Jinxed

- Твою. Мать. Вы двое и правда ебетесь, - такие были первые слова Исина, когда до него дошел слушок о том, что Чонин и Кенсу встречаются. И Чонин даже не пытался этого отрицать. - Мы встречаемся. И это в корне отличается от тех грязных делишек, которые вы вытворяете с У Фанем, кретин, - ответил Чонин, зашнуривая свои черно-красные Найки и готовясь к тренировке. - Но если ты начнешь трахать проклятого мальчика со злыми намерениями... - Последний раз тебе говорю, я не собираюсь... - ...разве это не прямое напрашивание на плохую карму? Откуда тебе знать, может ты забеременеешь от его спермы, или произойдет что-то потрагичней этого... Чонин слегка приоткрыл рот. — Какого черта, Син. - Эй, все может быть. И, кто знает, может ты даже влюбишься в него, и тогда по-настоящему поймешь, каково это – испортиться к хуям, - сказал Исин, после чего слегка улыбнулся со своим особым бестолковым выражением и побрел к У Фаню, который в это время переодевал майку. Как обычно ошарашенный нелепостью этого невысокого парня, он смотрел ему в след и заметил, что теперь Исин улыбался У Фаню немножко иначе. Чонин подумал и вспомнил, что Исин точно не отрицал того, что они с У Фанем, по сути, трахаются. Чонин содрогнулся от этой мысли. Влюблюсь? Да блять, жду не дождусь этого дня, подумал Чонин, после чего спрыгнул со скамеек и вышел на баскетбольную площадку, выкрикивая указания вице-капитану, Минсоку, и менеджеру команды, Чондэ. Краем глаза он заметил Исина, который шептал что-то У Фаню на ухо, после чего У Фань хихикнул и нагло указал в сторону Чонина. Он заставил их бегать на 20 кругов больше, чем обычно, и Чонин самодовольно улыбнулся, глядя на то, как они практически ползали к концу тренировки. ### - Ты что, блять, творишь? - выпалил Чонин со странной смесью из удивления и недоверия на лице. Он только-только начинал верить в то, что его удача, наконец, снова начала улучшаться (до сих пор он не запорол ни одной игры в баскетбол, хотя он все еще палил еду, врезался в стеклянные двери и вообще ломал вещи), как вдруг явился Кенсу, врываясь в его тишину и покой, словно переполненный энтузиазмом шар горящего радиоактивного газа. 2-Б класс, который еще 30 секунд назад был оживлен голосами голодных, веселых учеников, теперь наполнился зловещей тишиной. Краем глаза Чонин видел, как его одноклассники смотрели на маленькую, пучеглазую фигурку, которая улыбалась ему. Он был уверен, что отныне одноклассники будут называть его ходячим проклятьем 2.0 и избегать, словно чумы. Не то, чтобы его волновало их мнение. Но его жутко напрягал тот факт, что До Кенсу не имел ни малейшего понятия о личном пространстве, судя по тому, как смело он вторгся в класс Чонина. Не дожидаясь ответа Кенсу, он потащил его из класса и направился на крышу, потому что коридоры были полны любопытных взглядов. - Какого черта ты делал в моем классе? - Чонин повторил свой вопрос, когда они остались наедине на необитаемой школьной крыше, скрестив руки на груди и прищурив глаза. - Я принес тебе обед, - ответил Кенсу, показывая три больших коробки для обеда, которые он худыми ручонками прижимал к своей груди. Его выражение лица было таким невинно простым, будто для него было самым естественным делом в этом мире – приносить Чонину обед. Чонин снова оказался не подготовлен, но последнее, что ему хотелось сделать, так это признать, что, может быть, его злость была слегка неоправданной. - Слушай, хен. Ты не имеешь права просто так врываться в мой класс и приносить мне обед, который я даже не просил покупать, ясно тебе? - Чонин посмотрел сверху вниз на небольшую, податливую фигурку Кенсу. - Хорошо, хотя я это приготовил сам... - И даже когда два человека встречаются, есть такое понятие как «личное пространство», и я не хочу, чтобы ты влезал в мое. Мне не нужно лишних слухов, понимаешь меня? - добавил Чонин, словно Кенсу ничего и не говорил, но в тот момент, когда его слова вылетели наружу, а выражение лица Кенсу застыло на долю секунды, ему пришлось сглотнуть некую волну вины. Но опять же, он не собирался делать вид, что все прекрасно и замечательно, когда это не так. Кенсу медленно кивнул, не отрывая своего широко открытого взгляда от лица Чонина. Чонин вздохнул, когда заметил, что Кенсу молчаливо смотрел на него, и тишина вокруг До Кенсу нервировала его слишком сильно, чтобы позволить ей продолжаться. - Что? Тебе есть, что сказать? - Кенсу слегка оживился от вопроса Чонина. - Мм, т—ты закончил? - вопрос Кенсу был пронизан неуверенностью и робостью, но на его лице снова читалось стремление, и Чонин ответил да блять, я закончил. При этих словах, лицо Кенсу значительно засияло, и он рукой обхватил вокруг запястья Чонина и потащил его к месту возле перил. - Хорошо, давай пообедаем прям здесь, тут так тепло и солнечно... Чонин даже не знал, что его удивляло больше, внезапный контакт с рукой Кенсу или тот факт, что До Кенсу даже не отреагировал нормальным образом. Чонин знал, что он всего лишь был откровенен сам с собой, но он также понимал, что вел себя как законченный кретин, и Кенсу не должен был просто выслушивать оскорбления и кормить его едой, которую он даже не заслуживал. Злость Чонина вернулась в полную силу, и он вырвал свое запястье, от чего Кенсу слегка закрутился на месте. - Ты больной что ли? Ты правда умственно отсталый? Я отношусь к тебе, как к дерьму, почему тебя это нисколько не злит? - голос Чонина достиг максимальной яростной октавы, но ему было глубоко насрать; До Кенсу разрушал его представления о нормальном человеческом характере, и ему было не до громкости его голоса. Кенсу вздрогнул, но лишь улыбнулся, как обычно слегка склонив голову на бок. Теперь Чонин ассоциировал эту привычку только с данным маленьким парнем. - Если я буду тратить время на то, чтобы злиться на всех тех, кто плохо ко мне относится, то у меня ни на что другое не останется времени. А есть много дел, которыми я бы хотел заняться, например пообедать. Плюс, это очень утомительно. Разве ты не устаешь постоянно злиться, Чонин-а? - сказал он в той же самой беззаботной манере, но в его глазах Чонин разглядел совершенно иное чувство. Чувство глубокой, тщательно завуалированной боли, которую ему не суждено понять. - Но я.. я не... - Чонин не знал, что сказать, потому что это на самом деле было очень утомительно. Но он не хотел признавать это перед парнем, к которому он относился лишь со злостью. - Да, это утомительно, признай это, - улыбнулся Кенсу с легким мелодичным смешком, который согрел слух Чонина приятнее, чем ему хотелось признавать. - Гораздо больше причин быть счастливым, чем злым. Чонин простонал, неохотно принимая поражение. - Черт с тобой, ладно, это ебать как утомляет. Но это не значит, что ты должен принимать все дерьмо, которое на тебя выливают, даже если это я. И тебе вообще не было хоть чуточку любопытно, почему я попросил тебя встречаться со мной, когда, на самом деле, ты мне даже не нравишься? - выпалил Чонин и на секунду или две задумался, что может быть в этот раз он зашел слишком далеко. Но выражение на лице Кенсу было странным образом уверенное, и Чонину стало интересно, откуда в таком маленьком теле столько позитивности (или сумасшествия, он не отличал эти два понятия, когда речь шла о До Кенсу). - Все в порядке, я же говорил тебе раньше, что скоро тебе понравлюсь. Я могу быть довольно милым, если постараюсь, - сказал Кенсу с небольшой свободной улыбкой, после чего он первым уселся на землю и открыл коробки с обедом, еды в которых хватило бы как минимум на десятерых. Чонин потерял дар речи, слова застряли у него в горле на несколько долгих секунд, пока он наблюдал за Кенсу. До него потихоньку начинало доходить, что было невероятно трудно продолжать злиться на До Кенсу, хоть он и был раздражающим малым. - Клянусь богом, ты самый непроницаемый человек, которого я когда-либо встречал. Кенсу рассмеялся, и странное, теплое ощущение волной охватило Чонина и проникло прямо в его душу. Он списал это на солнечное воздействие. - Видишь? Я уже начинаю тебе нравиться, - сказал Кенсу, а затем похлопал по месту рядом с собой. - Присядь и поешь, у меня есть кимчи-спагетти, чикен, кимбап... - Кенсу продолжил перечислять еду, в то время как Чонин закатил глаза, поражаясь его дерзости, но все равно сел рядом. Он начал есть, убеждая себя, что все равно он голоден, какая разница. Но вскоре он поймал себя на мысли, что постанывал против своей воли из-за совершенства, которым являлось кимчи-спагетти До Кенсу. Чонин поднял бровь, глядя на небольшую довольную улыбку Кенсу. Затем он поймал взгляд маленького паренька и отвернулся, решив сам доесть оставшиеся две большие коробки. Все это время он чувствовал, что еда До Кенсу на вкус немножко напоминала его сладкое, но давно-забытое детство. - А ты довольно-таки неплохой повар, - признал он позже, с огромной неохотой, и ему сразу же захотелось взять свои слова обратно, когда Кенсу вытаращился на него еще ослепительнее, чем обычно. Он не хотел, чтобы этот паренек подумал, что он начинал теплеть к нему, ведь это бы только усилило его нелепую непроницаемость. Чонин избегал улыбки Кенсу, ведь если бы он задержал свой взгляд хоть на чуточку дольше, то испортил бы свое зрение всей этой сверкающей позитивностью. Он посмотрел вверх, в бело-голубое небо, и задумался, сколько времени прошло с тех пор, когда он последний раз смотрел в него. По-настоящему смотрел. Ни облачка в небе, никаких раздражающих взглядов, только вкусная еда и тишина и покой и Чонин на секунду подумал, что, может быть, его жизнь наконец вернулась в прежнее состояние, то, которое было до встречи с До Кенсу. Затем Чонин остановил свой взгляд на Кенсу, который жевал эгг-ролл и повторял его действия, бледная шея была откинута назад, а глаза маленького парнишки поглощали голубые просторы неба. И в этот момент Чонин осознал невозможность прежнего существования. Потому что только лишь присутствие этого парня изменило его жизнь навсегда. Конец первой части.