***
Тереза в нерешительности топталась у входа в галерею, хотя в голове роились мысли однотипного содержания: «Заходи уже!» Она уже давно выносила друзьям мозг о том, что мечтала сюда попасть, но именно сейчас, в этот момент, её до костей пробирал мандраж. А что, если она разочаруется в работах любимого художника? Тереза всего-навсего накручивала себя и прекрасно это осознавала, но вовремя поторопившие девушку Ньют и Минхо смогли вывести её из этого состояния. Она сама себе кивнула и решительно шагнула за порог здания. Первое, что бросилось в глаза — обилие людей, несмотря на то, что сегодня среда, рабочий день, ещё и утро. Приехать раньше всех не получилось. Ярко выделялась прикрепленная на белой стене жёлтая табличка о запрете фото- и видеосъёмки. Томас, наверное, ушёл вперёд, и его нигде не было видно. Довольно самонадеянно, подумала Тереза, отделяться от группы в толпе народу. Едва в её руке оказался билет, она рванула в выставочный зал и остановилась посередине комнаты. Тереза встретилась взглядом со смотрителем галереи, немолодой женщиной с торчащими седыми прядями из крашеных волос. Она отвернулась и скрылась в следующем зале. — Знаешь, Тереза, — послышался скептичный голос Минхо у одной из картин. — Я тоже могу распечатать фотографию и выдать её за живопись. — Тогда я могу только пожелать тебе удачи, — улыбнулась она, подходя ближе. На картине была изображена лежащая в воде и скрытая листьями и цветами девушка с мертвецки бледной, даже синей, кожей. У Тереза внутри всё затрепетало, а затем опустилось куда-то из-за рухнувшей самооценки. Куда там ей до этого уровня. Она вздохнула. — Только не смей грустить. — Минхо уже успел выучить, что означает этот вздох. — У тебя с ним совершенно разные стили, это во-первых, а во-вторых, направления. И тебе совершенно не стоит накручивать себя из-за какой-то мелочи, как эта. Тереза, не сводя изучающего взгляда с картины, взяла Минхо за руку и крепко сжала. — Ты не видел Томаса? — спросила она, уходя от надоевшей темы. Минхо покачал головой и огляделся. — Должно быть, он с Ньютом. Или просто исчез. Тереза достала телефон и сфотографировала картину, заранее отключив вспышку. И глазом не моргнув, она застегнула молнию рюкзака и снова взяла Минхо за руку, будто бы ничего не было. — Если бы это увидел смотритель, у тебя были бы проблемы, — только и сказал Минхо. Тереза пожала плечами. — Не увидел же, так какая разница? От следующей картины у Минхо чуть не отпала челюсть, а Тереза с благоговейным выражением лица чуть склонила голову: в центре стояли две полуобнажённые девушки, и Тереза успела заметить многие детали: и синий лак на ногтях у одной, и явная беременность другой, и такой же фон, как и на предыдущей картине. — Беру свои слова обратно, — выдавил Минхо. — Этот художник потрясающий. — Прямо как синяк на твоём плече. — Тереза прищурилась и со всей силы ударила парня кулаком в плечо. Тот встрепенулся, отвлёкся от картины и потёр плечо, немного осуждающе и непонимающе поглядывая на Терезу, словно бы спрашивая, какого, собственно, чёрта.***
Ньют обнаружил Томаса в комнате с тонной самых разнообразных и разноцветных сувениров, и брюнет безынтересно рассматривал мелочёвку наподобие магнитов или брелков для ключей. — Присматриваешь кому-то подарок? — из-за плеча поинтересовался Ньют. Томас вздрогнул и резко обернулся, заставив друга отшатнуться. — Ой, я тебя напугал? Извини. Томас покачал головой и отмахнулся. — Эти картины, конечно, впечатляющие, но надолго удержать моё внимание не могут. Если я, конечно, не под наркотой. — Ньют, восприняв последнюю фразу как шутку, прыснул. Томас тоже улыбнулся, хоть и натянуто. — Ребята, наверное, тебя обыскались. Может, вернёмся? — полушёпотом продолжил Ньют. Томас не понимал, почему он говорил так тихо, и не сразу заметил, что тоже начал шептать: — Ты когда-нибудь курил? — Ньют непонимающе на него уставился, словно спрашивая, к чему это. Он покачал головой. — Ладно, тогда пойдём, постоишь за компанию. Так как в самом здании курить строго запрещалось, Томас вытащил Ньюта на улицу и завёл в переулок между галереей и какой-то офисной многоэтажкой. Вся эта ситуация напоминала Ньюту девушек, которые ходят в туалет стайками, только в этом случае покурить. Он молча наблюдал, как Томас зажигал сигарету и затягивался, а затем выпускал плотный и до ужаса противный дым в воздух, а казалось, будто бы прямо в лицо. — Почему ты решил сделать инопланетного гермафродита геем? — неожиданно спросил Ньют, возвращаясь к вчерашней игре. Томас пожал плечами и стряхнул лишний пепел. — Просто это странно… — Странно быть геем? — как-то грустно усмехнулся Томас и затушил не выкуренную и до половины сигарету. Она улетела в мусорный бак. Ньют покачал головой. — Я с этим смирился, — после небольшой паузы сказал он. Собравшийся уходить Томас обернулся. Во взгляде читалось удивление: брови были приподняты, а глаза распахнуты. — Не думал, что… — Такой шикарный парень, как я, может быть геем? Томас резко оборвал фразу и утерял мысль, опустил взгляд в пол и улыбнулся. — Туше. Ньют находил очень странным «выходить из шкафа» за зданием галереи у мусорных баков и пропахшего сигаретным дымом Томаса. Тереза и Минхо давно узнали об ориентации Ньюта, примерно тогда же, когда он представил им своего тогдашнего парня; Томас ничего об этом не знал, и данная информация была, несомненно, очень неожиданной. Он прыснул и, переступая с ноги на ногу, согнулся в три погибели. — Забавно получается, — сказал он, заметив растерянность в выражении лица Ньюта. — Ты фанатеешь от Троя Сивана. Гей слушает гея, вот это прелесть. — Это должно меня оскорбить? — В некоторых случаях смех для Ньюта бывает очень заразительным, и он улыбнулся. Томас быстро успокоился и позвал Ньюта обратно в галерею. Ребята наверняка их обыскались. На вопрос, что думал об ориентации Ньюта Томас, тот только смутно бросил, что обсудят это как-нибудь позже. Когда-нибудь, когда будет на это время и желание. Пускай они знакомы больше недели, Ньют успел заметить, что Томас, отложив какое-либо дело и разговор на потом, предпочитал к нему никогда не возвращаться. Он ссылался на то, что, будь эта тема настолько важной, они бы сразу её обсудили, а не откладывали на потом. Признаться, такая политика иногда устраивала Ньюта. Ребята встретились в сувенирном зале, где Тереза листала какую-то брошюрку о жизни и творчества Игаля Озери и явно решала, стоит ли ей покупать это ненужное барахло. Минхо всеми силами пытался отговорить её от этого. Она отложила брошюру, повернулась к Томасу, и всплеснула руками, всем своим видом показывая, что удивлена видеть его. — А мы вас двоих обыскались, — сказала она и вернулась к изучению дешёвых сувениров. — Как думаешь, ей стоит купить такой магнитик? — Да зачем ей вообще что-то привозить? — И то верно, Минхо, она после своей поездки в Турцию даже ракушку с бесплатного пляжа не привезла. — Тереза махнула рукой и поманила всех остальных к выходу.***
После полуторачасового ворчания Минхо о бесконечных пробках было принято единогласное решение оставить машину у хостела и передвигаться по городу на метро. Несомненно, метро было гораздо удобнее в этом плане, но у Томаса весь позитивный настрой сходил на нет при каждом вздохе рядом с женщиной с явными проблемами с потоотделением. Улыбка снова тронула его губы только тогда, когда Ньют предложил ему сесть на коленки. Если бы Томаса попросили проголосовать за самую сладкую парочку во всём мире, он бы без раздумий выбрал Минхо и Терезу. Взять хотя бы то, что первый уговорил всех пойти на один из десятков мюзиклов Нью-Йорка, и Томас не до конца понимал, зачем ему это было надо — из всех присутствующих мюзиклы любила только Тереза. — Просто этот мюзикл поможет Минхо затащить Терезу в постель, только и всего, — отвечал Ньют и несмело просил у Томаса глотнуть немного кофе, купленного в ближайшей к театру кофейне. В «Рыжем дубе» кофе был вкуснее. И люди приятнее. — Я давно не был так долго на ногах. Мне кажется, что я отключусь сразу же, как только сяду в зале этого театра, — вполголоса повторил Ньют у кассы. К сожалению, свободных четырёх мест по соседству не осталось, поэтому Минхо и Тереза взяли места поближе, а Томасу пришлось почувствовать себя владельцем кота, который спит у тебя на груди: стоит только шевельнуться, как он проснётся. Ньют действительно заснул, как только актёры начали заводить свои песни о любви и френдзоне, положив голову Томасу на плечо. Знакомый сценарий. Ньют не проснулся даже во время антракта, а ноги у Томаса затекли. Он осторожно потрепал Ньюта по голове, и тот резко распахнул глаза и вздрогнул. Схватился за голову и прикрыл глаза. — Прости, я давно сплю? — спросил он, и Томас заметил покрасневшие уши. — Около сорока минут, — взглянув на невидимые часы, сообщил он. — Плюс пять минут антракта. Я бы не будил тебя, если бы не хотел в туалет. Ньют поджал ноги и пропустил друга к выходу. В коридоре Томаса подловил Минхо. На скуле алел не стёртый след от помады. Наверняка водостойкой. — Я как раз тебя и искал, — сказал он, проследил за взглядом Томаса и потёр скулу, только размазав помаду сильнее. — Не могли бы вы пошататься по городу пару часов и не заходить в хостел? — Слова излишни, — Томас выставил сжатый кулак с поднятым указательным пальцем и комично взмахнул им, прерывая Минхо на полуслове. — Если серьёзно, я всё понимаю. Только не делайте это на наших постелях, прошу. — Будет не сделано! — Минхо отсалютовал Томасу и скрылся в зрительном зале. Оставшаяся часть мюзикла прошла замечательно, а всё потому, что ему удалось пронести в зал банку пива. Только Ньют морщил нос и говорил, что чувствует запах пива даже в полуметре. — Это мой единственный антидепрессант и энергетик на ближайший вечер, а нам потом ещё шататься по криминальному Манхэттену всю ночь, спасибо Мин… — Томас замолчал, когда сидящий слева мужчина шикнул на него. — Вот бы мне так жить, чтобы пиво было моим антидепрессантом, — с долей иронии прошептал Ньют. — Тебе достаточно бросить институт и стоять у черты бедности. Ньют непонимающе уставился на тёмные очертания лица Томаса и спросил: — Ты же говорил, что учишься на факультете международных отношений, разве нет? — Он почесал нос. — Собирался работать в посольстве США, да? — Собирался, вот только не собрался. — Томас поморщился из-за очередного шиканья своего соседа слева и поставил пустую банку пива на пол. — Моё имя всё ещё числится в списке студентов, сессию сдал, но возвращаться туда нет желания. Ньют ничего не ответил и перевёл взгляд на сцену, пытаясь понять, что там происходит.***
Ещё одна банка пива на вкус была просто отвратительной. Не выпив и половины, Томас бросил её в мусорный бак. Центральный парк без каких-либо преувеличений огромен, и нужных двух часов по горло хватило бы, чтобы пройти туда и обратно, как казалось Томасу. Тротуары были ярко освещены, но стоило зайти за его пределы и скрыться за кронами деревьев, то не было бы ничего видно дальше своего носа. Ньют ворчал всю дорогу: — Всё жду, когда из-за деревьев выскочит убийца и перережет мне глотку тупым ножом, украденным из ближайшей забегаловки. — Ещё одно слово, и я тебя ударю, — пригрозил Томас, и Ньют больше ничего не говорил. Выйдя к большому пруду, Томас поднял с земли первый попавшийся камень и бросил в воду. Не сделав и двух блинчиков, он помчался ко дну. Ньют фыркнул. — Слышу фырканье мастера, что ж, удиви меня. Томас протянул камень, и Ньют решительно забрал его, замахнулся и бросил в воду. Два блинчика, и камень утонул. — По крайней мере, я лучше тебя в два раза, — сказал он и важно скрестил руки на груди. Томас хохотнул. — На один раз в квадрате. — Какого чёрта ты попёрся в политику, а сам технарь, это не дело. — Точно, пойду в генную инженерию, я знаю, сколько будет один в квадрате, — Томас рассмеялся, и его смех подхватил Ньют. Мимо них пробежал какой-то парень и бросил на них мимолётный взгляд. Никто не обратил на него внимания. — Может, скоротаем время в ближайшем клубе? Ньют решительно помотал головой. — Не люблю клубы, если я в них не работаю. Сначала ты клянешься, что не будешь пить ничего крепче кефира, а потом покупаешь у кого-то экстази и занимаешься сексом в кабинке туалета. Мне такого не надо. — Со мной такого никогда не было, — признался Томас, что было только отчасти правдой. Не в туалете, а у кого-то дома, не экстази, а обычная трава. — Да ладно тебе, всё будет нормально. Я не позволю тебе ронять своё достоинство в туалете. — Это звучало очень пошло и двусмысленно, — прокомментировал Ньют, нахмурившись и улыбнувшись. Томас хлопнул себя по губам и засмеялся. — Ладно, погнали. Но пить я не буду! — сразу заявил он, подняв указательный палец. — Все так говорят. Клуб они нашли в квартале от Центрального парка, и им очень повезло с тем, что к ним не придрались с дресс-кодом, ведь одни только замусоленные шнурки на кедах Ньюта создавали не лучшее впечатление. Обстановка внутри полностью отличалась от «Бангла Роуд», хотя есть ли смысл их вообще сравнивать? Ньют решил, что у Томаса есть способность находить свободные диваны, потому что именно туда его и потащил брюнет. Стоило признаться, хорошо, что этот диван находился в дальнем углу, где никто не может побеспокоить тебя, разве что какие-нибудь пьянчуги, желающие таких же пьяных разговоров. — Томми, сейчас же убери это дерьмо, я предупреждал, что не собираюсь пить. — Да ничего тебе не убудет, я постараюсь спасти твоё пьяное личико от какой-нибудь девчонки. Или парнишки. Как пойдёт, — Томас всучил Ньюту стопку чёрт пойми чего, похожего на флаг Германии, и блондин недоверчиво покосился на друга. — От девчонки? Не в этой жизни, красавица. — Я оскорблён. Ньют опрокинул в себя алкоголь и почувствовал раскрывающийся на языке вкус ванили и дуба. Коньяк там точно есть. — Неужели ты и правда решил споить меня коньяком, Томми, я разочарован, — сказал он, чем вызвал у Томаса недоумение. — Споить? Ты что? Только дать культурно отведать. — Ньют после этого закатил глаза и брезгливо отставил стопку в сторону. — Да и почему разочарован? Ньют не ответил, загадочно всматриваясь в толпу танцующих. Проследив за его взглядом, у Томаса что-то в голове щёлкнуло, и он схватил друга за локоть и потащил на танцпол. Ньют долго отнекивался, ссылаясь на вселенскую усталость и неумение танцевать, но Томас был непреклонен. У Ньюта всё завертелось перед глазами, причём в самом буквальном смысле: танцующие люди слились одним неясным разноцветным пятном, а ведь ему не пришлось много пить для этого. Он без сомнений сбросил вину на дыхнувшего ему в лицо парня прямо перед собой. Ньют не сразу заметил отсутствие Томаса рядом, а когда понял это, то решил ничего не предпринимать: вернётся. Сам Томас оказался зажат в узком коридоре у туалетов подозрительным и нервным типом с торчащими во все стороны волосами и игрушечным кольцом на безымянном пальце. — Чистые? — скептично спросил Томас. — Обижаешь. Всё цивильно, — сказал он, и Томасу потребовалось приложить немалые усилия, чтобы не скривиться от запаха сигарет из его рта. — Продаю по три штуки. За тридцатку, почти даром, согласись. Томас пожал плечами, он в этом не разбирается. Он хмуро кивнул, протянул парню деньги и забрал прозрачный герметичный пакетик с тремя разноцветными таблетками. На каждой из них с одной стороны виднелся рисунок бабочки. Парень ждал, когда же Томас попробует одну, но он просто убрал пакет в карман джинсов, наклонился под рукой у дилера и скрылся в зале. Томас усмехнулся: он выпил и купил экстази. Осталось только заняться с кем-нибудь сексом в кабинке туалета. Ньют стоял всё там же, а как только заметил Томаса, то зло нахмурился. — Где ты, чёрт возьми, был? Знаешь, стоять тут столбом не очень приятно… — он продолжал что-то говорить, подняв указательный палец, но Томас перестал его слушать. У вас никогда не было порывистого желания совершить какой-то опрометчивый поступок? Сделать что-то рисковое, безбашенное, что-то, о чём наверняка будешь жалеть? У Томаса — да, причём несколько раз, и сейчас — не исключение. И он даже не делал этого потому, что считал это необходимым — ему просто было интересно, что будет дальше. Томас зарылся рукой в растрёпанные светлые волосы, резко наклонился вперёд и решительно прикоснулся к губам друга, не закрывая глаз. Ньют застыл, оставив руки поднятыми, и во все глаза таращился на… друга? Что вообще происходит?! Томас не проводил по губе языком, не делал ничего более интимного, намекающего на какие-либо чувства. Поцелуй казался чопорным, будто бы на спор. Так, словно где-то за углом прятался Минхо и снимал их на камеру. Ньют положил руки на грудь Томасу и с силой оттолкнул. Усилий было недостаточно, чтобы повалить его на спину (хотя Ньют этого хотел), но Томас всё же отскочил на пару шагов. Никто на них не обращал внимания, да и слава всему, чему только можно. Ньют вытер губы рукой, оставляя на ладони мокрый след. То ли это была слюна, то ли пот, то ли всё сразу. — Что ты творишь?! — стараясь перекричать музыку, воскликнул Ньют. Он закрыл лицо дрожащими руками и глубоко вздохнул. Стало противно от этого места ещё сильнее, и он решительно направился к выходу. Томас побежал за ним. Они шли вровень, но не решались заговорить друг с другом, пока не сели в полупустой вагон в метро. — Я не знаю, зачем ты это сделал, постарайся объясниться, — прошептал Ньют, и его голос был наполнен укором, непониманием и обидой. Томас пожал плечами. — Не знаю. Мне это резко в голову пришло, и я понятия не имею, что думать об этом. Может быть, ты мне нравишься, откуда мне знать. Ньют простонал и снова закрыл лицо руками. Он сглотнул. — Из-за этого я хочу съесть что-то очень калорийное и жирное. Ненавижу тебя. Томас не обиделся, так как понял, что в последних словах не было ничего злобного или искреннего. Ньют просто шокирован случившимся, вот и всё. Ему нужно дать немного времени отойти. Телефон Ньюта разразился очень стрёмной мелодией, а на экране высветилось имя Терезы. — Да? — ответил он. — А, Минхо, это ты. Да. Закончили? Хорошо. Ладно. Уже едем. Рядом сидит. Всё в порядке. Нет, я не расстроен. Просто устал. Да, пока. Томас приподнял уголки губ и тут же стёр с лица улыбку. Минхо походил на родителя, который беспокоится, где бродит его чадо поздно вечером. Ньют засунул телефон в карман мешковатой толстовки, накинул капюшон и потянул за верёвки, словно скрываясь от всего мира. Из-под капюшона торчал только нос. Когда поезд остановился, Томас потянул Ньюта за локоть, и они вышли на своей станции. Было тихо и пусто, и только молодая пара прошла мимо них и села в тот же самый вагон. Парень снял с плеча чехол с гитарой, и двери закрылись. Поезд умчался в тоннель и с утихающим грохотом напоминал о себе чуть меньше минуты. Томас и Ньют не разговаривали. На пороге комнаты Ньют перехватил Томаса за запястье и прошептал: — Пускай никто о случившемся не узнает, ладно? — Я и не собирался никому ничего рассказывать. Забей уже, Ньют. Было и было, не раздувай из этого какую-то трагедию. — Томас сдержанно улыбнулся и зашёл внутрь. Тереза мирно посапывала, накрывшись одеялом с головой, а Минхо сидел, привалившись спиной к изголовью кровати. Наверняка он обновлял твиттер. — Как успехи? — шёпотом попытался поддеть Томас. Минхо только подмигнул другу. — Ваши кровати в порядке, но на подоконник садиться не советую. Томас замер, занеся ногу на ступеньку. Ньют уже успел забраться под одеяло, и его мало что волновало. Наверняка он отключился, едва коснувшись головой подушки. — Это мне было необязательно знать, но я тебя поздравляю, — Томас залез на верхний ярус кровати и стянул джинсы. Утром душ примет, какая разница. Он долго не мог уснуть, размышляя о всём дне. О курении на выставке, о том разговоре в театре, о купленном экстази и о поцелуе. И что его заставило сделать это? Чёрт его знает, да и всё равно. Сделанного не воротишь. Прежде чем уснуть, Томас понял, что ему было обидно из-за того, что Ньют так брезгливо вытер губы рукой. Но разбираться в своих чувствах у Томаса не было никакого желания.