Тени исчезают в полночь

***       Заметив краем глаза какое-то движение справа, Рэй вскакивает, резко выбросив в сторону руку — и лишь спустя несколько секунд понимает, что из его стальной хватки пытается вырваться медсестра.       — Мистер Бойд, успокойтесь!       — Рэй, ты что творишь?!       Два голоса — материализовавшегося где-то у двери доктора Дэйва и Мартина — сливаются в один гневный вопль.       — Мистер, лекарство заканчивается! — лепечет перепуганная женщина, указывая на штатив с почти пустым пластиковым флаконом.       — Простите, мэм, профессия обязывает, — Рэй, смутившись, отпускает её запястье, с неудовольствием отметив, что на светлой коже проступают красные пятна — наверняка на их месте скоро появятся синяки. Ч-чёрт! Пора бы и привыкнуть, что в палате постоянно толчётся медперсонал…       — Профессия тут ни при чём! — снова вклинивается Марти. — Тебе просто нужно отдохнуть и успокоиться! Сколько времени ты не спал?       — Он прав, мистер Бойд, — вторит доктор. — Можете расположиться в свободной палате, а сестра принесёт вам успокоительное…       — Я не могу его оставить… — Бойд, опустившись на осточертевший жёсткий стул, вновь берёт руку Ника в свои ладони — хватается, как утопающий за соломинку. Морщится от недовольства на самого себя, понимая, что очень уж сильно напоминает сейчас какую-нибудь истеричную барышню, но ему действительно страшно. И совладать с этим страхом невозможно — Рэю кажется, что стоит ему отойти от кровати, и случится непоправимое…       — Рэй, не будь слезливой бабой! — словно читает его мысли Мартин. — Ник в руках профессионалов, а от тебя сейчас толку ноль, только людей пугаешь!       — Я никого больше не напугаю, клянусь! — Рэй поднимает на него совершенно больной взгляд.       — Рэй, послушай…       — Послушай ты! — срывается на крик Бойд. — Отвали, ладно?       — Отвалить всё-таки придётся тебе, — Лэнгу с трудом удаётся подавить тяжкий вздох. — И не потому, что я такой жестокосердный. Я ведь всё понимаю… Просто сюда едет моя сестра. Их самолёт приземлился полчаса назад, и Барни везёт её в клинику. Боюсь даже представить, что будет с Эви, когда она увидит Ника в таком состоянии… Думаю, меня самого-то сейчас сначала четвертуют за то, что решился сообщить только сегодня утром, а потом вообще разорвут на много-много маленьких Мартинов! А тебе и подавно лучше скрыться с глаз подальше…       Рэй чувствует, как горло сжимает горечью — он совсем упустил из виду, что в больницу может приехать мать Ника. Помнится, он говорил, что мама с отчимом отправились отдыхать в Италию… Значит, Марти ей позвонил. Не мог не позвонить. И, конечно, она приедет… Но что с того?       — Я не собираюсь прятаться от неё, как вор! — у Рэя от гнева вздуваются желваки на скулах. — Да, я не смог уберечь Ника, но… Я, чёрт подери, его люблю…       Он замирает, точно громом поражённый, осознав, что сказал чистую правду — их отношения уже не назовёшь лёгким флиртом. Ник — всё, что теперь у него есть в жизни, и именно потому сейчас меркнет в глазах от страха при одной лишь мысли, что он никогда не поднимется с больничной кровати…       — Март, я его люблю, — тихо повторяет Рэй, — и до безумия боюсь потерять… Почему ты не дал мне другого напарника? Я ведь не из зависти просил, что бы ты там себе ни думал! Просто знал, что когда Уилсон устроит мне рандеву со своим боссом, заваруха будет обязательно — разумеется, Сет не из тех людей, кто сразу сделает лапки кверху — и хотел, чтобы Ник в этот момент был как можно дальше!       — А тебе не приходило в голову, что его это смертельно обидело бы? — с упрёком качает головой Марти. — Рэй, иногда мне кажется, что ты не способен любить никого, кроме драгоценного себя! Неужели ты не замечал, как Ник из кожи вон лез, только бы ты перестал наконец считать его беспомощным цыплёнком? Он всего лишь хотел быть тебе равным!       — Да я и не считал его цыплёнком, — слова даются Рэю с трудом, словно пробиваясь сквозь забившую рот горькую вату. — Марти, лучше бы он рассердился на меня, так, что на всю оставшуюся жизнь зарёкся и близко ко мне не подходить, чем лежал сейчас на этой кровати! Как я могу его оставить? Да пусть хоть сам президент сюда приедет, я и с места не…       — Я же не прошу тебя уйти насовсем, — нетерпеливо перебивает Мартин. — Просто дай Эви побыть с сыном. Ты хотел уберечь Ника, а я хочу уберечь тебя от её упрёков! Тебе ведь просто повезло, что Карсон не выстрелил чуть левее, иначе на этой кровати теперь лежал бы ты сам, и хорошо, если здесь, а не в ячейке морга! И если бы тебя не было рядом, не знаю, удалось бы Нику дождаться приезда «скорой», или он истёк бы кровью! В этой истории вообще до хрена всяких «если»! Если бы Ника не ранило, а убило, если бы убило тебя, если бы грёбаному Сету удалось сбежать — и тогда всё прахом! Рэй, ведь и я не зачерствевший до кирпичного состояния сухарь, и не устаю корить себя за то, что не дал команду штурмовать тот проклятый вертеп на каких-нибудь десять минут раньше… А ты замкнулся в своём горе, и ни черта вокруг не видишь! Ладно… — Марти шумно вздохнул и с силой потёр ладонями лицо. — Ты ведь понимаешь, что начни я втолковывать всё это убитой горем сестре, она вряд ли меня услышит? Просто уйди, Рэй. Подожди в коридоре, или отдохни в отдельной палате, как предлагал доктор!       На несколько мучительно долгих минут между ними повисает тягостное молчание — Рэй не может оторвать взгляд от бледно-воскового лица Ника, а Мартин нервно хрустит пальцами, глядя в окно.       — Они уже здесь, — выдыхает он наконец, заметив показавшуюся на подъездной дорожке машину Барни.       — Будь по-твоему, — Бойд нехотя разжимает пальцы, выпуская руку Ника, и жестом останавливает шагнувшего к нему доктора. — Не нужно, док. Я пока за дверью перекантуюсь…       Тяжело подволакивая ноги, точно древний старик, Рэй тащится к двери и оборачивается напоследок, сражённый до глубины души внезапным сожалением. Почему он так и не сказал Нику, что любит?

***

      То, что он «неровно дышит» к парням, Рэй понял, ещё когда учился в колледже, и относился к этой своей особенности философски — не афишировал, но и не шарахался в истерику, если кому-то случайно удавалось узнать его тайну. А Ник был из числа тех вызывающе красивых людей, чья внешность поневоле притягивает взгляд, и неудивительно, что неравнодушного к мужской красоте Рэя притянуло очень быстро. Настолько, что он лишь мысленно чертыхался, в очередной раз словив себя на том, что снова завис в пространстве, засмотревшись на губы Ника, особенно на нижнюю, такую соблазнительно пухлую, и ничерта не слыша, о чём толкует ему напарник, и досадовал втихомолку, замечая, как часто и подолгу его взгляд ласкает шею и ключицы парня, беззастенчиво выглядывающие из распахнутого ворота рубашки, или рассеянно скользит по его обтянутой джинсами заднице и длинным ногам, абсолютно лишавшим Рэя способности думать о чём-либо, кроме того, как бы поудобнее устроиться между этих ладных ног и смять в ладонях крепкие ягодицы. Но больше всего Бойда добивали сделавшиеся сущим кошмаром ночи, когда не в меру разыгравшееся воображение принималось садистски измываться над хозяином, столь ярко живописуя ему раскинувшегося на смятых простынях напарника, что Рей почти реально чувствовал, как сильные ноги Ника сжимают коленями его бока, тёплые руки обвивают шею, а губы невесомо касаются уха, шепча что-то непристойное… Иногда он, изъёрзав собой всю кровать, полночи лежал без сна на сбившихся влажным комом простынях, днём, не смея даже заикнуться о своих чувствах и ощущая себя полным придурком, «цеплял» парня за каждую мелочь, а следующей ночью, взмокший и злой, снова безуспешно пытался хоть немного пригасить мучительное вожделение при помощи буйной фантазии, правой руки и «такой-то матери». Совершенно не представляя, как выпутаться из этой дурацкой ситуации, Рей даже подумывал о переводе в другой отдел, но, на его счастье, Нику первому хватило решимости сыграть в пан или пропал… И случилось это ровно неделю тому назад, когда Мартин с размахом отмечал сорок пятый день рождения, собрав на вечеринку всех сотрудников отдела.       Особой роскошью дом Марти не отличался, но шведский стол был уставлен лакомствами, лившаяся из скрытых динамиков негромкая музыка создавала атмосферу праздника, не заглушая голоса гостей, сами же гости группами разбрелись по большой гостиной и вели неспешные разговоры, не забывая воздавать должное угощениям. А Рэй, вертя в пальцах бокал с нетронутым шампанским, мучился вопросом, что он вообще здесь забыл — вечер перестал быть томным, когда до него дошло, что сегодня Ник, похоже, задался целью соблазнить мисс Стэнтон, рыжую и длинноногую секретаршу Марти. Девушка проработала у них чуть больше месяца и, не успев ещё завести друзей, чувствовала себя не в своей тарелке — некоторое время она бесцельно бродила от одной группки гостей к другой, пока не устроилась на высоком табурете у установленной прямо в гостиной барной стойки, совсем рядом с Рэем. И он медленно, но верно доходил до зверской кондиции, то и дело ловя слишком пристальные взгляды развалившегося на кожаном диване напарника — явно адресованные девчонке. По крайней мере, Рэю так казалось, отчего его всё навязчивее преследовало желание сделаться ненадолго бароном Мюнхгаузеном, дабы без всяких угрызений совести посадить милашку Стэнтон на пушечное ядро, поджечь фитиль у пушки и… Доброго пути куда-нибудь подальше отсюда, мисс, передавайте привет папуасам!       «Какого чёрта ты накачиваешься «шампанью»? — неприязненно подумал он, заметив, как Ник вливает в себя пятый бокал вина, и жалея, что оборзевший салага не может услышать его мысли. — Для храбрости, что ли? Да не дрейфь, даст она тебе, куда денется, вон уже раскраснелась, что твоя клубничка!» А в следующую секунду Бойду пришлось покрепче сцепить зубы, чтобы не выругаться уже в голос — напарник, потягивая шампанское мелкими глотками, медленно и слишком уж откровенно провёл ладонью по внутренней стороне бедра, от колена до паха. Мелкий совсем охренел? Терзаемый ревностью Рэй, чувствуя, что ещё немного — и из его ушей натурально хлынет кипяток, поспешил оторвать задницу от табурета, на ходу сочиняя убедительную отмазу для шефа. Нужно сейчас же валить отсюда… Не оставаться же в доме Марти и дальше, покорно наблюдая за тем, как его племянничек завлекает девицу!       Бойд уже состроил сильно озабоченную какими-то якобы неотложными делами мину и собрался было окликнуть занятого разговором с гостями Мартина, как Ник, снова поднеся ко рту бокал с шампанским, мягко улыбнулся одними уголками губ. Только теперь он смотрел прямо на Рэя, и так, словно вокруг, кроме них двоих, никого не существовало. Бойд растерянно сморгнул. Это что сейчас было? Оптический обман зрения или бред воспалённой фантазии? Но разобраться с этой странной то ли явью, то ли галлюцинацией ему не дали — Мартин уже уставился на него, удивлённо сделав брови домиком, и Рэй, жестом показав шефу, что выйдет глотнуть порцию никотина, почти бегом рванул к большому, от пола до потолка, французскому окну, выходящему на широкую крытую террасу.       Он успел лишь дойти до ограничивавших пространство террасы невысоких перил и достать из кармана пачку «Кэмела», как позади раздался тихий шорох шагов.       — Угостишь сигаретой? — прозвучал за спиной голос Ника, и Рэй еле удержался от изумлённого возгласа — значит, всё-таки не померещилось…       — Конечно, — Бойд, собрав в кулак всю волю, чтобы хоть внешне казаться невозмутимым, обернулся, вытащил из пачки пару «кэмелин» и одну протянул ему. Услужливо щёлкнул зажигалкой…       Ник неумело затянулся и тут же закашлялся, хрипло, с надрывом.       — Не умеешь — не берись! — Рэй, досадливо поморщившись, вытянул из его пальцев сигарету, смял её и выбросил. — Ник, послушай…       Парень только хмыкнул, согласно кивнув головой, а Бойда вдруг заклинило. Что ему сказать? Пожаловаться на то, что женская красота нимало его не волнует, а мужская, и не чья-нибудь, но именно его, Ника, не даёт спать ночами, изматывая сладкими грёзами? Сознаться, что и не заметил, как втюрился по самое не балуй? Глупо…       — Дядя Мартин так и не сказал тебе, да? — первым нарушил неловкое молчание Ник. — Это ведь я уломал его назначить меня твоим напарником. Рэй, я сам тебя выбрал…       — Что? — целую минуту Бойд пытался переварить услышанное, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и подспудно ощущая себя лохушкой невестой, которой забыли сообщить, что сегодня её свадьба. Офигевший от такой неожиданности мозг оперативно отбыл в глухую несознанку, наверное, чтобы не взорваться от внезапного перегрева, с губ уже вот-вот готов был сорваться гневный вопль, но тело, не размениваясь на бесполезные слова, сориентировалось быстрее — руки просто обхватили явно испугавшегося собственной откровенности парня за талию и повлекли в угол террасы — туда, где томно растопырилась перистыми листьями росшая в большом кашпо декоративная пальма, и куда не доставал падавший из гостиной сноп света.       — Ты и в самом деле не сердишься? — с опаской пробормотал Ник.       «Сержусь, конечно», — чуть было не брякнул Рэй, но очнувшийся мозг всё-таки успел сообразить, что Бойд будет последним дуболомом, если прямо сейчас устроит разборки на тему кто кого и кому сосватал.       — Давно хотел узнать, каково это — целовать тебя, — только и прошептал он, накрыв сзади ладонью шею Ника и притянув его к себе так близко, что между их телами вряд ли уместилась бы теперь и крошечная молекула…

***

      Дробный стук каблучков выдёргивает Рэя из воспоминаний, и он недовольно вертит головой, пытаясь определить причину шума. Впрочем, она обнаруживается сразу. По длинному коридору к палате торопится невысокая хрупкая женщина в тёмно-синем кашемировом костюме, и губы Рэя поневоле растягиваются в грустной улыбке — неужели это и есть та самая грозная Эви Хант, которую побаивается сам начальник отдела по борьбе с наркоторговлей? Забытая сумочка на длинном ремешке сползла с её плеча и болтается у локтя, выбившиеся из причёски волосы мягкими волнами обрамляют миловидное лицо — издали сестра Марти кажется совсем девчонкой, но вскоре Рэй замечает и выдающие возраст морщинки у уголков глаз и губ. Этой дюймовочке наверняка уже сорок с приличным хвостиком… Её упакованные в узкие брюки ноги вдруг подкашиваются на ходу, и женщина, сбросив изящные туфельки, дальше бежит босиком. Замирает лишь на мгновение, взявшись за ручку двери, рядом с которой подпирает стену Бойд, и, окинув детектива безразличным взглядом опухших от слёз глаз, решительно открывает створку. А Рэю поневоле приходится бороться с ощущением дежавю — насколько Ник похож на мать, не разглядел бы только слепой, и глаза у него точно такие же, прохладно-голубые, с тёмной каёмкой вокруг радужки… Боже, сейчас он отдал бы всё на свете, только бы вновь взглянуть в его глаза! Рэй так сжимает кулаки, что ногти больно впиваются в ладони, оставив на коже красные полукружья, но эта боль — ничто по сравнению с той, что рвёт теперь его душу будто ржавыми крючьями…

***

      Начало их первого поцелуя вышло неловким — оба накинулись друг на друга с такой жадностью, что в спешке стукнулись зубами. Рэй даже успел подумать, что вот сейчас всё и закончится, но «цыплёнок» лишь машинально облизнулся и снова потянулся к нему. И целовался он мастерски, настолько, что Бойд совершенно забыл и о времени, и о том, что на террасу в любой момент могли выйти хозяева или кто-то из гостей, вообще обо всём — просто выпал из реальности, только, сам того не замечая, глухо рычал Нику в рот, нетерпеливо раздвигая языком податливые губы.       — Уходим по-английски? — Рэй с трудом заставил себя разорвать поцелуй, ни секунды не сомневаясь, что и напарник не горит желанием дожидаться, пока закончится дядина вечеринка — молнии на брюках у обоих уже еле сдерживали натиск возбуждённой плоти.       — Махнём ко мне? — предложил Ник. — Всего пара кварталов отсюда…       Возражать Рэй не стал — его-то дом располагался почти на самой окраине города, и они, перемахнув перила, неслышными тенями растворились в темноте.       Бойду всё казалось, что машина, как он ни жал на газ, тащится полудохлой улиткой, но сержант дорожной полиции, увязавшийся за ними на патрульном мотоцикле, очевидно, считал иначе, и Рэй, досадуя на непредвиденную задержку, выругался от души, прижимая «Додж» к обочине.       — Детектив Бойд, — недовольно пробурчал он, с большой неохотой выбравшись из салона и сунув под нос подскочившему сержанту свой жетон. — Проблемы, офицер?       — Нет, сэр, — моментально скис молоденький блюститель порядка на дорогах, не иначе, как уже мысленно примерявший лавры героя за поимку особо опасных нарушителей правил дорожного движения. — Но лучше бы вам поставить маячок на крышу, так сказать, во избежание…       — Непременно, — пообещал Рэй, снова плюхаясь на сиденье и заводя мотор.       — Сирену не забудь включить, — посоветовал Ник, пряча улыбку, — и мы будем самыми крутыми в мире копами, которые едут трахаться с сиреной!       — Похоже, здесь обитает старая дева, — за Рэем, само собой, не заржавело вернуть шпильку, едва они только переступили порог берлоги Ника, но в его небольшой квартире-студии и впрямь царил почти армейский порядок. — Пыль каждый день вытираешь?       — Ты про пыль спросить сюда припёрся? — Ник с вызовом провёл языком по губам, и желание дальше подкалывать напарника у Бойда почему-то испарилось. Начисто. Поупражняться в остроумии можно будет и позже…       — Не только, — рыкнул он, прижав дерзкого мальчишку к стене прямо в крошечной прихожей и нимало не обращая внимания на то, как где-то за спиной грохочут сбитая его неосторожной ногой металлическая стойка-вешалка, падающий зонт и ещё что-то неопознанное, но производящее столько шума, словно на пол рухнул слон.       Несколько долгих минут, когда отгремел вешалко-зонтопад и стих приглушённый мат соседей снизу, тишину погружённой в полумрак квартиры нарушали лишь звуки поцелуев да шорох торопливо срываемой одежды — обоим не терпелось добраться до обнажённого тела другого. Туфли, пиджаки и брюки сдались без боя, живописной кучей устлав пол в прихожей, галстуки попробовали было сопротивляться, завиваясь удавками на шеях, но бесславно пали туда же, на пол, чуть не разорванные сильными руками, однако белые праздничные рубашки стояли насмерть, цепляясь за запястья застёгнутыми манжетами.       — Почему именно сегодня? — прохрипел Рэй, натягивая измятую рубашку обратно на плечи Ника — возиться с чёртовыми запонками не было ни времени, ни желания.       — Опять будешь ржать, если скажу, — посетовал Ник, проделывая то же самое с его сорочкой.       — Я серьёзен, как никогда, — торжественно возвестил Рэй, забираясь обеими руками ему в трусы и сжав в ладонях упругие полушария ягодиц. — Колись, малышка…       — Тут и колоться нечего, — совсем смутился Ник. — Сколько можно ловить на себе твои взгляды, такие, что впору либо в паранджу укутываться, либо наоборот, сбросить всё до последней нитки… Только реальной движухи с твоей стороны я так и не дождался! Понял, что и не дождусь, наверное, лишь мозоли от ночных «бдений» на руках наживу…       — И ты тоже? — Бойд ткнулся носом ему в шею и слегка прикусил кожу над плечом, чтобы и в самом деле не рассмеяться. Мальчишка сам его выбрал в напарники, а он, Рэй, как килька бессловесная, махом угодил на крючок — выходит, они целых полгода друг на дружку облизывались… — Марти, сукин сын, мог ведь намекнуть хотя бы! Или добрый дядюшка не в курсе, что ты тоже из «неправильных»?       — В курсе, — нехотя признался Ник. — Мама рассказала, просила совета, как меня, дурного, вразумить… Сказать по правде, дядя с самого начала был против того, чтобы я с тобой работал. Говорил, что профессионал ты, конечно, крутой, однако, характер у тебя — оторви да брось!       Рэй лишь согласно хмыкнул в ответ — разумеется, шеф прав на все двести процентов, но обсуждать собственный несносный нрав сейчас совсем не хотелось, тем более, что его руки, оказавшись в непосредственной близости от крепкой задницы напарника, даром времени не теряли и уже забрались пальцами в тёплую ложбинку между ягодиц.       — Неужели мне свезло быть первым? — пробормотал он, чувствуя, как сжался, словно защищаясь от прикосновений, тугой анус. — С другими дальше дрочки не зашло? Для меня зад берёг, птенчик?       Ник что-то прошипел себе под нос и дёрнулся, пытаясь выкрутиться из его рук.       — Ну-ну, не злись, — поспешил повиниться Рэй, — иногда мне самому хочется вырвать себе язык, веришь? Тонкая ткань трусов затрещала, разрываясь под напором его рук, и собравшийся что-то съязвить в ответ парень только шумно выдохнул, ощутив, как горячая ладонь обняла его член…