Ошибка

~*~*~*~

Румпельштильцхен укорял себя за то, что поддался жалости. На мгновение забыл, что перед ним принцесса, фигура, которой отведена важная роль в партии, что ему предстоит разыграть. Он увидел бедную сироту, запуганную, загнанную в угол, уставшую от страха и одиночества. Ничего необычного: несчастные люди не редкость, жизнь бывает несправедлива и зла, и наверняка, помимо Белоснежки, в этот ночной час в землях Зачарованного Леса и за его пределами множество детей и взрослых так же плачут, раздавленные грузом собственной судьбы. Но одно дело просто знать об этом, а совсем другое, когда юное существо с блестящими от слёз чумазыми щеками уселось на пятки в двух дюймах от тебя и даже не решается ни о чём просить и при этом так отчаянно нуждается в утешении. Он позволил себе немного: несколько ласковых слов, пару прикосновений. Но этого оказалось достаточно: Белоснежка совершенно утратила страх перед ним. Белоснежка освоилась быстро. В первую же минуту назвала его жилище уютным. Через полчаса спросила, нет ли здесь чего-нибудь съестного. Через час, облизывая блестящие от жира пальцы, пошутила: мол, и сказала бы «спасибо», но Тёмный же ничего не делает даром, так что не будет спешить с выводами, вдруг и за этот поздний ужин — ранний завтрак сдерёт в три шкуры. Выговаривать имя Румпельштильцхена без запинки она научилась на второй день, а ещё неделю спустя решительно потребовала, чтобы он звал её попросту Снежкой, упуская титул и язвительно-вежливое «Ваше Высочество». — Вот верну своё королевство, и будешь величать меня принцессой, — заявила она. Белоснежка оказалась довольно бесцеремонной, но, к облегчению Румпельштильцхена, не стала насаждать в замке свои порядки. Большую часть времени она проводила в лесу или во внутреннем дворе, готовясь к уготовленной ей роли девы-воительницы. Часами упражнялась в стрельбе из арбалета или метала ножи в мишень — снятую с петель дверь, на которой обломком кирпича была нарисована человеческая фигура в полный рост. Маг время от времени присоединялся. Отпускал едкие замечания, когда принцессе случалось «мазать», аплодировал особенно метким броскам, а после протягивал Белоснежке меч и приступал к очередному уроку фехтования. Румпельштильцхен оружие не любил и прибегал к нему редко. Но искать для принцессы другого учителя и посвящать в свои планы ещё одного человека не хотелось совершенно. Так что пришлось взяться за обучение самому. Правильно стоять, разворачиваться, держать меч и совершать переходы во время боя у Белоснежки начало получаться почти сразу, а вот с самими боями вышла заминка. Она реагировала слишком медленно и била недостаточно сильно, и за две недели тренировок у неё так ни разу и не вышло взять верх, хотя Румпельштильцхен отчаянно поддавался: он не только не использовал скорость и силу Тёмного, но из всего арсенала фехтовального искусства применял лишь три удара — рубящий сверху, колющий под руку и отбить плашмя. Этим нехитрым приёмам его когда-то научили в тренировочном лагере герцогской армии, и если когда-то, овладев ими, вчерашний крестьянин вообразил себя бравым воином, то теперь Румпельштильцхен понимал: этого набора явно не достаточно, чтобы противостоять даже весьма посредственному фехтовальщику. Но всё же Белоснежка раз за разом не успевала отбивать атаки, и Румпельштильцхен, касаясь тупым лезвием её шеи или живота с сожалением констатировал: «убита». Похоже, меч был слишком тяжёл для женской руки: по вечерам Снежка ходила, понуро опустив плечи, и была скованна в движениях. От Румпельштильцхена не укрывалось ни то, как дрожали пальцы девушки, когда она насаживала на вилку кусок окорока или репы, ни то, как она едва заметно морщилась, поднося к губам кубок с питьём. Впрочем, мага в чём-то устраивал такой расклад. Во всяком случае, Белоснежка не спешила покушаться на его коллекцию артефактов, стучаться в лабораторию или рыться в библиотеке. Возможно, принцесса была вышколена дворцовым воспитанием, или, может быть, её бесцеремонность от природы не имела ничего общего с бестактностью. Однако Румпельштильцхен, привыкший подозревать в людях худшее, полагал, что скорее всего причиной столь примерного поведения была банальная усталость. Как бы то ни было, вопреки опасениям, Белоснежка не слишком досаждала Румпельштильцхену своим присутствием. И даже о своих перемещениях по замку предварительно докладывала его хозяину. — Боишься меня прогневать? Что ж, правильно делаешь, — уколол он как-то свою гостью. — Нет, — ответила Белоснежка очень серьёзно. — Не хочу попасть в какую-нибудь магическую ловушку. Или наткнуться на то, что не предназначено для моих глаз. — Разве тебе не хотелось бы выведать мои тёмные тайны? — нарочито тягуче пропел Румпельштильцхен, обходя Белоснежку по кругу. Оказавшись лицом к лицу с девушкой, он остановился и уставился на неё вопрошающе: — М-м-м? — Разве что одну: есть тут у тебя прачечная? Это можно было бы принять за шутку, только вот на губах у Белоснежки не было ни тени улыбки, а в голосе и следа игривости. Неуклюжая попытка быть остроумной. Румпельштильцхен пожал плечами: — Конечно, есть. Только ты здесь не для того, чтобы заниматься стиркой. — Но… — попыталась возразить Снежка и умолкла, когда маг кончиком пальца дотронулся до её губ. — Тс-с-с… — прошипел он предостерегающе. — Не сейчас. — Он внимательно оглядел девушку, всё ещё облачённую в мальчишеский костюм, и отметил, что не так давно его пытались привести в порядок, правда довольно безуспешно. Пятна от травы чуть поблекли, но по-прежнему виднелись на коленях. Манжеты довольно свежей и кажется даже ещё влажной, но измятой рубашки были покрыты серовато-жёлтой каймой: отстирать впитавшиеся в ткань пыль и пот было не так-то просто. Румпельштильцхен поморщился и, отведя руку от губ девушки, коснулся когтем её подбородка. Магия фиолетовым дымом излилась с кончиков его пальцев, на несколько мгновений окутав девушку невесомой дымкой. — Готово, дорогуша! Снежка склонила голову, осматривая себя: наряд её ничуть не изменился и по-прежнему оставался потрёпанным мальчишеским охотничьим костюмом, но пятна и грязь исчезли, будто их и не было. Бельё было гладким, точно только вышло из-под утюга, и столь же тёплым. — Ну? Снежка не ответила, только на обычно бледных щеках проступил лёгкий румянец. Румпельштильцхен усмехнулся: — Что-то не устраивает? Может быть, ты хочешь, выглядеть так, — Румпельштильцхен щёлкнул пальцами, накладывая на костюм Снежки нехитрую иллюзию: теперь со стороны казалось, что на девушке надето белое платье в пол, с пышными рукавами и неглубоким вырезом. — Или так? — Следующий щелчок заставил платье преобразиться в чёрную амазонку, столь похожую на наряды Злой Королевы. Снежка растерянно осматривала собственные ноги, выставленные на показ слишком облегающим кроем, и в недоумении ощупывала приподнятую высоким корсетом грудь — иллюзия была лишь зрительной, поэтому под ладонью она ощущала не жёсткие обручи и кожу, а лён и шерсть. — Так тебе нравится больше? — Нет, не надо, — Белоснежка сказала это твёрдо, хотя лицо её горело от стыда, а мочки ушей, виднеющихся из-под растрепавшейся причёски, казались почти алыми. — Что ж, — Румпельштильцхен хлопнул в ладоши, и морок исчез. — Ты права, это пока преждевременно. Будешь наряжаться, когда отпразднуешь победу. Тем более, — он вскинул руку в затейливом жесте, — магия не бесплатна. — Вот я и спросила, — Снежка осторожно потрогала рукав собственной рубахи, словно ей требовалось доказательство, что и тот не исчезнет. — Чтобы не пришлось потом платить за твои фокусы. — Это пустяк. Не придётся, — отмахнулся он торопливо, за сухостью тона пряча собственную неловкость: хотел удивить принцессу, но принцесса, похоже, удивила его сильнее. Любая девушка тут же бы кинулась к зеркалу, чтобы увидеть себя в новом обличье. Даже Регина когда-то, когда он только начинал соблазнять её магией, поступала именно так… Белль бы вернула улыбку, закружилась, подхватив пышные юбки. Или склонилась в глубоком реверансе, поглядывая из-под ресниц на него: смотрит ли, нравится ли ему? — всплыла откуда-то из глубины мысль, но Румпельштильцхен тут же утопил её снова. Сейчас не время. Он поднял взгляд на Белоснежку и повторил уже вслух: — Не время заниматься домоводством. Надо планировать войну. — Я думала… — Надеюсь, о том, как выполнить свою часть сделки? — прервал он её речь и потребовал резче, чем собирался: — Карту, ну, живо. Белоснежка пожала плечами, но почти с облегчением проследовала к столику у окна и вытянула из-под груды бумаг тубус с уже знакомой ей картой. Вытряхнула свиток и разложила прямо на столе, благо, он был скорее пиршественным, чем обеденным. Растерянно завертела головой, в поисках, чем бы придавить загибающиеся края, и потянулась за стоящими поблизости сахарницей и серебряным молочником. Карта тут же свернулась в трубку, и прежде чем установить на ней свои импровизированные пресс-папье, девушке пришлось расправить её снова. Румпельштильцхен придвинул кресло, уселся напротив, расставив локти на Северном море. — Ну, напомни, душа моя, где тут замок Злой Королевы? — Дворец короля Леопольда, — поправила Белоснежка почти машинально и, нависнув над картой, ткнула пальцем в искомое место. Румпельштильцхен потёр левый висок: — Отлично, надо его как-то обозначить, — пробормотал он себе под нос и магией призвал с другого конца стола остывший чай. Залпом допив холодную жидкость — чаинки неприятно липли к гортани — он поставил чашку на полустёршийся рисунок. — Итак, дворец короля Леопольда, и в нём, — он взял с блюдца серебряную ложечку и положил её в чашку, — Злая Королева. Пока она в нём. Но очень скоро, — он указал пальцем на криво изогнувшуюся пунктирную линию: — она может оказаться здесь: в королевстве Георга. Как-никак он её новый супруг. — Или Георг окажется рядом с ней, — Белоснежка извлекла из сахарницы щипчики и поставила их рядом с ложечкой. Румпельштильцхен оценивающе оглядел получившуюся композицию и покачал головой: — Это вряд ли. Он, конечно, увлечён «нашей» Королевой, но человек неглупый. И предпочтёт остаться среди своих верных вассалов, а не доверить жизнь милости чёрных рыцарей. — После смерти папы они принесли присягу Регине, — напомнила Белоснежка, не отрывая взгляда от карты. — Вот именно! Регине, а вовсе не Георгу. Повторю, он неглуп и слишком расчётлив, чтобы не понимать, что его прекрасная супруга та ещё змея. К тому же, — добавил Румпельштильцхен, пошевелив пальцами в воздухе, будто хотел ухватить за хвост какую-то особенно летучую мысль: — преданность чёрных рыцарей Регине довольно шаткая конструкция. Твой отец полагал своей наследницей тебя. Все ли из рыцарей признали Регину Королевой добровольно? Кто принимал клятву из симпатии к Регине? Кто потому, что полагал, что принцесса слишком молода и легкомысленна, для того, чтобы удержать трон? Кто потому, что не решался возразить первым? Людям свойственно трястись за свои шкуры, и рыцарское звание и баронский титул тут мало что меняют. Королева не скрывает того, что она ведьма. Кто из рыцарей верит, что именно ты виновница смерти отца, а кто остаётся с Региной потому, что предпочитает быть на стороне силы? Это всё очень интересные вопросы, — произнёс Румпельштильцхен нравоучительно и воздел вверх указательный палец. Белоснежка слушала его молча, нахмурившись. Её низкий чистый лоб прорезала продольная морщинка. — Ну, можешь ты на них ответить? — выжидающе посмотрел на неё маг. — Ты знала рыцарей своего отца, общалась с кем-то из их семей. — Общалась, но не близко… — Белоснежка в задумчивости оглядывала карту, будто хотела отыскать на ней подсказку. — Меня окружали почтением. — А значит и неискренностью, — подхватил Румпельштильцхен. — Но сейчас это не столь важно. Тебе нужны союзники. А чтобы найти их, стоит всё же понять, кто именно из рыцарства верит в твою виновность. — Сэр Ройс, сэр Герхард, сэр Гольц — думаю, они убеждены в моей причастности, иначе бы не стали участвовать в карательном походе, просто уехали бы в свои имения сразу после коронации. Сэр Розен всегда меня недолюбливал, и даже втолковывал отцу, что тот слишком поспешил объявлять меня своей преемницей. Значит, — медленно проговорила девушка, — их можно исключить. — Напротив! — возразил Румпельштильцхен живо. — Именно к ним и следует обратиться в первую очередь! Те, кто готов служить справедливости, а не силе, и станут твоими главными помощниками. Надо только открыть им глаза на правду. Ну, а теперь, — он нетерпеливо потёр руки, — обозначь здесь форпосты её Злого Величества. Те, где обосновались её люди, и нам ловить нечего. Белоснежка подцепила из сахарницы несколько кусков и разложила их по карте. — И почему ты так уверена в этом? — маг нацелил коготь на одну из помеченных крепостей, находящуюся совсем близко от границы с королевством Мидаса. Они закончили свой маленький военный совет спустя пару часов. Снежка вернула куски сахара на место и уже собиралась убрать с карты посуду, когда Румпельштильцхен, прохаживающийся вдоль стола, подхватил ложечку и небрежным жестом перекинул её через границу королевства Георга. — Осталось немного выждать, когда она окажется вон здесь, — кивнул он на ложечку, — и можно начинать действовать. Пока она будет вербовать себе новых сторонников у Георга, перевербуем старых. — Нам придётся быть очень убедительными… — вздохнула Снежка. — Не нам! — Румпельштильцхен, возобновивший было своё движение, остановился и в упор посмотрел на девушку. — Тебе. Скрыть моё покровительство теперь уже невозможно. Хотя его можно как-то объяснить. В конце концов, — хохотнул он, — многим доводилось совершать сделки с Тёмным, и это не считается зазорным. Но моё присутствие — поверь, будет худшей рекомендацией. Тебе предстоит сделать всё самой. Снежка понуро кивнула, сдвинула посуду на край стола и принялась сворачивать бумагу. Она выглядела вымотанной и бледной, а вдоль пройм свежей рубахи обозначились тёмные полукружья. «Думать, значит, не легче, чем мечом махать. А для некоторых, может, и потруднее будет», — не без ехидства заметил Румпельштильцхен про себя, но дразнить Снежку этим умозаключением не стал. Ему вспомнился их давешний разговор: он не хотел, чтобы одна из главных фигур в его игре тратила драгоценное сейчас время на постирушки, но ходить с каждым пятном к Тёмному тоже было не слишком удачной идеей. Всё-таки он маг, а не камеристка. Лучше всего было бы найти прачку, но пока… — Кстати, — обратился он к возившейся с тубусом девушке, — ты спрашивала о прачечной: она в левом крыле, между кладовой и кухней. Тебе, — Румпельштильцхен отвернулся к окну, — вероятно, понадобится смена. «О чём она только думала, эта принцесса», пронеслась в голове у Румпельштильцхена сердитая мысль. — «Неужели сидела голышом, в ожидании, когда высохнет одежда?» Маг отогнал мелькнувшую в воображении картинку и негромко хихикнул, прежде чем продолжить: — Соберёшься в город, ссужу тебя деньгами, чтобы ты могла купить всё необходимое. А пока можешь взять мои рубашки, — Румпельштильцхен скривился, но Белоснежка не могла видеть его гримасы, — полдюжины, думаю, хватит. Гардеробная, в башне, на втором этаже, — пояснил он и тут же внёс ещё одно уточнение: — Те, что с кружевом не трогай, и бордовую, в остальном — как хочешь. Он умолк, посчитав разговор оконченным. На улице было темно, и отсветы горящих в зале свечей делали стекло непроницаемым даже для его нечеловечески острого зрения. Но он продолжал стоять неподвижно, почти не прислушиваясь к шороху шагов у себя за спиной. Потом шорох стих, и Румпельштильцхен увидел мутное отражение, разделённое пополам тонкой рамой: Белоснежка стояла у него за спиной. — Я хо… — тихо начала она, и, оборвав себя на полуслове, сказала уже громче: — Спасибо. Румпельштильцхену показалось, что на отражавшемся в чёрном стекле лице появилась вымученная улыбка. Впрочем, он не был уверен.

~*~*~*~

Колесо крутилось вхолостую: в корзине у прялки больше не было ни шерсти, ни соломы. Румпельштильцхен машинально нажал на педаль ещё раз, а после положил на колесо ладонь, чтобы спицы не мелькали перед глазами. Прял он теперь мало, было не до того. Проклятие следовало изменить, подогнать к новым обстоятельствам. Но и обстоятельства были до сих пор не ясны. Он думал, что времени у него больше. Три года. Достаточный срок, чтобы последние детали головоломки встали на свои места. Только вот, где теперь эти детали? Условия игры менялись на ходу, и Румпельштильцхену приходилось действовать спешно и небрежно. Цена всё росла: если Регина привяжется к своему приёмышу и тот полюбит её в ответ, то именно его маленькое сердечко может стать платой за магию. Вразнобой тикали часы на витринах. В догоравшем очаге поленья с тихим треском рассыпались в золу. Дождь расчерчивал окна косыми штрихами. Зала тонула в сумраке, только две высокие свечи освещали уголок у прялки. Румпельштильцхен стоял в круге золотистого света, его пальцы праздно оглаживали деревянный обод, отполированный множеством прикосновений. Мысли тянулись бесконечной липкой паутиной. Нужно было сделать шаг в тень и занять остаток ночи работой: в лаборатории лежал недочитанный трактат о феях, и Румпельштильцхен ещё не утратил надежду отыскать в нём ответы на волнующие его вопросы, в кладовой было достаточно соломы. Маг резко крутанул колесо, отозвавшееся жалобным стоном, направился в сторону лестницы и замер на полпути, прислушиваясь. Шаги. Не его собственные, другие. Мягче и легче. Не крадущиеся, но тихие. Словно идущий был босым. Или, усмехнулся про себя Румпельштильцхен, нарочно снял обувь. Вор, присланный Региной убийца? Тот, кто сумел войти в замок, миновав все ловушки, должен быть по меньшей мере хитёр. Если так — игра будет недолгой, но интересной. Стараясь ступать как можно бесшумнее, он вернулся в противоположный конец комнаты и уселся в кресло во главе стола. Стоявший тут же пустой кубок, Румпельштильцхен положил на бок, так, чтобы тот казался опрокинутым. Сложил перед собой руки, уронил на них голову, притворяясь спящим, и чуть сменил положение, чтобы из-под спадающих на глаза прядей было хорошо видно вход. Когда створки двери дрогнули, он даже хотел изобразить храп, но решился только на мерное сопение, которое тут же оборвал, едва дверь распахнулась, и в проёме появилась Снежка. Румпельштильцхен выдохнул разочарованно и всё же облегчённо. Он был не прочь позабавиться, но возня с искателями неприятностей и чужого добра была сейчас не очень кстати. Снежка остановилась в нерешительности и оглядела залу, ища глазами мага. Она действительно была разута, и её костюм был неполон: мешковатые бессменные штаны и тонкая рубашка. Увидев Румпельштильцхена, который к тому времени перестал изображать спящего и откинулся в кресле перекрестив руки на груди, она только молча кивнула и отвернулась, чтобы аккуратно закрыть за собой дверь. После, так же не произнося ни слова, она медленно, точно сомнамбула, пошла к очагу. Её ступни утопали в глубоком ворсе ковра, которым была устлана эта часть комнаты, а лицо и руки казались в полутьме мутными белыми пятнами. Она остановилась за несколько шагов от огня, опустилась на низкую резную скамеечку. Румпельштильцхен посмотрел на неё с раздражением. Спокойствие беглой принцессы, которая не только заявилась в залу в третьем часу по полуночи, но и даже объясниться не пожелала, точно в её присутствии здесь в это время суток нет ничего необычного, выводило из себя. Румпельштильцхен не нуждался в сне — причина крылась в проклятии Тёмного. Он не знал границы этой силы — возможно, она продолжала бы поддерживать в нём жизнь и тогда, когда бы он прекратил есть, пить и пренебрёг бы и прочими потребностями тела. Может быть, и нет, Румпельшитильцхен не проверял, хотя голод он и впрямь испытывал очень редко, и по большей части садился обедать по привычке, да и то не каждый день: порой, заработавшись в лаборатории, он забывал о необходимости прерваться на трапезу. Со сном же дело обстояло несколько иначе. Оказавшись в шкуре Тёмного, он не сразу понял, что ложиться вечером в постель теперь уже не обязательно, и боролся с бессонницей с помощью отваров лекарственных трав, или считая овец. Но, несмотря на все усилия, Румпельштильцхен не мог уснуть в течение многих месяцев. Когда же ему это наконец удалось, желанный отдых обернулся чредой видений, столь осязаемых и жутких, что очнувшись от одного из них, он не удержался и полностью испепелил кровать, оставив на каменном полу лишь чёрное пятно копоти. В конце концов он смирился с этим, свыкся так же как и с собственной безобразной внешностью. Ночь была его временем: временем одиночества, сомнений, отчаянья и самых безумных надежд. И он не хотел делить это время ни с кем. Значит, «Трактат…», — решил он про себя и направился вон из залы. Уже на пороге Румпельштильцхен обернулся к Снежке: — И что же привело тебя сюда в столь поздний час? — поинтересовался он с наигранным беспокойством. — В твоей комнате камин погас? — Нет, — ответила она, тут же поворачиваясь к нему. — Мне не спалось, и я подумала: ты же всё равно тут прядёшь. Вреда не будет, если я посижу тихонечко. — Сиди-сиди, — разрешил Румпельштильцхен ехидно, — всё равно я как раз ухожу. Книга оказалась как минимум бесполезной: Румпельштильцхен прочёл её от корки до корки, отметил все упоминания волшебной пыльцы, но ничего нового для себя не извлёк. Автор знал фей вовсе не так близко, как хотел это показать, путал волшебную пыльцу с волшебной пылью, а фей с пикси. Последние, правда заинтересовали Румпельштильцхена. Похоже, им, в отличие от людей, был открыт проход на заоблачные луга, где феи и прятали пыльцу. Только вот отыскать пикси было проблематично. Милые феечки почти полностью истребили своих дальних родственниц. Впрочем, маг был не уверен, что даже если пикси и найдутся, ему удастся договориться с этими безмозглыми созданиями. Но попробовать стоило. Румпельштильцхен потянулся, растёр кисти рук: слишком долго сидел в одной позе, и тело настойчиво требовало движения. На улице продолжало крапать, и серая темь за окном не давала никакого представления о времени. Надо бы перенести в лабораторию какие-нибудь часы, подумал он между прочим, уже спускаясь, и почти удивился, когда застал Снежку в зале: ночной эпизод успел вылететь у него из головы. Девушка ссутулившись сидела перед прогоревшим очагом, и смотрела в пространство. — Та-та-та, — пропел он, качая головой, и неспешно подошёл к Белоснежке. Её глаза были широко распахнуты, но смотрели расфокусировано. — Так и не ложилась. Отчего же? — Мне не хотелось, — язык у неё заплетался, как у пьяной. — Неужели?! — притворно удивился Румпельштильцхен. — А сейчас? — И сейчас не хочется, — Снежка расправила плечи и поднялась со скамьи. Теперь, когда её лицо было так близко к его, было видно насколько она устала. В подглазьях залегли тёмные круги, неплотно сомкнутые губы потрескались и шелушились, а кожа, обычно молочно-бледная, казалась серой. — Нехорошо обманывать, — заметил он. Снежка молчала, но не трогалась с места. Румпельштильцхен криво улыбнулся и провёл по белой щеке сонной принцессы тыльной стороной кисти. Она невольно подалась к нему, и маг проворчал: — Лучше бы щенка подобрал. — Губы девушки изогнулись в несмелой улыбке. — Не помню, чтобы мы договаривались, что я буду тебя утешать каждый раз, когда тебе приснится кошмар, или составлять компанию, только потому, что тебе одиноко, — продолжил маг, проводя костяшками чуть согнутых пальцев по подбородку стоявшей перед ним принцессы. На несколько мгновений он замер, перенесясь мыслями куда-то далеко. Может быть, в собственное детство. Ему действительно довелось как-то подобрать щенка с шелковистой шёрсткой и круглыми, тёмными и блестящими точно вишни глазами. — Дело не в этом, — голос Белоснежки звучал хрипло. — Не только в этом, — поправила она себя. — Я хотела спросить тебя… Но я ждала подходящего момента. И сегодня… — она замолчала. — Если бы я ушла, я бы потом уже не решилась. Понимаешь? — Понимаю, — со вздохом ответил Румпельштильцхен. Белоснежка закрыла глаза и выговорила тихо: — Почему Регина так ненавидит меня? — С чего же ты взяла, что она тебя ненавидит? — переспросил Румпельштильцхен мягко. — Она хочет меня убить, — прошептала девушка. — Это ещё ничего не значит. Убивают не обязательно из ненависти, — сказал он назидательно, пользуясь случаем, чтобы преподать опальной принцессе ещё один урок. — Причин может быть много… Например, власть. Пока ты жива, законность власти Регины под вопросом. Ты препятствие на её пути, а препятствия — устраняют. Он сам не понял, когда Белоснежка успела шагнуть ему навстречу, уткнуться лицом в шею. Горячее прерывистое дыхание обожгло кожу где-то за ухом. Он машинально огладил покатые плечи девушки, ощутив их округлую форму под шёлком рубашки, и тут же одёрнул себя: нет, это никуда не годится, перед ним всё же принцесса, а не щенок. — Регина меня ненавидит, — голос звучал едва слышно, но твёрдо. — Почему? — Об этом, душа моя, ты её спросишь сама, — он отстранился и выставил перед собой ладони. — Только вот не делай так больше. А то ты мне — на шею вешаешься, а я всё-таки мужчина. — Он хотел хихикнуть, но у него ничего не вышло. Горло перехватило от странного чувства: будто бы это уже происходило — где-то, с кем-то, с ним. Только вот не было такого никогда. Не вёл он такого разговора и не говорил таких слов. Дежавю. Снежка посмотрела на него недоуменно, даже сонливость слетела: — Да? — Ну, разумеется, — выдавил он из себя хрипло. — По-твоему я из яйца вылупился? — Снежка выглядела сконфуженной, и это возвратило Румпельштильцхену уверенность: — Я что, похож на гнома?.. — Не знаю, — Белоснежка прикрыла рот ладонью, пряча зевок. — Не приходилось иметь с ними дело. — Не приходилось, а придётся, — Румпельштильцхен зашагал по комнате, захваченный новой мыслью. — Через гномов ты сможешь заручиться покровительством фей, — он остановился. — А оно тебе понадобится, когда закончится моё. «К тому же, — добавил он уже про себя, — это и мне может помочь в поисках пыльцы, если с пикси ничего не выйдет». За окнами непроглядная темнота сменялась предрассветной хмарью. День предстоял долгий: у Румпельштильцхена были неоконченные дела в королевстве Мидаса, да и вопрос о пикси нужно было как-то решать. Для начала поискать в книгах: Румпельштильцхен ужасно этого не любил — ради одной-двух дельных строчек приходилось прочитывать десятки страниц бесполезной ерунды. Но что поделаешь? В любом случае лучше уж потратить лишние часы, чем вляпаться в новые неприятности, действуя наугад. Белоснежка стояла обхватив руками плечи. Она больше не казалась ни смущённой, ни несчастной, ни грубовато-бесцеремонной, только очень сонной. — У тебя ещё есть пара часов, дорогуша, — обратился к ней Румпельштильцхен. — Я, конечно, не смею тебе указывать, — усмехнулся он довольно гаденько, — но я принял тебя тут не для того, чтобы ты спала до полудня. Поэтому советую отправиться в постель немедленно. Последовала ли Белоснежка его совету, Румпельштильцхен так и не узнал, ибо тут же, не откладывая на потом, переместился в королевство Мидаса.