Убийство Бога

Томасу удалось провалиться в беспокойную дремоту только под утро, и сейчас, проснувшись, он чувствовал себя крайне устало. Глаза болели, а во рту было сухо. Шторы были плотно задёрнуты, хотя Томас не закрывал их уже как год — привычка просыпаться при первых солнечных лучах из-за не работавшего будильника давала о себе знать. Он не мог понять, почему не сразу заметил отсутствия Ньюта. Когда Томас выходил из спальни, слева по коридору была входная дверь, а справа — кухня. Наличие чужой куртки в прихожей он заметил сразу, но вот белобрысую макушку на кухне — нет. Ньют сидел за столом, подперев голову сжатой в кулак ладонью, и хмуро поглядывал на Томаса. Стало немного не по себе от этого взгляда — словно Ньют хотел прокрасться в самые отдалённые уголки его разума и отыскать что-то. Ньют заметил, как Томас съёжился, но ничего не сказал — только придвинул стакан с водой. — Я хотел найти аспирин, но потом вспомнил, что у тебя нет даже банальных пластырей, — сказал он, наблюдая, как Томас несколькими глотками осушает стакан. — С завтраком та же история. Теперь начинаю понимать, почему ты ешь только во всяких забегаловках. Томас виновато улыбнулся, устало сложив локти на стол и подперев руками голову. — Ты хоть помнишь, что вчера было? — тихо отозвался Ньют после небольшой паузы. Томас словно выпал из разговора и уставился куда-то в потолок, словно пытаясь вспомнить какие-то определённые отрывки. — Абсолютно всё, — кивнул он, и это была чистейшая правда. Томас был даже удивлён тому, насколько остро и точно он помнил каждую мелочь, каждое движение на танцполе вместе с Ньютом. Последнее ему пришло в голову настолько живо и ярко, что казалось, будто это было минуту назад. — Ты был очень странным тогда. — Ньют хмуро наблюдал за расплывшимся в улыбке Томасом, совершенно не понимая причину его вчерашнего поведения. Томас вмиг посерьёзнел и помрачнел: нахлынуло дичайшее беспокойство и волнение — а вдруг Ньют поймёт? В принципе, в этом не было ничего плохого, но стоит вспомнить реакцию Бренды и Алби, когда они впервые увидели накурившегося Томаса… Не лучший был момент. Нужно было срочно придумать причину вчерашнего поведения. Чёрт его знает, как Ньют может отреагировать на это. — Что с тобой было вчера вечером? — вкрадчиво, осторожно и в то же время прямо спросил Ньют, понимая, что возможный ответ вряд ли ему понравится. Томас мог слышать крутящиеся шестерёнки в голове. Причина-причина-причина… Есть! — Я… — неуверенно начал он. Голос дрогнул, и Томас прочистил горло. — Понимаешь, эм… Ньют то ли безразлично, то ли заинтересованно склонил голову: его лицо не выражало никаких эмоций, будто с такими ситуациями не раз сталкивался. — Я был под действием тестируемого лекарства для повышения тонуса. Что-то вроде энергетика в форме таблеток. Томас наблюдал, как лицо Ньюта вытягивалось. — И… Зачем оно тебе? — задал Ньют наводящий вопрос. Томас пожал плечами. — Деньги, — просто ответил он. — Были бы у меня деньги на аспирин, тебе бы не пришлось видеть меня… Таким, как вчера. Ньют глубоко выдохнул и спрятал лицо в ладонях. Слышалось только тиканье часов да свист птиц за окном. — Просто… — продолжил Ньют после недолгой паузы. — Ты напомнил мне бывшего. Он был большим любителем пропустить «пару стаканчиков» пятничным вечером. Знаешь, почему мы расстались? — Томас покачал головой, хотя догадывался об ответе. — Каждый раз мне приходилось тащить его до дома. Его, пьяного, матерящегося, с подкашивающимися ногами. — Ньют скривился. — Каждый раз он высказывал мне всякие гадости, пока не проболтался о том, что всё это время изменял мне с моим однокурсником. Ньют смотрел в одну точку и молчал, в то время как Томас обеспокоенно разглядывал каждую деталь на его лице, наблюдал за его потерянным видом и совершенно не понимал, что делать. — Он сказал наутро: «Просто секс, не более», — его слова были наполнены горечью, такой, что Томас быстро понял одну простую вещь: Ньют действительно любил своего бывшего, но не смог простить — гордость не позволила. Ньют натянуто улыбнулся. — Но я рад, что в этот раз не наступил на те же грабли. Томас понятия не имел, как ответить на это внезапное откровение, тем более как направить разговор в другое русло, но Ньют, почесав щеку и тряхнув головой, словно отгоняя нависшие над душой тяжёлые мысли, сделал это сам: — Оно того хоть стоило? Ну, это тестирование? — Любой опыт незаменим, знаешь ли. Странно только, что нас не держали в четырёх стенах, наблюдая за действием препаратов, — ответил Томас как можно более беззаботно. Ему часто приходилось лгать в своей жизни, но делать это перед Ньютом было непривычно и… совестно, что ли. — Я поначалу подумал, что ты напился. Потом изменил мнение, когда не почувствовал запаха алкоголя. Томас кивнул. — Помню. Ты беспокоился о моём состоянии, особенно в машине. Когда Ньют предложил налить ему ещё воды, Томас согласился. Он сделал несколько глотков, а оставшуюся половину стакана протянул Ньюту. — Наверное, мне пора. — Ньют кинул мимолётный взгляд на часы, допил воду и поднялся с места. — Есть планы на вечер? Томас покачал головой и проводил Ньюта до двери. — Напишу, если что-то изменится. Томас стоял, облокотившись спиной о стену, и наблюдал за тем, как Ньют медленно завязывал шнурки и натягивал куртку. Он выглядел слабым и усталым, будто больным. — Ты в порядке? — Томас осторожно взял его за руку и потрогал лоб. Он не знал, отчего у него появилось рвение сделать такую участливую и заботливую вещь. Может, хотел искупить вину за только что произнесённую ложь? Ньют натянуто улыбнулся, кивнул и отстранился. — В полном, спасибо. Увидимся? Томас кивнул и закрыл за ним дверь. Не успел он отвернуться, как тут же выскочил на лестничную клетку прямо так: в старой футболке и трусах. Он слышал грохот и звук падающего с лестницы тела. На лестничном пролёте лежал Ньют. Его глаза были закрыты, и он не шевелился.

***

Томас звонил Минхо, схватившись свободной рукой за волосы и сжав руку в кулак. Взгляд бегал по лежащему на кровати Ньюту, грудь которого спокойно вздымалась, и это и подрагивающие веки успокаивали Томаса, что он хотя бы жив. Когда Минхо ответил, Томас не стал церемониться: — Я тут… А он… Упал и не двигается. Ни с того ни с сего, — протараторил Томас, проглотив все слова, которые собирался нормально сказать. Он бродил из угла в угол комнаты широкими шагами и закусил губу. — Ещё раз и спокойнее. Что случилось? — в голове появилась картинка, как Минхо взмахнул свободной рукой, приказывая успокоиться. Томас глубоко выдохнул. — Ньют упал в обморок и скатился по лестнице. Я не знаю, почему, но крови вроде бы нет. Чёрт, я не знаю, что делать! Я никогда с таким не сталкивался! — Нашатырный спирт есть? В скорую звонил? — Томас отрицательно промычал, обернувшись к Ньюту. — Так на кой-хрен ты этого до сих пор не сделал? Быстрее звони, я оповещу Терезу. Приеду, как только освобожусь. Он отключился, а Томас быстро набрал номер скорой. Ему быстро рассказали инструкции: срочно перевернуть Ньюта на бок, чтобы он не задохнулся, расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки, если он в ней, открыть окно и ждать приезда помощи. Ньют лежал так около пяти минут, но Томасу эти минуты казались утроенными. И без того бледная кожа Ньюта была чуть ли не пепельно-серой, лоб покрылся потом. На щеках появился румянец, а сам Ньют дышал рвано, порывисто и часто. Томас нервно стучал ногой по полу и держал Ньюта за руку. Он очнулся за несколько минут до приезда скорой, но Томас настоял на приём у врача: когда у носа Ньюта взмахнули нашатырём, его вырвало — едва до туалета добежать успел. Из глаз брызнули слёзы. Дышать стало вдвое трудней из-за едкого и противного запаха. Бригада скорой помощи из двух человек недолго потопталась на проходе и осторожно повела Ньюта к выходу. — Со мной всё в порядке, — говорил он. — Пожалуйста, Томас, у меня такое частенько бывает. Женщина-санитар ахнула. — Частенько? Тогда тебе тем более нужно в больницу, сынок! Тереза приехала спустя полтора часа. Она сидела в кресле у окна палаты Ньюта и неотрывно глядела на него, держа в руках рюкзак с кучей недорогих значков. Сам Ньют брезгливо осматривал поднос с едой на его коленях. Как ему сказал врач, в обморок он упал из-за недоедания, и в этот момент Ньют едва сдержался от фырканья: ну-ну, Америку открыл! — Я не голоден, — сказал Ньют, отодвигая поднос одной рукой: другую он вывихнул при падении. Томас тут же подвинул его обратно. — Тебе нужно поесть. Ньют помотал головой. — Меня тошнит. Блевать мне пока что не очень-то и хочется. — Он скрестил руки на груди, и Томас повторил это движение, но в его взгляде сочетались как укор, так и обеспокоенность. Ньют тяжело вздохнул и опустил взгляд, начав сминать пальцами простыни. — Прошу, Томми, не заставляй меня это делать. — Это для твоего же блага, — вмешалась Тереза. Голос у неё был грустный-грустный, а в движениях и во взгляде читалась только неимоверная усталость, словно спрашивая, сколько ещё эти игры с собственным организмом будут продолжаться. — Съешь хотя бы салат. — Семнадцать килокалорий. Ещё плюс двадцать три и четырнадцать — томаты и огурцы, — он ковырял вилкой в салате, тыча в овощи. Томас насупился, помрачнел и взглянул на Терезу, которая только устало спрятала лицо в ладонях и опустила голову. — Итого двести двадцать шесть, включая пюре и котлету на пару. Ньют отложил вилку, так и не съев ничего. — Не могу. Томас взял его за руку и поднёс её к губам. — Хоть немного. Пятьдесят четыре килокалории в салате — ничего страшного ведь, да? Пожалуйста. Ньют посмотрел ему в глаза и покачал головой. Тереза громко выдохнула и поднялась с кресла, тут же закинув рюкзак за плечо. — Я пойду. Увидимся завтра. Обязательно поешь, Ньют, ещё раз повторюсь, тебе же лучше будет. Она быстро вышла, Ньют проводил её взглядом. Он и не думал обижаться на её грубость — привык. Его родители так же с ним разговаривали: со вселенской усталостью и утратой последних капель терпения. Ньют знал: рано или поздно они изменят своё мнение. Изменят тогда, когда он станет идеалом. Когда он станет худым. Томас не отпускал его руку. — Если я съем салат, ты перестанешь на меня смотреть, как на труп? — Томас грустно кивнул. Ньют помедлил, прежде чем взять вилку. Он покрутил её в пальцах и наколол нарезанный помидор на неё. Очень долго пережёвывал. Ел так, будто его прямо сейчас вывернет. «По крайней мере, он ест», — подумал Томас. Когда закончились приёмные часы, Томас до последнего оттягивал прощание. Он присел к Ньюту ближе, ласково и заботливо потрепал по макушке и поцеловал в висок. Парень съёжился и отмахнулся. Его смущённый вид выдавали только покрасневшие уши. — Давай-ка без всех этих нежностей, — сказал он, отводя взгляд. Томас лукаво улыбнулся, но в глазах скрывались усталость и грусть. — Как скажешь. Я обязательно приду завтра. Ньют легко приобнял его за плечи и пожелал доброй ночи. Едва дверь палаты закрылась за Томасом, Ньют поднялся с кровати и спешно, но осторожно побрёл в сторону туалета — насколько он знал, это было в конце коридора. Он заперся в одной из кабинок и опустился на колени. В желудке было тяжело — сказывалось отсутствие еды в нём в течение пары-тройки дней. Когда его очередной раз скрутило, Ньют упал на колени. Он коснулся пальцами корня языка. Он старался быть как можно более тихим. Старался издавать минимум звуков. Старался избавиться от болей в животе, от съеденной еды. Чёртов Томас. Чёртов Ньют. Чёртово желание похудеть. Он смыл за собой и прополоскал рот водой из крана. Вытерся бумажными полотенцами и побрёл обратно в палату. Как выяснилось, ему звонил Минхо, но Ньют решил не перезванивать. Желания не было, как и настроения общаться с кем-либо.

***

Тем же вечером лечащий врач Ньюта узнал о вызове рвоты и настоял на искусственном питании. По истечению двух дней его быстро выписали из больницы и, махнув рукой, отправили домой. Врач напомнил только носить с собой пару конфет, чтобы при плохом самочувствии съесть одну штуку. «На твой вес это кардинально не повлияет, если тебя это так беспокоит», — сказал он. — «Но я бы на твоём месте кончал с этими диетами.» На твоём месте, на твоём месте… Ньют закатил глаза. Плевать ему на это чёртово «на твоём месте». От этого обморока пошли одни проблемы: Томас ни на шаг теперь не отходил, наблюдал за его состоянием и постоянно норовил впихнуть в него что-нибудь съестное. После того разговора на кухне Томас старался не притрагиваться более к оставшемуся косяку и двум таблеткам. Сразу вспоминались слова: «Но я рад, что в этот раз не наступил на те же грабли», — и рука сама убирала самокрутку в нижний ящик тумбочки. Всё перевернулось с ног на голову, когда к нему неожиданно постучались. Томас тогда сидел с Ньютом на диване и смотрел взятый в прокате фильм «Неоновый демон». Неплохой, как говорила Тереза, но посредственный и до жути странный. — Визуализация хорошая, но вот она меркнет перед бессвязным сюжетом и плоскими героями, — сказал Томас за пару секунд до того, как услышал робкий стук в дверь. Нахмурившись, он откинул плед и тяжело поднялся с места. — Кого это к нам занесло? Решение съехаться было спонтанным: Томасу надоело тащиться к Ньюту домой на другой конец города, и он предложил попробовать пожить вместе. Второму было, по большей части, всё равно, поэтому он безразлично пожал плечами и согласился, не подумав. Это решало проблему расстояния, но зато подкидывало ещё одну: теперь Томас не мог курить прямо в спальне, приоткрыв окно, — Ньют отбирал сигареты, если видел. Когда Томас открыл дверь, первым порывом стало желание поскорее захлопнуть её, но он продолжал стоять с открытым ртом, глядя на стоящую за порогом женщину. Этой женщиной была его мать. Та самая мать, которая научила его всему, что знала, но не принявшая его бисексуальность. Которая чуть ли не выставила его из дома, когда он привёл своего парня. Конечно, он сам был виноват, что никак не подготовил родителей к такому заявлению, но тогда он думал лишь о вселенской несправедливости. Его мать часто пила с отцом, и восьмилетний Томми постоянно запирался в своей комнате и сбегал через окно к лучшему другу — к Алби. Родители ничего не замечали до самого утра, но к этому времени Томас уже возвращался. Странно было понимать, что после потери одного человека из прошлого появился другой. — Здравствуй, Томас, — тихо сказала женщина хриплым голосом и мягко улыбнулась. Эта улыбка выглядела неестественной на серой коже. — Мне Алби дал твой адрес. Я могу войти? Томас потоптался на месте и оглянулся: из дверного проёма в гостиную торчала голова Ньюта, который осторожно наблюдал за происходящим. Он кинул в Томаса вопросительный взгляд, и тот отвернулся. — Эм… конечно. — Он освободил матери проход, и она нерешительно зашла внутрь и сняла обувь. Запахло сигаретным дымом и мятной жвачкой. — Чай? — Было бы замечательно, — так же тихо согласилась она и, заметив Ньюта, остановилась. — Я, наверное, помешала? — Да не особо, — Томас махнул рукой, и Ньют молча кивнул и скрылся в гостиной, закрыв дверь. — Мы просто фильм смотрели. «Неоновый демон». Его мать скривилась. — Такая пошлятина. Она молчала до тех пор, пока Томас не разлил чай по кружкам и не присел напротив неё. Эти односложные, ничего не значащие фразы водили его в ступор. — Что тебя привело сюда? Она опустила голову, сжала губы и шмыгнула носом. — Твой отец умер три дня назад, — Томас округлил глаза и принялся изучать лицо матери, надеясь, что она ужасно шутит. Но она была предельно серьёзна. — Попал в аварию, когда уснул за рулём. Завтра похороны. Она всеми силами пыталась сдержать слёзы, а Томас понимал, что не чувствует никакой горести утраты. Словно ему всё равно. Оно и ясно: его отец почти не делал никаких вкладов в его воспитание, разве что горазд был пороть ремнём за плохие оценки. А затем он подумал, будет ли так же себя чувствовать, когда останется и без матери. Время всегда отбирает всё в удвоенном размере. — А почему уснул-то? — только и способен был спросить Томас. — Сам как думаешь? — Томас опустил взгляд в пол и кивнул, поджав губы. По пьяни, конечно же. Его мать глубоко вздохнула и протёрла глаза запястьями. — Слушай, я понимаю, что была не лучшей матерью в мире, но, может, начнём всё сначала? К чаю никто не притрагивался. Томас неуверенно кивнул, но точного ответа так и не дал. — Почему ты пришла именно ко мне? После нескольких лет без каких-либо звонков или вестей? Его мать закашлялась, и смешанный запах сигаретного дыма и мятной жвачки стал ещё резче. — Просто мне некуда больше идти, — сказала наконец она, откашлявшись. — Квартиру отбирают за долги, а друзей, готовых приютить на некоторое время, не нашлось. Поэтому я подумала… и пришла. — Очень самонадеянное решение, мам, — женщина понуро кивнула, сгорбившись. Запутанные светлые волосы закрыли лицо. — Я обсужу это с Ньютом. Если он согласится, можешь оставаться. Посиди пока здесь, выпей чай. Она несмело улыбнулась сыну и потянулась к кружке только после того, как Томас скрылся за дверью гостиной. Ньют сидел на диване и смотрел в экран ноутбука, где на паузе стоял фильм на том моменте, где они остановились. — Кто это? — спросил он шёпотом, хотя Томас подозревал, что он подслушал их разговор на кухне и уже всё знает. — Моя мама, — не дожидаясь ответного вопроса, он присел рядом и описал всю ситуацию. А затем добавил: — Мне важно твоё мнение. Как ты к этому относишься? Ньют коротко и нервно хохотнул. — Я определённо не тот человек, который должен тебе помочь в этом вопросе, — он замахал руками и встал. — Раз уж спрашиваешь, то мне кажется, так как она твоя мать, то ты должен помочь ей. Неважно, плохой ли она была, хорошей ли, она по-прежнему является твоей мамой, которая три дня назад потеряла мужа. Но решать тебе. Томас закусил губу и нахмурился, задумавшись. С одной стороны, Ньют всецело прав, а с другой… так неприятно было осознавать, что она бы и не стала искать своего сына, не будь у неё проблем. Даже маленького сообщения-поздравления с днём рождения от неё не дождёшься. И смерть отца — всего лишь предлог попроситься пожить какое-то время. Но Томас не мог просто так выставить её за порог. — И мы втроём будем жить здесь? — спросил тогда Томас, и Ньют мягко улыбнулся, довольный его решением. — Я могу пока уехать домой. Или мы оба переедем ко мне и оставим твою маму одну. Томас замотал головой. — Одну я её здесь однозначно не оставлю. Спасибо, что помог. Ньют только отмахнулся. Когда Томас возвращался на кухню, его мать обернулась и оглядела сына, как только услышала скрип двери. Чай она уже допила. — Можешь оставаться, только давай следовать одному правилу: никаких пьянок в доме. Даже поминок. Ни в каком виде. Женщина закивала. — Да-да, конечно, поняла. — Она помолчала пару секунд, а потом спросила: — А этот мальчик… Вы вместе? — Томас кивнул и почесал затылок. — Познакомишь? — Не знаю, не думаю, что это хорошая идея. Но его мать уже скрылась в гостиной, проигнорировав слова сына. Томас поспешил за ней, совершенно не представляя, к чему это знакомство может привести. Он не мог даже думать о том, что она скажет: — Ты очень милый молодой человек, Ньютон. Зови меня Мишель. Ньют смущённо улыбнулся и закрыл ноутбук.

***

В детстве Томас был очень любопытным мальчиком. Он постоянно носился с дворовыми мальчишками по всяким стройкам и перелескам в поисках оставленного пиратами или грабителями клада. Однажды они нашли старинную брошь: серебряную, в форме стрекозы, а вместо глаз — рубины. Она лежала в труднодоступном месте на заброшке, и мальчикам в головы почему-то не пришла мысль, что её кто-то давно обронил. Это наверняка разбойники оставили подсказку! Тогда Томас полез доставать эту брошь, сорвался и упал на этаж ниже, распоров бедро. До сих пор шрам белеет на коже. Когда об этом узнал Ньют, он только покачал головой и сказал: «Делать тебе было нечего». Спустя несколько лет после того случая его, шестнадцатилетнего Томаса, затащили на вечеринку по случаю выпускного у старшеклассников. Он прекрасно знал, какие бывают последствия от алкоголя, но любопытство одержало верх: Томас впервые выпил. Нет-нет, не столько, чтобы валиться с ног и теряться в пространстве, но поцеловаться с какой-то старшеклассницей он всё же умудрился. Об обоих случаях ему сейчас припоминала мать, когда они сидели на кухне и ждали, пока приготовится пирог. Томас мотал головой и заливался краской — про второй случай она вообще не должна была знать! Чёртово видео на телефоне Галли! — Мне так тебя не хватало, когда ты уехал, — сказала Мишель, с любовью изучая сына, запоминая каждую мелочь и словно сравнивая с Томасом, который садился на электричку в соседний город. — Всё никак не могла найти свободную минутку съездить к тебе… — Ты могла позвонить, — вырвалось у Томаса, после чего он закусил губу и потупил взгляд. Пора бы научиться держать язык за зубами. — Прости. Женщина тепло улыбнулась. Томас скучал по этой улыбке. Он помнил, как впервые придал ей значение: Мишель была разбужена им посреди ночи, потому что маленькому Томасу показалось, что он увидел в гостиной Санту. Потом он заметил, что подарков под елью не было, а тарелка с печеньем и стакан молока всё так же стояли на журнальном столике. Только спустя много лет мама призналась, что подарки хранились на чердаке, молоко она выпивала, а печенье клала обратно в коробку — Томас потом съест сам. Духовка пискнула, оповещая, что таймер отсчитал сорок минут. Мишель провела ладонями по коленям и поднялась с места. Пирог напоминал о детстве — Томас давно позабыл этот вкус, это сладостное ощущение, которое появляется, когда приходишь домой после многочасовой игры в искателей приключений вместе с дворовыми мальчишками.

***

— То есть, — протянул Ньют, проводя пальцем по краю пустого стакана виски, который уже успел выпить Томас. — В университет ты возвращаться не собираешься? Томас решительно замотал головой, но ответил гораздо менее уверенно: — Не знаю. Возможно. Ньют поджал губы, вскинул брови и отвёл от брюнета взгляд. Этого упрямца невозможно никак вразумить! Что ж, по крайней мере, Томас не так категоричен, как пару дней назад. — Ньют, расслабься, ты в последнее время какой-то нервный стал. У Ньюта после этих слов действительно чуть крышу не снесло. Нервный? Ещё чего! Ньют фыркнул и скрестил руки на груди. Нервный… — Ага, конечно. Это же я собираюсь ставить крест на своём будущем и бросать учёбу. — Тебе не должно об этом беспокоиться. — Да что ты говоришь… Он поставил на поднос шесть шотов текилы, насадил на каждый по кусочку лайма и в оставшееся место вместил миску с солью. Официантка с именем Джесси на бейджике кивнула Ньюту, забрала поднос и скрылась в толпе. Томас со скучающим видом проследил за ней и, округлив глаза, повернулся обратно. — У тебя есть нож? — неожиданно спросил он, на что Ньют надул губы, нахмурился и протянул нож, которым он минуту назад разрезал лайм. Не дожидаясь характерного вопроса, брюнет ответил: — Есть у меня одна мысль… Он достал из кармана толстовки пакетик с двумя таблетками, достал одну и, положив её на стол, разрубил пополам ножом. Одну половинку он протянул Ньюту, но тот не спешил брать её. — Что это? — спросил он, недоверчиво поглядывая то на таблетку, то на Томаса, который свою половинку уже проглотил. — Попробуй, — вместо ответа воскликнул Томас, стараясь перекричать слишком громко игравшую музыку — до начала куплета собеседника было прекрасно слышно. Ньют помотал головой. — Доверься мне. — Ни за что! С чего это мне нужно брать какие-то сомнительные таблетки? — Томас уже начал жалеть, что ему пришла в голову такая гениальная мысль. Ньюту было совершенно необязательно (точнее, не нужно) знать, что его собираются напичкать экстази. — Даже если ты съел одну. — Пожалуйста, чёрт бы тебя побрал, — у Томаса уже рука устала, но Ньют так и не шевельнулся, продолжая печально хмуриться. — Ладно. Томас положил экстази на язык, одним махом перескочил через барную стойку (как он уже не раз делал: Ньюту это не нравилось, он возмущался, что его за это уволить могут, но Томас об этом шибко не беспокоился — блондин-то врёт и не краснеет) и, приблизясь к Ньюту, зарылся пальцами в его волосы на затылке и поцеловал. Ньют тут же упёрся руками брюнету в плечи, намереваясь оттолкнуть, но почему-то не прилагая шибких усилий для этого. Ноги подкосились, и Томас прижал Ньюта к себе за талию. Глаза он почему-то не закрыл, и он мог наблюдать за закатившим глаза и отвернувшимся Джеффом. Ему не впервой наблюдать это. Казалось, что Томас будто бы специально так делает: целует на глазах у всех, то ли заявляя своё право делать это, то ли желая увидеть смущённого Ньюта. Но теперь ему чаще приходится видеть дико раздражённого и взбесившегося таким поведением блондина, который ждал, пока они не придут домой, чтобы потом обрушить на Томаса гневную тираду. Состоять в отношениях — не повод для гордости или демонстрации. Людей это раздражает. Некоторые даже могут огреть кулаком, да посильнее. Но Томасу, конечно, нипочём, слишком уж он просто и легкомысленно смотрит на такие вещи. Ньют отстранился, когда почувствовал, как Томас протолкнул ему языком эту чёртову таблетку. — Ньют, прошу. — Он собирался выплюнуть её, но чужие пальцы на его губах не позволяли даже открыть рта. Он проглотил экстази. — Помяни моё слово, — сказал он, когда Томас перелез обратно. — Если со мной хоть что-то случится, хоть какая-то маленькая вещь, я тебя посажу на вон ту бутылку ликёра. — Ньют указал на стоящую бутылку Sheridan’s позади него. Томас расхохотался: уж больно смешно было слышать угрозы от Ньюта. Но он продолжил говорить: — Моя смена закончится через четыре часа, и я намерен дожить до её конца. Томас только отмахнулся. Минут через двадцать-тридцать ему будет всё равно и на смену, и на время. Ньют нервно стучал пальцами по стойке и постоянно закусывал губу. Эта нервозность начинала раздражать, но Томас продолжал молчать, после вовсе отвернувшись и начав смотреть на танцующую девчушку поодаль. Пьяная. Мокрая. Прогибающаяся от прикосновений рядом стоящей девушки. Целующаяся. Аж тошно стало. Не потому, что мерзко, а потому, что самому хотелось так же. Не повезло всё-таки влюбиться в стеснительного парня, который даже за руки какое-то время не хотел держаться на улице. Вообще, Томас и сам не любил такую ванильную муть, но он продолжал делать так назло Ньюту. Нет, не так. Не назло. Просто хотелось, чтобы Ньют поборол все свои комплексы и засунул их куда-нибудь поглубже. Так лучше. — Ньют? — позвал Томас. Блондин отвлёкся от клиента, рассказывающего о бывшей жене, которая отсудила квартиру, и взглянул на брюнета. — Я тебя люблю. Ньют поджал губы и закатил глаза. — Не беси меня. — Он отвернулся. Мужчина покачал головой. — Зря ты так, Ньют, — сказал клиент. — Я вот тоже свою жену любил, но мало говорил ей об этом. И вот, как видишь, я сижу здесь и плачусь за стаканом-другим. А она изменила мне и ушла к другому. — Вы здесь не при чём — это ведь жена вам изменила, а не вы ей. — Ньют подлил мужчине ещё немного портвейна. Кажется, качать головой — его любимый жест. — Повод ей дала моя холодность. Послушай-ка меня. — Он наклонился чуть ближе. — Парнишка любит тебя. Ты его тоже, судя по всему. Тебе не нужно бояться непринятия обществом, если не хочешь потерять своё счастье. Ньют стоял, пребывая в полном шоке. Пускай он и работает в этом месте приличное время, но никто, никто не давал ему какие-либо советы — только он кому-то. Нельзя сказать, что мужчина сказал какую-то тайную вещь — велосипед он не изобрёл. Однако эта фраза звучала из его уст по-новому, так, что воспринималось по-другому. Необычно. Правдиво. Странно. Затем он сглотнул и повернулся к Томасу. Тот сидел, уткнувшись в телефон и сгорбившись. Ньют мягко улыбнулся ему, но Томас ничего не заметил. — Вы правы, — сказал, наконец, он. — Спасибо. — Не за что, сынок. Плесни-ка мне ещё портвейна, прошу. Ньют выполнил просьбу.

***

Осознание того, что звуки стали громче, а цвета — ярче, обрушилось как гром среди ясного неба. Перед глазами постоянно всё расплывалось, а голова пошла кругом. Ньют часто заморгал и оглянулся к Томасу, как только зрение прояснилось. Брюнет смотрел на него немигающим взглядом, после чего протянул ему руку и кивнул на танцпол. Чёрт с ним, погнали. Сердце колотилось, как заведённое. Во рту сухо. В пальцах кололо словно иглами. Не сказать, что неприятно. Ньюту было в новинку испытывать подобные ощущения, и он не понимал, попытаться подавить их или же расслабиться, отдаваясь им в объятья. Томас, очевидно, выбрал второе: он мягко сжал руки Ньюта в своих и танцевал. Медленно, совершенно не слушая музыку, переминаясь с ноги на ногу, опустив голову в пол. Он положил чужие руки себе на талию. Ньют рвано выдохнул. — Томми? — позвал его Ньют. Парень только вопросительно промычал, придвинувшись настолько близко, что они почти соприкасались носами. — Что происходит? Парень не ответил. Томас достал из кармана мятную жвачку в пластинках. Разломил пополам и протянул Ньюту. Не разрывая зрительный контакт. Горячие пальцы коснулись чужих губ. Вкус казался гораздо ярче, чем обычно. — Можно обнять тебя? — прошептал Ньют Томасу в губы. — Не спрашивай, — брюнет обхватил руками его хрупкое тело и прижал к себе. Ничуть не собственнически. Просто очень тепло и крепко. Ньют позволил себе раствориться. Он закрыл глаза. Снова позвал Томаса. Тот немного отстранился, то ли случайно, то ли намеренно проведя носом по щеке Ньюта. — Люблю, — сказал Ньют и, шумно выдохнув, слепо поцеловал в подбородок. Томас хохотнул и перехватил его губы. Ньют коснулся его лица ладонями и привстал на цыпочки, чтобы казаться ещё выше. Уходить не хотелось, но Ньют не успел понять, как уже сидел вместе с Томасом в такси и ехал к нему домой. Они сползли на сидении и лежали так молча, переплетя пальцы. — Жара неимоверная, — разорвал тишину Ньют. Никто не ответил. — А мне холодно. — Томас поёжился, а потом почувствовал, как Ньют взял его и за вторую руку, начиная слабо растирать пальцами тыльную сторону ладоней. Теплее не становилось. Холод внутри. Томас далеко не в первый раз был у Ньюта, но сейчас он с неподдельным интересом изучал каждую вещь, за которую цеплялся взгляд. Трещина на потолке, оставленный включенный ночник у дивана, пустая тарелка на журнальном столике, такая же, на которой лежали ананасы (почему-то Томас был уверен, что она с того времени и с места не сдвигалась). Ньют достал из кармана толстовки Томаса его телефон и протянул брюнету. — Включи что-нибудь, — попросил он. Не требовательно, но и не смущённо. Тихо и нежно. Слегка подташнивало. Томас включил песню, которую Ньют впервые слышал. Телефон упал на диван, и туда же плюхнулся Ньют. Поцелуй. Горячий, нетерпеливый, но не жадный. Ньют не успевал отвечать. Он пытался остановить чужие руки, расстёгивающие пуговицы рубашки. Томас навалился сверху, и Ньют несильно ударился головой о подлокотник дивана. — Стой-стой-стой, — зашептал Ньют, перехватывая руки Томаса и отталкивая парня. — Я не хочу делать это… сейчас. Я не понимаю, что со мной происходит. То жарко, то холодно, слишком чувственно. — В этом и всё наслаждение, — перебил Томас. — В чувствах. Снова поцелуй. Но уже тягучий, приторный, отдающий ледяным жжением мяты. Рука Томаса на его паху. Ньют сжался и откинул голову. Острые коленки сдавили бока Томаса, а сам брюнет целовал его шею. Горячее дыхание на коже. Слюна. Жадный укус. Боль длинною в момент, растёкшаяся по венам. Возбуждение, стянувшее низ живота. Слишком чувственно. Ньют постоянно оттягивал их первый секс. Нет, он не боялся. Просто сама мысль о том, что они будут абсолютно открыты друг перед другом, казалась неестественной. Будто такого не должно быть. А сейчас единственное, что казалось верным выходом — оттолкнуть Томаса и сбежать. Но в то же время не хотелось. Ньют запутался. Всё, что делал Томас с ним, походило на какой-то сон или мимолётную мысль. Сложно было поверить, что его бока действительно сжимают длинные и скользкие пальцы, что его груди касаются тонкие губы. Что это всё происходит сейчас. Остатки адекватности настойчиво приказывали прекратить. Пальцы сами зарывались в тёмные волосы, а тело подавалось вперёд. — Чёрт, — выдохнул он и распахнул глаза. Томас отвлёкся. — Что мы делаем? Нужно прекратить. Это всё происходит не с полным осознанием происходящего. — Не нужно, — оборвал Томас и провёл языком от грудины до ключиц. Ньют шумно выдохнул. — Ты ведь сам хочешь. — Не стану спорить, — подтвердил Ньют. — Но меня больше беспокоит, что со мной происходит. Вдруг я не вспомню, что было? — Это не так важно. Просто расслабься и получай удовольствие. Это несложно. Тогда Ньют сам его поцеловал. Словно пытался сам себя настроить и избавиться от тяжёлых мыслей. Не вышло. — У тебя есть смазка? Презервативы? — спросил Томас спустя некоторое время, когда оба лежали в нижнем белье. Ньют кивнул. — На кухне в крайнем верхнем ящике справа. Нижняя полка. Рядом с обезболивающим. Пока Томас искал чёртов тюбик, Ньют вытащил из-под спины телефон Томаса и положил его на журнальный столик. Мобильник всё это время проигрывал музыку, и Ньют выключил её. Всё равно никто на неё не обращал внимания. Томас скоро вернулся. — Тебя перевернуть на живот или?.. — Как хочешь. Внутри стало холодно. Ньют поначалу сжался, но потом расслабился — опытом научен, что так будет легче. Кажется, Томас хотел поцеловать его в висок, но из-за того, что Ньют дёрнулся, поцелуй пришёлся на веко. Ньют зажмурился и не открыл глаза даже тогда, когда Томас вошёл. Жарко. Больно. Сердце колотилось о рёбра. Перед глазами всё расплывалось, пока Ньют не начинал думать об этом. Но сконцентрироваться на этой мысли было крайне сложно. — Всё мутнеет и двоится, — прошептал он. — Это нормально, — соврал Томас. Это нормально только после принятия экстази. Дыхание постоянно сбивалось с каждым толчком. Ньют почувствовал чужую руку на своём члене. Он вздрогнул, изо рта вырвался стон. Слепые поцелуи, куда придётся. Терпкий запах словно стал в десять раз сильнее. Крышу сносило. На очередной вспышке новых ощущений он с силой обхватил спину Томаса руками и прижался как можно ближе. Громкий стон. Томас прогнулся, стараясь увернуться от давящих на кожу ногтей. — Чёрт, я… — сдавленно проговорил Ньют. — Не могу больше. — Взаимно. Оргазм был ярче всех остальных, которые Ньют когда-либо испытывал. Гораздо ярче. Он едва сдержался от крика Томасу в ухо, но полустон-полукрик подействовал на брюнета сильнее. Ньют зашипел — Томас навалился на него всем телом и сжал руку, которую всё ещё держал у основания члена блондина. Ньют толкнул его вправо, и Томас перевалился на бок. Грязные руки, потное тело. Хотелось пойти в душ, но слабость в теле не позволяла даже встать. Поняв, что Ньют в ближайшем времени вставать не собирался, Томас скрылся в ванной первым, и блондину требовалось немало усилий, чтобы не заснуть. И чёрт поймёшь, почему: то ли из-за того, что на часах четыре утра, то ли из-за только что окончившегося… Слишком острого и яркого секса. Слишком неестественного и короткого. Тошнота не отступала, и Ньют сглотнул ком в горле. Холодно, но идти за одеялом лень. Ньют провёл кончиками пальцев по выпирающим рёбрам, задумавшись. Мысли все терялись, не успев даже сформироваться, и блондин оставил эту затею. Телефон Томаса завибрировал, оповещая о сообщении. Ньют первым делом потянулся к нему, но остановился. Никому не нравится, когда трогают их вещи. Телефон ещё раз завибрировал. Кому это он понадобился в четыре утра? Любопытство одержало верх. Ньют взял телефон и разблокировал его. Без пароля. Интересно. Сообщение от… ой. Глаза Ньюта округлились. «Проблемы. Меняю SIM-карту. Можешь удалить этот номер: с нового сам напишу.» «Через неделю как обычно?» У номера жирным шрифтом отображалось имя контакта. Дилер. Нужно поговорить с Томасом.