***
Томас размеренно шёл вдоль пустой дороги, вслушивался в тишину раннего утра и всячески проклинал себя. Он не знал, что на него тогда нашло, почему он посчитал ту идею забавной. Может, виной была его привычка не давать отчёта действиям до тех пор, пока эти действия не приведут к катастрофе. Захотел посмотреть, к чему это приведёт, а, Томас? Теперь внутри его груди его пожирало что-то чернильно-чёрное, липкое и бесформенное. Оно встряло поперёк горла и застыло там. Томас присел на обочине и достал телефон. Поколебавшись несколько мгновений, он удалил контакт, который доставил ему кучу проблем. Его взгляд остановился на номере Ньюта, а дрожащими пальцами он начал набирать сообщение… Резко передумав, он стёр его и заблокировал телефон. В ближайшем круглосуточном магазинчике он купил огромную банку пива, и хотя какая-то его сентиментальная часть хотела впустую выбросить деньги на то самое ужасное пиво, которое он пил в Нью-Йорке после мюзикла, Томас быстро отбросил эту идею. Вполне бодрая девушка иностранной внешности за кассой на ломанном английском поинтересовалась, почему он не спит в такое время, но Томас не ответил, забрал банку и скоро покинул помещение. Спустя половину банки его слегка помутнённый среднесортным алкоголем мозг подкинул Томасу идею позвонить по номеру, который был забит у него в контактах довольно долгое время назад. Абонент ответил почти сразу, на заднем фоне была слышна музыка. — Алло? — сказал парень по ту сторону провода. — Кто это? — Это Томас. Ты оставил мне записку несколько недель назад с просьбой перезвонить когда-нибудь. Есть время? — Конечно, где ты? Я тебя заберу, — тут же посерьёзнел Тайлер Смит.***
Когда Ньют в последний раз был у Терезы, та поинтересовалась, куда запропастился Томас, а Ньют так и не смог заставить себя ответить. Он враждебно взглянул на Терезу, а затем закрылся в себе, не отвечая ни на какие вопросы, но для девушки такое поведение было ценнее любых слов. Тереза больше ничего не спрашивала, что ей совершенно не свойственно, вместо этого она только сказала, что «что бы то ни было, я абсолютно уверена, что всё будет хорошо». Ньют едва удержал нервный смешок. Ничего уже не будет хорошо, Тереза. Спасибо за беспокойство. Ньют потрепал по голове Графа, дал ему лизнуть свою руку, а затем ушёл и не возвращался неделю. Он попросил дядю Стэна и Джеффа поменять их рабочий график, и после улаживания этого вопроса дядя Стэн оставил Ньюта на серьёзный разговор. Графин с гранатовым соком пустовал, и Ньюту под конец разговора захотелось с силой бросить его на пол, чтобы наблюдать за тем, как острые осколки разлетаются по всему кабинету. — Я не могу сказать, что случилось, но это было очень низко с его стороны, поверь, со мной всё будет в порядке, просто мне нужно некоторое время не видеть его, — уже в третий раз повторил Ньют, добавляя ещё большее раздражение в свой тон и надеясь, что дядя Стэн отступит. — Может, тебе дать отпуск? — сдался дядя Стэн, присел на край своего стола и скрестил руки на груди. — Думаю, тебе пойдёт на пользу небольшой отдых. Хотя бы пару дней. Ньют только отмахнулся. — Не стоит беспокоиться, не помру. Я пойду работать? — дяде Стэну осталось только кивнуть, и Ньют развернулся к двери, а затем, вспомнив кое-что, остановился. — Как там тётя Джейн? Дядя Стэн пожал плечами. — После того, как она спасла галчонка от кошки, только вокруг него и носится. Ты в воскресенье приедешь? Ньют кивнул, попрощался и ушёл работать. Джефф произнёс несколько напутственных слов, надеясь тем самым поднять настроение коллеги, а затем ушёл, пожелав удачи. Ночная смена прошла относительно спокойно. Ближе к концу следующего дня ему позвонила Тереза с просьбой срочно встретиться в «Рыжем дубе», причём её голос был настолько встревоженным, что у Ньюта не появилось даже мысли о чём-то ином подумать, кроме того, что с ней вообще могло произойти такого страшного. Ньют приехал настолько быстро, насколько ему позволяли сильная слабость и расписание автобусов. Из-за неведения и переживаний его голова разрывалась от давящей боли, а Ньют как назло забыл таблетки. Когда он вышел из автобуса, то сразу же позвонил Терезе. Та ответила почти мгновенно. — Я за столиком слева от входа, ближе к кассе, — сказала она и поспешно отключилась, не дав Ньюту вставить ни слова. В «Рыжем дубе» было тихо, разве что из колонок слабо доносилась мелодия, на которую Ньют не обратил внимания. Терезу он заметил почти сразу, но вот её собеседника… — Что происходит? — спросил он, едва дойдя до столика. Томас резко прервал свою речь и несколько ошарашенно оглядел грозно нависшего над Терезой Ньюта. Тот держал руки скрещенными на груди и выглядел так, словно был готов сейчас же развернуться и уйти, но просто решил дать Терезе шанс объясниться. — Я не знаю, что там у вас происходит, вы же не считаете нужным хоть как-то информировать ваших друзей, — Тереза, по-видимому, считала, что произнесённая ею фразы возымеет какой-то эффект, пробудит чувство стыда в парнях, но у неё не вышло. — Я просто хочу, чтобы вы нормально поговорили и обсудили ваши отношения, потому что наблюдать за этой Санта-Барбарой я не имею ни малейшего желания. — Она замолчала, но затем сбавила строгость в голосе, и теперь её тон звучал более взволнованным. — Поверьте, я желаю вам только добра, и я действительно за вас беспокоюсь. Я надеюсь на ваше благоразумие и оставляю вас наедине. Тереза подхватила свой рюкзачок и поспешно покинула кофейню, а Ньют, помявшись какое-то время, кивнул в сторону выхода. — Пройдёмся? Томас кивнул и двинулся следом за ним. Они долго молчали, ожидая, когда кто-то из них первым начнёт разговор, который они оттягивали до последнего. — Слушай, я прекрасно понимаю, что я поступил просто отвратительно, и до сих пор злиться на меня у тебя есть полное право, но… — Что «но»? — прервал его Ньют. — Хочешь начать всё сначала? Или как там в фильмах говорят? Томас пнул камешек и понурил голову. — Было бы слишком самонадеянно хотеть этого и ожидать, что ты согласишься. Я пока что надеюсь, чтобы ты перестал считать меня последним лжецом и вселенским злом. Ньют остановился и сжал кулаки. — С моей стороны было самонадеянно знать, что ты попытался узнать мои чувства к тебе с помощью обмана и глупой интриги, и ожидать, что всё будет хорошо. Было самонадеянно думать, что это ни к чему подобному не приведёт. Ты верно назвал себя лжецом, Томас. Я не могу вспомнить ни одной вещи, которая не заставила бы меня сейчас усомниться в твоей искренности. Томаса сильно резануло по ушам обращение Ньюта к себе. Томас. Не Томми, Томас. Было тяжело осознавать, как сильно он привык к былому сокращению. — Мне жаль, — только и смог выдавить он. Ньют промолчал, хоть его и подмывало сказать что-то язвительное. К горлу подкатывала тошнота, а голова пошла кругом, но Ньют попытался не подать виду. Рези в висках усилились. — Я понимаю, мне нет прощения, но я прошу тебя об одном: давай больше не говорить об этом и стараться вести себя нормально. Ради Минхо и Терезы. Они очень переживают, они не заслуживают такого. «Тоже мне, благодетель», — вертелось у Ньюта на языке, но он не смог это высказать. Он кивнул, и брови Томаса изогнулись, из-за чего его лицо приобрело обеспокоенный вид. — С тобой всё в порядке? — спросил он, подходя на шаг ближе. Ньют отшатнулся. — Ты выглядишь болезненнее обычного. — Всё классно, — выдохнул Ньют, пошатнулся и вдруг перестал чувствовать землю под ногами. Он закрыл глаза, и звон в ушах заслонил собой крик Томаса.***
Томас сидел на краю больничной койки и нервно постукивал пятками по полу. Он держал у губ сцепленные в замок руки и бездумно смотрел на стену. Минхо с Терезой должны подъехать через десять минут или около того. Томас вызвал скорую тут же, как только Ньют упал в обморок. Хорошо, что он вовремя успел его подхватить. Фельдшеры снова промочили вату нашатырным спиртом, и Ньют закашлялся так, словно хотел прочистить желудок, но не мог. Он давился слезами и сильно сжимал руками живот; Томаса охватил ужас. Как долго он не ел? Ньют не смог встать и снова отключился. Дежурный врач как можно более успокаивающе задавал Томасу те же вопросы, что задавал другой врач во время первого обморока Ньюта у Томаса дома. — Сколько весил больной до диет? — Восемьдесят восемь, — севшим голосом ответил ему Томас, а затем провёл дрожащими пальцами по губам. — Когда это началось? — Не знаю, может, год-полтора? Я с ним познакомился, когда он весил шестьдесят четыре килограмма, — затараторил Томас, а взгляд его бегал по лицу доктора. — Когда он ел в последний раз? — Я не знаю! — вскричал Томас, а затем извинился, когда доктор удивлённо моргнул. — Вам дать успокоительное? Томас кивнул. Теперь он сидел на больничной койке и наблюдал за Ньютом. Его лицо было бледным, почти серым, и если бы не неровно вздымающаяся грудь, можно было бы подумать, что он мёртв. Томас тряханул головой, избавляясь от своих тяжёлых мыслей. Он вздрогнул, когда заметил, как веки Ньюта трепещутся в попытке открыть глаза. — Ньют? Ты как? — Томас пододвинулся ближе и без задней мысли накрыл руку Ньюта своей. На этот раз из его сгиба локтя не торчало игл из-под капельниц. Дежурный врач чётко проговорил, что анорексия не лечится лишь искусственным питанием, это, прежде всего, психологическое заболевание. Ньют другой рукой потрогал себя за висок, словно ожидая увидеть там шишку. — Подташнивает немного. — Он попытался сесть, и Томас не стал ему мешать. — Я снова отключился, да? Его голос был тихим и спокойным, Томаса словно били под дых этим слабым тоном. Он кивнул и погладил тыльную сторону ладони Ньюта большим пальцем. Тот смерил этот жест безэмоциональным взглядом, но не убрал руку. Сил не было. — Мне нужно позвать твоего врача, не вставай только, хорошо? — Томми, — позвал его Ньют. Томас весь обратился в слух. — Это ты позвонил в скорую, да? — А ты думал, что я брошу тебя там, на тротуаре, посреди улицы? Ньют промолчал, и Томас, совершенно изумившись, приподнял брови, а после посуровел и поджал губы. Неужто он считает Томаса настолько ужасным человеком? Томас быстро сбегал до медсестры и оповестил её о пробуждении Ньюта. Та кивнула и пошла искать дежурного врача. — Тереза и Минхо приедут? — спросил Ньют, а затем, получив неопределённый ответ, успокоился. Дежурный врач пришёл очень быстро, но Томас так и не отпустил руку Ньюта, что держал у своих губ, хотя второй пытался её отнять. Врач, мужчина средних лет в распахнутом белом халате и со странной бородой, как у хипстеров, не обратил на это внимания. — Ньют, — начал врач. — Я не стану тебе читать нотации, поверь, но твоё стремление похудеть уже давно перешло допустимые границы. Он пустился в объяснения, рассказывая о том, что норма веса для Ньюта — шестьдесят четыре килограмма, в то время как он весит пятьдесят восемь. Это похвально, что он за полтора года сумел снизить свой вес до нормы, плохо то, что он не сумел вовремя остановиться, как и все люди, больные анорексией. Не будь у Ньюта помешательства после бессознательного состояния, он бы не стал такое выслушивать, определённо. Но почему-то сейчас он слушал крайне внимательно, заторможенно хмурясь. — Я мог бы посоветовать тебе обратиться к психологу, но каждый должен начать с себя, — продолжил мужчина. — Попробуй есть по утрам каши на воде, в них мало калорий, но это гораздо лучше, чем сразу начать есть высококалорийную пищу, да и ты не сможешь. Твой мозг будет отторгать такую пищу, и тебе нужно идти к этому потихоньку. Не прекращай своих тренировок, чтобы нарастить мышечную массу, а не жир, которого ты так избегал всё это время. А вам, молодой человек, — мужчина обратился к Томасу. — Вам нужно всё время быть с ним рядом и помогать ему преодолеть этот период. Сейчас ему как никогда нужны будут близкие ему люди и друзья. В палату ввалились Тереза и Минхо. Выглядели они растрёпанными и запыхавшимися. Их глаза словно горели от пробежки по больнице. — А вот и, я так понимаю, друзья, — врач бегло пробежался по ним взглядом. — Вы меня хорошо поняли? Томас кивнул вместо Ньюта, который, казалось, только вышел из заторможенного состояния. Врач удалился, оставив друзей наедине, и Тереза с Минхо живо подлетели к кровати. — Ох, Ньют-Ньют-Ньют, — горячо зашептала Тереза. — Мы же тебя столько предупреждали, прошу, Ньют, пожалуйста, услышь нас и в этот раз. — Я… — прервал её Ньют. — Я слышу. Всегда слышал. Простите меня за всё это. Я понимаю, мне будет очень тяжело вернуться к нормальной жизни, но… я так устал от вечных обмороков, от головных болей, от перманентной слабости и ломоты во всём теле. Я устал постоянно вытаскивать из слива ванной клок волос, считать каждую съеденную калорию… Тереза разревелась и уткнулась в плечо Минхо, который принялся гладить её свободной рукой по спине. — Мы ни за что не бросим тебя в этой ситуации, — сказал в свою очередь Минхо. — Можешь на нас рассчитывать. Верно, Томас? Томас несколько испуганно и затравленно взглянул на Ньюта, боялся услышать резкий протест. Но Ньют молчал, поглядывая на него боковым зрением. — Верно, — выдавил, наконец, он. — Конечно. В горле застрял ком. — Ты можешь перебраться ко мне с мамой. Так всем будет проще навещать тебя, и тебе не придётся переживать это время в пустой квартире. Если ты не против, конечно. Ньют покачал головой и согласился. — Прости меня, — шёпотом добавил Томас, не беспокоясь, что его слышали Минхо с Терезой. Он доверял им больше всех в своей жизни, как ни странно. — Я постараюсь. Не стану ничего обещать, — выдавил Ньют и сильнее сжал его руку, но этот жест показался Томасу ужасно слабым, бессильным.