Зимняя сказка про любовь

- Что ж он творит, ирод! – тихо возмущался отец Артемий. – Какое венчание, когда баба только-только мужика схоронила?! - Батюшка, пусть они поговорят, - уговаривала его Анна, сидевшая с ним рядом за столом. – Им это, правда, надо сделать. Сказать все, что накопилось. Высказать обиды и чувства. А там уж как Бог даст. Анна со священником сидели за столом в избе отца Артемия. Пелагея стояла у стены на другом конце горницы, а перед ней был Макар. Вот уже который час, начиная с дома Степановых, а теперь у священника, куда их привез Макар, некогда суженые выясняли между собой отношения. - Жить я без тебя не могу, как будто мертвый внутри. Люблю так, что сил никаких нет. Поженимся, заживем хорошо. Хозяйство у меня крепкое, справное. Клянусь, детей твоих как своих любить буду. - Да разве ж это по-человечески? – плакала Пелагея. – Разве ж так делается? Что было, то прошло. Старого не воротишь. - Воротишь! Клянусь, я ворочу все, как было раньше. Внезапно дверь распахнулась, и изба заполнилась множеством народу. Анна оказалась в объятиях родителей, дядюшки и Якова, которые крутили ее во все стороны, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Коробейников с полицейскими скрутил Емельянова. Пелагея от происходящего просто замерла в полном ужасе. Анне пришлось требовать, чтобы Макара отпустили, объяснять, что вовсе он их с Пелагеей не похищал. Очнувшаяся Пелагея подтвердила, что похищения не было и обвинений она выдвигать не будет. В воздухе повисла неловкая пауза. Никто не знал, что делать дальше. И в этот момент Пелагея вдруг обратилась к Анне: - Барышня, а вы что думаете? - О чем? - Об этом. Обо всем. Анна посмотрела прямо в глаза Пелагее и ответила: - Я думаю, что для любви не важны условности. Не имеет значения, что думают и говорят люди. Неважно, как требуют поступать правила. Имеет значение только то, что подсказывает сердце. Внезапно с Пелагеи спала окутывавшая ее потерянность, взгляд перестал быть растерянным, а стал ясным и всепроникающим. Она долгим и очень внимательным взглядом посмотрела на стоявшего с ней рядом Макара, а потом в наступившей звенящей тишине, наконец, произнесла: - А ведь я не люблю тебя, Макар. Когда-то любила так, что сердце, казалось, остановится. А больше не люблю. Мне ведь хорошо с Трофимом было. Я с ним счастлива была. Сама не понимала этого, все тебя вспоминала, а сейчас оборачиваюсь и понимаю, что он меня счастливой делал. Я его любила и сама не понимала этого. Десять лет прожила с ним, думая, что люблю тебя. Его мучала этим. Он умер, а я ему так ни разу и не сказала, что люблю его. Господи, что же я натворила! Тут Пелагея рухнула на пол и страшно завыла. Через пятнадцать минут в избе священника наступила тишина. Уехал побелевший Макар. Увезли рыдающую Пелагею Коробейников с полицейскими. У отца Артемия остались только Штольман да Мироновы, все еще оглушенные разыгравшейся на их глазах драмой. Старшие Мироновы сидели над чашками с чаем, что им налил батюшка. Анна стояла, прислонившись к стене, где только что заглянула в собственное сердце Пелагея. Яков молча сидел с непроницаемым лицом на лавке в углу . Потом он встал, подошел к Анне и сказал: - Аня, я не хочу ждать Масленицы. Вам было важно, чтобы на нашей свадьбе присутствовали ваши родители. Они здесь. Мне же нужны только вы. Я прошу вас стать моей женой здесь и сейчас. - Я согласна, Яков, - ответила Анна.