Эффект тогруты

* * * - И что теперь? – спросил Энакин. - Не знаю, - пожал плечами Сидиус, улыбнувшись. – Что ты предпочтешь – вернуться в Храм и рассказать Совету правду? Или ждать, пока они сами догадаются и придут сюда? - Я не хотел бы с ними драться, - признал он после недолгих размышлений. - Выбор у тебя невелик, - ответил ситх. – Либо мы их, либо они нас. Время, когда ситхи и джедаи могли сосуществовать бок о бок, истекает. - Их слишком много. - Не так уж слишком, - Сидиус уже не улыбался; он был предельно сосредоточен и холоден. – Пять или шесть магистров на нас двоих, – он взглянул на Энакина снизу вверх, - если ты со мной. Энакин покачал головой. Это не было отрицание – скорее, раздумья. - И снова выбор у тебя невелик, - сообщил ситх. – Либо мы с тобой победим, либо ты будешь стоять и смотреть, как лучшие магистры Ордена убивают меня – а это неизбежно случится. А потом зачахнешь в тоске и унижении. Из Совета тебя с позором выгонят. Из Ордена тоже. Будешь сидеть, запертый в четырех стенах, пока не умрешь от старости. Ты ведь уже бывал в Цитадели? Энакин закусил губу. Если вспомнить историю с Асокой… перспектива вполне реальная. И она его, мягко говоря, не радовала. Палпатин был прав, как ни крути. - И ребенок твой вырастет сиротой, - сказал, забивая последний гвоздь в крышку гроба его сомнений, ситх. - Вот уж нет, - процедил сквозь зубы Скайуокер. - Я тоже так думаю. – Холеная рука Канцлера легла на плечо Энакина. – Тебе сейчас нелегко, мой мальчик, я знаю. Выбор твой нелегок, и то, что тебе предстоит сделать, вызывает в тебе смятение. Позволь, я покажу тебе, как облегчить твои терзания. Ты ведь уже не боишься Темной стороны? - Я касался ее, и не нашел в ней ничего страшного, - ответил Энакин. - Верно. Это все – лишь джедайские предрассудки. Откройся ей до конца, пусть она поможет тебе сделать то, что должно быть сделано. Он, как и в прошлый раз, мягко надавил на плечо Энакина, снова вынуждая опуститься на колени, и сам опустился рядом. Тьма. Ледяная, пронизывающая все тело. Для того, чтобы не замерзнуть в ней насмерть, нужно было пылать изнутри – и при этом уметь терпеть боль снаружи. Боль – назойливую, раздражающую, приводящую в ярость. Ярость, огнем разливающуюся изнутри, сталкивающуюся с холодом Тьмы, и причиняющую этим столкновением новую боль. Сила замкнулась в нем в бесконечный круговорот. - Темная сторона – только для сильных духом, - услышал он голос Палпатина. – Слабых она убивает. И если ты будешь ей сопротивляться – она так же убьет тебя. Ты должен принять ее. Отдаться ей. Странно, но ему нравилось ощущение. Ощущение власти над самим собой. Не сдерживать эмоции и страсти, запирая их в клетку, а наоборот – выпустить их на свободу, и уже тогда обуздать эту бушующую стихию. Это не было легко, отнюдь. Но Энакин никогда не искал легких путей. Они были ему неинтересны. * * * - Неладное творится там, - пробормотал Йода, прикрыв глаза, словно от боли. – Двое их снова. - Скайуокер, - сказал, словно выплюнул, Винду. - Темной стороне юный Скайуокер поддался, - проскрипел глава Ордена. – Уничтожить его должны мы теперь.