Хрустальный сюрприз

Штольман сгреб раскинутые по сараю ошметки соломы в большую кучу, накрыл ее найденной в углу дерюгой. Кинул на тряпку свой сюртук и позвал жену: - Аня, ложись. Тебе надо хоть немного поспать. Она долго ерзала на неудобном ложе, то укладывая голову мужу на грудь, то разворачиваясь спиной, но через некоторое время заснула. Осторожно накрыв жену краем дерюги, Яков сполз с соломы на твердую землю и встал. Лазарев безмятежно похрапывал у двери. - Виктор Алексеич! – тихо сказал ему на ухо Штольман, на всякий случай прикрывая рот юноши ладонью. Агент открыл глаза. - А! Я не сплю! – пробормотал он, понижая голос. - Собаки в деревне есть? Лазарев помотал головой, стряхивая сон. - Собаки? Была одна брехливая, ее Ферапонтов велел отвязать. Так она сразу к трактиру ринулась, здесь не слышно. - Покажите, где наши посты, - Штольман вышел из сарая, стараясь не скрипеть дверью. Протирая глаза, агент рассказал, где в деревне расположились полицейские. - Яков Платоныч, давайте вместе сходим, я проведу. Яков криво улыбнулся. С момента знакомства с Анной Мироновой он поневоле стал более предусмотрительным. - Нет уж, Лазарев. Вы здесь побудьте, и не выпускайте госпожу Штольман из сарая, даже если она будет умолять. Но вообще-то постарайтесь ее не разбудить. - Понял, Яков Платоныч. Оглядев свою белую рубашку, даже в темноте видную издалека, Штольман хмыкнул. Из куска дерюги соорудил себе плащ, завязал края на груди и вышел в деревню. … Агент Викентьев распознал начальника в неверном свете луны и скользнул навстречу. - Яков Платонович, все в порядке. Никто не входил, не выходил. - Вы где расположились, Александр Петрович? Я и не заметил… - Штольман удивленно оглянулся по сторонам. - Да вот в этом дворе, - махнул себе за спину Викентьев. - Там собак нет, а хозяйка – бабка глухая старая. Я в телегу забрался, дом хорошо видно. - Молодец, Викентьев. Ферапонтов где, в амбаре? Агент кивнул, и Штольман, стараясь не чавкать туфлями на влажной тропинке, подошел к темнеющему рядом амбару. - Семен Кузьмич… - позвал он еле слышно. Заспанный сыщик выглянул в полуоткрытую дверь. – Заходите, ЯкПлатоныч. Яков на ощупь вошел в черный проем амбарной двери. В дальнем углу амбара на полу тлел огарок свечи, и Штольман прошел вглубь. - Как у вас дела? Выслушав рапорт о ситуации, Яков задумался. - Семен Кузьмич, я утром уеду в город, сюда уже не вернусь. Ровно в двенадцать наш человек оставит выкуп под мостом в Лахте. Рядом с беседующими полицейскими бесшумно возник агент Васильев, и Яков вздрогнул от неожиданности. Щуплый и юркий агент мог забраться на любое дерево, в любой дом и выкрасть трубку изо рта курящего. Штольман продолжил: - Думаю, что парень из дома или сам поедет за деньгами, и тогда выпустите его свободно, следить не надо. Или он охранник, и наоборот, ждет известий. В любом случае около двенадцати постучитесь в дверь… Еще несколько минут Яков, глядя на внимательные лица сотрудников, потратил на пояснение своего плана. Выслушав указания, полицейские кивнули. - Будет исполнено, Яков Платонович, не сомневайтесь, - Ферапонтов пожал протянутую руку и плюнул через левое плечо. … Переступив через спящего у порога Лазарева, Яков огляделся. На куче соломы, где он оставил жену, никого не было. Через треугольное окно в сарай вливалась лунная дорожка, окрашивая грязный пол серебряным сиянием. Анна, приникнув к щели в стене, бормотала: - Не волнуйся, малыш. Папа тебя спасет. Штольман подошел, обнял ее за бедра, уткнулся лицом в спину. - Аня, тебе надо отдохнуть. - Яков, - громко зашептала она, поворачиваясь к мужу. - Пожалуйста, не бросай меня! Мне все время кажется, что ты уже не вернешься… - Ну что ты, Аня. Я вернулся, - он взял ее на руки и отнес на солому. Уютно устроившись в его объятиях, Анна быстро пригрелась, но беспокойство ее не отпускало. – Яков, - еле слышно пробормотала она, - я не хочу спать. Мне страшно. Она поерзала бедрами, стараясь вжаться в мужа. - Обними меня крепче. Яков сжал ее так сильно, что Анна охнула. - Прости, - повинился он. - Нет, нет, Яков, - она извернулась в его руках. – Держи меня, прошу… Покрывая поцелуями его грудь под расстегнутым воротом рубашки, она шептала: - Мне кажется, что завтра я найду Дюка, но потеряю тебя... - Анечка, не обращай внимания на эту чепуху, - он нежно погладил ее лицо, такое прекрасное в лунном свете. - Ты волнуешься, так всегда бывает перед серьезной операцией. Поверь опыту полицейского. Она потерлась бедром о его живот. – Правда? Или ты просто меня успокаиваешь? – Правда, соблазнительница моя, - он подтянул ее повыше, чтобы не провоцировать своим искренне реагирующим телом. Взглянув в его потемневшие глаза, она вымолвила: - Яков, пожалуйста, будь со мной сейчас. - Милая, там же Лазарев у двери… Она тихо охнула и вытянулась на их соломенной постели. – Яков Платонович, вы раньше не могли сказать? - Хотел дождаться, пока ты попросишь… - прятал он улыбку. Забыв о дурных мыслях, пихая смеющегося мужа локтем, Анна грозно шептала: - Вот и не дождетесь больше, Яков Платоныч… … Утром погода резко переменилась. С Балтики на Финский залив ветер нагнал тучи, и графитового цвета волны покрылись пенными барашками. - Аня, - Штольман, надев сюртук, выбирал соломинки из волос жены. – Мне надо ехать. Ты остаешься здесь. Из этого сарая – ни ногой. Анна послушно кивала, притопывая на месте. Неизвестность и ожидание так утомили, что она была готова сама немедля штурмовать дом или ловить шантажиста. Яков пальцами приподнял ее лицо к тусклому свету. Ему не нравились эти искорки в ее глазах, предвещавшие очередную авантюру. - Анна Викторовна, предупреждаю… Он сурово взглянул на жену. - Если вы до срока выйдете из этого сарая, вам гарантированы крупные неприятности. От меня лично. Вздохнув, Анна опять кивнула. Самым страшным наказанием в представлении Якова была ссылка к тете Липе. Но нельзя было провожать мужа на операцию и одновременно заставлять волноваться о себе. Она потянулась к его губам. - Яков, я все поняла. Штольман вперил в нее долгий испытующий взгляд. Она серьёзно повторила его приказ: - Я буду здесь, и выйду, только когда освободят Дюка. Сразу после этого Табаков отвезет нас домой. Удовлетворенно вздохнув, Яков глубоко поцеловал ее. - За меня не переживай. Я сейчас в департамент - возьму еще полицейских, расставлю засады на дорогах. - Ой! - вспомнила Анна. – А где же ты возьмешь пять тысяч? У нас разве есть столько? - Я не буду продавать твои фамильные драгоценности, - улыбнулся Штольман. - Дурновó, начальник департамента, обещал выделить из фондов. На время. Анна поежилась. - Такая сумма… А что сделает твой начальник, если шантажист сможет выкуп все-таки… унести? - Душу из меня вынет, - буркнул муж. - Милая, мы не будем жить впроголодь. В крайнем случае, пойду играть. - Яков! Он закрыл ее рот поцелуем. - Все, Аня, мне пора. Обними за меня Дюка и скажи, что папа его любит и приедет позже. … Возбужденный предстоящей операцией Лазарев притащил жене начальника свежих булочек и бутылку минеральной воды. - Анна Викторовна, вы не волнуйтесь! – бормотал он с полным ртом, дожевывая булку. – Наш Ферапонтов, он уже участвовал в таких делах. Сказал, главное – это отвлечь внимание, а это мы уже придумали… У Анны дрожало все – руки, губы, даже мышцы на спине. Есть она не могла, и только мяла булочку в руках, отщипывая крошки и бросая их на соломенный пол. До начала операции, как по секрету сказал ей юный агент, осталось полчаса, а ей уже было трудно дышать. Крошки на полу не удерживались, сквозняком их сгоняло к поскрипывающей щели. - Выпейте воды, Анна Викторовна, - настаивал Лазарев, - очень помогает… Анна послушно отпила из заботливо поднесенной бутылки. В голове немного прояснилось, губы перестали дрожать. - Спасибо, Виктор Алексеевич. Уже скоро? Виктор глянул в щель: – Ой, Анна Викторовна, я побежал. Вспомнив суровые наставления Штольмана, он оглянулся на Анну. – Прошу вас, не выходите из сарая. Иначе Яков Платоныч меня убьёт. … Ласточка, спустившись со второго этажа, удивленно прислушалась. – Петь, стучат вроде? - Не, послышалось, - Петька, подручный Барина, лениво вытянулся на кровати. - Да ты балбес, Петька. Стучат же, точно. Иди, проверь. Юноша снисходительно взглянул на Ласточкину. Красивая дура, хоть и считала себя кралей Барина, долго такой не останется. Уж больно безмозгла. - Барин во сколько сказал весточку принесут? После двенадцати. А щас? Рисуясь, Петька полез в карман за брегетом и тут же ойкнул от затрещины. - Руки! – огрызнулся он, но потащился к двери. - Идиот. Вдруг у Вани что-то случилось? Да в окно посмотри сначала! – Манька кинулась к заляпанному солеными брызгами стеклу. – Вот послал воровской бог помощничка… Из окна было видно молодого парня в форменной тужурке почтальона и соседей, в панике закрывавших ставни. На следующем дворе старуха, припадая на обе ноги, пыталась догнать улетающий зонтик. - Открывай, - махнула балбесу Ласточка. – Кажись, что-то с погодой… Петр, приоткрыв дверь, от неожиданности не удержал ее. Под порывом ветра дверь с треском стукнулась о стену дома и закрываться уже не хотела. – Тьфу ты, - сплюнул Петька, ловя дверь. - Чо надобно, дяденька? - Штормовое предупреждение, любезный, - заглушая вой ветра, проорал во все горло Сидорчук, пытаясь удержать на голове фуражку. – Деревенский староста послал всех предупредить. Забивайте окна, если есть чем, снимайте белье! Манька насторожилась. Какое белье? На их дворе белья не висело, да и у соседских домов тоже. - Петя, назад! Но предупреждение запоздало. Агент Сидорчук, отпустив фуражку, воткнул здоровый кулак Петьке под ребро и уже заламывал тому руки. - Суки, - на бегу ругалась Манька. - Какие же вы суки все! Ну щас вы у меня попляшете… Задыхаясь, она взбежала на второй этаж. Еле попав ключом в замок, суетливо отперла дверь в комнату, огляделась. Мелкого фараонова гаденыша нигде не было видно. Она задрала юбку и вытащила из-под резинки чулка нож. - Иди ко мне, малыш, - засюсюкала она. - Иди, маленький, я тебе конфетку дам… В шкафу мальца не было, под кроватью тоже. В панике Манька кинулась к окну, но рама была крепко заколочена еще позавчера. - Госпожа Ласточкина, - окликнул ее Ферапонтов от двери. - Пожалуйте на выход! Вы арестованы. - А-а-а! – с диким криком, выставив перед собой нож, Манька кинулась на фараона, но тот живо спрятался за косяк. - Ну-ну, - помахав стволом револьвера, пригрозил ей сыщик. - Викентьев, принимайте барышню. Разъяренную Ласточку полицейские смогли скрутить только вдвоем, да и то нож из ее рук вырывал уже Лазарев. … - Солнышко мое! – занемевшими губами смогла вымолвить Анна, выхватив Дюка у молодого полицейского. Сын, обезьянкой забравшись на руки, вцепился ей в шею, прижался к груди так, что и захотелось бы, нельзя было оторвать. Обнимая родного, теплого, дрожащего от эмоций малыша, Анна плакала от счастья. - Дюк, хороший мой, ты в порядке? – она пыталась посмотреть ему в лицо, оглаживала по худой спинке, грела замерзшие под дождем ладошки. Но сын прятал личико на ее груди и еле слышно шептал: - Мама. Мама. … - Анна Викторовна, вы не переживайте, - подождав, пока спасенный малыш затихнет на руках у матери, полицейский вытащил из кармана детскую голубую лопатку. - Вот, возьмите. Анна, не утирая слез, прижимала к себе сына. Разглядев, что протягивает ей агент, она вновь расплакалась. - Спасибо вам, дорогой мой. Как вас зовут? - Агент Сергей Васильев, - склонил голову молодой человек. – Я хотел сказать, что ваш сынишка не боялся там, в доме. Его не били, не пугали. Это мы с ним просто с крыши спускались, и я поскользнулся немного, простите… - Дорогой мой агент Васильев, - сын перелез на другое плечо, и Анна подошла к юноше. – Позвольте, я вас поцелую…