***
Утром Тина пришла на работу с маленьким опозданием в десять минут. Грейвс не упустил шанса подшутить над девушкой за её медлительность. Криденс просто улыбнулся.***
*** Понедельник, вторник, среда, четверг пробежали довольно быстро для девушки, и вот последний рабочий день на этой неделе. Целую неделю Тина была сама не своя. Она меньше улыбалась, и звать её приходилось по несколько раз, так как она всё была в своих раздумьях. — Мисс Голдштейн, что-то случилось? — Грейвс посмотрел на Тину, когда та уже собиралась домой. — Нет, — брюнетка подняла уголки губ и быстро опустила их. — Персиваль, всё хорошо. Просто…Семейное. — Ну, тогда удачи вам, Тина, — он улыбнулся и сжал пальцы на подлокотнике кресла. — До свидания, надеюсь, в понедельник будете в лучшем расположении духа. — Спасибо, обязательно постараюсь, — Тина поправила шляпку на голове и открыла дверь. Затем она закрылась, и Тина скрылась в темноте. — Неплохая девушка, — миссис Грейвс подошла к сыну. — Нам очень повезло с ней, не перегибай палку в общении с ней. Грейвс повернул голову в стону матери и тяжело вздохнул. — Я постараюсь, это немного сложно, — Грейвс сжал губы в тонкую линию. — Я понимаю, тебе немного непривычно, ты привык командовать, но всё же, — женщина прошлась по запутавшимся волосам сына, — мы наняли её, чтобы она стала тебе другом, Перси. —Мам, но о чём с ней говорить? Она запуталась в себе. Я не психолог и помочь ей не могу. С Криденсом было всё проще, ему нужно было показать, что его ценят, так что он сразу бежал к первым же ногам и готов был слушать что угодно. Тина вечно сопротивляется, — Персиваль опустил взгляд в пол. Изабелла последний раз погладила сына по голове и подошла к лестнице. — Мне нужно закончить отчёт, если что-то нужно, то отец во дворе. Хорошо, малыш? — она грустным взглядом смотрела на сына. Она до сих пор не могла принять, что этот ужас случился с её мальчиком. — Не называй меня так, мне уже не пять, — Грейвс отъехал от входной двери и поехал в спальню. Он ненавидел, когда матери раз в неделю становится не наплевать на сына, и она начинает строить из себя мать-героиню. Её никто не просил оставлять в живых сына-калеку против его воли. Почему ему просто не дают уйти в мир иной? Он не просит, чтобы его поставили на ноги. А чтобы просто убили. Дали ему в тишине спокойствия выпить эту отраву и окунуться в последний безболезненный сон. Грейвс заехал в комнату и посмотрел на шкафчик, который стоял рядом с большим книжным шкафом. С фотографий, стоявших на гладкой поверхности тумбы, на него глядели люди. Они все счастливые, но на самом деле ненавидят друг друга. На одной из фото были два восемнадцатилетних мальчишки. Один был блондином, а другой брюнетом. Они были счастливы, но такие моменты бывали очень редкими. Оба брата постоянно соревновались за любовь родителей и не очень хорошо общались. Когда настало время выбирать, кто чем будет заниматься в будущем, то Грейвс без раздумий выбрал работу в полиции. Геллерт же решил заняться бизнесом и открыл сеть маленьких ресторанов. Грейвс жил в Нью-Йорке, а Геллерт уехал в Англию к своему старому другу Альбусу, но их отношения не заладились, и из маленького города он перебрался в Лондон. Дела шли в гору, мальчик с большим именем быстро прославился. Геллерт насмехался над Персивалем из-за его работы: он не очень уважал полицейских и смеялся с того, что у его брата слишком много начальников, когда же у Геллерта была свобода и очень много денег. Их отношения испортились в корне, когда Перси сел в инвалидное кресло. Геллерт перестал общаться с братом и почти не посещал семью, лишь на Рождество и День Благодарения, от которого Геллерта выворачивало. Грейвс схватил фотографию с братом и бросил её на пол. Затем все остальные фотографии поочерёдно попадали на пол. Вдруг послышались быстрые шаги, и в комнату вбежала мать Грейвса. Она подбежала к сыну и стала его осматривать. — Малыш, всё хорошо, что случилось? — женщина схватила в ладони лицо Перси. — Всё нормально, убери, пожалуйста, из моей комнаты эти фотографии, — Грейвс сделал ударение на слове моей.