Когда боги ходили по нашим тропам

Месяц темной Сит, день восемнадцатый, год 8373-й. Каждый день походил на предыдущий, будто отлитый по одному и тому же шаблону, будто синтезированный Мимиром из одной ему известной ерунды, из стерильной скуки белых пластиковых стен, из одинаковой пищи без вкуса и запаха. Обязанности стюарда, разумеется, оказались пустой формальностью. Не было на корабле никаких перегоревших лампочек или пыльных окон, в услугах Ингвара никто не нуждался. Он стал чаще заходить к Питерсу. Иногда удавалось быть полезным: принести еды, подмести с пола металлическую стружку, подержать это, подать то. Но чаще всего Ингвар просто устраивался в углу ремонтного ангара на сиденье флайера, давно вышедшего из строя, сидел там тихо, с планшетом на коленях, и делал вид, что увлечён чтением. Тогда можно было рассматривать сильные руки с синей тату на предплечье, прядь влажных волос, прилипшую к виску, старательно прикушенную нижнюю губу. Можно было наполняться грустным томлением, сладким, с чуть заметной виноватой горчинкой. Однажды он застал у Питерса Гудрун, а вернее, застал их обоих за чем-то похожим на консоль Мимира. Погружённые в работу, они не заметили вторжения, изредка обмениваясь короткими фразами, ничего не значившими для Ингвара. Он вдруг понял: Питерс, может быть, спит с Гудрун, с не слишком молодой и не слишком красивой женщиной в вязаных носках и длинном, почти до колен свитере с растянутыми рукавами. Конечно, ему на катере нужен бортовой компьютер, нужна связь с Мимиром, а кто разбирается в этом лучше её? Ингвар ушёл из ангара, стараясь остаться незамеченным. Зачем отец вообще взял его в полет? Он бесполезен. А вечером того же бесконечного дня Гудрун появилась и в его каюте. Заявила с порога: – Мне не нравится фидбэк твоей консоли, надо прогнать диагностику. Приложила ладонь к панели, оборвала приветствие Мимира коротким: – Дай нам минуту. Прикрой нас. – Как прикажет Леди... – почтительно и кротко ответил компьютер. – Значит, слушай, – она заговорила, быстро пробегая пальцами по экрану. – Я перепрограммировала один из дронов, из тех, что бездельничают на побережье. Картинка не очень стабильная, но все же лучше, чем ничего. На экране появилась деревня его племени. Никто не сидел у костра, никто не занимался обычной домашней работой. Только легкий дымок над тлеющими углями говорил о том, что деревня ещё не оставлена. – Почему?.. – пробормотал он, вглядываясь в экран. – Мимир, сводку погоды за последние тридцать дней в квадрате 38/21! Домашний арест Ингвара длился почти четыре месяца. И за это время ни одного дождя не выпало там, где жило его племя. Воздушные съемки показывали пересохшие ручьи, корявые ветви биккар, лишенные листьев и плодов, пустые загоны мелеб. Через несколько часов стало понятно: племя разделилось. Часть людей перебралась к берегам небольшого обмелевшего озера, где на каменистой пустоши не было ни укрытия, ни защиты. Часть осталась в пещерах, почти в дне пути от ближайшей воды. – Так вот, значит, как капитан знает обо всем, что происходит на планете, – Ингвар потёр ладонями уставшие глаза. – А можно ли сделать так, чтобы он ослеп? – На один глаз? – усмехнулась Гудрун. – Можно вообще-то. Мимир, карту подземных вод в квадрате 35-39/19-23! Голубые жилки показались на экране, одна из них протекала совсем рядом с деревней, по самому краю рощи биккар. Может быть, оттого эти деревья и выжили... – Но как до неё добраться?.. – Ингвар коснулся пальцем экрана, будто пытаясь нащупать пульс голубой жилки. – Гудрун, а наша бурильная установка на ходу, не знаешь? – Можно проверить, – пожала плечами программист. – Но стоит ли? Ведь это риск. Твой папаша по головке не погладит. – Они последние люди на Эдде. Других уже не будет. – Может, на Няшке есть гуманоиды. Бурильная установка, похожая на большой неуклюжий флайер, нашлась в том же ремонтном ангаре. С нею пришлось повозиться. Неожиданно к работе подключился Питерс и справился с ремонтом двигателя играючи. А следующим утром, когда оранжевый диск Эула едва выглянул из-за горизонта, впервые за многие столетия поднялись шлюзы ремонтного ангара. Ингвар забрался в просторную кабину, рассчитанную на четверых. – Проверь связь! – скомандовала Гудрун. Питерс стоял рядом с ней и глядел хмуро. Ингвар засомневался: сможет ли она сделать так, чтобы никто не заметил его отсутствия, да к тому же скрыть деревню от слежки "Асгарда"? Но решение уже было принято. Обратной дороги не было. Его люди умирали от жажды, и только он один мог им помочь. Двигатель установки завёлся неожиданно шумно, сухим эхом протарахтел по металлическим плитам ангара. Ингвар захлопнул кабину и осторожно поднял машину в воздух. Дорога заняла почти три часа. Ингвар измучился, в любую минуту ожидая, что неуклюжий аппарат грохнется на камни. Но связь с Мимиром не прерывалась, и когда деревня наконец-то показалась вдали, Ингвар велел бортовому компьютеру посадить их именно там, где грунтовые воды подходили ближе всего к поверхности. Таким местом оказалась неожиданно ровная круглая площадка совсем рядом с рощей. Ингвар даже попытался вспомнить, не было ли на этом месте какого-либо сооружения, да так и не вспомнил. Чтобы приготовить бур к работе, пришлось перейти на ручной режим. Но Мимир давал подробные указания, и вскоре дрогнула под ногами земля, послышался глухой скрежет, и брызнула в воздух рыжая струя песка и стертых в пыль камней. К тому времени вся деревня собралась вокруг шумной машины, вокруг своего бога, который снова не оставил их в беде. Было их так мало, слишком мало пыльных усталых лиц, слишком мало детей. Вождь подошёл ближе, обратился к Ингвару, стараясь перекричать шум бура: – Прости, Лорд, нам нечем тебя угостить... – Я достану воду из-под земли, – крикнул в ответ Ингвар, но, кажется, вождь его не услышал, а может быть, не поверил ему. Часа через два Мимир сообщил, что бур достиг нужной глубины. К этому времени песок, выбрасываемый из скважины, стал уже тяжёлым и мокрым. Люди заметили это. Ингвар видел, как они опускались на колени, прижимали ладони к горячей грязи. А потом Мимир велел выключить установку. Внезапная тишина показалась почти пугающей. Длинный рычаг бура поднимался над кабиной, складывался, снова поднимался, и от этого машина казалась живым существом, гигантским насекомым, с пышущим жаром телом и стальным толстым жалом. Наконец, последний сустав рычага скрылся в кузове машины, и та замерла, напоследок утробно вздохнув. Люди осмелели, подошли ближе, стали с любопытством заглядывать в ровную скважину диаметром примерно в метр, с отвесными стенами, уходящими в тёмную глубину. Ингвар достал из кабины четыре пластмассовых ведра, которые лишь вчера смастерил для него Мимир, привязал к дужке одного из них верёвку, осторожно спустил в чёрное жерло, вздохнул с облегчением, услышав тихий всплеск. А когда он вытянул ведро, примерно на треть наполненное рыжеватой жижей с пыльными разводами на поверхности, сотня голосов оглушила его криками, смехом, визгом, сотни рук протянулись к нему, касаясь потного комбинезона, пыльных, спутанных волос, рук, плеч, спины... Кто-то взял у него ведро, сделал первый глоток, взорвался восторженным воем, тотчас же кто-то другой вырвал ведро из рук кричащего. Вёдра с привязанными к ним верёвками доверили самым сильным мужчинам, Ингвар выбрался из взбудораженной толпы, подошёл к вождю. Харольд глядел на него странно, как будто с сожалением, а может быть, и с разочарованием. Но день уже перевалил за середину, и слишком многое нужно было сказать и объяснить. – Харольд, то, что я для вас сделал, называется колодцем. Воды пока мало, но к утру, думаю, наберется на две трети глубины. Это примерно как пятеро мужчин, стоящих друг у друга на плечах. Вытащить полное ведро трудно, только крепкому мужчине под силу. Вы должны придумать, как сделать так, чтобы любая женщина, старик или ребёнок смогли выполнить эту задачу. Нужно послать за остальными. Там, на озере, они беззащитны, им следует вернуться в деревню. Биккар умирают. Их нужно поливать. Полведра на каждое дерево, раз в два дня... А взгляд вождя скользил мимо, не задерживаясь, не узнавая. Наконец, он спросил: – Лорд, этот колодец... Ты ведь мог сделать его раньше? Ещё в месяц Тёмного Оде, когда все были живы? Ты мог достать для нас воду из-под земли, и наши дети не умерли бы от жажды... Многое мог бы сказать ему Ингвар, но не сказал ничего. Его молчание стало ответом. К "Асгарду" он вернулся уже на закате. Посадочные ангары не открылись при его приближении. Пришлось посадить буровую машину рядом с кораблем. Мимир молчал. Ингвар подошёл к кораблю, постоял, поглядел на громаду, залитую красным заревом заката. С трудом подавил в себе желание постучать в обивку, как в дверь соседа по отсеку. Конечно, его было прекрасно видно на каждой камере, на каждом мониторе "Асгарда" красовалась его чумазая рожа, пыльная и потная. Усталость пришла внезапно и оказалась сокрушительной, будто он своими руками копал колодец, вгрызаясь в каменистую почву, твёрдую, как бетон. Вернулся в кабину буровой машины, переплел растрепанную косу. Страшно хотелось пить. Он рассмеялся. Какой он все же идиот. Достал для племени воду из-под земли и не догадался наполнить свою собственную флягу. Оставалось только улечься на заднем сиденье, слишком коротком даже для его небольшого роста, и закрыть глаза. Сон не шёл. Он вспоминал слова вождя и странное выражение его глаз, взгляд, которым смотрят не на бога, а скорее на непутевого сына, источник вечных разочарований. Вспоминал фразу Гудрун о возможных гуманоидах на Няшке. Вот, значит, кого Питерс позвал с собой. Что ж, имеет смысл. Интересно, стерильна ли Гудрун. И знает ли об этом пилот, а может быть, ему все равно... А его не пустили на корабль. И, вероятно, теперь не пустят никогда.