Легенды Сумеречного Замка

— Какого Мерлина это было, Ральд? — голос Сириуса срывался на рычание, а рука крепко прижимала меня за горло к кованым воротам. Переместившись в Замок, я и шагу сделать не успел. — Что... именно... «это»? — говорить с пережатой трахеей было несколько проблематично, но крестного это, кажется не волновало. — О, так у тебя еще и варианты есть, где ты сегодня натворил хуйни? — в глазах Блэка плескалось то же безумие, что я уже видел у Беллатрис. Фамильное, видимо. — Химер... ролог. И Лэйрд, — мне было бы достаточно одного мысленного приказа — и у него никогда более не поднялась бы на меня рука. Но я до сих пор воспринимал Сириуса как человека, а не Гончую Смерти, а потому надеялся решить проблему по-человечески. Ну, и к тому же я и сам понимал, что сегодня облажался по полной и подобное отношение, в общем-то, заслужил. — За попытку двойного самоубийства объяснишься потом, — Блэк все же сделал шаг назад, давая мне сползти на песок. И нет, я бы скорее поверил, что у него рука устала меня держать — а это в принципе невозможно, — чем что меня пощадили. — Что это за мерзость была в том кафе? Мерзость. Какое правильное слово. Мне самому теперь было противно от собственных действий. А противнее всего было, что других выходов из ситуации я не видел в принципе... *** — Отдел Тайн – детище ваших предков, понимаете? — взгляд, жесты, все в Джонатане, кроме интонаций, говорило о крайней степени радости от нашего с ним разговора. Почему же на меня все больше и больше накатывала паника? — Я понимаю, молодость, мечты, — нет никакого желания взваливать на себя такую ответственность — но поймите, в этой стране все посыпалось в морганову пизду, когда последние из Певереллов исчезли с островов. О нет, дело было не в ответственности. И даже не в данном конкретном невыразимце — и некромантская эмпатия, и риддловская поверхностная легилименция в один голос говорили, что Лэйрд абсолютно искренен. Но какой-то глубинной чуйкой я ощущал, что мне надо бы вот сейчас убираться из этого заведения, предварительно стерев новому знакомцу память. А против любой ментальной магии у него с большой долей вероятности стоит защита, и проверять ее на прочность охоты нет — а значит, надо использовать магию Смерти. Для которой мне пока еще требовался тактильный контакт. При этом нужно не привлечь к нашему столику излишнего внимания... Решение пришло неожиданно — и в этот момент я впервые в жизни пожалел, что не родился девушкой. — Я не понимаю одного — как я могу помочь? В этом плане я Певерелл только номинально, — задержать внимание на длинных ногтях артефактора, а потом будто бы позволить взгляду скользить самостоятельно — выше по кисти, руке, дальше до лица и остановиться на губах. Затем словно опомниться и отвести взгляд, прячась за стаканом. Лишь с легкой толикой неестественной резкости — увы, но до этого я показывал Лэйрду весьма высокий уровень самоконтроля. Однополые отношения в магической Британии не поощряются, но и не осуждаются — по крайней мере официально. И Тому Риддлу в свое время приходилось пользоваться своей внешностью и в таком плане. И запустить в инфополе простенькую прицельную мысль — что со мной можно позволить себе легкий флирт. — Не прибедняйтесь, Ральд, — невыразимец протянул руку, проводя подушечками пальцев вдоль моего кольца и будто бы случайно касаясь кожи. Сработало? — Певереллы — это не знания и даже не сила. Это воля. И без этой воли сия замечательная вещица вас бы не приняла — а я, уж поверьте, в артефактах понимаю поболее многих. Отдернуть руку, но тут же вернуть назад. Пальцы едва заметно дрожат. — Неужели воля — настолько уникальная черта личности? — немного пренебрежения в голосе и чуть косить глазом в сторону его руки. — Это именно то, чего так не хватает сейчас нашей замечательной стране, — неожиданно Джонатан мягко перехватывает мою кисть, большим пальцем слегка поглаживая внутреннюю сторону запястья. При попытке же отдернуть руку пальцы смыкаются стальным кольцом — не причиняя боли, но и не давая вырваться. — Я вам нравлюсь? — легкая небрежность в голосе невыразимца была неожиданна. Но этого контакта уже достаточно, чтобы стереть из его памяти соотнесение Ральда Певерелла с Гарри Поттером. — Слишком громкое слово для столь короткого общения, — и слегка отвести взгляд в сторону. Даже не смущение — неуверенность. И в этот момент мне в голову приходит не менее безумная идея — получить данные по Подземному Городу прямо из его памяти. Простого контакта кожи к коже для этого уже недостаточно, но даже мысль о поцелуе с едва знакомым человеком не кажется чем-то неправильным. *** — Я испугался, что... — но Блэк даже не дал мне договорить: — Что кто-то придет и разрушит твой уютненький мирок? Честно — я до последнего надеялся, что распекать меня будут только за поцелуй, а не за сопутствующие деяния. — Что кто-то решит возложить на меня лавры Гарри Поттера. Надоело, если честно, — я попытался встать, но спину тут же прострелило болью. Назавтра явно будут синяки от резных элементов ворот, а по задней части шеи, кажется, и вовсе кровь стекает. Такая постановка вопроса вроде бы чуть остудила пыл Бродяги. По крайней мере, теперь в его взгляде не было безумия — лишь некоторое недовольство. — Знаешь, если бы ты захотел его затащить в постель просто чтобы потрахаться — и то это было бы понятнее, — и не дожидаясь ответа, Сириус обернулся черной дымкой и унесся куда-то за поместье. Можно подумать, он сказал мне что-то новое — то, что еще полчаса назад казалось отличной мыслью, сейчас ощущалось крайней степенью неприемлемого. Я испугался самого себя: какая жуткая идея придет мне в голову следующей, показавшись такой же правильной и естественной? Обозвать Гермиону грязнокровкой? Принять Темную Метку? «Ну, с памятью Риддла Метка совершенно не является проблемой, — промелькнуло вдруг в мыслях. — А вот Гермиону грязнокровкой называть по меньшей мере бессмысленно — ее кровь чище многих страдающих кровосмешением «чистокровных» магов», — и память Риддла подкинула воспоминание о его родственничке из Гонтов. С совершенно не риддловским восприятием. Что ж, такой ассоциативный ряд несколько обнадеживал. Для полного успокоения совести я решил пробежаться по мыслям о магглах, не рассчитывая, впрочем, на какие-то неожиданные находки. А зря... Риддл знал о достижениях маггловской науки неприлично много для волшебника, истово презирающего обделенных магией. Знал — и боялся. Нет, человека, на глазах которого нацисты бомбили Лондон в сорок первом, в чем-то можно понять. Особенно если знаешь, что даже такую мощность взрыва магические щиты не каждого волшебника выдержат. А та бомба, что стерла с лица земли японский город Хиросиму? Её же и щиты Хогвартса не факт что остановят. А в Нагасаки и того мощнее была — и даже это для магглов не предел... Но бездна всемилостивая, ну не все же достижения простецов сводятся к оружейной промышленности! И даже военным разработкам после находится мирное применение. Кажется, это называется «испанский стыд» — когда фигню сотворил кто-то другой, а стыдно почему-то тебе. Зато появилось дурацкое желание убить Волдеморта банально пулей в лоб. Предварительно, конечно, надо уничтожить оставшиеся крестражи, узнать, не наделал ли он новых, а параллельно разжиться, собственно, огнестрелом... Но идея показалась мне заманчивой и требовала дальнейшего обдумывания. А пока следовало все же соскрести себя с площадки перед воротами, осмотреть полученные травмы и подвести-таки итоги похода в подземный город. *** — Ох, Молодой Хозяин, — лепетала домовушка, обрабатывая повреждения, — как же можно позволять такое... — Заткнись... — у меня не было ни сил, ни желания выслушивать ее причитания. Я и без нее прекрасно знал, что фиговый из меня наследник древнего и уважаемого рода — и этот факт пока ничуть не напрягал. Задняя сторона шеи и правда была изодрана в лохмотья, по всему телу наливались синяки от листочков и цветочков на воротах, а на горле — еще и от пальцев крестного. Ничего такого, с чем не смогли бы справиться зелья за полчаса. А пока что было время на подумать. Во-первых, Плетущая Жизни... Встреча, о которой я бы и в страшном сне не подумал. Страшном — потому что сколь бы противоположности не притягивались, они от этого не перестают быть противоположностями. И предубеждение этой девочки о некромантах говорило само за себя. Судя по данным Лэйрда, у них там цельная прямая женская линия магов Жизни — при этом никакой конкретной информации по ним у Отдела Тайн нет. Что, с одной стороны, говорит в пользу этого семейства, с другой же — добавляет мне некоторых проблем с завязыванием контактов. А такие контакты лишними уж точно не будут. Во-вторых, Отдел, мать его дементором и бузинной палочкой через неудобосказуемое место, Тайн! На который давным-давно работали мои предки. И который в Первую Магическую активно сотрудничал с Пожирателями Смерти. Вот то самое, что так меня напрягло в разговоре с Джонатаном Лэйрдом: сам-то он, может быть, и не имеет ничего против Гарри Поттера; а вот про его начальство неизвестно ничего. И он сам же имел неосторожность сказать мне, что невыразимцы не работают во благо ни министерства, ни Дамблдора, ни Волдеморта. Их цель — благо всей Магической Британии. Причем это самое благо, судя по всему, они определяют сугубо самостоятельно. И гражданская война, похоже, вполне вписывается в него. Что-то тут несколько идеалами Гриндевальда попахивает... Хотя один несомненный плюс у сегодняшнего похода был — из лэйрдовских мозгов удалось узнать примерную карту Подземного Города, а также некоторые персоналии и явки-пароли. Это куда больше, чем я рассчитывал изначально, так что с непреднамеренными трудностями можно смириться. Спина и шея зажили достаточно, чтобы можно было уже одевать рубашку, Сириус до сих пор бегает... где-то. Далеко, но все же не за пределами поместья — в лес за Замком, значит, полез. А набегавшись, явно будет снова мозги полоскать. Но в ближайшее время никаких дел не предвиделось, и я сам не заметил, как ноги вновь принесли меня к дверям библиотеки. Кажется, я начинал понимать любовь Гермионы к книгам. Интересно, как они там: Рон, Гермиона, другие ребята из Армии Дамблдора?.. Что вообще творится в магическом мире после битвы в Отделе Тайн? Можно же ведь было хоть Пророк купить, когда из Лютного возвращался — пусть газета и насквозь проплачена, так хоть официальное состояние министерского страуса узнал бы. Впрочем, на все это еще будет время — все равно в планах у меня было разобраться с Замком и даром, наладить некоторые связи, а затем вернуться с помощью маховика времени к тому моменту, когда Дурсли таки вернутся домой. Я не был уверен, что хочу раскрывать тайну Сумеречного Замка даже своим друзьям, что уж говорить о менее близких мне людях — а такой маневр даст мне неопровержимое алиби. После риддловских воспоминаний безоговорочно верить Дамблдору как-то расхотелось. Он мог сколько угодно быть Великим Светлым Волшебником, борцом за Добро и Справедливость и вообще поборником Всеобщего Блага — хотя не надо забывать, чьим девизом было это пресловутое «ради всеобщего блага», — но директор Хогвартса всё равно оставался вещью в себе и не гнушался принципа «цель оправдывает средства». Один лишь крестраж в моей башке чего стоит — ни за что не поверю, что маг его силы мог проворонить подобное. А если и правда проворонил, то дедушке и вовсе пора бы на покой. Хотя крестраж хотя бы объясняет, с каких это зеленых пикси Дамблдор так вцепился в то чертово пророчество — это идеальный предлог затащить меня под Аваду. Возможно, он даже рассчитывал, что убивающее проклятие от самого Волдеморта убьет только подселенца, а меня не тронет. Не стану отрицать, в этом даже есть некий смысл. За этими размышлениями я как-то незаметно забрался в секцию по Гончим Смерти, и тут меня осенила решительно гениальная мысль. Формально статус мастера некромантии у меня есть, но фактически-то это была откровенная профанация. И пусть здесь в Британии сие не имеет никакого значения ввиду отсутствия других некромантов, перед самим собой обманщиком выглядеть не хотелось. А значит — надо бы создать настоящую Гончую. Ну или хотя бы начать двигаться в этом направлении. Наверное, будь рядом Сириус, он сумел бы отговорить меня от этой безумной затеи — все же странно было бы человеку, системно занимающемуся неким разделом магии без году неделю, претендовать на статус мастера. Но крестный до сих пор бегал, так что я в очередной раз уткнулся с головой в преинтереснейшие тексты из фамильной библиотеки. Почти сразу же я повторно усложнил себе задачу, решив, что создаваемое мною существо должно иметь хотя бы зачатки разума и самосознания. Просто для того, чтобы иметь не только боевые функции. Впрочем, на начальных этапах работы это влияло только на размеры кристалла-накопителя, который в данном случае должен был выступать также в роли носителя информации для личности будущей Гончей. Основа мозга, в общем. И вот как раз нужных камешков-то в запасниках Замка и не было. Мелких — хоть завались, крупных — ни одного. Впрочем, чему удивляться — подобные заготовки в некромантии практически не используются. В итоге я и не заметил, как второй раз за день оказался в Лютном — только на этот раз напротив найденного по памяти Риддла ювелирного. Никакой вывески здесь не было еще на памяти тех, кто показывал юному Тому это место, но, по словам тех же личностей, данное заведение не меняло местоположения последние несколько веков. Не поменяло и за прошедшие пару десятилетий: все те же покосившиеся и почерневшие стеллажи, на которых за зачарованным стеклом мог лежать как бессмысленный хлам, не имеющий ни магической, ни эстетической ценности, так и бесценные сокровища погибшей Атлантиды. Даже хозяин за это время смениться не успел — у прилавка стоял пусть и еще больше постаревший, но вполне узнаваемый старина Андор, с которым неоднократно имел дело Риддл. Хозяин ювелирной лавки был отдельным экспонатом кунсткамеры под названием «Лютный»: высокий и тощий, с длинной шеей и глазами навыкате, он был похож на огромного богомола — каковое прозвище и носил. — Что-то конкретное ищите или просто любопытствуете? — глухой и низкий голос Андора будто наполнял все небольшое помещение. Главное, чем Андор в лучшую сторону отличался от того же Боргина — он никогда не торговал непроверенными объектами, считая подобное ниже своего достоинства артефактора. Сколь бы великую или невеликую цену старый богомол не задирал за имеющиеся у него вещицы, покупатель точно знал, какими свойствами обладает данный конкретный артефакт. Мог и никакими не обладать — пустые заготовки под артефакты в этой лавке тоже встречались в больших количествах. Андор и сам был весьма талантливым не только артефактором — естественно, все проверки приносимых ему украшений он делал только самостоятельно, — но и ювелиром. В отличие от своего отца, чьи изделия, весьма изящные в магическом плане, внешне были изрядно грубы. Нынешний же хозяин лавки вполне мог бы попытать удачи и на Косой Аллее — если бы не своеобразная внешность и неискоренимая тяга ко всему запрещенному и смертоносному. — Одно другому не мешает, — одного беглого взгляда на содержимое стеллажей было достаточно, чтобы понять — этот человек мне симпатичен и безотносительно воспоминаний Риддла: каждый артефакт аккуратно лежал на кусочке бархата или специальной стоечке и имел краткое описание. — Меня интересуют крупные кристаллы-накопители. — Стоимость, материал? — тут же переключился в деловой режим ювелир. — Первое значения не имеет, а вот второе... — я запнулся, не зная, как внятнее сформулировать мой запрос, — нужный мне кристалл может оказаться любым минералом. Сказать и по второму пункту «не имеет значения» — равнозначно расписаться в своей некомпетентности, так что пришлось выкручиваться. Впрочем, Андор меня, кажется, понял, тут же исчезнув в подсобке. Через минуту на прилавке уже были разложены с десяток прозрачных коробок, разделенных на индивидуальные ячейки. Что-то показалось мне в них неправильным, но так как оно не влияло на, собственно, кристаллы, я решил пока не заострять на этом внимание. Подходящих мне накопителей было немного — большая их часть во имя высокой емкости не обладала нужной для записи информации тонкой структурой. Я почти было нацелился на холодный, даже не фиолетовый, а практически синеватый аметист — хороший, но далеко не самого интересного цвета, — но в последней коробке все же нашелся тот камень, что подходил мне по всем параметрам: темный, почти уходящий в черноту гранат. Насыщенность цвета имела значение: у Гончей будут глаза того же цвета, что и камень, хотя цвет этот получится как бы разбавленным. Но вот чего я не ожидал, так это понимающей улыбки Андора: — Некромант? — кажется, это даже не было вопросом. — Как вы поняли? — нет, я не планировал скрывать свою специализацию — а в чем-то даже и наоборот, — но это было странно. — Заходил тут недавно один парень, тоже кристаллы выбирал — помельче, правда, но вот так же, как и ты, — добродушная улыбка на этом лице смотрелась невероятно неуместно, хотя эмпатией я чувствовал, что артефактор абсолютно искренен. — Сказал, ему для некромантии надо. И вот тут я понял, что решительно чего-то не понимаю. — Не было же у нас больше в Британии некромантов? — «А если б были — уж Отдел-то Тайн должен был знать!» — А он и не наш, — кивнул Андор. — Сам сказал, что с востока, а как по мне — с севера. В иных местах ледяные не рождаются, — а подумав, еще добавил: — Имени своего не назвал, но такого сложно с кем-то перепутать: тебя на три-четыре дюйма выше, серебристая коса ниже пояса, а глаза ярко-фиолетовые. — Спасибо за информацию, — это было странно: и внезапно объявившийся приезжий маг Смерти, и неожиданная щедрость ювелира. — Сколько с меня? — Девяносто четыре галлеона. — А за информацию? — названная цифра — цена одного только камня, а ничего бесплатного в Лютном не бывает. — Три сикля и сочтемся, — с ухмылкой почти пропел маг, а я в очередной раз порадовался знаниям Риддла. Стороннему человеку могло показаться, что старый богомол решил взять с меня лишь символическую плату — и такому магу после лучше было бы и вовсе в Лютном не появляться. На самом же деле эта фраза означала, что потом ювелир попросит за информацию какую-нибудь услугу, скорее всего профильную. Меня это вполне устраивало, так что отсчитав нужную сумму, я бросил: — Не уподобясь всяким иностранцам — мое имя Ральд Певерелл, — и протянуть руку. Если ювелир и удивился названной фамилии, то виду не подал. — Андор. Местные правда куда чаще зовут богомолом, — рукопожатие у него было крепкое, но не болезненное. Кажется, я сумел за сегодня обзавестись еще одним полезным знакомством. Возвращаясь в Замок, я все размышлял об этом внезапно объявившемся некроманте. О покупке Ежедневного Пророка я даже и не вспомнил.