feel me

Сокджина подселяют в палату к парню, который выглядит совершенно здоровым: улыбается, как все нормальные люди, общается со всеми, вон, может часами разговаривать с пацаном из отделения с совсем уж запущенными случаями, и Сокджин не понимает, что с ним, в общем-то не так. То, что не понимает — нормально. По крайней мере, он так думает. Потому что зачем ему знать, чем болеет его сосед? Нет, ну, интерес, конечно, берёт своё, но не настолько, чтобы вот реально совершать какие-то необдуманные поступки, вроде подсмотреть его медкарту или что-то в этом духе. У Чимина — его зовут Чимин — есть блокнот, который он везде с собой таскает, что-то иногда чиркает, закусывая при этом губу и хмуря брови, как ребёнок совсем (Джину тогда показалось, что художник). Но художники, наверное, так себя не ведут. Точнее, не лежат в психбольнице. Джин тут скорее как подопытный кролик — нашли что-то, вот и хотят понаблюдать. Они колят ему какую-то хрень пять раз в день, но это почему-то на него никак не действует. Что они делают с Чимином, Джин не знает. Пак однажды обнаруживается спящим на стуле у кушетки Джина, сжимающим почему-то его руку. На секундочку, окровавленную руку. Врачи суетятся, уводят Чимина куда-то, а Джину ужасно хочется их всех поубивать. Потому что только не трогайте его. Пожалуйста. Они возвращают его спустя три бессонные ночи, во время которых Джину вкололи какой-то наркотик. Жутко хотелось спрыгнуть с крыши, растерзать себе руки, вскрыть живот или как-то по-другому умереть. Джина крыло, и он кинулся на врача, который хотел ему вколоть что-то, что, скорее всего, вырубило бы его. В белую палату Чимина вернули именно в этот момент. Сокджин — неадекватный, под какой-то непонятной хуетой Сокджин — оторвался от врача и почти кинулся на Чимина. Он обнял его настолько крепко, что ещё чуть-чуть — и сломал бы. Чимин засмеялся, будто боли не чувствовал, и за спиной Джина написал что-то в блокнот. Как-то ночью, кажется, пятницы Джин очнулся с Чимином на одной кушетке. Младший лежал рядом, почти на нём, смотрел пугающе в глаза и пальчиками выводил силуэты на сокджиновом теле. Джин всё ещё под наркотиком, поэтому- Чимин целует его первым, хрипло смеётся в губы, а потом врачи снова его забирают. Он лезет к Джину, когда его через неделю возвращают обратно. Целует шею, щёки, глаза, губы, крепко обнимает и выдыхает какие-то непонятные слова прямо в ухо — Джина кроет не хуже того наркотика. А потом он просыпается от острой нехватки воздуха, жгучей боли в груди и тяжести на себе. Чимин улыбается совершенно по-дикому, смеётся и сжимает на сокджиновом горле руки сильнее. Чимин был не один. Чиминов было семь.