***
Чонгук долго буксует, пытаясь продумать план, но не находит ничего лучше, чем перехватить Тэхена в комнате ожидания. До начала музшоу еще полтора часа — как раз достаточно, чтобы их никто не хватился, а им самим можно было не беспокоиться о времени. Тэхен, кажется, удивлен настолько, что даже забывает сопротивляться, просто позволяет отвести себя в укромный уголок под лестницей черного хода, где нет камер и почти не ходит стафф. Они останавливаются друг напротив друга и замирают. Чонгук только сейчас осознает, как давно он не видел Тэхена вблизи, не чувствовал свежий аромат его парфюма, смешанный с запахом пудры, средств для укладки и волнующим — тэхеновой кожи. Было бы здорово безо всяких химических примесей, но и так тоже неплохо. Чонгук глубоко втягивает носом воздух, не скрываясь, и, возможно, это бред его больного воображения, но ему кажется, что Тэхен украдкой делает то же самое. Близость сбивает с толку, все заготовленные слова вылетают из головы. Тэхен сегодня очень красивый и совершенно не помогает. Чонгук смотрит на него, не зная, как начать, как подъехать, а после мысленно просто плюет на все с высокой башни. — Ты счастлив? Тэхен моргает, хлопая длинными коровьими ресницами. Чонгуку всегда нравилось, как они щекотали кожу, когда Тэхен клал голову ему на грудь. Легкие, невесомо-нежные прикосновения. Ресницами по коже, кончиками пальцев, взглядами. — Что, прости? Тэхен не понимает, а у Чонгука одни воспоминания в голове, и мысли разлетаются, как стайка вспуганных птиц, но назад дороги нет. — Я спросил: ты счастлив, хен? Смотрит недоверчиво. — Ты притащил меня сюда, чтобы спросить, счастлив ли я? Чонгук медленно кивает, ловя каждое движение. — Если это все, то я пойду. — Тэ, стой. — Не называй меня так, — ровно и спокойно. — Я тебе все еще хен, макнэ. Тэхен смотрит прямо, не отводя взгляд. Чонгук пытается прочесть в нем ответ на свой вопрос, продраться сквозь заслуженную обиду и напороться на колющее «да» или режущее «нет». Сложно. Слишком. Что, если Чимин и Юнги ошиблись? Что, если он сам ошибся? Чонгук внезапно совсем не уверен, что справится. — Хорошо, Тэхен-хен, — он облизывает пересохшие губы. — Так ты счастлив сейчас? — Ты действительно думаешь, что вправе задавать этот вопрос? Если да, то подумай еще раз. Закончим на этом, — Тэхен пытается обойти Чонгука, но тот не пускает, удерживая за плечо. Тэхен смотрит на его руку так, словно та раскалена добела и сейчас прожжет его насквозь, но ничего не говорит, только поджимает до тонкой полосы губы. — Так, ладно, я понял. Тебя Чимин послал, да? — вздыхает. — Ну, конечно, иначе с чего бы тебе приходить. Он спрашивал у меня что-то такое, — он усталым жестом трет глаза. — Скажи ему, что со мной все отлично, пусть успокоится уже. — Чимин ни при чем. — Тогда кто-то из менеджеров? Ну, не знаю, давай добавим немного фансервиса, чтобы успокоились и не докапывались до нас. Нескольких якобы случайных касаний должно хва… До нас — звучит неплохо. — Никто меня не посылал, — перебивает его Чонгук, — я хотел… хотел поговорить с тобой, хен. Сам, лично. Наедине. — И о чем же? — О нас. Лед в тэхеновых глазах трескается, и Чонгук решает, что на правильном пути. Тэхен хмурится и теряет несколько очков мертвенного спокойствия, чуть-чуть приоткрывая настоящего себя. — А есть, о чем? В последний раз, когда мы разговаривали, ты был предельно ясен. Не подходить, не разговаривать — не нужно напоминать, я помню и так. Чонгук набирает в грудь побольше воздуха. — Я скучаю по тебе, Тэ, — негромко выдыхает он. Тэхен усмехается и качает головой. — Это какой-то новомодный пранк или что? Где-то скрытая камера? — Я скучаю. Очень сильно. Невозможно, на самом деле, — Чонгук перемещает руку на чужое запястье и поглаживает выступающую косточку. — Я знаю, что поступал жестоко, и… это не оправдание, но мне было так больно, когда ты бросил меня, что мне хотелось сделать больно в ответ. Я знаю, что ты никогда бы так не поступил, но мне казалось, ты нарочно издеваешься надо мной. Я был так чертовски зол на тебя, Тэ, ты даже представить не можешь. — А сейчас резко подобрел? — Тэхен хмыкает. — Я просто не могу больше. Ты нужен мне, и если я еще хоть чуть-чуть нужен тебе… — Чонгук, хватит, я не могу так, — Тэхен запирает его губы ладонью. — Ты несколько месяцев игнорировал меня и открыто унижал в присутствии хенов, показывая, что плевать хотел и на меня, и на нашу дружбу, и на… не дружбу тоже. На все, что нас связывало. А сейчас говоришь, что хочешь снова дружить? Это не то, что можно стереть парочкой лестных слов, — он снова качает головой, на этот раз с сожалением. — Не думаю, что готов снова быть твоим другом. Тэхен прав, думает Чонгук. На его месте он бы тоже не смог так просто вернуться хотя бы к половинному уровню тех доверительных отношений, что были между ними ранее. Чонгук думает, что он и правда редкостный мудак и заслужил. Еще он думает, что Тэхен, кажется, неверно его понял и что ему ни за что не следовало касаться его — Тэхен слишком близко, а Чонгук слишком изголодался, и сдержаться практически невозможно. Чонгук и не сдерживается. Отнимает от губ тэхенову ладонь, целует подушечки пальцев под тихий изумленный выдох, а после преодолевает остатки расстояния между ними и накрывает чужой рот своим. Тэхен стоит, замерев, будто боится пошевелиться. Его глаза становятся поистине огромными, но он не отталкивает — Чонгук не знает, почему, но пользуется полученным не запретом на полную. С трепетом пробует мягкие губы на вкус, вспоминает, запоминает заново — веки опускаются сами собой, — мягко лижет нижнюю, прося впустить его внутрь, и чувствует, как вздрагивает от этого касания Тэхен. На секунду ему кажется, что его сейчас оттолкнут, но этого не происходит. Чонгук кладет руку на чужой затылок, прижимает чуть ближе, слыша в ответ тихий, будто задушенный звук. — Что же ты де… — Тэхен зря начинает говорить, потому что реакции Чонгука завидовали многие. Язык скользит в приоткрытый рот еще до того, как Тэхен успевает сообразить, что происходит. Чонгук не сдерживает низкого стона. Боже, ему столько ночей снились поцелуи с Тэхеном; он вообще не думал, что когда-нибудь снова поцелует его, снова прижмет к себе, и если бы только Тэхен ответил ему, если бы только… Тэхен отвечает да так порывисто, что Чонгук сам теряется от его напора. Его можно описать одним словом — жадный. Тэхен жадный, будто тоже голодал все это время, будто скучал точно так же, как и Чонгук. Чонгук не позволяет себе думать об этом, но внутри все кипит и бушует. Их языки сплетаются жарко и неистово, поцелуй из нежного и сладкого становится мокрым и грязным; пальцы Тэхена путаются в чонгуковых налаченных волосах, а сам он низко стонет ему в рот и сильнее вжимает в себя. У них давно так не было. Честно говоря, Чонгук даже не помнит, а когда вообще было — он всегда сдерживал свою натуру рядом с Тэхеном, не позволяя себе слишком много страсти, боясь напугать его своей истинной сутью вечно жаждущего зверя. Может быть, зря? — Ты сошел с ума, — шепчет Тэхен в перерывах между поцелуями, — Мы не должны, Чонгуки, это неправильно… нечестно… — Ты ведь хочешь этого, — Чонгук не спрашивает; Тэхен красноречив в своих действиях. — Хочешь же, Тэ. Так позволь мне… — бормочет он ему в шею, мягко засасывая нежную кожу, чтобы не оставить следов. Руки давно блуждают по любимому телу, оглаживая каждый знакомый изгиб. Чонгуку неумолимо хочется большего, хочется всего Тэхена и прямо сейчас, и он чувствует, что Тэхен тоже чертовски хочет его. Как мужчину, а не как младшего брата или о чем он там заливал, когда они расставались. — Нет, Чонгук, стой, — Тэхен отстраняет его от себя и отворачивается на новую попытку поцеловать. — Я так не могу. — Что не так? — А для тебя типа все нормально?! — Тэхен чуть повышает голос. Чонгук подтекста не улавливает, а потому просто кивает — все, о чем он может думать сейчас, это раскрасневшийся, тяжело дышащий Тэхен на расстоянии всего пары десятков сантиметров. Слишком пьяняще, чтобы думать о чем-то еще. — Что у тебя в голове, Чонгук? — пораженно выдыхает Тэхен. — Ты, — просто отвечает тот. — Я не поступлю так с Чимином, — Тэхен одергивает концертную рубашку. Чонгук недоуменно моргает. — Причем тут Чимин? — Не делай вид, будто не понимаешь. «Две недели», — звучит вдруг в мозгу чиминов голос. Две недели, которые давно вышли. Неужели тот действительно начал действовать в обход Чонгука? — Он что-то сказал тебе? Сделал что-то? — Слушай, Чонгук, мне не стоило целовать тебя, ясно? — И почему же? Ты что, с Чимином теперь встречаешься? Тэхен криво улыбается. — Что ты несешь? Он твой парень, а не мой. Слушай, ты спрашивал, счастлив ли я, так вот — да, я счастлив и за себя, и за вас, так что не нужно этой благотворительности, окей? Я пойду, мне еще нужно танец отрепетировать, — он отодвигает Чонгука плечом и спешно уходит. Чонгук смотрит ему вслед, совершенно не догоняя, что это сейчас было. Что за тараканы космических размеров у этого дурного в голове? Какая еще благотворительность? Он совсем на голову ебанулся или да? И, погодите-ка, он что, сказал, что Чимин — парень Чонгука? Чонгук широко распахивает глаза. Да ладно. «Кажется, Тэхен думает, что между нами что-то есть». Блядь, нет. Ну, нет же. Тэхен не настолько долбан, чтобы реально считать, что между ним и Чимином что-то может быть. Это же полная бессмыслица! Или нет? Если вспомнить то, как они себя вели эти месяцы, активно злоупотребляя обществом друг друга, немудрено было бы решить, что между ними действительно что-то закрутилось. Кажется, даже Юнги-хен так подумал. И, конечно, Тэхени слишком любит своего друга, чтобы сосаться с его парнем у него за спиной. Даже если этот парень — его бывший, и он его все еще хочет. Чертов Пак Чимин, и тут умудрился подгадить! Так, ладно, без паники, Чон Чонгук. Они с Тэ оба — идиоты, но, по крайней мере, он понял кое-что важное. «Я счастлив». Тэхен никогда не мог прямо соврать ему. Но, возможно, в силах Чонгука сделать эти слова правдой.***
Смешно, думает Чонгук, когда в очередной раз наблюдает, как Тэхен буквально испаряется в неизвестном направлении после их расписания — не так давно он проклинал его за то, что он везде и всюду, а теперь сам преследует. Если так можно назвать его жалкие попытки возобновить контакт, конечно. Вот только на практике оказывается, что выловить Тэхена, если тот сам того не хочет, практически нереально. Но Чонгук не был бы собой, если бы не справился и с этой задачкой. Он стоит перед дверью «genius lab» и чувствует, как потеют ладони. Без подкупа, конечно, не обошлось: Юнги-хен был всячески против того, чтобы в его святая святых «мелюзга устраивала свои мелюзгачьи разборки», но Чонгук клятвенно пообещал поставлять ему пиво и сигареты в течение целых двух месяцев (и даже написал расписку), если он свалит на пару часов, предварительно закинув внутрь Тэхена. Предложение, от которого невозможно отказаться, хотя Чонгук подозревает, что согласился хен вовсе не из-за халявного пива и сигарет, а просто потому что беспокоился. Чонгук гулко сглатывает и облизывает пересохшие губы. Так, Чон Чонгук, ты красавчик, ты все сможешь. Это всего лишь Тэхен, знакомый тебе до последней реснички, он же не станет тебя убивать в конце-то концов. Ну, да, пожалуй, не станет — контракт, все дела. Труп еще потом прятать, а это не так-то просто в Сеуле. Не то чтобы Чонгук узнавал, но… «Боже, перестань нести чушь и зайди уже», — мысленно ругается он и, хлопнув себя по щекам, решительно набирает код на панели, резко заходит внутрь и тут же предусмотрительно закрывает дверь на замок. — Хен, ну наконе… — Тэхен осекается; глаза его сужаются. — Ты что здесь делаешь? Чонгук нервно улыбается, а после делает глубокий вдох и сразу со скалы в пропасть: — Я люблю тебя, Тэ.