Призрак по соседству

      На свой этаж Антон буквально взлетел. Голова кружилась, немного подташнивало, как при сотрясении, но россиянин мужественно игнорировал симптомы недомогания. Одна только мысль, что Дима за время их отсутствия успел не только поквитаться с французом, но и разделать его, придавала ускорение. И беспокоил Шипулина даже не труп, который полисмены наверняка повесят на него. И не отмывание крови с пола. Если один поселился после кончины в квартире, то ведь сможет и второй, так? Фуркад и живым заколебал его в доску.       Дверь нараспашку. На пороге квартиры валялся тостер. Пройдя дальше, Антон и вовсе приуныл: вся его немногочисленная мебель перевернута, торшер разбит. Мартен, с импровизированным кляпом из половой тряпки во рту, вжался в кресло. Сушенные травки, как назвал их Симон, свалены в общую кучу. Запах стоял отвратный, словно француз их жег, или Дима поджигал уже его — сразу и не определить. В общем, весьма впечатляющая картина.       — Торшер! Да вы… да как?.. скоты! — Тарьей, зайдя за Антоном, горестно всхлипнул. Шипулин разделял его горе: он столько прошел вместе с торшером, а теперь его верный друг лежит тут, у ног француза, фактически уничтоженный, поверженный, сломленный в разгар чужой битвы.       — Да лучше бы ты его голову об стену разбил, чем об торшер! — Антон склонился над останками верного товарища. На первый взгляд все было плачевно. На второй, в общем-то, тоже. Наверняка торшер еще можно починить, если приложить немало усилий.       — О, ты жив, — Дмитрий вполне себе приветливо махнул рукой соседу. Мартен же, заметив движение, еще сильнее вжался в кресло.       — Рассказывай. — Антон уселся на диван. Рядом плюхнулся Тарьей. Симон предпочел стоять.       — Что тут скажешь? Ты ведь хотел найти моего убийцу? Вот он, собственной персоной. Рожа наглая.       — Вытащите у него кляп, что ли. Пусть объяснится, — Антон неприязненно уставился на возмущенно округлившего глаза француза. — И не стесняйся, Марти, чувствуй себя как дома.       — Да что вы себе позволяете! Я заявлю на вас в полицию! Помогит…       — Это совсем не то, что мы ожидали услышать, — поморщился Шипулин. Тарьей бессовестно заржал, когда призрак запихнул тряпку обратно в рот французу. — Если ты не расскажешь всю правду добровольно, мы запрем тебя с ним на неделю. Кто-то уже так предлагал.       — Да зачем вам его правда? Я просто скину его с окна и нам том все, моя душа успокоится, его, кстати, тоже.       — Поддерживаю, — закивал норвежец.       — Возражать не буду. Бесил меня своей агитацией, — встрял Шемпп.       Француз возмущенно забрыкался. А когда не вышло — умоляюще уставился на Антона, весьма неудачно подражая коту из «Шрека». Шипулин почесал нос. Разумеется, мужчины говорили это несерьезно. Ну, Дима, может, и намеревался выкинуть своего убийцу, остальные же… Впрочем, насчет норвежца Антон до конца уверен не был.       — Давай, Мартен, твой последний шанс. Мне еще тут убираться после твоих пакостей.       — Ладно. Что вы хотите знать? — сплевывая мусор изо рта, спросил француз. — И можно мне в туалет? Нет? Воды хотя бы?       — Перебьешься. Зачем ты убил Диму?       — Да не хотел я его убивать! Случайно получилось.       — Давай, Фуркад, не темни! — не стерпел Тарьей. И Антон, и Симон были с норвежцем солидарны. Одному лишь призраку, казалось, было плевать на оправдания Фуркада.       — Он в последнее время ходил злой, постоянно доводил меня, рушил мой авторитет среди единомышленников…       — Потому что ты — кретин. Из-за тебя нас гомофобы отпинали, это ты уже забыл? — разъярился призрак. Фуркад подчеркнуто продолжал не смотреть на бывшего друга.       — Бегать быстрее надо было, — мудро изрек Мартен. — Эти болваны вечно ловили наших, караулили. Избивали.       — Одного меня им изловить не удалось. И если бы не ты, нытик…       — Так, брейк. — Антон запутался. Хорошо, конечно, когда эти двое общаются друг с другом, но к сути-то это никого не приближает. — К дню Х, пожалуйста.       — А я бы послушал про гомофобов, — разочарованно отозвался Тарьей. — Сильно тебе достается от них, Мартен?       — В общем, — прошипел француз, наградив Бё злым взглядом, — я понял, что Дима хочет уйти. Нашел кого-то на стороне, готовился переехать. К Логинову, этому мелкому гаденышу. Мы поссорились, я пытался вырвать чемодан из его рук, а в итоге этим же самым чемоданом его и подтолкнул. Он упал, сломав шею. А я просто…       Мартен побледнел. Его губы затряслись. Словно он заново пережил смерть близкого человека. Антон не нашелся, что сказать. Даже Тарьей выглядел опечаленным.       — А где сейчас этот чемодан? — нарушил всеобщее молчание Шемпп. — Ты оставил его на месте?       — Нет. Унес с собой.       — Думаешь, это то самое? — обратился Антон к Симону. Немец пожал плечами.       — Ты даже не вызвал скорую, — обиженно прогудел Дмитрий, ткнув пальцем в Мартена.       — По твоей шее все было предельно ясно.       — Ну да, ты ведь всегда думаешь о себе в первую очередь. За убийство в тюрьму не хотелось, да? Но я думаю, твоей заднице бы там точно понравилось, — издевательски протянул Дмитрий.       — Как и твоей, — достойно парировал француз. — Уж я-то помню.       — Ух ты, — восхищенно протянул Бё. — А они могут потрахаться, как считаете? Мне кажется, это было восстановило вселенский баланс, меня аж пробирает от их страсти!       — Ты просто извращенец, вот тебя и пробирает, — закатил глаза Антон. Мужчины их даже не слышали, продолжая интеллектуальный спор про задницы и национальности. В какой-то момент призрак Дмитрия просто исчез, чем немало испугал Фуркада.       — Он… ушел? — шепотом осведомился француз.       — Не, просто устал. Наберется сил в астрале и вернется. Кстати, обычно он отдыхает в этом кресле, так что, считай, может уже находиться в тебе…       Реакции француза на это не последовало. Он как валялся в кресле, так и продолжил. Антон на это лишь усмехнулся.       — Так вы встречались? — полюбопытствовал Тарьей.       — Нет. Мы дружили.       — А, ясно. Мы с Антошей тоже дружим.       — Тарьей! Давай по существу. Мартен, чемодан где? — Антон покраснел, что не укрылось от зорких глаз норвежца. Тарьей придвинулся ближе, смущая друга еще больше.       — У меня дома.       — Почему ты от него не избавился? — удивился Шемпп.       — Я не смог. Пытался, но в последнюю минуту отправлял обратно в шкаф.       — Что делать будем?       — Для начала вернем вещи владельцу. Потом ты, — немец ткнул в Фуркада пальцем, — извинишься. Надеюсь, этого будет достаточно. Дмитрий не выглядит мстительным духом. Скорее обиженным.       С планом согласились все. Мартен великодушно хотел принести чемодан сам, но был отправлен обратно в кресло. Доверия француз не внушал ни одному из мужчин. За вещами отправился Симон. Тарьей ушел в коридор за тостером. Антон решил прояснить ситуацию.       — Ты знал, что Дима стал призраком?       — Многое указывало на это. Но рациональное мышление отвергало все доказательства. Серьезно, как такое вообще возможно? Сначала я обходил эту квартиру стороной из-за стыда, потом мною овладел страх. Я слышал эти стоны, крики людей. Видел их убегающими. Казалось, он может и до меня добраться.       Фуркад замолчал, и Антон решил не нагнетать. Француз давно уже наказал сам себя, тот же чемодан — чем не подтверждение? Накосячил, вот и расхлебывает столько времени.       Чемодан оказался небольшой, кожаный. Очевидно, вещей у русского эмигранта было не так уж и много, только самое ценное. Симон поставил его в центре комнаты. На том идеи у немца иссякли.       — Эм, Дима? — неуверенно позвал Антон.       Ответа не последовало. Россиянин разочарованно вздохнул. Хотелось поскорее разрешить эту ситуацию, прийти к мнению, что изгнать призрака не выйдет, вместо этого выгнать к чертям Фуркада и жить дальше, как жил. С призрачным соседом, иногда заглядывающим в гости норвежцем и очаровательным Симоном поблизости. Идеально.       — Смотрите! — воскликнул Шемпп, указывая на чемодан, который как-то подозрительно зашевелился. Через две минуты оттуда появился рассерженный Дима.       — Тут не всё! — гневно воскликнул призрак. — Где мои любимые трусы? Я тебя спрашиваю, фетишист окаянный?!       — Да откуда я знаю! — заорал в ответ Мартен, подозрительно покраснев. — Я ничего не брал! Как взял, даже открывать не стал!       Дмитрий окинул француза подозрительным взглядом и вновь исчез в чемодане. Мужчины переглянулись. И если Симон еще держал лицо, то Тарьей откровенно и громко ржал. Антону даже пришлось ткнуть его локтем под ребра.       — Ничего нет. Поэтому, — Дмитрий сделал драматическую паузу, — раздевайся.       — Да ты спятил? Я бы утонул в них! И ты меня не заставишь!       — Так, стоп. Если ты имеешь ввиду блестящие стринги, то я нашел их в кресле, когда пыль выбивал недавно.       — Фу-у-у, — протянул Тарьей. — А дел ты их куда? Себе, небось, оставил?       — В некотором роде, — промямлил Антон, и все присутствующие одновременно уставились на него. — Ну что? Я просто не успел их выкинуть.       — Тем лучше, — разрядил обстановку немец, и Антон готов был расцеловать его за это. Симон, определенно, заслужил.       Когда все дорогие сердцу призрака вещи, включая Фуркада, были собраны в одну кучу, до Антона дошло, что эпопея с его проживанием в этой квартире подходит к концу. Исчезнет Дима, если исчезнет, конечно, то и ему оставаться здесь незачем.       — Твое предложение в силе? — шепнул россиянин Тарьею. Норвежец ответил довольной улыбкой.       — Скажи, Дима, у тебя есть еще причины оставаться здесь? — обратился Симон к призраку, задумчиво оглядывающему квартиру. Взгляд привидения задержался на Антоне, а затем на Фуркаде.       — Прости меня! — с сердцем воскликнул француз. На взгляд Антона, переигрывая.       — И не надейся. Но зла не держу. Ты сам себя погубишь, идиот. Итак, что дальше? Откроется туннель? Меня засосет в воронку? Я уже хочу поскорее свалить. Рожи ваши бесят, лучше уж туда, к сотне девственниц.       Антон даже не понял, как это произошло. Просто в одно мгновение призрак еще был, а после — ничего, кроме чемодана и ошалевшего Мартена. Прежде, когда Дима растворялся, превысив лимит своей загробной активности, Антон точно знал, что он где-то рядом. Сейчас же словно дышать стало проще. Потеплело.       — Ну, вот и все, — негромко заключил Симон. Он ободряюще потрепал Антона по плечу. — Предлагаю сжечь любимые вещи. Если ты, конечно, не хочешь что-нибудь оставить себе.       — Нет. Как мы это сделаем?

***

      Многим позже, уставший и пропахший дымом, Антон наводил порядок в квартире. Без кресла было неуютно, зато цветок, долго терпевший издевательства своенравного привидения, распустил листья. Останки торшера Шипулин упаковывал с особым трепетом.       — Только не устраивай драм, — зевнул Тарьей. Он, как и полагается хорошему другу, вызвался помочь собрать вещи. Только вот пользы от него не было никакой. Завалился на диван с пивом и иногда изрекал «мудрые» советы.        — Почему я вообще тебя терплю?       — Потому что ты меня любишь, все очевидно. И чем быстрее ты свыкнешься с этой мыслью, тем проще тебе станет, дорогой. Обновим твою девственную койку? Стесняться-то больше некого.       Антон только вздохнул, покорно отставляя торшер в сторону. На сборы еще будет время.