В глазах смотрящего (Eye of the Beholder)

Горячо. Влажно. Скользко и мягко, и, о боже, Шерлок чувствует, что ему не хватает воздуха в лёгких, словно он застревает где-то в горле, не имея возможности пройти дальше. Губы Джона плотно обхватывают его пальцы, язык ласкает самые кончики, постепенно смещаясь вниз, щекоча основания. Шерлок и подумать не мог, что его пальцы напрямую связаны с членом, но, видимо, так оно и есть, потому что каждое касание розового языка заставляет его эрекцию пульсировать от желания. Смеющиеся голубые глаза смотрят на него, и Джон улыбается так, как только может в этой ситуации, нехотя выпуская пальцы с намеренным причмокиванием, которое, разрушив воцарившуюся в комнате тишину, кажется неприлично громким. — Дыши, — шепчет он, похлопывая по груди Шерлока, закрепляя тем самым сказанное, и это, видимо, пробуждает телесную память: он тут же начинает жадно хватать воздух ртом. — Джон, я хочу… — он замолкает, разочарованный собственной неспособностью доходчиво объяснить и детально описать свои желания. Его штаны стали слишком тесными, и единственное, чего он хочет — снять их, но в то же время он не уверен, стоит ли так рисковать, ведь этот последний барьер — то, что удерживает их обоих от пересечения черты, за которой всё это станет действительно серьёзно и откуда дороги назад уже не будет. Он не раздевался полностью перед кем-либо в течение многих лет. Вообще ни разу — перед кем-то, кто смотрел бы на него так, как это делает Джон. — Я знаю, знаю. Всё в порядке, — мягко произносит он. — Вот, я буду первым, — Джон приподнимается и встаёт на колени, расстёгивая джинсы, явно наслаждаясь тем, что Шерлок достаточно близко, чтобы наблюдать. Пальцами скользит по поясу, а затем, наконец, тянет их вниз, заодно прихватывая и нижнее бельё. Его член выныривает, толстый и покрасневший, густая капля предэякулята выступает на полностью обнажившейся головке. Ему приходится наклониться вперёд, чтобы не потерять равновесие, когда он пытается окончательно избавиться от одежды, и Шерлок ничего не может с собой поделать: подобно змее, он подаётся вперёд, набрасываясь и облизывая кончик. — Боже, блять, — рука подкашивается и, потеряв равновесие, Джон падает на кровать. Он выглядит шокированным и возбуждённым. — Господи, Шерлок, просто не… — Тебе не понравилось? — невинно спрашивает Шерлок, глядя на него. Вкус, оставшийся у него во рту — немного горьковатый, немного солёный, но в целом намного более приятный, чем у кого-либо ещё, с кем он экспериментировал в своё время. Он с удовольствием отсасывал бы Джону несколько часов подряд, доводя его до края и обратно, пока тот не начал бы умолять. И эта идея кажется вполне достойной, поэтому он намеревается привести её в исполнение и перелечь на сторону Джона, но в последний момент его останавливает рука, вцепившаяся в плечо. — Подожди, — дрожаще шепчет Джон. — Просто… подожди, хорошо? — на протяжении минуты, кажущейся бесконечной, он изучает Шерлока. — Нет, ты не станешь вот так просто отвлекать меня, хоть у тебя и чертовски хорошо получается. Происходящее — не только для меня одного. Я хочу дать тебе всё, — его рука мягко сжимает и потирает плечо, и это успокаивает. — Шерлок, я думаю, что ты самый великолепный человек, которого я когда-либо встречал. В тебе нет ничего, что могло бы мне не понравиться. Если ты действительно не хочешь, чтобы я видел — хорошо, ладно, но я… — он замолкает и закусывает губу. И пошло всё к чёрту! Шерлок Холмс может справиться со множеством вещей, но просто проигнорировать боль и обречённость, отразившиеся на лице Джона Ватсона — нет, это явно туда не относится. Прежде, чем его разум начнёт противиться и напоминать ему, насколько это плохая идея, он хватает собственные пижамные штаны, одновременно подцепляя и боксеры, и решительно стягивает их с себя. Он продолжает подталкивать их до тех пор, пока они не соскальзывают с его ступней на пол, а когда это случается — осознаёт, что понятия не имеет, как быть дальше. Его руки тщетно подрагивают в воздухе, пока он разрывается между желанием прикрыть свою наготу и предпринять очередную попытку отвлечь Джона, потому что он уверен, что если получится добраться до его члена, то тот даже не вспомнит своего имени, не говоря уже о Шерлоке. Но у Джона явно свои планы на этот счёт. Он перехватывает его руку, оставляя поцелуй на тыльной стороне ладони. — Всё в порядке, — шепчет он, и его дыхание приятно согревает кожу. — Всё хорошо, — он перемещается в изножье кровати, устраиваясь там, наблюдая. Шерлок не уверен, что именно видит Джон, но это даёт и ему шанс изучить его, и он, конечно же, пользуется этим, отчаянно пытаясь систематизировать в Чертогах как можно больше поступающих данных — на случай, если у него никогда больше не будет такой возможности. В отличие от большинства мужчин среднего возраста, Джон по-прежнему силён и подтянут, лишь его живот стал немного мягче, что и соответствует его годам. По крепкому телу разбросаны шрамы: самый заметный — на плече, а некоторые из них — старые, маленькие и незначительные, — были заработаны ещё в детстве и доказывают, что Джон всегда вёл активный образ жизни. Волосы вокруг его члена — тёмный блонд. Там ещё нет седины. Мышцы его ног окрепли из-за еженедельной беготни по Лондону, а руки абсолютно устойчивы и надёжны, без малейшего намёка на дрожь. В общем и целом, он является одним из самых привлекательных мужчин, которых Шерлок когда-либо видел, и член, так крепко стоящий напротив живота Джона, так и хочется засосать. — Джон, — начинает он. — Тш-ш, тише. Нет, Шерлок, ты… — он беспомощно качает головой и бережно приподнимает одну ногу Шерлока. — Даже твои ноги прекрасны, — и это звучит настолько раздосадованно, что Шерлок чувствует, как слегка истерический смех зарождается у него в груди ещё до того, как он успевает остановить его. Слишком поздно: в следующее же мгновение Джон поднимает голову, их взгляды пересекаются, и в ту же секунду они оба начинают хохотать. Шерлок убеждён, что в смехе во время секса нет ничего хорошего — обычно это не считается нормой, но это Джон, а Джон никогда не был нормальным. Даже если и так, когда он спрашивает: — Я могу прикоснуться к тебе? — он понимает, насколько необъяснимо застенчиво звучит. Этого достаточно, чтобы Джон выпрямился и, обратив на это внимание, сосредоточился. — Конечно. Я и надеялся, что ты будешь прикасаться ко мне, но только позже, — произносит он с усмешкой. — А сейчас моя очередь, ладно? — он проводит пальцами вдоль подошвы стопы и останавливается, когда пальцы рефлекторно поджимаются. Его глаза лучатся нежностью и теплом, когда он поднимает взгляд. — Прямо сейчас я хочу быть только с тобой, говорить только о тебе и о том, насколько ты потрясающий. И боюсь, на этот раз тебе придётся смириться с тем, чего я хочу. — Иногда, — торопливо говорит Шерлок. — Иногда я не могу… Мой разум слишком… Данные… — Просто расслабься, — отвечает ему Джон, отпуская ногу и устраиваясь меж его бёдер. — Я не сделаю ничего из того, что может тебе не понравиться. Верь мне. Как ни странно, у Шерлока получается.