Хрустальный сюрприз

- Анна Викторовна, вы готовы? – вошедший в сарай Табаков стряхнул с плеч капли дождя. - Пролетка на дороге, можно ехать. Анна перехватила сына поудобнее и вручила ему детскую лопатку. - Держи, мой хороший. - Да, Иван Игнатьич, готова. Только вот льёт на улице сильно, верно? Она бросила взгляд на дырявую дерюгу, но агент Васильев тут же стянул с себя свитер и протянул ей. - Прошу вас, Анна Викторовна, укройте сынишку. С благодарностью приняв помощь, Анна укутала Дюка в теплую ткань и вышла под дождь. Табаков задержал молодого полицейского у выхода из сарая. - Серега, ты конечно герой, спору нет - вытащил малыша через чердак, никто и не заметил. Только вот… - Ерунда, это несложно было, - Васильев с восхищением смотрел вслед Анне. - Только вот не глядел бы ты так на Анну Викторовну, - посоветовал коллега. – И щечку под поцелуй подставлять не надо бы… Васильев раздраженно мотнул головой. - Ой, да брось. Что тут такого? - Ну-ну, - хлопнул его по плечу Табаков. - Платоныч наш поездит тебе по ушам как следует, увидишь, что тут такого. - Так я же платонически! Старший агент ухмыльнулся. - Вот платонически он тебе уши и оторвет, никак иначе. И хобот заодно. С глубокой односторонней любовью. … Протопав несколько верст пешком, еле вытаскивая ноги из жирной весенней грязи и затейливо матерясь, уголовник Гвоздь появился у старого Лахтинского моста сразу после полудня – опаздывать было нельзя. Он огляделся. Сквозь шумную пелену дождя ни черта не было видно. Ну, значится, и меня никто не увидит, справедливо заключил Гвоздь, и съехал по размокшей глине под мост. - Ух ты, какая котлетка, - обрадовался он вслух, поднимая с условленного места увесистый пакет с деньгами. Вскрыв несколько слоев плотной упаковки, он послюнявил вкусно пахнущие уголки, вытянул одну купюру из середины, проверил на свет. - Настоящие... - вздохнул он, на минуту задумавшись, не дернуть ли с пакетом к Шуваловским озерам. Болота местные Гвоздь знал, а в Шувалово можно было сесть на поезд в Финляндию. Почесав в затылке, уголовник решил не связываться с легкими деньгами - еще из Москвы тянулись слухи, что предательства Барин не прощает, и что одного такого ловкого нашли в канаве без рук. Тут хоть двести рублей, но надежно. Уже порядком уставший, он добрался до железки и сел на рельсы, раскрыл брегет. Ровно в четверть первого из-за поворота показался маневровый. Гвоздь почистил о рельсы сапоги от налипшей грязи и приготовился. … Еще утром Яков встретился в отделении с Коробейниковым. - Все верно вы подумали, Яков Платоныч, - скороговоркой восхищался Антон. - Мужик лет тридцати, с наколками, нанял маневровый в депо, посулил полтинник. Чтобы завтра после полудня паровоз был у разлива. Штольман сощурился. Следующая часть плана могла все решить. - Направление, Антон Андреич? Заместитель понял его с полуслова. - От разлива машинисту велели идти в Горскую. То есть сойдет этот хмырь у залива, а не в городе! - Отлично. Что тут у нас вдоль железной дороги? – Яков подошел к карте. - Вся Лахта, Ольгино, Дубки... Вряд ли он в Лахте, слишком близко от меня… Обговорив с Коробейниковым, где будут стоять полицейские засады, Яков задумался. - Антон Андреич, мне нравится вот это место, я сам там встану, - он ткнул в карту. - Все, отправляйтесь. Может, еще встретимся. - В каком смысле, Яков Платоныч? – Антон смотрел на него ошарашенно. Штольман вздернул бровь. - А-а-а, - догадался заместитель. - Тьфу, а я-то подумал… - Коробейников, вы прямо как Анна Викторовна, - покачал головой Яков. - Идите уже. … Петр Николаевич Дурново, начальник департамента полиции, укоризненно нахмурился. - Ну Яков Платонович, ну голубчик. Я понимаю, если вы сами… Но чтобы рядовой агент доставил деньги? Это ни в какие ворота не лезет. Штольман мысленно вздохнул, удерживая на лице закаменевшую гримасу. "Надо было действительно ночью в покерный клуб идти. Бог с ней, с репутацией". - А вдруг он убежит, ваш агент? Такая сумма! – Петр Николаевич пожевал губами, мысленно деля и умножая. - Это же жалование всего вашего отделения за… - За два месяца, господин Дурново, – считал Яков быстрее начальства. Петр Николаевич прищурился, подозревая скрытую издевку – со Штольманом надо ухо держать востро. Хотя эффективен, стервец. - Ну да, ну да. Это если ваше жалованье не считать. Яков напружинился. "С меня довольно". – Петр Николаевич, я могу получить сумму? - Конечно, Яков Платонович, конечно, - Дурново понял, что сейчас лишится лучшего следователя. - Пойдемте на первый этаж, я распоряжусь. И обязательно поймайте этого зверя, голубчик. Как там ваш малыш? - Пока известий нет. Начальник департамента, вспомнив о внуках, расщедрился: - Берите, Яков Платонович, молодцов из Секретного отделения, пусть разомнутся на уголовниках. … Через четверть часа неторопливого перестука колес по правую руку показались убогие домишки, и Гвоздь покрепче взялся за поручень. Проверил пакет за пазухой, сунул заранее приготовленную сотню в окно машинисту. - Бывай, служивый, - крикнул он, спрыгнул и колобком закувыркался по земле. Машинист, спрятав купюру, закрепил рукоятку хода и прошел в заднюю часть кабины. Постучал ногой в железную дверь, потянул на себя ручку. Дверь не подавалась, и он громко позвал: - Ушел он, ваше благородие! Вылазьте! Яростно ругаясь сквозь зубы, Коробейников по частям вылез из двери. - Что у вас там, любезный? Я чуть не сварился… - Так паропровод, ваше благородие! Я же предупреждал, что тесно. А вы – ничего, сложусь как-нибудь… Кряхтя, Антон распрямился, посмотрел на набегающие рельсы. Решительно вздохнул и шагнул на насыпь. Охнув после неудачного прыжка с маневрового, он тяжело двинулся за скрывшимся за поворотом уголовником. … Яков в который раз посмотрел на стрелку циферблата. Еще пять минут, и можно ехать к следующей засаде. Завидев спешащего по улице мужчину лет тридцати, он насторожился. Коробейникова в арьергарде не было, значит, не тот. Но мужик передвинул за пазухой что-то большое и квадратное, показав на мгновение руку в наколках, и Штольман понял, что угадал. "Все верно. Баринов здесь, в Ольгино". Он ушел с улицы под прикрытие кустов сирени и проверил оружие. Уголовник быстро прошел мимо, и Яков немного обождал. Осторожно выглянул на улицу. Соблюдая солидное расстояние, проследовал за курьером с наколками. Слежка длилась недолго - на ближайшей улочке уголовник свернул и заозирался, ища нужный дом. За садами виднелась проезжая дорога на Лахту, по которой проносились экипажи и плелись крестьянские брички. Поковырявшись в калитке, курьер вошел во двор. Из деревенского дома, оставив дверь настежь, навстречу уголовнику вышел мужчина в хорошем костюме. В рукавах поблескивали запонки, галстук был пришпилен к рубашке изящной заколкой. Коробейникова все не было. .. Иван Баринов, забрав пакет под мышку, надрезал ножом обертку. – Вот же бухгалтеры, твою… - ругнулся он, - в десять слоев замотали. Ты проверил? - Проверил, - кивнул Гвоздь. - Ты же сказал - если что не так, к тебе не ехать. Нащупав сладко пахнущие углы кредиток, Баринов расплылся в улыбке. - Честные фараоны. Боятся, значит, Барина… Уважают! Ты не подменил тут ничо? С ухмылкой глядя на перепугавшегося уголовника, он довольно хлопнул его по плечу. - Давай, Гвоздь, теперь в Лисий Нос, пролетку найдешь у железки. Держи свои две сотни. - А в записке фараонам что писать? – уточнил Гвоздь, пряча купюры в карман. - Какой записке, сердешный? Уголовник помялся. - Ну как… Где мальчишка, надо же сказать… - Тю! – Иван удивленно уставился на него. - Ты, Гвоздь, еще расписку напиши, когда деньги вернем. Наплевать мне на мальца, скажи только Ласточке - пусть сваливает. Увидимся в условленном месте. - Что с ребенком делать-то, Барин? Баринов резко ткнул ему в зубы кулаком и зашипел: - Гвоздь, ты тупой? Заприте в доме, найдут – его счастье. А ну пошел куда велено! Утирая кровь с губы, Гвоздь вышел из калитки. Осмотрелся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, посигналил Барину рукой и отправился искать пролетку. … Штольман, приперев Коробейникова к ограде, тихим шепотом орал на него. Антон не понимал, как статскому советнику удается такой фокус, но сейчас на него орали во всю глотку. - Коробейников, вы что, на ручной дрезине ехали? Землянику по дороге собирали? Девушек угощали? – Яков еле сдерживался, чтобы не выломать заместителем забор, но нужно было соблюдать тишину. - Да я ногу подвернул, Яков Пла… Присев, Штольман резко потащил его за собой. - Тихо! - Идите, Антон Андреич, за вашим уголовником, вон он вышел. Оружие не потеряли? Антон открыл было рот, но отвечать было некому. Штольман, пригнувшись, уже нырнул во двор через дыру в заборе. … - Баринов, руки вверх, - Яков взял шантажиста на прицел. - Медленно, не дергаясь. Реакция у бывшего щипача была отменной. Выпустив из пальцев счастливый пятак, он сунул правую руку за пазуху и уже тянул револьвер, когда в грудь ему ударила пуля сыскного. Едва не опрокинувшись, Баринов вытащил из-за пазухи пакет с пробитым углом. Пакет зацепил оружие и воровской револьвер упал в жирную грязь под ногами, похоронив под собой монету. Наклоняться было некогда. Барин бросил увесистый пакет в полицейского, отступил назад и стал доставать нож. Но позади был пруд, и бандит, теряя равновесие, съехал прямо в воду. Штольман покачнулся от влетевшего ему в солнечное сплетение пакета. Сделав шаг к пруду, он выискивал стволом врага, упираясь каблуками в скользкую грязь. Покрытый зеленой тиной, Баринов неожиданно выпрыгнул из воды, в броске зацепил Якова за ногу, и теперь они уже оба рухнули в грязный пруд. … По дороге домой Дюк заснул на ее руках. Анна долго всматривалась в его невинное личико, не хранящее никаких переживаний - сын, казалось, не пострадал от похищения. По его кратким ответам она поняла, что спал Дюк в кроватке, что тетя его кормила и даже давала конфетки. Анна вздохнула. Сердце ее не желало успокаиваться, теперь она переживала за Якова. "Засады эти, шантажисты, выкуп, а он почти не спал. Скорей бы обнять его и забыть про тревоги последних дней…" Табаков степенно причмокивал, управляя полицейской пролеткой, когда Анна вдруг привстала на сиденье. - Иван Игнатьич, кто это там? – она протянула руку к пруду у дома напротив. - Где, Анна Викторовна? Анна всмотрелась. "Яков!" - Табаков, присмотрите за Дюком. Я мигом! Удивленный агент повернулся к ней, приостанавливая лошадь, и Анна вручила ему спящего сына. - Анна Викторовна, стойте! Стойте, я говорю! – кричал ей вслед полицейский, но она уже перебежала дорогу под носом у встречного экипажа, не обращая внимания на вздыбившихся лошадей. … Противники, хватаясь за мокрую одежду друг друга, пытались выбраться из пруда, но безуспешно - скользкая глина не давала никакой опоры. Пуля из револьвера Штольмана попала Баринову в бедро, и Яков стал ощущать преимущество в схватке. Но тут же это преимущество потерял, поскольку прямо в толще воды бандит пырнул его ножом в ребро. Анна, удерживаясь на берегу за ветви склонившихся кустов, старалась рассмотреть хоть что-то во взбаламученной воде. – Яков! Яков! – кричала она. У берега рядом с ней кто-то вынырнул, и по намокшим кудрям Анна узнала мужа. Она протянула руку. - Яков, держись! Успев сделать глоток воздуха, Штольман ушел под воду – Баринов вцепился ему в ноги и утянул за собой. - Да что же это! – в панике Анна обвела глазами заброшенный сад, на краю которого и был выкопан пруд. Мутная вода немного успокоилась, и Анна в ужасе замерла. "Не может такого быть. Нет". За три шага от нее на берег стал выбираться незнакомый мужчина. Анна, без колебаний размахнувшись найденной под грушей оглоблей, изо всех сил треснула выползавшего по голове. Даже не охнув, тот ушел на дно. - Яков! Яков! – тщетно всматривалась Анна в черную воду. Круги на воде стали замирать. Ноги Анны подогнулись, и она, усевшись на влажную глину, выпустила оглоблю из рук. - Анечка, - хрипло позвал ее Штольман с другой стороны пруда. - Подай мне эту прекрасную штуку. Обессиленный схваткой Яков пытался удержаться за свежую траву, но только выдирал ее из берега. Анна, взвизгнув от радости, поспешила к мужу. Оглоблю она забыла. … Коробейников, оставив связанного Гвоздя у калитки, прошел в сад и недоуменно посмотрел на Табакова, стоявшего с открытым ртом. - Привет, Дюк, - Антон протянул малышу руку, и тот обрадованно улыбнулся. - Иван Игнатьич, где Штольман? Старший агент молча показал рукой. На берегу пруда, под зацветающими белой пеной вишнями, прямо на земле сидела Анна Викторовна. Неимоверно грязный, весь вымазанный в глине и облепленный тиной, абсолютно мокрый мужчина лежал у ее ног, мечтательно откинув голову на заботливо подставленное бедро. - Коробейников, - совсем не мечтательно произнес Штольман. - Вы так и будете таращиться? Там в пруду, между прочим, ваше жалованье за два месяца, и Баринов, может жив еще. Делом займитесь.