Трудное время 5: Портал

В эту ночь я спал плохо. Возможно, причина была в неровной каменистой поверхности, сильном ветре и холоде, а возможно в том, что меня ни на минуту не покидало ощущение тревоги. Причём тревога была совершенно абстрактной — она никак не была связана со сферой гелеофториев, с Сэмом или с чем-то ещё. Просто на душе было неспокойно, и я сам не знал, почему. Мне казалось, я предчувствую какую-то беду, как в тот раз, когда мы с Эвелиной и Элвисом были у развалин, и мне стало не по себе, а потом там открылся портал. Но что за неведомая угроза подстерегает нас на этот раз? И подстерегает ли вообще? Ведь я же всё-таки не Криста, которая может предсказывать будущее, так что вполне возможно, что моё душевное беспокойство ровным счётом ничего не значило, а было вызвано, скажем, слишком непривычной обстановкой или какой-либо другой причиной, которую я не способен был выявить. Я несколько раз просыпался и долго не мог заснуть, с ужасом думая о том, что завтра, не выспавшийся да к тому же ещё и голодный (ведь еду нужно экономить), буду весь день брести по этой мрачной каменной пустыне. Наутро, когда стало светать, начал накрапывать мелкий дождь, разбудивший нас очень кстати. — У меня идея! — радостно возвестил Элвис, желая приободрить меня и Кору. — Давайте собирать дождевую воду во фляги, чтобы пополнить наши запасы. Что ни говори, а остаться без воды в сто раз хуже, чем без еды. — Это ты верно заметил, — не стала спорить Кора. — Но собирать воду я тебе всё же не советую. — Почему это? — удивился юноша. — А ты не чувствуешь? — Не чувствую что? — Ну и толстокожий же ты! — рассмеялась гимнастка. — У меня кожа рук уже покраснела, видишь? Это значит, что в дождевой воде содержится незначительное количество кислоты. Коже такая вода не сможет сильно навредить, а вот употреблять её внутрь всё-таки не стоит. — Да, я теперь тоже чувствую, — Элвис тяжело вздохнул. — Что ж, будем довольствоваться тем, что есть. Мы продолжили путь. Около двух часов мы ещё поднимались вверх, а потом достигли вершины и начали спускаться с обратной стороны хребта. Я надеялся, что спуск будет легче подъёма, но нет. Из-за дождя камни намокли, и идти приходилось с величайшей осторожностью, чтобы не поскользнуться. Ноги болели от непривычно долгой ходьбы, и я никак не мог понять, каким образом Коре удаётся идти с такой болью по жизни и воспринимать это как данность. Элвис один раз всё-таки не удержал равновесия и упал. По счастью, медик отделался всего лишь парой ушибов, но после падения он сильно покраснел и даже немного ссутулил плечи: наверное, ему было неловко, что он предстал перед Корой в таком невыгодном свете, хотя гимнастка не смеялась над ним, а лишь бросила: «Осторожней, Эл!» День клонился к вечеру, когда мучительный спуск, наконец, закончился, и мы зашагали по каменистой равнине. — И в каком направлении мы идём дальше? — не думаю, что Элвиса действительно интересовал этот вопрос. Ему, вернее всего, просто хотелось завязать разговор. — Обогнём эту гору, а дальше — строго на север, — сообщил я, сверившись с датчиком. Медик окинул взглядом неприступную скалу, о которой я говорил, и заметил: — А эта горушка чуть ли не вдвое выше того хребта, с которого мы только что спустились. Повезло ещё, что нам её огибать, а не покорять, — юноша сделал небольшую паузу, а затем добавил: — Странная всё-таки гора. — Почему это странная? — удивилась Кора. — Разве ты не видишь? Она имеет форму практически идеального конуса. Знаете, что она мне напоминает? Морскую ракушку, которую я однажды видел на картинке в энциклопедии по биологии. А представьте себе, вдруг здесь раньше был океан, в котором водились вот такие вот гигантские моллюски? И эта гора не что иное, как окаменевшая раковина! Иначе как ещё объяснить тот факт, что гора стоит особняком, отдельно от прочих? Одно время я увлекался геологией, и, насколько я знаю, одиноких гор в природе не существует. Столкновение литосферных плит порождает целый хребет. Так что едва ли это настоящая гора. — По мне так проще поверить в то, что это обычная гора, чем в то, что это окаменевший гигантский моллюск, — улыбнулась Кора. — А почему нет? Мы же не знаем, что происходило на этой планете миллиарды лет назад. Да это может быть всё, что угодно! Вполне вероятно, что этот конус был создан гелеофториями с какой-то особой целью. Например, для проведения каких-либо обрядов или прочих магических ритуалов. А может быть, всё куда прозаичнее, и у них, скажем, дома были такой формы, и один из домов чудом сохранился. И если мы отыщем потайной ход, то сможем оказаться внутри! Вариантов миллион! Говорю же, это может быть всё, что угодно. — Всё, что угодно, но только не обычная гора, — Кора не выдержала и засмеялась. — Обычная гора — это неинтересно, — отмахнулся Элвис. — В крайнем случае я согласен на потухший вулкан. — Ну и фантазёр же ты! — светлая улыбка всё не сходила с лица девушки. — Да, есть такое, — признал парень. — Я с детства привык сочинять разные истории и представлять самые обычные, заурядные вещи чем-то сказочным, волшебным, удивительным. Обычно такой взгляд на мир свойственен детям (я читал об этом в специальной литературе), а у меня это даже с возрастом не прошло. И когда я жил дома, этот мир, созданный моим воображением, был единственным светлым пятном в моей жизни, единственной отдушиной, которая давала возможность хоть ненадолго «закрыться» от происходящего вокруг и не сойти с ума от безысходности. Только читая книги или фантазируя самостоятельно, я чувствовал себя самим собой, настоящим. Я каждый день «витал в облаках», потому что это помогало мне внутренне успокоиться и не заострять внимание на той гадости и несправедливости, что происходила вокруг меня в реальном мире. Бывало, даже на лекциях в институте я сидел и мечтал, потому и закончил далеко не с отличием, хотя все преподаватели считали, что я способный и перспективный, и что если бы я был более сосредоточен на учёбе, из меня бы вышел великолепный специалист. — Из тебя и так вышел великолепный специалист, — серьёзно заметила Кора. — Тебя не зря отправили работать с детьми, Эл. Вряд ли в Долине Жизни найдётся сотрудник, который справится с этой работой лучше тебя. Ведь к детям просто необходим творческий подход, и твоё богатое воображение напрямую пригодилось тебе в работе. Ты же постоянно придумываешь для детей новые игры, развлечения, сочиняешь для них сказки. Им с тобой интересно и весело, а очень немногие люди могут добиться такого результата. Ты удивительный человек, Эл, и ни в коем случае не должен стыдиться своей работы. — Я удивительный? Я? — вполголоса переспросил юноша, не смея верить своим ушам. — Ну конечно, — рассмеялась Кора и добавила: — А знаете, на самом деле я даже рада, что с нами приключилась вся эта история. Подумайте сами, ведь если бы не демоны и сфера гелеофториев, мы бы всё так же враждовали из-за каких-то пустяков в Долине Жизни, и никогда бы не смогли сблизиться и узнать друг друга получше. А трудности и проблемы заставили нас стать друзьями, и я очень счастлива, что так произошло. Ведь до этого у меня совсем не было друзей, а теперь есть вы. Так что знайте, даже в нашем текущем положении есть светлые стороны. — Ого! — внезапно перебил её Элвис. — Вы посмотрите, что там! Мы уже обогнули конусовидную гору, и теперь нашему взору предстал новый пейзаж. Пейзаж этот ничем не отличался от того, что мы видели на протяжении двух дней, за исключением одной маленькой детали. У подножия горы, немного завалившись на бок, стоял космический корабль. Он был ярко-жёлтого цвета и потому сильно выделялся на фоне тёмно-багровых камней. Мы, несмотря на дикую усталость, тут же ускорили шаг. — Невероятно! — воскликнул Элвис, когда мы подошли поближе. — Неужели это корабль гелеофториев?! — Каких ещё гелеофториев?! — я презрительно фыркнул. — Ты что, ни разу в жизни таких кораблей не видел? — Нет, ни разу, — смутился юноша. — Я же говорил, что почти нигде не бывал и мало что видел. Так это обычный человеческий корабль? — Ну конечно. На Заре таких кораблей очень много. Ярко-жёлтый цвет означает, что данный летательный аппарат предназначен для путешествий с целью научных исследований. На крыле должна быть маркировка. Вот, вижу, — в этот момент мы уже подошли к судну вплотную. — «Зара, институт геологии и минералогии». Мы не первые люди на этой планете. И меня, если честно, это совсем не радует. Как мы видим, наших предшественников постигла ужасная участь. Корабль стоит здесь заброшенный, а это значит, что они не смогли вернуться домой. — Наверное, тоже потеряли управление и упали из-за аномалии, которую создаёт вокруг себя сфера, — печально заметила Кора. — Но смотрите, трап спущен! — удивлённо воскликнул Элвис. — Кто-то же должен был это сделать. Стало быть, не все погибли при падении. — Совсем необязательно, — неуверенно протянула Кора. — Вполне возможно, что сработала автоматика или ещё что-то. Глядя на повреждения, полученные космическим кораблём, сложно поверить в то, что при аварии кто-то выжил. — Зайдём внутрь? — вполголоса спросил я. — Да, я только хотел предложить, — поддержал мою идею Элвис. Мы медленно и осторожно поднялись по трапу, словно бы сомневаясь, правильно ли мы поступаем. Увиденное нас поразило. Кора так вообще невольно вскрикнула. В корабле находилось пять мёртвых тел. Один мертвец сидел за штурвалом, остальные — на пассажирских сидениях. Причём тела сохранились великолепно, даже трупного запаха в помещении не было. И если бы не иссушенная кожа, их можно было бы принять за живых людей, неподвижно замерших на месте. Даже глаза у них были открытыми, и мне показалось, что в них застыл немыслимый ужас, который пережили эти несчастные в последнюю секунду своей жизни. Одежда тоже была в превосходном состоянии. Сохранились даже бейджики, какие бывают у всех научных сотрудников. — Странно, — произнёс я, разглядывая одну из таких заламинированных пластиковых карточек. — Судя по дате, катастрофа произошла приблизительно четыре года назад. — И что именно тебе кажется странным? — полюбопытствовал Элвис. — А то, что тела не разложились за это время. — Это объяснимо, — медик явно обрадовался, что у него появилась возможность поумничать. — Всем известно, что за разложение «мёртвых» органических веществ ответственна особая группа организмов, которую учёные называют сапрофитами или сапротрофами. Это могут быть бактерии, простейшие, грибы, а также более сложные организмы, например, черви. А на этой планете нет ничего живого, а значит, нет и сапротрофов, которые разлагали бы органические вещества. Вода из трупов, ясное дело, испарилась, и теперь они навсегда останутся вот в таком виде. Это явление принято называть естественной или природной мумификацией, насколько я помню. — Я нашла запас питьевой воды и брикетов! — обрадовано воскликнула Кора. — И еда, и вода находятся в герметичных упаковках, так что мы можем взять их с собой и пополнить наш запас провианта. — Ты думаешь, это будет этично? — засомневался Элвис. — Брать еду у мёртвых это как-то… — Когда будешь от голода помирать, вряд ли ты вспомнишь об этике! — отмахнулась Кора. — Им это уже не понадобится, а нам может спасти жизнь, так что ничего аморального в нашем поступке нет. — Да, наверное, — согласился Элвис. — Но ночлег всё-таки лучше устраивать не прямо здесь, а подальше. Мне будет неуютно спать рядом с мертвецами. — Не тебе одному, — поддержал я товарища. — Разумеется, мы отойдем на приличное расстояние и уже там разобьём временный лагерь. Так мы и сделали. Пройдя пару километров, мы выбрали удобное для ночлега место и остановились. В этот раз мы так устали, что у нас даже на разговоры сил не хватило. Так что мы немного поели, выпили воды и, пожелав друг другу спокойной ночи, легли спать. Так закончился второй день нашего путешествия по таинственной мёртвой планете.