Хрустальный сюрприз

Покормив и уложив Дюка, Анна вышла в кухню и обратилась к Зайцеву: - Василий Иванович, я съезжу в город. Прошу вас, следите, чтобы никто посторонний в дом не входил. После того, как Дюк научился бегать, Анна попросила Зайцева следить больше за малышом, чем за ней. Штольман, подумав, согласился – усмотреть за их резвым сыном становилось все сложнее. Зайцев тут же кивнул: - Разумеется, Анна Викторовна, не волнуйтесь. Вам экипаж найти? … Анна без приключений добралась до Васильевского острова и попросила остановить экипаж на Большой Морской. На широкой, засаженной тополями улице, давно облюбованной ювелирами, буквально через каждый дом можно было увидеть вывески роскошных магазинов. С трудом найдя среди блистающих витрин мастерскую Фаберже, Анна перешла на другую сторону улицы, где официанты расправляли зонтики уличного кафе. Анна села за столик и задумалась. Что ей делать, если этот Густав не появится, не захочет говорить, не захочет ответить на вопрос? Забыв, что находится на оживленной улице, Анна прошептала: - Дух Густава Фаберже… Пожалуйста… Со временем Анна научилась задерживать дыхание так, чтобы выныривающие с изнанки мироздания духи не причиняли ей боли своим появлением – вот и теперь вызов прошел безупречно. Тут же за соседним стулом возник просвечивающий силуэт пожилого мужчины с высокими залысинами на лбу и неожиданно черными усами. – Что вам угодно, милая барышня? – произнеся это, дух улыбнулся в усы: - Вижу ваше удивление. Не могу, знаете ли, так быстро оставить сыновей, все тянет к ним. - Здравствуйте, господин Фаберже… - Анна помялась. - Если позволите… - Милая моя, спрашивайте все что пожелаете. Кстати, как вас зовут, дорогая? Я вижу, вы чем-то опечалены? – Густав за долгую жизнь научился распознавать настроение людей, и не прочь был поболтать. Расспросив Анну о семье и о сыне, поговорив о способностях Анны и своей недавней безболезненной кончине, словоохотливый Фаберже сам ответил на незаданный ею вопрос: - Милая Анна Викторовна, у меня самого два сына. И Карл, и Агафон - талантливы и пошли моим стопам. Но не только отцовская тоска держит меня здесь… Помолчав, Густав продолжил: - Я создал для императорской семьи одну прекрасную шкатулку, но вот вручить не успел. Не смею просить, но если бы вы передали мой прощальный подарок государю… Анна, взглянув в выцветшие старческие глаза, вдруг ясно поняла, что не сможет обмануть этого милого ювелира и отдать украшение шантажисту. Что не сможет больше таиться от Якова, не сумеет оправдаться перед собой страхами за безопасность сына. Что придется, как бы ни убеждал ее Некто, звать на помощь кавалерию. Будто гора свалилась у нее с плеч. Глубоко вдохнув свежий весенний воздух, Анна впервые за прошедшие сутки искренне улыбнулась. - Конечно, Густав Петрович, я помогу вам. Фаберже, почувствовав, как изменилось у собеседницы настроение, тоже просиял: - Ох, как же вы прекрасны, Анна Викторовна, когда улыбаетесь! Если бы мне было двадцать лет! Он вздохнул. - Но, к сожалению, юность свою я вижу ясно, а вот последние события куда-то ускользают. Прекрасно помню саму шкатулку, она размером с ладонь, из уральского агата. А вот где ее оставил, не помню… - Ну вот, - огорчилась Анна. - Где же ее искать? Фаберже потеребил усы: - Давайте начнем с Эрмитажа. Мне кажется, я оставил ее в столе в служебной комнате сына, он в этот стол и не заглядывает. Но, Анна Викторовна… - он предупредительно поднял палец. - Да, Густав Петрович? - Ни в коем случае не говорите о шкатулке моей семье, пока не найдете ее. Я хотел перед смертью доказать сыновьям, что еще на что-то гожусь… Они не знают о моей последней работе, я делал ее потихоньку, сам заказал материал на уральской фабрике, сам по утрам гранил и вытачивал. Если память подводит меня, и я засунул куда-то шкатулку, где ее никто не найдет, пусть там и лежит… Грустно улыбаясь, Фаберже добавил: - Не хочу, чтобы Карл понял, что его ослепленный гордыней и лишившийся памяти старик оставил семье проблему, а не прощальный подарок… У входа в мастерскую на другой стороне улицы остановился мужчина, и Густав произнес: - Видите, Анна Викторовна, вон того человека? Анне постоянно казалось, что ее вот-вот каким-то неведомым способом найдет Яков, и она стала озираться по сторонам. Поняв, что Фаберже говорит о мужчине у витрины напротив, Анна кивнула. - Это мой сын Карл, он теперь глава мастерской. Он прекрасный организатор, и редко уже сидит за огранкой – все больше пропадает в Эрмитаже над неразобранными коллекциями. Познакомьтесь с ним, сходите в Эрмитаж. Дух Густава Фаберже лукаво улыбнулся: - Если вы упомянете о камее Гонзага, мой сын отведет вас куда угодно, это его давнее увлечение... Зовите меня, милая Анна Викторовна, когда ваша душа пожелает. Мне вас сам бог послал, - он медленно поклонился, поцеловал воздух у ее руки и растаял в воздухе. … Подвижный, безмерно увлеченный своим делом Карл Фаберже очень понравился Анне. Сразу после знакомства Карл Густавович уважительно предложил показать ей коллекцию камей, и через четверть часа они уже входили в Эрмитаж с главного входа. Продемонстрировав знаменитую камею Гонзага, Карл пустился в восторженные описания свойств агата, и Анна немного заскучала. Вежливый ювелир тут же сменил тему. - Анна Викторовна, есть еще любопытные вещицы, достойные вашего внимания, - предложив Анне руку, Карл провел ее через выставочные залы в служебные помещения, кое-где заваленные мебелью и покрытые пылью. Войдя в захламленную комнату, Фаберже сбросил свой сюртук и надел рабочий халат. - Полюбуйтесь, уважаемая Анна Викторовна, - он достал из угла комнаты коробку, открыл ее, и Анна ахнула. На розовых, просвечивающих на свету раковинах были искусно выточены детские портреты, в одном из которых смутно угадывался сам Карл. - Эти камеи мой папенька сделал, земля будет ему пухом, - Карл загрустил. – Это от него у меня и способности, и интерес к искусству. Мне его так не хватает… Анна, оглядевшись, заметила у стены заваленный коробками и бумагами стол с тремя ящиками. Она сделала шаг к столу, но Фаберже, взглянув на брегет, засуетился. - Анна Викторовна, прошу простить, у меня назначена встреча. Я провожу вас, - и Карл вежливо и быстро вывел ее через темные коридоры на набережную Зимней канавки. … Штольман нервничал. Он знал причину своей тревоги - Анна не ластилась к нему, не отвечала на его поцелуи, у нее все падало из рук. Он ожидал, что выспавшись, жена расскажет ему о проблеме, но после пережитого ночью кошмара Анна походила скорее на мрачную тень, чем на юную полнокровную красавицу, и упорно продолжала молчать. Не желая вмешиваться в каждый шаг жены, Яков редко прибегал к своему волшебному зеркальцу – иконке святого Иакова. Иконку эту Анна присмотрела сразу после его исчезновения из Затонска, и подарила ему, когда они объявили о помолвке. До свадьбы Яков таскал деревянный квадратик в кармане. Чуть не потеряв его однажды, он тогда всю ночь судорожно перерывал свою одежду и весь дом, и с тех пор носил на шее. Что-то непознаваемое несла в себе эта иконка, и верно служила чете Штольманов оберегом, иногда для самого Якова, но чаще для неутомимо подыскивающей приключения Анны. Сегодня он весь день, потирая оберег, пытался увидеть, что творится с женой. Видел прогулку в Лахтинском парке, где Анна обнимала расшалившегося Дюка. Видел, как жена сидела в кафе где-то в городе. Опасности вокруг Анны он не видел, и не мог понять, в чем причина ее тоски. Служебные дела не шли на ум - Яков отбрасывал бумаги, не прочитав. Коробейников уже недоуменно поглядывал на начальство, и Штольман наконец перестал притворяться, что работает. - Антон Андреич, я ушел. Завтра увидимся, - бросил он заместителю и быстро вышел из отделения. Пройдя по длинным коридорам полицейского департамента, сжимая в руке иконку, он приостановился у зеркала и всмотрелся в знакомый силуэт. Анна, чинно осмотрев какие-то картины и статуи, подошла к белой скромной двери и осторожно нажала на ручку. Дверь не поддалась. Миновав известную статую Микеланджело, Анна попыталась войти в следующую служебную дверь. Выругавшись сквозь зубы, Яков поспешил к пролетке. … Расстроенная неудачей, Анна вышла на набережную из парадной двери Эрмитажа. Полчаса она бродила по залам, и так и не смогла заново найти служебную комнату Фаберже - казалось, что это были не залы, а лабиринт, Она топнула ногой, и тут же взвизгнула, схваченная за талию крепкими руками. - Анна Викторовна, - прошипел разгневанный Яков, прижимая ее к каменной стене. – Что, Эрмитаж уже обокрали? Теперь пойдете Зимний дворец брать?