Странная

      Как только Дориан попал в мир за золотой дверью, первым, что его встретило, был шикарный зал, полный танцующих людей. Красивая музыка, все смеются, веселятся, пьют. Среди стольких людей трудно будет найти демона, это точно. Но маг не унывал. За сегодня он уже видел столько, что его мало что способно удивить.       Пробираясь сквозь толпу, Дориан старался найти взглядом Эвелину. Это последняя дверь, и он не заполучил только одну маску — Айви. А раз это Айви, то стоит искать её где-то в центре всего происходящего. На меньшее та не согласилась бы.       И действительно. Выйдя в центр, маг увидел молодую девушку, что красиво танцевала с невысоким мужчиной. А совсем близко стояла маленькая девочка, пристально наблюдая за танцами. Она казалась лишней во всей этой картине и явно не подходила для данного мероприятия. Неужели это её первый выход в свет?       — Посмотрите на Виолетту, — услышал Дориан голос дам. — Ведёт себя так надменно. Такой малютке нечего здесь делать. Она выглядит глупо.       — Что ты, — ответила ей другая дама. — Она же единственная дочь Алфорда Тревельяна. Ей полагается так себя вести.       — Это ещё не значит, что она может. Чтобы быть истинной леди, нужно ею сначала стать.       Картинка постепенно стала меняться, и на сей раз он оказался в просторном, но пустом мрачном на вид зале, которого Дориан ещё ни разу не видел. От большой двери шла маленькая Эвелина, а к ней навстречу мчалась её мать. Хоть с их встречи до этого дня разрыв времени и не казался большим для мага, Вильгельмина выглядела значительно моложе.       — Ну, как прошло? — первое, что спросила мать, схватив её за плечи.       — Они сказали, что я должна стать леди. Быть надменной. Уметь танцевать. А ещё, что я странно говорю. Что мой голос звучал бы красивее, если бы был с каким-нибудь акцентом.       — Хм, — вытянувшись, женщина какое-то время молчала, задумавшись о чём-то, после чего снова обратилась к дочери. — Значит, с сегодняшнего дня начинаем усиленные тренировки. Прошлых явно не хватило.       — Зачем? — спросила её девочка. Её глаза и голос ничем не отличались от тех, что Дориан видел и слышал в Круге.       — Ты же сама слышала. Ты должна стать леди. Тебя ещё стольким вещам стоит обучить, чтобы ты могла утереть всем им нос. Ты моя единственная дочь и истинный ребёнок дома Тревельян и должна гордиться этим. Цвет твоих волос доказывает это — они как настоящее золото.       — Но зачем мне это? — все никак не понимала дочь. — В Круге ничего из этого не пригодится.       — Заткнись! — резко закричала женщина, ударив дочь по щеке. — Не смей упоминать этого монстра при мне! Ты — не она! Ты — моя любимая Виолетта! Ты — моя единственная дочь!       Девочка смотрела на мать большими глазами, не понимая происходящее. Её глаза выглядели скорее удивлённо, чем напуганно. Лицо Вильгельмины перекосило, но спустя немного времени она стала успокаиваться.       — Виолетта, — мягко произнесла женщина, погладив щеку дочери, по которой недавно ударила, — я же уже говорила тебе. Ты должна вести себя так, как от тебя ожидают другие. Если они говорят, что ты должна стать леди, приложи все усилия, но стань таковой. Ты меня понимаешь? Ты должна стать другим человеком, если потребуется. Обязательно слушайся свою мамочку, хорошо?       — Да, матушка… — тихо ответила ей девочка, и на этом проекция стала исчезать.       Виолетта? Почему её мать так назвала Эвелину? Неужели она создала эту маску ещё в таком маленьком возрасте? Зато теперь Дориан понимает, почему Эвелина так странно себя вела. Почему вообще старалась угождать другим и почему до смерти ненавидит свою мать.       Как и в прошлые разы, как только проекция пропала, осталась только одна Эвелина. Сложив руки в районе живота и подняв подбородок, девочка смотрела своими холодными глазами на Дориана.       — Зачем сюда ты пожаловал? — спросила она. — Не звали мы тебя. И что придёшь — не ожидали.       Вот она, та самая Айви, которую он помнит. Правда маленькая, да и видимых эмоций меньше. Но даже так, маленькая белокурая девочка выглядела по-своему мило. С этими тоненькими ручками и ножками, и тонной косметики на лице.       — Мне нужен осколок, — ответил ей Дориан.       — Решил осколок ты наш забрать, да нет его. Маска эта — ложь и не более. Нет в ней ничего и не было никогда.       — Это такой способ прогнать меня? — усмехнулся Дориан. — Не забывай, я не только привлекателен и хорош собой, но и мозги все ещё на месте.       — Сказали правду мы, — чуть повысила она голос, — врать не стали, хоть могли. Не веришь, и ладно. Делай, что сам желаешь, препятствовать не станем мы.       После этих слов образ маленькой девочки стал пропадать, но никакого осколка после неё не осталось. Дориан уже стал сомневаться, а правда ли это была Айви? Может, очередная иллюзия демона? Но почему тогда он его не видел?       Так же было и за предыдущей дверью.       Но что, если это и правда была Айви? Да, у неё было меньше презрения к нему, чем в прошлый раз, но они вполне похожи. Своим акцентом, манерой говорить о себе во множественном числе. Почему она сказала, что у неё нет осколка? С чего ей вообще признаваться в этом?       Что-то за этой дверью было по-другому.       И так, раз за разом, Дориан натыкался на проекции, но только осколка никто не оставлял. Сдержала она своё слово и ни разу не помешала Дориану в его передвижениях. Даже больше, порою и не появлялась вовсе.       При помощи проекций Дориан видел, как упорно Эвелина работала, чтобы научиться танцевать, до крови и ссадин на ногах. Как училась манерам, как страдала от внезапных вспышек гнева своей матери при упоминании Круга, магии и второй дочери. Мать всегда называла её Виолеттой, но, если та не отзывалась или хоть как-то по-другому себя называла, Вильгельмина будто сходила с ума, называя монстром и требуя вернуть свою дочь назад побоями. Со временем Эвелина перестала говорить об этом и вовсе.       Временами показывался Максвелл, который помогал своей сестре. Иногда он брал удары на себя, но после этого дочери доставалось вдвойне, так как мать считала, что та околдовала брата, из-за чего он стал игнорировать происходящее. Вильгельмина абсолютно не желала признавать, что Эвелина — её дочь.       С годами девушка не только росла, но также и менялась. Она становилась все беспощаднее, надменнее, элегантнее и красивее. Всякий раз на балах она слушала, какой должна быть настоящая леди, и старалась соответствовать требованиям. С каждым разом Эвелина пропадала все больше, до тех пор, пока не осталась только Айви.       Айви появлялась всегда, как только видела мать. Из Круга забирали Лину, но домой приезжала уже Айви. В какой-то момент Лина уже не желала уезжать из Круга, тогда к ней приезжала сама Вильгельмина, и Айви с удовольствием покидала его. Было даже забавно наблюдать, как женщина корчилась всякий раз, как переступала порог «проклятого здания», и когда мимо проходил «очередной монстр».       А однажды девушка вернулась с бала в разорванном платье. Все её ноги были в крови, а лицо в ссадинах. Вильгельмина пришла в ярость. Она чуть не забила дочь до полусмерти, считая, что та испортила все, что она так долго создавала, если бы не вмешался Максвелл, сказав, что это была та самая знаменитая игра аристократов. И что Айви в ней ведёт ведущую роль, все время выигрывая.       Дориан был зол и на Вильгельмину и на Максвелла. Тот не должен был так говорить, зная, что сестра после этого воспримет его слова всерьёз. Маг даже знать не желал, сколько ещё Эвелина вела подобную игру, чтобы не разочаровывать свою мать. Зачем она вообще все это делала ради старшей сестры и больной матери, он не понимал.       После увиденного Дориан больше не сомневался, что у Лины вполне были причины убить свою сестру. Они заставляли Эвелину притворяться ею, пока та непонятно чем занималась. Каждый раз они тайно вывозили её из Круга, подкупив главного Храмовника и Первого Чародея. А Эвелина и не могла сопротивляться.       «Эвелина Тревельян никогда не покидала стен Круга».       Дориан помнил, с каким выражением лица тогда Лина прочла ему эту строчку с рапорта для Лелианы. Да, Эвелина — никогда, а вот Айви часто наведывалась и свободно уходила.       Перед смертью Пола Дориан видел, как Вильгельмина навещала дочь. Значит, вот почему за чёрной дверью он не видел разговор Лины с Полом перед экзаменом. Он говорил не с Линой, с девушкой, которую он воспитывал и оберегал, а с Айви, которая подобно матери презренно относилась к магам. Дориан мог только догадываться, что именно могла сказать Айви этому мужчине. Если он не знал о существовании масок, то вполне мог сильно расстроиться или ещё что хуже. А такие люди очень лёгкая мишень для демонов на Истязании.       Зайдя в последнюю дверь, Дориан попал в шикарный зал, украшенный различными цветами светлого и красного оттенков. Прямо посреди него, будто на распятии, висела демон Желания, а напротив неё, наблюдая за всем, на своём троне восседала Айви, сложив нога на ногу. На ней был надет элегантный костюм, вышитый из чистого золота, а волосы аккуратно сплетены в широкую косу с драгоценными камнями.       Заметив Дориана, девушка наклонила чуть голову.       — Игрушка новая пришла, — сказала та в привычной ей манере, — устали мы от старой. Не против поиграть с тобой, коль не спешишь ты никуда.       — Значит, вот какие у тебя игрушки, — сказал Дориан, взглянув на демона и медленно приближаясь к самой Айви.       — Не забавно ли? — усмехнулась девушка. — Пришла она сыграть с нами, но сама же игрушкой оказалась.       — Почему бы тебе тогда не избавиться от демона, раз она тебе надоела?       — Не знаем мы, насколько хватит тебя. В отличии от человека, демоны выносливее. Вернуться к ней всегда успеем мы.       Все это время, что они говорили, демон молчала, лишь злобно уставившись на Айви.       — Интересно тебе, почему тиха она? — спросила девушка, будто прочитав мысли мага. — Пыталась сыграть на чувствах наших, оскорбив ужасно. Наказали мы демона, как накажем всякого, кто оскорбить посмеет нас снова.       — Это угроза? — усмехнулся Дориан.       — Знаем мы, зачем пришёл, — резко сказала Айви. — Но говорили мы, что нет у нас осколка. Зря ты путь этот проделал. Ни с чем останешься в итоге.       — И почему я должен верить тебе на слово?       — Виолетта имя наше, и Виолеттой притворяться не можем мы.       — Тогда почему на тебе надета маска? — наконец спросил Дориан.       Все это время на лице девушки была золотая маска с вычурными узорами на ней и маленькой трещиной, как раз на том месте, где не так давно появился шрам на лице Инквизитора.       — Хотели в кои-то веки милосердие мы проявить, — с этими словами девушка стала подниматься со своего трона. — Не желаем больше слушать оскорбления. Не нуждаемся мы в игрушке такой.       Неожиданно в руке Айви появилась золотая шпага. Встав в стойку, девушка пошла в наступление.       Дориан не единожды тренировался с Инквизитором, но никогда ещё он не дрался с ней всерьёз. Айви не защищалась, в основном нападая. Было и так ясно, что маг не хотел бы ранить её, и девушка это видела.       В тех проекциях альтус уже видел, как Айви обучали фехтованию. И судя по тому, как она сейчас двигалась, как она держала в руке шпагу, учитель приложил все свои силы на её обучение.       Ещё один выпад, и Дориан чуть было не получил дырку в своём плече, но вовремя успел уклониться. Это сражение было не в его пользу, пока он не решался сам уйти в атаку. Пока все что он делал — это защищался. Дориан не знал, что произойдёт, если он расправится с Айви. Да и, судя по всему, та никак не казалась ему слабой и беззащитной.       «Какие же все-таки опасные эти леди Вольной Марки», — подумал маг.       Долго так Дориан не мог продолжать, и выборов с каждой минутой становилось все меньше. Он не мог уйти с пустыми руками. Неважно, сколько бы он ни пытался, он не мог стянуть с неё маску. И если он не мог её снять, а также он был уверен, что сама Айви никогда бы не отдала ему её, оставался только единственный выход.       Приняв удар от Айви, Дориан резко развернул свой посох, тупым концом ударив по маске, прямо в трещину. Был слышен звонкий треск, после чего маска окончательно развалилась на куски.       Как только маски не оказалось на лице Айви, её ноги будто больше не могли её удержать, и девушка упала на колени. Все то золото, что было на ней, стало чернеть, как и её волосы. Стоя на коленях, девушка схватила свою голову руками и с силой её сжала. Она кричала, плакала. Со стороны выглядело, будто она испытывала очень сильную боль. В какой-то момент альтус испугался и даже успел пожалеть, что снял с неё маску именно таким способом.       Подняв голову, девушка посмотрела в глаза Дориана. Все её тело потрескалось, будто она и сама была из стекла. С каждым мгновением трещин становилось все больше.       — Я столько натворила, прячась за этим именем, — сказала Эвелина, дрожащим голосом. — Мне просто хотелось, чтобы мама была счастлива. Чтобы она снова любила меня. Чтобы наша семья стала такой как прежде… — неожиданно её рука отвалилась и разбилась, оставив после себя мелкие осколки, а после — пыль.       Даже несмотря на всё своё презрение к Айви, Дориану хотелось помочь, обнять её, чтобы больше ничего другого не откололось. Будто бы таким способом он мог предотвратить распад её тела. Но как бы ему ни хотелось, он не мог сдвинуться с места. Ему казалось, будто что-то задерживает его тело, ведь ноги отказывались его слушаться.       — Я так сильно желала вернуться в те счастливые времена, когда ещё никто не знал, что я — маг. Когда папа ещё не заболел. Только так я могла…       Последнее договорить она не успела. Дориан наблюдал, как её тело разваливалось, и ничего не мог сделать. Но вот теперь, когда от её тела ничего не осталось, даже пыли, он смог сделать шаг. Вокруг больше не было того роскошного зала, не было трона, цветов. Только все также висящая демоница, которая смотрела на него с ехидной улыбочкой, и маленькие осколки от золотой маски.