пришлось поднять глаза, так как душа разрывалась, принося этим ощутимую боль. — Остановись, — глаза щипало, а я молила лишь бы не заплакать.       — Ты же этого хочешь, — его рука скользнула по внутренней части бедра, намереваясь коснуться запретного, но я успела перехватить её, не давая зайти дальше. — Так в чём проблема?       Он сузил свои глаза. Я дёрнулась. Хань — причина всего. Забыться в ласках другого не получилось. Не смогла.       — Хочешь сделать мне больно?       — А ты до сих пор девственница? — наглая, самодовольная улыбка. — Мне казалось, ты начала развлекаться ещё в школе.       Кольнуло, больно. Атмосфера в мгновение поменялась, не оставляя за собой и следа возбуждения и былого накала, заполоняя его холодом и моей обидой.       — Согласна, заслужила, — подняла на него покрасневшие глаза. — Я поступала неправильно, — замолчала, вспомнив себя в школе. Сердце сжалось. Последний разговор с Ханем. — Тогда, сейчас, может быть, повторю свои ошибки в будущем. Но ты же не такой, Сехун-а.       Почти с мольбой смотрела в его глаза, так как не могла предугадать его действий. Глаза-улыбки напомнили мне маленького Сехуни, которого за ручку привела госпожа О в наш дом. Влияние отца, тот случай или мои слова — что так изменило его? Что сделало его взгляд таким холодным? Смотрела и пыталась понять, что кроется за этой чёрной, непреодолимой стеной.       — Какой я, ХеМин?       В кабинете было непривычно пусто, видимо, все документы, что когда-то хранились на полках перевезли в контору, отчего всё вокруг казалось безжизненным. Чуть задержавшись у опустевших полок, я всё же прошла к столу, присаживаясь за пустой стол. Дядя одарил меня тяжелым взглядом, молча прошёл к рабочему столу и взял папку. Он словно хотел что-то сказать, но просто сел напротив, не проронив ни слова. Я уткнулась взглядом в столешницу. Было стыдно смотреть ему в глаза. Захотелось как в детстве прижаться, признаваясь во всём, прося прощения, но… видимо, сегодня не такой день. Сехун с отцом зашли позже. Атмосфера была странной. Никто не вёл бесед, не обменивался любезностями, не интересовался происходящим. Отодвинув стул, О сел рядом со мной, и я напряглась. Все были в сборе.        Почему Сехун выбрал именно дом дяди, а не нейтральное место — я не знала, да и спрашивать желания особого не было. Единственное, чему я была благодарна, что мама с тётей всё ещё не вернулись из больницы.       — Все необходимые документы, — Сехун положил папку на стол возле себя. — Ваша дочь оказалась более сообразительной, чем вы. Но со своей стороны я попрошу тот документ. Станет своеобразной компенсацией.       — Сехун, — взял слово дядя, опережая отца. — Приятно с тобой познакомиться лично. Так же я благодарен тебе за помощь, но мы планируем отказаться от нее сейчас и в будущем. Мы возместим все убытки, я уже выставил агентство на продажу, поэтому о выполнении условий сделки можешь не волноваться.       — Меня не интересуют деньги, — Сехун вальяжно откинулся на спинку кресла. — Господин Чжоу, вы как законный представитель моего клиента знаете, на каких условиях заключался договор, надеюсь, напоминать вам их не нужно. Оплату я принял, — он мимолётно посмотрел на меня. — Документы теперь ваши, осталось закрепить окончание сделки подписью сторон.       Дядя сцепил руки в замок.       — Послушай, эти дети тут не при чём. Я располагаю не только деньгами, но и отличными связями. Слышал на недавнем собрании было не легко. Китайский рынок огромен, а я могу с этим помочь.        Сехун сидел с нечитаемым выражением лица, его совершенно не интересовали предложения дяди. Меня, казалось, для них вообще не существовало, поэтому единственное, о чем я продолжала думать, — скорее бы все это закончилось.       — Наслышан о ваших связях и влиянии, но сегодня у меня нет настроения торговаться.       — Уверен? — серебряная флешка из рук дяди легла на стол.       — Видимо вы что-то не поняли, — О облокотился на стол. — Всё, что вы предлагаете на данный момент, не несёт для меня никакую выгоду.       Я хотела открыть рот, но дядин взгляд заставил прикусить язык и сидеть тихо.       — Дела твоего отца.        Снисходительная улыбка промелькнула на губах парня, отчего папа заметно напрягся. Я смотрела на отца, ожидая его поддержки, пусть и мало на неё рассчитывала, но он лишь ненадолго задержал свой взгляд на мне, будто пытаясь уловить для себя искренность моего решения.       — Господин Чжоу, вы путаете: я — О Сехун, а не О МенБак. Какая бы информация там ни была, ко мне она не имеет никакого отношения. Думаю, на этом мы можем закончить бессмысленный торг, — Сехун усмехнулся, вновь принимая непринуждённую позу. — Я не краду вашу племянницу, не продаю в рабство. Это её выбор. К чему эти бессмысленные действия?       — Сехун, — подал голос отец, наконец отвлекаясь от каких-то своих мыслей.       — Единственно, почему я всё ещё сижу здесь, это ваша дочь, господин Тен. Нужны вам эти документы или нет — решать вам. Напомню, моё время не резиновое.       Пауза заставила напрячься. Дядя посмотрел на меня так, будто сейчас схватит и запрёт в комнате, приставив охрану.       — Может, для скорого решения, напомнить вам о пожаре два года назад?       Я не понимала, о чем зашла речь, но папа вмиг оживился.        — Это был несчастный случай! — отца словно подменили, его лицо пылало, даже дыхание стало громким, будто он пробежал километров десять, не меньше.       — Пап, — попыталась успокоить его, но меня проигнорировали.       — Торговый комплекс принадлежал вам, ген. директор. Двести семьдесят пострадавших и сто сорок три погибших, в том числе жена и две маленькие дочери председателя концерна «CK», если мне не изменяет память.       Я не могла понять, о чем они говорят. Это был именно тот момент, когда я поссорилась с отцом и съехала из дома. Отдалённо я помнила этот случай, трагедия, всколыхнувшая Корею. Из-за пожара вроде обвалились навесные балки или какая-та часть стены. Виновных нашли быстро. Из-за халтуры строительной фирмы, которая закупила некачественный материал. Их тогда посадили, а пострадавшим и их семьям выплатили компенсации.       — Вы же знали о возможности обвала, но деятельность комплекса не прекратили, неужели прибыль была важнее безопасности? — продолжил О.       — Сехун, бездоказательное обвинение, — встал на защиту дядя.       — Данные об осмотре все ещё находятся у отца, — прервал он, переключая внимания с моего папы на дядю. — Вы же не думали, что он всё уничтожит?        В моей голове никак не могла уложиться полученная информация.       — Пап, это же не правда? Так ведь? — я не хотела думать, что мой отец причастен к смерти такого количества людей. — Подпиши уже всё, что он просит, и мы уйдем.       На папе лица не было, дядя сидел в таком же состоянии, кажется, и для него эта информация была нова. Я закусила губу, неужели папа наврал мне тогда? Он не может быть причастен к этому, он не мог мне солгать. Но сто сорок погибших…       — Ты блефуешь, — сказал отец.       — Убедитесь сами, — Сехун вновь подтолкнул папку.       Дядя взял её, открывая и бегло просматривая документы, останавливаясь на одном из них. Его лицо словно немного вытянулось, но он сразу же взял себя в руки, несколько резко закрывая папку.        — Это копия, — продолжил О, получив скорее всего ту реакцию, на которую расчитывал. — Я говорил, что благотворительностью не занимаюсь и злить не рекомендую, — он кинул взгляд на часы. — ХеМин уедет со мной в любом случае, а нужны ли вам эти документы решать вам.       — ХеМин, выйди. Мужчинам надо поговорить, — с уст отца это прозвучало как приказ.       — Я не уйду! Если есть что обсудить, говорите при мне.       — ЧиМин, выведи её, пожалуйста.       Дядя кивнул, быстро огибая стол и хватая меня за руку, получилось вывернуть ее и освободиться.        — Что ты такого натворил, чего я не должна знать? — лучшая защита — нападение.       — ХеМин, не устраивай сцен. Просто выйди, это тебя касаться не должно, — вкрадчиво сказал дядя, и я, взглядом мимолётно коснувшись профиля Сехуна, поняла, что он не собирается останавливать дядю.       — Что ж, обсуждайте! — обида била через край, но я, насколько позволяло положение, гордо поднялась, покидая кабинет.        Очередные тайны. Очередная ложь. А я опять как дура остаюсь в неведении, продолжая блуждать как слепой котёнок.       — Сехун, ты понимаешь, что в этом моей вины столько же сколько и твоего отца, — последнее, что я уловила, прежде чем дверь закрылась.       Настроение было скверным. Чтобы хоть как-то отвлечься и не терять времени, пошла собирать вещи, что хотелось бы взять с собой в Корею. Только в комнате я осознала: что бы я не взяла, всё напоминало Ханя. Дни, проведённые с ним, наши планы, мечты. Я плюхнулась рядом с чемоданом, понимая, что ничего не могу с собой взять. В комнату постучались. Стряхнув мысли, я ответила. Дверь открылась, впуская дядю. Мужчина выглядел озадаченным и очень грустным.       — ХеМин, ты понимаешь, что собираешься сделать? — подошел ко мне, присаживаясь рядом. Уловив моё настроение, он смазано улыбнулся, приобнимая за плечи. — Думаешь обретёшь счастье, вычеркнув Ханя из жизни?       Мне нечего было ему сказать. Дядя увидел то, что хотел, я поняла это по его потеплевшему взгляду.       — Не знаю, — пожала плечами, придвигаясь ближе. — Я просто хочу, чтобы все были живы и здоровы. Я боюсь, а что если ещё кто-то… как с Крисом, — заплакала, утыкаясь носом в тёплое плечо.       Сильная рука сжала меня в объятиях, даря родное и такое необходимое сейчас тепло.       — Что предлагаешь сказать Крису, когда он очнётся?       — Что я очень его люблю, — болезненно улыбнулась.       — Ты такая глупышка. Постоянно ставишь нас с ДжиХуном в ужасное положение. Что мне сейчас делать, когда так всё обернулось?       Я обвила руками талию дяди, прижимаясь ещё сильнее, утыкаясь раскрасневшимся от слёз носом в его грудь.       — Принять мой выбор.       Прощание вышло смазанным, честно, я вовсе его не хотела. Единственное, о чем сожалею, что не съездила к брату в больницу, боялась встретиться с Ханем.        ЧанЁль забрал меня ближе к обеду. Закутавшись в безразмерную кофту и напялив очки, я вышла, залезая на заднее сиденье огромного джипа.       — Заехать за кофе? — улыбнулся он, и я отрицательно кивнула.       Машина тронулась. Я смотрела на пейзаж за окном, находя в этой ситуации какое-то болезненное сходство.       — Какое-то дежавю, не находишь? И по счастливой или не очень случайности везде фигурирует Сехун.       ЧанЁль улыбнулся, смотря в зеркало заднего вида.       — Перестань видеть в нём только плохое.       — А я говорила про плохое? — оскалилась и отвернулась в окно.       Ехали довольно долго. В какой-то момент я осознала, что всё это время мы ехали в совершенно другую сторону.       — Стой! Аэропорт в другой стороне, — запаниковала.       — Я знаю, — усмехнулся Пак. — Но еду я правильно.       — Мы не полетим в Сеул?       ЧанЁль вывернул руль, проезжая лежачий полицейский.       — Полетим, — сказал он, и я посмотрела в окно. Мы выехали к огромному двухэтажному зданию, прилегающая территория которого напоминала мини-аэропорт. — Но частным самолётом, — добавил, улыбнувшись.       — Ну да, чему я удивляюсь, — хмыкнула, пряча руки в карманах толстовки.       ЧанЁль припарковался у входа. Я вышла навстречу Сехуну и незнакомому мне молодому человеку, который, к слову, мне сразу не понравился.       — Доброе утро, — поздоровалась.       — Доброе, — больше оскалился, нежели улыбнулся парень, сужая свои и без того лисьи глаза. Было в нём что-то отталкивающее, что я объяснить не могла. От его вида тряслись поджилки, словно стоишь рядом с палачом. Не знаю почему, он вызывал такую ассоциацию. Бывают люди, у которых профессия оставляет на лице неизгладимый отпечаток, и он был одним из них. — ЧанЁль, так когда ты планируешь начать работать в моих рядах?       — Никогда, — Пак улыбнулся во все тридцать два, пожимая протянутую руку.       — Обидно, — пожал плечами парень, чьё имя я до сих пор и не знала.       — Пойдём, — Сехун взял меня за руку, ведя за собой.       — ДоХван, — поравнялся со мной парень, представляясь. — Так из-за тебя Сехун такой шум поднял? — он прошёлся по мне взглядом, и, мимолётно встретившись с его глазами, я поняла, что мне не нравилось в нём: бешеный взгляд.