Наш мир немыслим друг без друга

Дин Привычная тишина. Покой. В стенах бункера это совершенно нормальное явление. Все-таки Хранители постарались на славу. «Мой дом – моя крепость». Точнее не скажешь. Однако редко, ох как редко братьям Винчестерам бывает действительно спокойно даже в родном бункере. Особенно, когда приходят нежданные гости. В настоящий момент у них, правда, только один гость, зато какой! Дин отпивает кофе, косится на дверной проем. Интересно, кто еще со дня сотворения мира мог похвастаться, что у него дома спит сам Господь Бог? А у Сэма теперь в точности такое лицо, какое у него было в тот день, когда отец впервые разрешил ему сесть за руль – восторг, страх и недоверие в одном флаконе. У самого Дина пока превалирует недоверие. И вообще, на Бога надейся… и так далее. Хотя ситуация – страннее некуда. Но помимо Всевышнего за стенкой, Дина очень интересует еще один вопрос. Только как к нему подступиться? Дин переводит взгляд на брата. Вот он, его Сэмми, сосредоточенно таращится в монитор, всю пятерню запустил в свою знаменитую шевелюру. Ему бы еще очки на нос нацепить – и будет вылитый чокнутый профессор. Но такие мысли – это ерунда, просто привычка подтрунивать над братишкой. На самом-то деле вот уже много лет (черт, да ВСЮ ЖИЗНЬ), при одном упоминании имени Сэма, он всем своим существом чувствует только любовь. Настолько сильную, что она с легкостью сметает со своего пути все остальные сопутствующие эмоции. Будь эта любовь океаном, планета превратилась бы в сплошную водную гладь… Разумеется, подобные сентенции Дина нисколько не занимают. Он просто ЗНАЕТ – дороже Сэма у него никого нет, не было и не будет. И с некоторых пор Дин уверен – Сэм полностью с ним солидарен. А раз так… - Сэмми. Сэм отрывается от своего возлюбленного ноутбука, смотрит на брата вопросительно. На лоб свешивается непослушная прядь, он отбрасывает ее нетерпеливым движением, улыбается… Слова застревают где-то в глотке, стоят там комом, выжимая непрошенные слезы. - Что, Дин? Черт, у них бункере обретается Создатель, конец света может грянуть в любой момент, а он не может просто поговорить с родным братом?! - Послушай… твой, то есть мой амулет… Начало фиговое, но хоть такое… А Сэму, кажется, дальнейшие разъяснения не требуются. Теперь его очередь теряться, не находя нужных слов. - Дин… он все время был у меня. - То есть Чак здесь ни при чем? – слышит Дин свой собственный голос. Голос, кажется, обрел независимость и вытворяет теперь, что хочет Сэм качает головой. Краснеет, но в глаза смотрит, не отрываясь. - Я его подобрал тогда… И носил с собой. Очень боялся, что потеряю, но обошлось. Носил с собой, значит. Все эти годы. И молчал. Проклятый ком в горле никуда не девается, напротив, становится еще больше. И глаза горят, будто туда песка сыпанули. Или каменной соли. Черты лица Сэма начинают расплываться. - Дин… Ладонь Сэма у него на запястье, встревоженные глаза, дрожащие губы совсем близко. И почему-то Дин уже совершенно не стыдится своих слез… Он кладет руку на затылок Сэма, мягко пригибает его голову к своему плечу. Сэм и не думает сопротивляться. Просто принимает объятия брата, как должное. От Сэма пахнет кофе, мылом, шампунем. И еще чем-то неуловимо горьковатым, свежим. Дин вдыхает запах брата, слышит его неровное дыхание, касается его плеч, спины, волос, впитывая их живое тепло. Дин полон до краев этими ощущениями, все его рецепторы вторят стройным хором: «Сэмми, Сэмми, Сэмми». Сэм не издает ни звука, только дышит прерывисто. Плачет. И у самого Дина глаза тоже на мокром месте. Так здорово – ничего не скрывать друг от друга. Будто никогда не было между ними никаких преград, в том числе тех, что они придумали сами, идиоты… Будто каждый держит в руках сердце другого. - Все хорошо, Сэмми… все хорошо… - шепчет Дин куда-то поверх плеча Сэма. Нужно знать братьев Винчестеров, чтобы понять – это еще один способ сказать: «Я люблю тебя». Потом они просто молчат и это молчание понятнее любых слов. В молчании растворяются, исчезают без следа все их ошибки и неверные решения. Все обиды и необдуманные слова-каменные глыбы, которые тянули их вниз, на самое дно отчаяния. Говорящее молчание – это как тысячи «прости» и «прощаю». За то, что было и за то, что будет. И если нагрянет Тьма, они знают – их не победить. Не потому, что у них есть Бог. Потому что они есть друг у друга…