Смысл служения

К моменту, когда они перенеслись в Стужвиль, Орнелла уже едва могла стоять на ногах, и Лансум почти втащил её в открывшийся портал до того, как к ним успел подойти обеспокоенный Арантир. Магический проход вывел графиню и её спутника на одну из улиц, поднимавшихся к громаде замка. Ополченец, с важным видом патрулировавший окрестности, заметив непрошеных гостей, от неожиданности подскочил и ткнул в них алебардой. — А ну копалку опусти, свои мы! — рявкнул на него вампир и для убедительности оскалил клыки. — Где господин Каспар? — В замке вроде был, ну или в гильдии маговой, — опешивший от наглости Лансума, ответил патрульный, но потом спохватился. — А вы кто такие будете? — Гости важные, не видишь, что ли? — огрызнулся на него акхарус. — Или у вас каждая собака волшебные порталы колдовать умеет? Веди давай к Каспару, госпоже с ним повидаться срочно надо. — Остынь, Лансум, — вмешалась в начинавшуюся перебранку Орнелла, и вампир послушно замолчал. — Солдат, в городе есть лазарет? Я полагаю, Каспар там часто бывает. — А, ну это да, он там постоянно сидит, — подумав, кивнул ополченец. — Его монахи не хотели пускать поначалу, ну, знаете, с такой-то рож… лицом, то есть. Говорят, он многих, кто недавно в армию вступил, лечит, дескать, у них вечно башка болит. — Узнаю Каспара, — слабо усмехнулась графиня. — Покажи нам дорогу, будь добр, и сам иди вперёд, проверь, в лазарете ли он. С твоим командиром я поговорю, чтобы не подумали, будто ты отлыниваешь. Впечатлённый покровительственным тоном Орнеллы и успевший рассмотреть добротный меч на её поясе, патрульный успокоился и не стал перечить. Обежав напоследок ближайшие дома — показать, как усердно он несёт службу, подумалось графине, — ополченец вернулся к ним, вскинул алебарду на плечо и быстро зашагал к замку. Орнелла хотела было окликнуть его и попросить умерить прыть, но Лансум без видимых усилий подхватил её на руки и нагнал патрульного. — Вы отдохните лучше, госпожа, — извиняющимся тоном ответил он на удивлённый взгляд графини. — Мы так быстрее доберёмся, зуб вам даю. Если бы не боль и пламя, жрущие её изнутри, Орнелла наверняка начала бы спорить, но сейчас решила не тратить силы. Она слабо отмахнулась в ответ, закрыла глаза и устроилась поудобнее, стараясь не злиться на то, как бережно, будто девицу на сносях, её несёт подчинённый. Темнота под опущенными веками и быстрый ровный шаг вампира успокаивали. Стараясь отстраниться от боли, графиня слушала и пыталась представить окружение. Вот послышался медленный стук копыт и приглушённое ржание — скорее всего, кто-то вёл стреноженную лошадь. Под башмаками патрульного захрустел гравий, значит, он сошёл с дороги. Через несколько минут грудь под щекой Орнеллы напряглась, и графиня, почувствовав сильный запах свежей крови, вздрогнула и открыла глаза. Лансум, явно стесняясь, отводил взгляд, но Орнелла заметила, как расширились от жажды его зрачки. — Недавно в лабораторию ушёл Каспар ваш, — не заметивший перемен в лице акхаруса, доложил вернувшийся из лазарета ополченец. — Можно положить госпожу в телегу, чтобы скорее дотудова довезти. — Опусти меня, — обратилась к Лансуму графиня, и вампир с едва заметной неохотой подчинился. — Сходите вместе за телегой и найдите, на чём мне сделать записку. Я буду ждать вас здесь. Вампир открыл было рот, наверняка чтобы напомнить, что собирался ни на минуту не оставлять Орнеллу, но вовремя осёкся, схватил патрульного за плечо и потянул в сторону лазарета. Испугавшийся этого ополченец дёрнулся и чуть было не огрел акхаруса алебардой по голове, точно мотыгой, за что получил звонкий шлепок по рукам. Недовольно косясь друг на друга, вампир и бывший крестьянин удалились, наконец оставив графиню в одиночестве. Стараясь не упасть, Орнелла прислонилась к деревянному указателю и закрыла глаза. Боль медленно ползла по её внутренностям, будто чудовищный паразит, прогрызаясь сквозь вены и мышцы. К приятному удивлению графини, вернулись подчинённые быстро; Лансум тащил за собой потрёпанную, пахнущую кровью и лечебными мазями телегу, а патрульный нёс клочок пергамента с накарябанными углём именами — собственным и командующего сотней. Опасаясь, что записка испачкается поражённой демонической заразой кровью, Орнелла велела акхарусу спрятать её себе за пазуху, и растянулась на сене в кузове. — Потерять не пытайся даже, я вас хорошо запомнил, — выпятив грудь для внушительности, предупредил вампира ополченец. — И госпожа обещание дала. — Ой больно надо мне тебе гадости устраивать, ещё скажи в таверну не ходить, в пиво тебе не плевать, — фыркнул в ответ Лансум. — А госпожа Орнелла свои обещания всегда выполняет, не сомневайся. Какая дорога ведёт к лаборатории? Графиня, слышавшая сквозь пелену боли их диалог, приподнялась на локте, аккуратно нашарила в мешочке на поясе монету и протянула её патрульному. — Спасибо за помощь, — улыбнулась она ополченцу, плотно сжав губы, чтобы сдержать кровавый кашель. — Покажи нам дорогу до лаборатории, и можешь быть свободен. Впечатлённый её щедростью, патрульный едва ли не за шкирку потащил Лансума за собой. По пути вампир и ополченец временами препирались, но обессиленная, теряющая сознание Орнелла этого не слышала. — Очнитесь, госпожа. Очнитесь и вернитесь к нам, — мягкий, но настойчивый голос Каспара тянул её из омута боли, и графиня с трудом открыла глаза. Зрение вернулось постепенно, быстрее, чем способность мыслить; несколько мучительно долгих мгновений Орнелла смотрела в лица склонившихся над ней, не в силах их узнать. — Она же не умрёт, правда? — не отводя взгляда от своей госпожи, спросил лекаря Лансум. Акхарус склонялся над графиней, придерживая свесившийся через плечо хвост и сжав её пылающую ладонь холодными пальцами. — Выражаясь буквально, она уже мертва, — с затаённой улыбкой ответил ему Каспар. — Да вы же знаете, что я не об этом! — от страха начисто забыв о приличиях, воскликнул вампир. В его огромных зрачках Орнелла увидела женщину, из глаз и рта которой текла кровь, не сразу узнав в ней себя. — Знаю, но у меня нет ответа, который бы смог тебя успокоить, — печально произнёс врачеватель и обратился к Орнелле: — больно ли вам сейчас, госпожа? — Кажется… кажется, нет, — проглотив приставший к языку солёный комок, негромко и хрипло ответила графиня, — но меня будто лихорадит. — Это неудивительно, — кивнул Каспар. — Ваша кровь загустела и скоро начнёт гореть. — А что… моё лечение? — Орнелла с трудом кивнула на стол за спиной врачевателя, где стояла колба с фиолетовым зельем, похожим на то, которое Каспар приготовил для неё несколько дней назад. — С помощью вашего спутника я уже выдал вам все запасы, что у меня были, — лекарь качнул головой в сторону Лансума, будто не обращая внимания на то, как вампир положил ладонь на плечо графини, продолжая держать её за руку. — Нам удалось унять боль, но не остановить процесс в вашей крови. Резко встав, Каспар направился к своему столу и начал двигать колбы и свитки, пытаясь разыскать что-то. Пальцы Лансума бережно отвели со лба Орнеллы испачканную кровью прядь, но вампир тут же отдёрнул руку, едва графиня посмотрела на него. — Я могу предложить вам выбор, госпожа, — повернувшись, врачеватель бросил пристальный взгляд на неё. В руках он держал чашу, в которой лежали лезвия и странного вида жилы. — Мы можем продолжить прежнее лечение, отвоевав вам ещё пару лет нежизни, до тех пор, пока один из приступов не сожжёт вас. Если я приступлю к работе сейчас, через три дня будет готова следующая порция зелья. Но кроме этого есть ещё один метод, который со временем может полностью вас исцелить. Я не уверен до конца, что он подействует, зато он быстр. — Звучит так, будто ты хочешь опробовать этот метод, — медленно ответила Орнелла, — но ждёшь моего разрешения. В чём подвох? — Если он не сработает, вы скорее всего примете окончательную смерть здесь и сейчас, в чудовищных муках, — к его чести, Каспар продолжал смотреть ей прямо в глаза. — Но я почти уверен в том, что этого не случится. — А не проще тогда подождать эти три дня? — встрял в разговор Лансум, которого явно не воодушевило услышанное. — Госпоже хоть бы сил набраться. — Я не уверен, что у неё есть столько времени, — очень спокойно ответил ему врачеватель, но глаза его сверкали гневом. — И поэтому это исключительно выбор Орнеллы, на который ты не смеешь влиять. Вампир прикусил язык и дальше спорить не стал. Помолчав, графиня тяжело вздохнула, подняла руку и убрала с щеки кровавую слезу. Вместо того, чтобы размазаться по пальцам, густая, слабо пахнущая серой жижа комковалась и растягивалась толстыми нитями. — Если твой метод всё-таки не поможет, — с трудом заговорила Орнелла, — отправляйтесь вдвоём к Владыке и расскажите ему правду. Я надеюсь, он не будет суров к вам. Но сначала сожгите дотла моё тело. — Как пожелаете, госпожа, — кивнул лекарь и перевёл взгляд на акхаруса. — Я попрошу тебя быть моим помощником, Лансум, и строго выполнять все мои указания. Графиня устало закрыла глаза; она достаточно доверяла старому врачевателю и не хотела узнавать раньше времени, что он собрался с ней делать. Или я просто боюсь, упрекнула себя Орнелла. Невидимый ей Лансум ходил вокруг, расставлял тихо позвякивающие стеклянные колбы и складывал что-то ещё, что графиня не могла опознать на слух. Каспар, судя по скрипу двери, направился в другую комнату, перед этим что-то тихо наказав помощнику. — Не серчайте, госпожа, — почти на ухо произнёс Орнелле вампир, — но с вас нужно снять стёганку, так господин Каспар велел. Я смотреть не буду, обещаю. Графиня нехотя подняла веки и села. Акхарус, снявший плащ, уже успел разложить на стуле рядом тряпки и зелья, и теперь смотрел на свою предводительницу смущённо и испуганно. Как только она потянулась к завязкам куртки, вампир поспешил отвернуться. — Лансум, стёганку на голое тело не носят, — усмехнулась Орнелла. — Лучше повернись и помоги. Вместе они быстро стянули с графини грязную от крови и земли куртку. Нижняя рубаха, в которой осталась Орнелла, не запачкалась, поэтому акхарус, неловко запинаясь, предложил её не трогать. Стёганку вампир положил в дальнем углу лаборатории, затем, протерев ладони каким-то зельем, надел фартук и укрыл Орнеллу чистой простынёй. Закатав рукава её рубахи выше локтей, тем же снадобьем он начал натирать руки графини, мраморно-белые, с вздувшимися лиловыми венами. — Так господин Каспар велел, — пояснил Лансум в ответ на удивлённый взгляд Орнеллы. — А я решил не спрашивать. Лучше… сами лучше потом спросите. Последние слова ему явно дались с трудом, даже в своём плачевном состоянии заметила графиня. — Ты боишься? — спросила акхаруса Орнелла. — Боюсь, госпожа, ещё как, — сжавшись, будто его пристыдили, признался вампир. — У вас храбрости побольше моего будет. — Я тоже боюсь, — усмехнулась графиня. — Только убежать не получится, а раз так, то придётся идти до конца. — Асхой клянусь, госпожа, если этот вот обряд сейчас поможет, я Каспара во все щёки и черепа на шее расцелую, — заявил акхарус, и Орнелла расхохоталась, не удержавшись. — Мне нравится ваш настрой, госпожа, — улыбнулся, как мог, вернувшийся врачеватель. Смех графини заглушил скрип двери, когда он вошёл. Лекарь казался бледнее, чем обычно, и держал в руках закрытую тканью глубокую миску. — Нам пора начинать. Приблизившись к ложу Орнеллы, врачеватель поставил чашу на стул и, как и Лансум, надел фартук и протёр руки зельем. — Проблема в вашей крови, и поэтому я попытаюсь её заменить, — показав на миску, объяснил графине Каспар. — Но сначала придётся убрать хотя бы часть крови из вашего тела. Дождавшись кивка пациентки, врачеватель подал знак Лансуму. Вампир быстро принёс пустую чашу и положил на неё руку графини. Орнелла едва почувствовала, как лекарь сделал длинный продольный разрез на её запястье, и густая кровь начала капать в сосуд. Казалось, вместе с кровью из неё вытекают последние силы и опускается, точно густой туман, лишённое ощущений спокойствие. — Этого достаточно, — донёсся издалека голос Каспара. Он дал Лансуму ещё какое-то указание, но Орнелла не прислушивалась. Кто-то приподнял её, положил себе на грудь; голова графини уткнулась в изгиб шеи, длинные волосы защекотали лицо, но сил на то, чтобы хотя бы чихнуть, не было. Чужая кожа приятно холодила её почему-то очень горячий лоб, крепко обхватившие руки не давали завалиться набок. — Держи изо всех сил, — услышала Орнелла, и слабо удивилась. Я падаю? Ответ заструился слабым жжением в руке, поднялся к груди и растёкся быстрой волной по всему телу. С каждым ударом сердца жар нарастал, и графиня застонала в слабых попытках скорчиться. Туман в голове рассеивался, и сквозь гул в ушах пробивался голос Каспара, читавшего заклинание. С каждым его словом, казалось, огонь в измученном теле Орнеллы разгорался всё сильнее, даруя силы и принося боль. В отчаянной попытке облегчить страдания графиня пыталась разодрать кожу и добраться до раскалённых вен, но кто-то мешал ей. Не осознавая ни себя, ни что-либо вокруг, тело, когда-то бывшее Орнеллой, выло и извивалось, пытаясь освободиться. Когда боль ослабла настолько, чтобы к ней смог вернуться разум, графиня прекратила вырываться и вцепилась в державшие её руки. Бледный до синевы Каспар возвышался над ней, в его пальцах вспыхивали и растворялись паутины магических чар. Лансум, весь в глубоких царапинах, укачивал свою госпожу, словно маленького ребёнка. — Я думаю, худшее позади, госпожа, — закончив читать заклинание, заключил лекарь. На его руке Орнелла заметила свежий разрез, зашитый маленькими стежками. — Асха решила не призывать вас к себе сегодня. Акхарус, наконец, отпустил графиню и поспешил к обессилевшему врачевателю. Он помог Каспару сесть и принёс со стола ещё два зелья. Одно лекарь выпил сам, едва не уронив пузырёк, второе протянул Орнелле. — Я оставлю вас на время, госпожа, — поднявшись через пару минут, произнёс врачеватель, — Лансум присмотрит за вами, пока не начнёт действовать зелье. Мне жаль, что этот метод причинил вам… столько дискомфорта, но уверяю, результат того стоил. Пока вы отдыхаете, я смогу оценить, насколько успешно всё прошло, и что нам ещё предстоит сделать. Едва заметно покачиваясь, истощённый после пережитого, лекарь вышел. Орнелла откинулась на подушку, расслабленная и мягкая, будто забытое вне погреба масло. Вампир, вперивший внимательный взгляд в спину Каспара, точно сторожевой пёс, ещё какое-то время смотрел на закрывшуюся за спиной врачевателя дверь, будто опасался, что лекарь обманул их и вот-вот вернётся. — Спасибо за помощь, Лансум, — похлопала его по руке графиня. — Извини, что тебя от меня досталось. — Да что вы, госпожа, я завсегда рад, — вампир сел у её изголовья. — Главное, что с вами всё будет в порядке, а царапины-то заживут. — С этим, я боюсь, у немёртвых сложнее, чем у живых, — улыбнулась Орнелла. — Но ты со временем к этому привыкнешь. — А, ну да, точно же, — почесал в затылке акхарус. — Я как-то никогда не думал над этим, считал, что это как быть живым, только ты холодный почему-то. Такое легкомысленное отношение удивило графиню, равно как и то, что на последней фразе Лансум отвёл глаза. Практически все вампиры, которых успела встретить Орнелла, либо шли к нежизни долгие годы, либо, как Джованни, видели в ней средство увеличить своё влияние или богатство, но сидевший напротив неё акхарус скорее походил на деревенского паренька-задиру, но не амбициозного властолюбца. — Почему ты решил принять нежизнь? — внимательно глядя на него, мягко спросила Орнелла. Акхарус ответил не сразу; он отвернулся, взял со стола какой-то пузырёк и начал крутить его в пальцах. Графиня не отводила взгляд и молча ждала. — Была подруга у меня, — спустя какое-то время всё же заговорил вампир. — Знакомая даже, можно сказать. Лилли её звали. Миленькая очень, умная, в приходской школе читала лучше всех, садик у дома разбила, там всякие травы полезные растила. Её, правда, дразнили в детстве, потому что у неё на лице постоянно пятна были, на бабочку похожие немного. Кто-то из мальчишек придумал однажды, что это ей в детстве собака нос откусить пыталась, так все и прицепились к этому. Я тоже дразнил, скрывать не буду, но как подрос, бросил это дело, и даже прощения попросил. И как-то вот, не так уж давно, заболел я. Уж простите за подробности, госпожа, чесался, как пёс блохастый, пятнами весь покрылся, а вонял будто падаль какая-то. Сами понимаете, из дому выходить мне не особо хотелось, благо матушка и не выгоняла на улицу, да Лилли прознала как-то. Она беременна была, но всё равно заявилась к нам, чуть ли не за волосы меня из чулана, где я спрятался, вытащила, в язвы пальцем в тряпке тыкала и вопросы задавала, будто господин Каспар. На следующий день мазь принесла, сама сделала, и лечить меня взялась. Матушка бурчала, мол, девка на сносях, а со мной гнилым возится, да и я боялся, вдруг что. Мужик её хоть, ладно, толковый был и не явился мне потом зубы пересчитать. За пару месяцев Лилли меня и вправду вылечила, аккурат к сроку, когда мелкий появиться был должен. Помню, сидели мы в передней тогда, молоко пили и пирогом матушкиным я её угощал. Она спросила, приду ли я на ребёнка посмотреть, как её мать, повитуха местная, разрешит. Отказаться я не мог, да и не хотел, обещал ещё, что по матушкиному рецепту пирог ей испеку лучше сегодняшнего и с ним приду, надо же отблагодарить её, что от язвы меня вылечила. Мы посмеялись ещё, что первый кусок я съем, а то кухарка из меня так себе. Поставив пузырёк обратно, Лансум замолчал, сглотнул пересохшим горлом. Графиня не торопила его, подозревая печальный финал истории. Видимо, девочка умерла родами, решила она. — Рецепт у матушки особый, мало просто пирог испечь, он ещё настояться несколько недель должен, — наконец продолжил свой рассказ акхарус. Теперь он теребил край простыни и вытягивал из него нитки. — Через пару дней, как я его поставил, мать Лилли моей весточку передала, мол, родила благополучно, чувствует себя хорошо и ждёт пирог. Я тогда наконец из дому выбираться начал, и первым делом в город поехал, лошадь надо было подковать, тканей матушке купить, да мало ли там дел накопилось. Пирог с собой взял, через день мёдом тоненько мазал, как по рецепту, чтобы пропитался. Недели две меня не было, и как в деревню нашу вернулся, я первым делом к Лилли поехал, с пирогом и брошкой, которую ей в подарок купил. Помню, как шёл к её дому через садик, и пахло в нём как всегда, только я узнавал теперь ту траву, которую она в мазь клала. Внутри тоже было как обычно всё, я первым делом заметил корзинку с нитками, в которой Лилли рукоделие хранила обычно. А потом и её заметил на кровати. Мёртвую. — Она не пережила роды? — спросила Орнелла. — Пережила, — замотал головой вампир. Казалось, если бы он ещё мог, то разрыдался бы, — и ребёнок пережил, всё хорошо было. Так её мать сказала, а она повитуха, в этом разбирается. Она не знала, почему Лилли умерла, и никто не знал, даже лекарь и священники Эльрата, которых из города вызвали. Просто… просто в одно утро Лилли не смогла встать с постели, а потом забылась и умерла во сне через несколько дней. — Она ушла к Асхе и переродится вновь, — попыталась утешить его графиня, но слова будто липли к языку, горькие и пустые. — Да, ушла, — кивнул в ответ Лансум, так резко, что растрёпанный хвост сполз ниже ушей, — и когда-нибудь переродится, да вот только мы остались. Мать её, мелкий в колыбельке, мужик, травки всякие в саду и нитки в корзине, и я с пирогом, который две с лишним недели готовил, да только её уже не было. И та, что переродится, Лилли уже не будет и не вспомнит её, как и ребёнка своего, и меня с обещанным пирогом, иначе все бы мы по миру ходили с такой памятью. Я смерть уже тогда видел, госпожа, и головорезы мне не раз грозили кишки выпустить, но страшнее такой смерти я никогда ничего не встречал. И как похоронили мы Лилли, я закопал тот пирог на её могилке, записку матушке оставил и поехал в город, где вербовочный пункт видел. Если принять нежизнь, то вот так уже не умрёшь. — Значит, ты спрятался в оке бури, — подвела итог Орнелла, но в её голосе не было осуждения. Одной рукой она, как могла, обняла Лансума. — Поэтому ты так испугался за меня? — Наверное, — тихо ответил акхарус. Так и не сняв окровавленного фартука, он взял свободную ладонь графини в свои. — Я как представил, что вы вот тут, в этой самой лаборатории, и умрёте, так её лицо и появилось перед глазами. Храбрец я тот ещё, как видите. — Мы все боимся, будучи живыми, и можем бояться, даже став немёртвыми, — задумчиво произнесла Орнелла. — В том, что мы делаем потом, и есть смысл. Как ты по своей воле принял нежизнь, чтобы служением, но не поиском власти или золота уберечь себя, так и я когда-то просила о ней, чтобы спастись от смерти, но обрела смысл существования в служении Верховному лорду. Асха всё обращает на пользу, даже людей вроде нас с тобой. — Вы уже прямо как владыка Арантир говорите, — восхищённо ответил Лансум. — Правда, вас понять у меня ещё ума хватает. Хихикнув, графиня шутливо ткнула в бок акхаруса, на что тот скорчился и театрально упал с кровати, заставив её рассмеяться ещё раз. Пока Лансум вставал на ноги, снимал испачканный фартук и искал, куда его можно положить, Орнелла растянулась в постели, чувствуя, как из-за зелья её тянет в сон. — Вы отдыхайте, госпожа, — склонившись над засыпавшей графиней, заговорил вампир. — Я пойду у господина Каспара спрошу, может помочь чем надо. К тому моменту, как он закончил фразу, Орнелла уже уснула. Полюбовавшись несколько минут её расслабленным лицом и послушав редкое, но уверенное и ровное дыхание, акхарус неслышно вышел из лаборатории.