"Всем спасибо, все свободны..."

Прошел целый день, а Юрия все отказывались отпускать из больницы. Прошла холодная ночь, которую он пережил меж давящих белых стен одиночной палаты на одних инъекциях. Нормально уснуть Юрий так и не смог. А тем временем на улицах Барселоны уже светало. — Отстой, — проскулил он, прикрыв глаза рукой. Неизвестно, сколько еще времени блондин пробудет в этих стенах: врачи не давали точной даты выписки. Юрия это, разумеется, нисколько не радовало, ведь он, как и все дети, терпеть не мог больницы. Однажды ему приходилось лежать в больничной палате, и это воспоминание не оставило ему приятных воспоминаний. Более того, оно служило для него своеобразным спусковым крючком, побуждавшим его избегать посещения врачей. Его реакцией на любые медицинские препараты была недовольная мина. Тоска. Одиночество. Боль. В компании этих трех чувств Юрий встречал рассвет. Этой ночью его не раз посещали мысли о побеге, но он держал себя, искренне веря в то, что его не оставят здесь до следующего дня. Сам себе он поклялся, что если его задержат тут еще хотя бы на один день, то он сам слиняет отсюда. Тишина. Он посмотрел на белые настенные часы, висевшие на противоположной стороне от его кровати. На циферблате стрелка показывала шестой час. Мобильный телефон у него отсутствовал: остался в чемодане, который теперь остался у Отабека, отказавшемся улетать из этого города. Проходило время. Чтобы не сойти с ума, Юрий читал книгу, которую ему вчера через медсестру передал Виктор. Это была «Над пропастью во ржи» Джерома Сэлинджера. Однако, чем больше он читал это произведение, тем хуже ему становилось. Нет, он хорошо себя чувствовал, но просто эта книга эмоционально угнетала его. — Черт подери, Виктор, ты серьезно? — прорычал юнец и закрыл книгу, убрав ее куда подальше. Так Юрий дожил до того времени, когда в палату прошел Виктор в компании Юри. — А вот и мы, Юрио! — воскликнул Виктор. Юри лишь кивнул, то ли подтверждая слова своего фаворита, то ли здороваясь с больным. В ответ на приветливые слова Юрий запустил в Виктора книгу, которую тот благополучно поймал. Глянув на книгу, Виктор усмехнулся. — Ты все-таки читал ее? — Лучше бы не читал, — буркнул Юрий. — Если ты таким образом хотел меня подбодрить, то ты полнейший идиот. Виктор недовольно промычал, видимо, недовольный тем, что его заботу не оценили по достоинству. Хотя, возможно, он специально подкинул подобную книгу, якобы вывести Юрия из себя, но разве такое уместно в нынешней ситуации? — Как самочувствие? — спросил Кацуки, а после продолжил заваливать вопросами. — Яков приходил? Нет? Уже известно, когда выписывают? Голоден? Может, тебе что-нибудь принести?.. А, точно, что тебе вообще можно?.. — Единственное, что ты можешь сделать хорошего для меня — помочь мне слинять отсюда. — К тебе вернулся здоровый оттенок кожи, — подметил Виктор. — Не думаю, что тебя будут насиловать и дальше. Уверен, скоро тебя выпишут. Все вопросы по поводу твоего нахождения тут уже умяли, в том числе и нужные документы предоставили. Никаких трудностей не возникнет... В течении часа эти двое удалились, не став задерживаться надолго. — Неужели операция и вправду бессильна? — шагая рядом, Юри обратил внимание на Виктора. — Врачи говорят, что слишком поздно. Остается лишь как можно дольше поддерживать его состояние таким, каким оно было в течении последних месяцев, — на несколько секунд Никифоров умолк. — А вот то, что Николая не удалось спасти от сердечного приступа — крайне прискорбно. И вообще, этот инцидент произошел очень не вовремя… Однако, я думаю, Яков сможет изложить Юрию об этом так, чтобы нанести ему как можно меньше вреда. Через минут тридцать их сменил Яков, который решил проверить состояние своего ценного ученика. — Яков, — окликнул Юрий, доев банан. — Почему ты пришел один? По-моему, было бы гораздо лучше, если бы и деда пришел. — Он был бы и рад, да только не сможет, — сказал мужчина. — Ха? — удивился Юрий. — Это еще почему? Неужели уже без меня на родину улетел? — Да, улетел, — выдохнул Яков. — Тебя дожидается. Странный тон, с которым Яков произнес последнюю фразу, ввел блондина в недоумение. Он склонил голову к плечу. — Вот как, значит, — он нахмурился. — Когда снова увижусь с ним, всем видом буду показывать, что обиделся на него за то, что он улетел без меня.

***

За день к мальчишке наведались все те, кто остался в Барселоне: это был и Кристофф, с которым за милыми беседами незаметно пролетел целый час, и жизнерадостный Пхичит, поведавший о народной медицине Тайланда. Даже Леруа, которого так недолюбливал Плисецкий, пришел к нему, однако на сей раз каких-либо издевательств от него не последовало. Смеркалось. — Я принес тебе твой мобильный. Севший на стул Отабек протянул Юрию девайс. Тот, кратко кивнув, принял его. — Скажи, Бека, ты веришь в загробную жизнь? — поинтересовался Юрий. — Я считаю, что после смерти душа переселяется в новое тело, родившееся в ту секунду, в которой наступает смерть носителя этой души. Никакой мистики, только круговорот вечного. — Надо же, мне и в голову не приходило, что ты можешь рассуждать о таких вещах, как жизнь после смерти, — хмыкнул Юрий. Казах пожал плечами в ответ на реплику друга. Обнимая спрятанные под одеялом колени, Юрий сидел на кровати, глядя на Отабека. Между диалогами Юрий порою замолкал, не решаясь продолжить диалог со своим молчаливым товарищем, однако это молчание нельзя было назвать напрягающим: наоборот, оно было довольно уютным. По нескольку секунд они могли просто смотреть друг на друга. — …Обещай, что возьмешь меня с собой в Казахстан после выписки. Казалось, ему уже не хотелось возвращаться обратно в Россию. Но оно и не мудрено, ведь Юрий знал, что на родине его дожидается лишь еще одна больница. — Там ничего особенного нет, — ответил брюнет. — Но если ты этого так хочешь, — он поднялся, а после пригладил его волосы, — то я обязательно покажу тебе свой родной город. Но для этого тебе необходимо дождаться выписки и даже не думать о побеге. На щеках Юрия проступил слабый румянец. Он послушно кивнул, соглашаясь на условия Отабека. Теплая рука, скользнувшая по щеке парнишки, смутно напоминала ему о чем-то родном и знакомом. Но сам Юрий не заострил внимания на этом ощущении. Он лишь поймал себя на той мысли, что ему нравились эти его мимолетные прикосновения и теплые объятия. Впрочем, и сам Юрий был бы не прочь время от времени прижиматься к широкой спине друга, прятаться под его черную куртку, будто укрываясь от видимого лишь ему какого-то мистического существа, слушать бархатный, порою тихий баритон единственного друга, когда тот произносит его имя. В этих моментах было счастье Юрия, правда не осознаваемое им самим, приобретенное буквально на неделе. И вот Отабек ушел. Юрий был рад, что теперь он наконец-то сможет пользоваться мобильной связью, переписываться в социальных сетях. Телефон теперь лежал под подушкой. Но сам блондин не спешил выходить в социальные сети. — Какого хрена, Бека? — зло прохрипел сидвеший все в той же позе Плисецкий, поняв, что минувшее прикосновение несколько возбудило его.