В глазах смотрящего (Eye of the Beholder)

Первое прикосновение пальцев Джона к его входу заставляет Шерлока напрячься, хоть он и был заранее к этому готов. Он вынуждает себя расслабиться на следующем же вдохе, но уже поздно: Джон, внимательно наблюдающий за любыми изменениями, сразу замечает инстинктивную реакцию и отзывается на неё. Вопреки ожиданиям, он не останавливается и не убирает руку, а скользит пальцами чуть правее, начиная совершать медленные круговые движения, практически не надавливая — настолько легко, что если бы не прохладный гель, Шерлок вообще бы не знал, что его пальцы всё ещё находятся там. И постепенно тело расслабляется самостоятельно, всё напряжение уходит. — Порядок? — спрашивает Джон тихо. Не дожидаясь ответа, просто смещает кончик указательного пальца на само отверстие, совсем немного проникая внутрь. Шерлок делает глубокий вдох и замирает, пристально глядя на потолок, пока он, дюйм за дюймом, медленно скользит всё глубже, вызывая лёгкое головокружение. Прошло немало времени с тех пор, как он занимался чем-то подобным с кем-то ещё, а последний человек, который был заинтересован в сексе с ним, взял его без особой подготовки — просто грубый толчок и обжигающая боль, которая служила ярким напоминанием ещё и последующие несколько дней. Шерлок хочет этого и сейчас, хочет оставить хоть что-то в качестве воспоминания. Даже если это будет боль. — Больше, — требует он, плотнее прижимая бёдра к груди. — Я не сломаюсь, Джон. Джона это, кажется, только забавляет, и он позволяет пальцам свободной руки лениво проследовать по бедру Шерлока. — Я знаю. Но спешить не собираюсь. Это ни к чему. Мы ведь никуда не торопимся, — тем не менее, он надавливает уже вторым пальцем, а обильное количество смазки обеспечивает лёгкое скольжение. Шерлок тихо одобрительно стонет и закрывает глаза, откидывая голову на подушки. Ему нравится, что Джон внутри него. Это даже могло бы стать его новой зависимостью. По комнате разносится довольное урчание, когда пальцы приходят в движение: они то проникают глубже, то почти полностью выходят, а на каждый второй толчок имитируют ножницы, провоцируя расслабление мышц. Джон хмыкает в ответ, продолжая внимательно следить за лицом Шерлока. Немного меняя положение руки, он приподнимает и поворачивает её, и невольно его рот слегка приоткрывается — настолько он сосредоточен. От внезапно захлестнувшего всё его существо удовольствия, Шерлок громко стонет и закусывает губу, и Джон усмехается, удовлетворённый тем, что его поиски увенчались успехом, и делает это снова, просто мягко проводя подушечкой пальца по простате. Шерлок извивается, совершенно не привыкший к подобному; обычно это череда быстро доводящих до оргазма действий, сосредоточенных в основном на головке члена, а не бесконечные и сладкие импульсы, которые медленно, но верно превращают его мышцы в желе. — Блять, ты такой красивый, — бормочет Джон, и его щёки розовеют. — Я мог бы заниматься этим весь день, Шерлок, правда мог бы. Мне так нравится, какой ты чувствительный и отзывчивый, как вздрагиваешь каждый раз, когда я правильно к тебе прикасаюсь, — он снова сгибает палец, и Шерлок хнычет, затаив дыхание. — Ты постоянно говорил мне, что люди — идиоты, но впервые я начинаю думать, что ты на самом деле прав. Любой, кто не способен понять, насколько ты великолепен — действительно идиот. — Джон, — и это больше напоминает очередной стон. Шерлок не может думать — не сейчас, когда Джон так легко отгадывает, как заставить его развалиться на части. Шерлок открывает глаза и смотрит на него, и преисполненные желания голубые глаза смотрят в ответ, и Джон улыбается так нежно и ласково, что он не выдерживает: отворачивается, сжимая руки в кулаки, потому что всего этого слишком много. — Великолепный, Шерлок. Каждая частичка тебя просто… Боже, — Джон выдыхает и добавляет третий палец, покачивая рукой в такт с бессознательными подбрасываниями бёдер Шерлока. И Шерлок снова хнычет, чувствуя себя восхитительно заполненным, а лёгкое жжение, улавливаемое на самом краю сознания, лишь приносит дополнительное удовольствие. Пальцы Джона раздвигаются, раскрывая его, поддразнивая и намекая на то, что его ждёт впереди, и он выгибается, уже не уверенный в том, чего ему хочется сильнее всего: уйти или попытаться получить больше. — Д-джон, — запинается он. — Джон, пожалуйста. — Ты уверен? Я не хочу причинить тебе боль. Очень и очень медленные, не прекращающиеся и абсолютно размеренные движения пальцев, и создаваемые, регулируемые Джоном ритмичные толчки, идеально совпадающие с естественными движениями его тела и соответствующие его желаниям… Шерлок даже не сомневается и готов отдаться ему полностью, потому что считает, что Джон — возможно, единственный человек, который чётко знает, что с этим делать. — Да. Да, пожалуйста, я уверен, просто… Джон, пожалуйста! — Ладно, тш-ш, всё хорошо, — свободной рукой Джон поглаживает его живот, выводя небольшие круги, успокаивающие и тёплые. Он извлекает пальцы, обхватывая свой член, и Шерлок вздрагивает под ним. — Приподними бёдра, вот так, — он подкладывает подушку и придвигается поближе, подстраиваясь, чтобы головка касалась его входа, а затем слегка надавливает — так, чтобы внутрь проник только самый кончик, дразня, намекая на то, что ждёт впереди. Шерлок разочарованно стонет, непреодолимое желание растекается у него под кожей, и он пытается податься вниз и насадиться на его член, но уверенные руки Джона фиксируют его бёдра, не давая этого сделать. Он сам контролирует весь процесс, слегка наклоняясь вперёд, и головка его члена плавно проникает глубже. Оба замирают, глаза Джона распахиваются, он шумно выдыхает сквозь зубы — первый крошечный знак того, с каким же трудом ему даётся такое самообладание, и, кажется, оно его всё-таки подводит. Он смотрит вниз — туда, где они сливаются воедино, — и дрожит, проводя языком по губам. — Боже, — произносит он неуверенно. — Боже, ты… — Да, я знаю, только, прошу, пожалуйста… — Шерлок поднимает ноги и обхватывает Джона, сцепив их у него за спиной, притягивая ближе. Ничего не ожидающий, он теряет равновесие, подаваясь вперёд, полностью входя в Шерлока одним резким и грубым толчком, заставляя его откинуть голову и издать глубокий и протяжный стон. Он целиком и полностью заполнен Джоном. Наконец-то.