"Всем спасибо, все свободны..."

Солнечный день. Выйдя из помещения больницы на свежий воздух, Юрий увидел Виктора, который с бодрым видом помахал ему. Он стоял около черного такси, из окна которого, высунув язык, выглядывал Маккачин. — Быстрее, Юрий, — торопил Виктор, — у вас вылет через тридцать минут. — Вас? — переспросил блондин, подойдя к мужчине. — Конечно. Отсюда не так много рейсов в Алматы, так что нам стоит поторопиться, — он подмигнул. — Мы все устроили. Значит, Отабек действительно сдержал свое обещание. Радостно кивнув, Юрий буквально влетел в салон автомобиля, отпихнув пса Виктора. Он волновался: это была поездка не просто в чужую страну, а в гости. Никогда поездка к кому-то в гости не была такой волнующей для него, как сейчас. Юрий начал нетерпеливо и одновременно с этим нервно дергать ногой, когда Виктор сел рядом с ним. Ехать пришлось около пятнадцати минут. В эти пятнадцать минут ослепленный солнцем Юрий чувствовал себя лучше, чем за два последних месяца. Казалось бы, что он волшебным образом излечился в этой стране, и что поставленный диагноз действительно был ошибкой. Было бы это так. Но, в любом случае, в эти минуты мальчишка не думал о том, что ждет его по окончанию пути. Он просто смотрел в боковое окно машины, смакуя момент. Мимо проносились дома, окна которых отражали блики от солнца, а около домов мелькали спешившие по своим делам прохожие. Предвкушение путешествия всей жизни, вмиг превратившейся в одну единую ледовую арену. Сколько Юрий еще будет скользить на данных ею лезвиях, рискуя оступиться? В аэропорту русских фигуристов уже дожидались Отабек и Юри, которые даже и словом не могли обменяться в связи с интровертностью обоих. Однако из них двоих напряженным себя чувствовал только японец. Поприветствовав обоих, Юрий сразу схватился за ручку своего чемодана, поставленного на колеса. — Эй, Кацуки, — буркнул хулиган, оглянувшись на него, — готовься: следующее место, которое я посещу — ваш онсэн. Немного постояв в нерешительности, Юри улыбнулся и кивнул в ответ. После Плисецкий ушел в сопровождении Отабека. Двое оставшихся стоять проводили их взглядами. — Юрио так хорошо держится, даже зная о смерти Николая, — сказал Юри. — Я им так восхищен, Виктор. Он очень сильный. — Да, Якову определенно есть, кем гордиться. Однако, эти двое даже и не думали о том, что Якову могло и не хватить духу сообщить Юрию о смерти дедушки и о месте, в котором его похоронят через неделю…

***

Горные вершины, видневшиеся за высокими домами, так и манили к себе своими белоснежными шапками. Созерцая эти величественные вершины, окутанные таинственными сумерками, Юрий, поставив локти на перила, стоял на балконе высокого здания, в котором располагалась квартира Отабека. Этот день оказался очень долгим, но Юрий практически не чувствовал усталости. В этот день, облачившись в утепленную одежду, они вместе гуляли меж домов. За день в этом гостеприимном городе Плисецкий увидел Площадь Республики, побывал в Национальном Музее, попробовал традиционную кухню. Но больше всего его впечатлил Олимпийский ледовый стадион Медеу. Его Юрий осматривал большую часть времени, потраченного на знакомство с этим потонувшем в снегу городом. Однако на лед он не ступил. — Здесь очень красиво, — все так же глядя на горы сказал юнец, когда к нему подошел Отабек, встав по правую сторону от него. — Знаешь, Бека, я был бы рад жить в этом городе. — Не ради ли того, чтобы ходить на Медеу? — Гм, ты меня раскусил. Последнюю фразу Юрий проронил с мечтательной улыбкой. Глядя на него, Отабек тоже улыбался, но с неким оттенком грусти. Сквозь открытые створки иногда проходил ветер, затрагивая золотисто-русые волосы, которым совсем скоро было суждено потерять свою жизненную силу. — Бека, — Юрий оглянулся на него, но после, встретившись с его глазами, снова отвернулся и умолк, потупив взгляд. — Очень жаль, что этот момент не повторится. Ты об этом хотел сказать, Юра? — И об этом тоже, — он залился краской. — В чем-то мы с тобой похожи. По этой причине я могу озвучить и следующую твою мысль, — он уловил испуганный взгляд своего гостя. — Или ты этого не хочешь? — Я хотел бы сам сказать тебе об этом, но… разве есть теперь в этом смысл? Ты идиот, Бека, — он еще больше раскраснелся. — Это все из-за тебя. — Не шипи, — шепнул казах. — Тебе вредно. Ты мне тоже нравишься, так что не злись. Я ведь не злюсь, хотя тоже должен. — Нравлюсь? Правда? Он действительно напоминал беззащитного котенка. Но как бы он не выглядел, Отабек понимал, что перед ним выдающаяся личность, обладающая сильным духом, невероятной харизмой и большой живучестью. Истинный наследник великого народа. И вот, прямо сейчас, он большими глазами смотрел на брюнета, ожидая его ответ. Это и есть то, что называют невинной любовью? — Правда, — подтвердил Отабек, коснувшись его щеки и медленно убрав непослушную прядь, то и дело закрывавшую половину лица Юрия. Лишь иногда холодный ветер, который шел от горных вершин, сдувал ее, полностью открывая глаза. Блондин положил ладонь поверх теплой кисти руки Отабека. — Сопровождай меня до конца, хорошо? Они находились в легком трансе, будто случайно загипнотизировав друг друга. Прерывая этот резонанс, Отабек притянул Юрия к себе, в свои теплые объятия. — Разумеется. Мог бы и не просить. Этой ночью Юрий отказался спать один, поэтому одноместную кровать юноши разделили вместе. Так как кровать была довольно широкой, они смогли спокойно уместиться на ней под одним одеялом. Блондин был хрупкого, по-женски стройного телосложения, и Отабек боялся, что может попросту сломать его во сне, но ничего подобного не приключилось. Эта холодная казахская ночь, которую Юрий провел уснув в теплых объятиях, прошла без происшествий.