Как кошка Хогвартс обносила

Остаток каникул прошел слегка напряженно: я периодически находила в еде какие-то подозрительные примеси. Говорить об этом Невилу я не решилась — обмозговав все после праздника, он очень расстроился. Решив на будущее, что едва ли еще ступлю на земли «Вечной гряды», пока в доме заправляет не Невил, я постаралась занять оставшуюся неделю встречами с Мирандой и Маркосом или вовсе моталась на участок, интересовалась, как живется моим рабочим... Нормально живется. Я бы не сказала, что в доме Невила мне не понравилось. Было очень здорово познакомиться с его семьей и не так одиноко. С Вильямом подружились даже. Рауль с сестрой Элизой тоже проводили с нами время, но вернулись во Францию. Обещали иногда переписываться. А по возвращению в школу меня встретили ужасные известия. Одно хуже другого. Впрочем, я думаю, это уже традиция. Фея, осознав спустя несколько месяцев (Вот слоупок же!), что никто не собирается возвращать ее домой, закатила Филчу скандал, разгромила все его вещи, разбила бедное сердце завхоза своим жужжанием и ушла к близнецам. Встретила она меня на плече Джорджа и едва не выцарапала глаза. Маленькая дура. Получив заморозку, была вынуждена угомониться и теперь в мою сторону только шипит… Хотя с близнецами сошлась, а они причудливо сошлись с ней: теперь можно часто видеть, как Джордж скармливает ей колбаски со стола, а она ездит на Фреде и постоянно дергает его за волосы. Филч провожал ее тоскливым взглядом и от еще одной феи отказался. Кары, сыплющиеся на головы учеников и рыжих близнецов в особенности, превысили любые нормы, разрешенные Женевской конвенцией. Второй «ужасной» новостью оказался визит Блека. Какой-то лопух посеял расписание паролей на каникулы, и оно попало к этому шелудивому псу. Тот с радостью воспользовался шансом на миллион, запрыгнул в койку к Рону — мальчишки не оценили предложение. С позором Блек вынужден был бежать. Крыса вскоре смоталась, хотя Рон уверял, что она склеила ласты по вине Живоглота. И трио таки раскололось. Взрыв грянул! Но, кто бы мог подумать, что яблоком раздора станет не крысень, а вообще метла. Гарри на праздники кто-то прислал ультра-мега-крутую, аки красненький Феррари (и такую же дорогую), гоночную метлу новейшей модели — Молнию. Мальчишки уже грезили полетами, но Гермиона применила редкую для магов и гриффиндорцев в частности абилку — немного подумала о безопасности и здравом смысле. Эту способность не оценили. Метлу забрали на тесты учителя и теперь отказывались отдавать. А ведь метла крутая, кто знает, смогут ли ее собрать обратно, когда разберут по прутикам… Я, как услышала о метле, подхватила юбки, мантию и плащ и поскакала в учительскую, где по слухам разбирали вершину летательной магической мысли. Я же хочу себе такое же на посох сделать, а что может быть лучше образца, который можно помацать! В учительскую меня не пустили. Суровая, как сердце Поттера в моменты его подозрительности, Минерва преградила мне путь и развернула ни с чем. Но я стребовала почти обещание, что меня позовут, когда будут собирать и зачаровывать обратно, чтобы я могла посмотреть, как это делается. Однако, все это не так важно, как то, что Грейнджер за каникулы НЕ ОТДОХНУЛА! Я ей сказала, что с ней будет, если она не отдохнет. Да, поссорилась с друзьями, да, скоро слушанье по делу Клювокрыла, а Хагрид не внушает надежд на победу, но это не повод себя загонять! Ядро перегружено и только юный возраст Гермионы, гарантирующий повышенную пластичность и приспособляемость, позволяет ей нормально функционировать! Я достала третий мясной шарик из корзины и воткнула нож прямо в сердце. В задницу! Украду и дело с концом! За окном было темно, дело шло к первому часу ночи. Пушистики были образцово круглыми и донельзя мягкими: эльфы так их раскормили, что я даже подумала, что не успею их убить — они сами умрут с минуты на минуту от отдышки и инфаркта. Нельзя доверять животных эльфам — они слишком старательные. Что эльфы, что животные. Одни дают еду, пока ее едят, а другие едят, покуда есть еда. Замкнутый круг ожирения! Я задумалась, вертя в руках палочку. Зачем я ее вообще достала? Пожав плечами, я ее убрала и взяла тонкий нож для снятия шкурки, выбрала в корзине новую жертву. Удержаться от таскания некоторых кусочков было выше меня. Но сила воли была выращена тем фактом, что приготовленные смешарики куда вкуснее. Вкуснее… Они и так вкусные! Запаковав готовые тушки в контейнер, я вычистила и обработала шкурки. Розовые клочки я хранила в особом мешочке. Я даже подписала его как «Любимому врагу»! Думаю, шкур там было уже достаточно, чтобы набрать на курточку или что-то столь же короткое. Продолжу в том же духе, будет мантия. Пушистая королевская мантия… розовая, нежная и прекрасная. Это я здорово придумала. Как представлю Волдеморта в ней, не могу перестать хихикать. Но вряд ли я отдам ее Темному Лорду, ему по стилю не положено, да и банально это. Запаковав все это, я включила душ. Душевые квиддичистов — весчь многофункциональная. Ночью превращается в разделочную и отмывочную станцию. Закончив со всеми делами на сегодня, я вдруг зевнула. Вроде бы и не поздно, а все равно устала. Кастанув часы, я немного удивилась. Уже было почти половина четвертого. Ничего себе посидела! Еще и аппетит разыгрался… Завтра пойду на завтрак. Продирать глаза наутро было тяжко. Я выбралась, словно невнятное чудовище, из логова, не разлепляя глаз, ориентируясь скорее на звук, добралась до Большого зала и, как пиявка, присосалась к столу с едой. Голова еще спала. Гермиона бегала, что-то спрашивала и очень нервничала. Гарри был хмур. Невил тоже выглядел слегка встревоженным и заинтересованным. Наверно потому, что я пришла есть не по расписанию. Странно, что Лаванда и Парвати выглядели озабоченными. Джинни с сокурсницами тоже не щебетали, а притихли. Я была слишком сонной, чтобы что-то подозревать. — Дорогие ученики всех факультетов, — поднялся со своего места хмурый директор, — сегодня у одной из учениц Гриффиндора пропал весьма редкий и опасный артефакт, на использование которого необходима лицензия Министерства. Если это чья-то шутка или глупость, то прошу вернуть предмет его владелице. Если вы что-то знаете, сообщите учителям. Если артефакт не вернется к мисс Грейнджер до полудня, то будут вызваны авроры и следователи Министерства Магии, дабы найти его. В таком случае, если он все же будет обнаружен у одного из учеников или учителей, будет возбуждено дело о краже государственной собственности и использовании артефакта без лицензии, что грозит годом Азкабана на верхнем уровне. Надеюсь на ваше благоразумие, уважаемые ученики и учителя. Мисс Спайс, прошу вас подойти к вашему декану после завтрака. Так. Мозги включились, и там забил тревожный колокол! Какого х**?! Кусок в горло больше не лез, но я осталась сидеть, напряженно обдумывая, что теперь делать. Я же не крала… Я хотела, но не успела! Черт, вот непруха! И кто такой умный, что меня опередил?! Наш стол галдел, изредка на меня косились с подозрением. Соседние столы тоже обсуждали сказанное. Гермиона, конечно, смышленая девочка, ныкалась по углам, как могла, но наличие ее в двух классах одновременно вполне было способно натолкнуть некоторые умы на верные мысли. Да и в библиотеке я видела пару раз, как она забегала взять книгу, одновременно сидя в одном из отделов — палевнее ситуации не найти. Никто не выглядел нервознее обычного. Все выглядели подозрительно. А вдруг я и взяла? Украла и стерла память себе, чтобы не помнить об этом. Сыворотка покажет, что я не вру, на пергаменте правды я смогу написать, что захочу, клятва даст тот же результат. Легилименция могла бы что-то дать, но на нее нужны основания еще серьезнее, чем для сыворотки. Я, пусть и совершеннолетняя, но ядро и аура у меня еще развиваются. Сознательное применение этих средств будет приравнено к пыткам. А они запрещены законом еще два века назад у магов. Будь славен век цивилизации! Со всех сторон по закону я смогу вывернуться, и ничего мне сделать не смогут, если не найдут у меня артефакт… А где он я и сама не могу сказать. Как и не могу быть уверена, взяла ли я его вообще или кто-то еще. Но если рассуждать логически, то у меня должны быть какие-то провалы в памяти, несостыковки… Но я помню прошлый вечер от и до: писали с Невилом эссе по травологии и по трансфигурации. Еще я возилась с Бэтти на своем диване. А потом забрала пушистиков и ушла. Гермиона даже не легла, она меня видела — читала подшивки очередного дела на моей же постели. Ее кровать была традиционно занята засоней номер один. На вопрос, куда зверье понесла, сказала, что отправлю их прочь, выросли. Ну, отмазка моя классическая. А что ночью, так у меня мыши. Когда их еще отправлять... Осмотревшись, я поняла, что в задумчивости слопала свою недельную порцию, разорив все окружающие тарелки и кувшины сока… И куда в меня влезает? Не иначе магия. Я поднялась, успокаивающе дотронулась до Невила и Джинни, а потом направилась на казнь. Я, конечно, думала, и над памятью, и над алиби, но по-настоящему я не могла в это поверить. У меня не было подобного плана. Не было даже наметок в исполнении или мыслишек. По идее я должна была в кратчайший срок не только исполнить план, но и вообще придумать его. А потом верно наложить на себя заклятье забвения. Кто-нибудь пробовал вывернуть руку в свою сторону с палочкой, не выколов глаз?! И это не говоря о правильном исполнении довольно опасных чар. Хотя конечно, практика в заклятии Забвения у меня кой-какая имеется. Еще при Горбине изучала. Моих жертв можно было отправлять в психиатрию без особых сомнений. Хотя решимости у меня хватало. Я только не начала думать, как исполнить задуманное… А уже все исполнили за меня! Разговор с деканом был не самым легким, присутствовал даже Дамблдор, шурующий по моим поверхностным мыслям как дома. Я старалась думать, что ничего крамольного не припомню, хотя рада произошедшему. Гермиона не была уверена, что должна чувствовать — ей не верилось, что я могла все же исполнить угрозы, которыми кидалась почти полгода. В конце концов, я помогала ей учить чары и тоже иногда пользовалась маховиком, чтобы у нас было больше времени! Но против фактов не попрешь: я тут главная подозреваемая с мотивом. К полудню никто не объявился. Несколько студентов Рейвенкло сообщили декану, что знали о маховике. Парвати и Лаванда так же рассказали, что видели Гермиону в двух местах одновременно: на Нумерологии и на Прорицании, например. Или в гостиной и спальне. Слизеринцы, разумеется, ничего не сказали, а барсуки не лезли не в свое дело. В тот же день в школу прибыли авроры, а так же парочка невыразимцев. Сотрудники Отдела Тайн носили неприметные серые мантии с широкими рукавами, не стесняющие движений, и прятали лица за тканевыми полумасками и очками. На фоне своих красных коллег они легко терялись. Для простоты общения они попросили называть себя Майкл и Сэм. Даже не уточняли, кто из них Майкл, а кто — Сэм… Авроров же было трое: Кингсли Шеклболт и два стажера, совсем желторотых и юных — Чан Хоффман и Дэвид Цейн. Наконец-то увидела сына Миранды. Огромный двухметровый дуб… Да и цвета соответствующего. В ухе массивная серьга — наверняка защитный амулет. И скорее всего работы матери. Кингсли был очень похож на своего отца, особенно своим несгибаемым характером шпалы и невозмутимостью скалы. Рядом с ним сразу нападало ощущение, что рыпаться поздно, вы под контролем государства Шеклболт. Сейчас это было не самым приятным ощущением. Я решила повременить с тем, что жила в его комнате и трогала его детские плакатики, гоняя чаи с его предками. В данной ситуации это не самый умный ход. Господам следователям выделили покои, и вся школа быстро осознала — они тут надолго. Дело старались не особо афишировать, но о нем писали в Пророке, на последних страничках. Что-то вроде, ах, артефакт в Хоге свистнули, Министерство делает, что может. Очевидно, Скиттер решили придержать, иначе она уже бы пролезла без мыла и все тут разнюхала, а через пару часов настрочила бы разгромную писюльку на первой полосе. Но в школе, несмотря на произошедшее, было довольно тихо. Никто не торопился. Ажиотаж не поднимали: детей старались не пугать. Следователям выделили класс, а невыразимцам разрешили гулять, где вздумается. Допрос вели в самой щадящей форме: без применения чар и зелий. Только словами. Начали с опроса нашего курса и факультета. Для нас уроки отменили, и всех нас посадили рядом с допросной. Первой шла сама Гермиона. И была в таком стрессе, что рыдала не переставая. Ее магия дрожала как студень, а под конец допроса и вовсе брызнула всплеском, перебив в помещении все стекляшки. Невыразимцы единодушно высказались в пользу госпитализации и невиновности Грейнджер. Гермиону увели в больничное крыло и заперли в изоляторе, чтобы стравливала излишки в волшебные камни, делала полезное дело и не крушила обстановку. Оказывается, маховик нехило раскачал ее резерв. Грейнджер со своими бесконечными прыжками на протяжении полугода сумела приспособиться: быстро восстанавливала энергию и отдавала огромные ее объемы, как того требовал артефакт. Вот только хранить добро оказалось негде. Девочку прижало меньше чем через сутки — до отказа заполнились магией все возможные резервы организма, и начались бесконтрольные выбросы. Пока только на эмоциях, но ситуация обещала ухудшиться. Именно плачевное состояние девчонки уверило следователей, что она невиновна в хищении артефакта. Этот дисбаланс так же опасен, как и у Лаванды. Даже опаснее, так как, в отличие от бессилия, может принести вред окружающим. Если не разумом, то хоть интуитивно Гермиона должна была понимать, чем ей грозит расставание с артефактом. Я была сильно удивлена, когда узнала, что упорство подруги было сродни наваждению Голума. Но она же адекватная! Оказалось, магические зависимости и хитрее бывают. Это еще не самый тяжелый случай. — Я считала, что применение маховика полностью изучено и безопасно, раз Министерство выдало разрешение несовершеннолетней девочке! Уж вам-то должно быть известно, как важно соблюдать осторожность, пока волшебное сердце развивается! — разбушевалась декан, едва Гермиону увели в больничное крыло. — Отдел Тайн не подчиняется Министерству, — мягко возразил ей невыразимец. В его голосе прозвучала нежная снисходительность. Минерва подавилась словами и отступила. Очевидно, и она поняла, что в таком случае Отдел может вообще творить что хочет — законы Министерства на них не распространяются. Звучит, конечно, прикольно, но это же означает, что смерть невыразимца не поднимет бучи. Будто опасную тварь замочить… Но есть огромная вероятность, что за нее придут мстить сородичи, и вот тогда совсем плохо станет. Так что лучше этого не делать, и тикать подальше, если это все-таки случилось. А неплохо устроились. И ведь что хотят делают, и никто им слова поперек сказать не может. Скорее всего, какой-то свой кодекс у них все же есть, и следуют они ему неукоснительно. Но то, что их гнездо в Министерстве здорово сбивает с толку! Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд… Второй позвали Лаванду. Ее сочли более мотивированной на воровство маховика. Это Гермионе систему расшатало, а вот Браун сия штучка помогла бы оправиться быстрее. В общем, даже мои прямые угрозы сочли не таким веским поводом, как это. Пока следователи беседовали с Лавандой, я напряженно решала, что делать и как говорить. Прикинуться контуженой дурой или умной скрытной стервой? Иногда отвлекалась на друзей. Когда через час выпустили заплаканную Браун, я так и не пришла к чему-то определенному. Я в любом случае не виновата, а потому план «Золотой Стандарт» — импровизация. Успокоив на прощание Невила и Рона с Гарри, я поднялась. Там меня позвали. Допрос, как я уже говорила, проводили в щадящем варианте: ничего давящего на психику в классе не было. Парты убрали в конец класса, а в центре поставили учительский письменный стол. Там же сконцентрировались следователи: Шеклболт, Цейн и один из невыразимцев. Второй стажер и второй невыразимец пасли детей за дверью и наблюдали, как они волнуются. Тоже полезное занятие. Наша декан, слегка пришибленная эпичностью своего косяка с Отделом Тайн, тихонько притулилась в стороне. — Присаживайтесь, мисс Спайс, — мне указали на стульчик перед учительским столом. Я хмыкнула и села. Начало мне уже нравится. Хотя Кингсли мог бы не прессовать так взглядом. Такое чувство, что меня Королевской Волей придавило. В глазах, конечно, не темнеет, но и веры, что смогу вырваться из тисков, у меня тоже нет. Допрос шел стандартно. В прошлой жизни меня если и ловили дозорные, то уж точно не допрашивали. Никому просто не приходило в голову, что двухметровая хищная кошка-мутант умеет не только говорить, но и что-то знает. А вот в этой жизни да, попадалась по неопытности на горячем. Другое дело, что никакой полицейский не мог всерьез допрашивать малолетнюю тростиночку имени меня. Да и кто поверит, что ребенок осведомлен, зачем нужны платиновые колечки и взял их не потому, что блестело? Увы, сейчас под дуру не скосишь. Сначала задали стандартные и логичные вопросы, типа, угрожали ли вы, взяли ли вы, а где были и прочие. Услышав все по порядку, как оно было, следователи пошли на второй круг в надежде, что я где-то запутаюсь или проговорюсь. Тем более моя ночная отлучка выглядела очень подозрительно. Я усугубляла, отказываясь уточнять, где именно была и что именно делала. Они, конечно, докопаются, рано или поздно, но уж лучше я им нервишки оттреплю. В следующий раз подумают, как на меня пасть разевать. Пока сидели, невыразимец сидел тихо, иногда менял расположение в пространстве, иногда едва слышно бормотал. Спрашивали меня авроры. Цейн вышел из себя через сорок минут переливания пустого в порожнее, Шеклболт был неостановим как таран и невозмутим. Я, впрочем, тоже. Рассказывать правду с любого места мне было не влом. Я жила десять лет с детьми. Мое терпение, если детеныши не рискуют жизнью или не делают опасные глупости, безгранично. Во всяком случае я так думала. Уже на второй час, когда мы выяснили с точностью до минуты, где и в какой позе я сидела на диване в гостиной, писала эссе и ложилась спать (не в своей кровати, а вне гостиной), я начала закипать. Медленно, но верно. Да что ему еще?! Гермиона спала в моей кровати, так что я покинула гостиную после отбоя и ушла спать в свой уголок. Да, я знаю, что нельзя. Пятая комната, если считать от портрета Сэра Кэдогана. Там портрет леди Малфой и мои любимые подушечки с подогревом. Да, я там сплю часто, так как Гермиона занимает кровать. Нет, она не может спать на подушечках — они мои… Тягомотина длилась и длилась. Я успела взбунтоваться, успокоиться, а потом снова возмутиться. Ни Гермиону, ни Браун так не держали! Ну, Гермиону ладно, она чуть класс не сломала, но Лаванду так не мурыжили… Хотя в самом деле, о чем я? На лице Браун написано все, о чем она думает. И даже если она что-то пытается скрыть, оно все равно остается очевидным. А я всю жизнь только и делаю, что лгу. Себе, другим, чтобы никто не понял, что я не такая. Даже не так. Что я бракованная, сломанная и бесцельная… — Что вы хотите, чтобы я сделала? — не выдержала я, когда Кингсли в пятый раз сказал «А давайте начнем сначала!». — Я уже сказала, что не брала маховик. Если вам недостаточно слов, то воспользуйтесь сывороткой или еще чем. Хоть вещи мои переройте, вы не найдете артефакт. Хватит мне трепать нервы, я устала! — Одна капля на язык, — невыразимец мгновенно вытащил из кармана мантии флакон, словно только этого и ждал. — А потом отдадите мне вашу шляпу. — Стойте, я не допущу подобного! — поднялась декан, о которой все успели забыть. — Хочу присутствовать на досмотре, — мы даже не отвлеклись на ее выпад. — И мне нужна клятва, что все вопросы, заданные мне под сывороткой, будут прямо касаться этого дела. Я не собираюсь сообщать вам, какой марки на мне трусы или чего похуже! — Мисс Спайс! — вскипел Цейн. Я бросила на его острый взгляд. Вдруг меня загородила Макгонагалл: — Применение подобных радикальных средств допроса опасно для тех, кому нет шестнадцати. Я ошиблась однажды, позволив бедной девочке взять маховик, но больше я подобного не допущу! Применение сыворотки правды к ребенку тринадцати лет недопустимо! И будьте уверены, что директору станет известно об этом! — Во-первых, она сама предложила, — возразил невыразимец, — никто об этом не заикался, вы тому свидетель, это будет учтено во время судебного разбирательства… Когда оно будет. — Если будет, — я возмущенно вскинула голову. Они уже решили, что суд состоится! В стакан с водой я уронила каплю прозрачного зелья, спрятала пипетку в фиал и вернула невыразимцу. Я не идиотка, чтобы на язык ронять концентрат. Мне дороги мои секреты. Хотя бы как память. А проболтаюсь о Горбине, успею только пожалеть, что меня родители в колыбели не удавили. — Профессор, мне уже надоело повторять одно и то же, — наконец заметила я декана. — Насколько мне известно, одна капля на стакан воды — это самый щадящий вариант. Я могу решать за себя сама, и я хочу закончить с этим побыстрее. О последствиях осведомлена. Я качнула стакан, чтобы вода прошла волной по прозрачным стенкам. Жидкость тут же стала слегка мутной, будто я капнула лимонным соком. Ну, что ж, по крайней мере, это точно сыворотка правды, а не какая-то левая дрянь — реакция правильная. — Если будет, — покладисто согласился невыразимец, словно декан тут и не бунтовала вовсе, готовая лечь грудью на защиту своей подопечной. Он ничем не показал, что я нарушила его инструкцию про «каплю на язык». — А во-вторых? — напомнила я. — А во-вторых, аура, отражение вашего сознания и ментального здоровья, очень развита. Так что можете безбоязненно пользоваться психотропными и влияющими на сознание зельями. Вы получили печать совершеннолетней по праву. Когда, кстати? — Этим летом, когда покупала землю. Все еще жду клятву. Авроры тут заученно забормотали, что будут спрашивать только по делу. Невыразимец выразительно поморщился, но тоже принес клятву. Я хмыкнула — это было не трудно, верно? И залпом выпила горькую, как концентрат полыни, воду. Вот теперь сомнений нет — сыворотка. Я прикрыла глаза, ожидая, когда голова опустеет. — Ваше имя? — Лира Спайс, — все еще трезво мысля сообщила я. — Сколько вам лет? — Этому телу тринадцать, — получилось не так гладко, я едва не буркнула «девяносто девять», но смогла в последний момент выкрутиться. — Цвет ваших волос? — Золотой, — выпалила я быстрее, чем смогла подумать над ответом. Все. — Все, — подтвердил Кингсли. — А теперь расскажите, откуда вы узнали о маховике. — В начале года профессор Макгонагалл предложила мне и Гермионе воспользоваться артефактом для того, чтобы успевать на четыре дополнительных предмета. Я отказалась, а Гермиона согласилась. — Почему вы отказались? — Я сочла путешествия во времени слишком рискованными, а Отдел Тайн не слишком благонадежными поставщиками бесплатных услуг. Маховик опасен, а я магглорожденная сирота. Мои проблемы — это мои проблемы. А в этом деле помощи от декана я бы не дождалась. — Как вы могли такое подумать, мисс Спайс?! — воскликнула оскорбленная в лучших чувствах декан. — Чт!.. Нет! — успели только воскликнуть авроры. Про наличие декана мы глупо забыли. — Вы, как и Гермиона, очень умны, начитаны и педантичны, но когда входите в раж, не видите берегов. В данном случае вы увидели интересную возможность и решили попробовать. Шанс, что вы осознаете опасность и вовремя одумаетесь, был крайне мал. Я сразу поняла, что вы поймете опасность, лишь когда станет совсем поздно. Я не виню вас в том, что произошло с Гермионой. Я пыталась ее отговорить. — И забрали артефакт? — вкрутился удачно Цейн. — Я не помню, чтобы делала что-то подобное, — меня уже несло. — И не могу подобрать момент, когда могла бы сделать это. В моей памяти о вчерашнем вечере нет несостыковок. Так же у меня, до того, как директор Дамблдор объявил о пропаже, не было подобных мыслей. Я была удивлена наравне со всеми, когда маховик украли. Я удивленно замолчала. Ничего себе я выложила! Декан смотрела ошеломленно и немного смущенно. Авроры тоже глядели слегка удивленно. Наверно не думали, что я сама себя могла подозревать. — Но потом вы задумались об этом? — мягко напомнил невыразимец, когда молчание затянулось. — Да, у меня были мотив и возможность. Когда я говорила Гермионе, что украду артефакт, я была серьезна. — Как вы планировали обойти методы Министерства? — строго спросил Кингсли. — Если хотели украсть, значит, и план был? — Я ничего не планировала. Я злилась, что Гермиона не видит очевидного и рискует своим здоровьем. Когда я уезжала на каникулы, я говорила ей, чтобы она отдохнула и выспалась, но она не послушала. Она редко слушает. Когда я вернулась, то увидела… — Где вы были на каникулах? Вы сирота, ведь так? — Я была в гостях у Невила. Мы с ним дружим, и он пригласил меня в этом году на семейное торжество. Наверно, в прошлом году он заметил, что мне было одиноко, так как мы встретились в канун Рождества, и мне было довольно грустно. Он очень добрый и чуткий ребенок. Я горжусь, что он считает меня подругой. Я очень плохой друг. — Хватит, — прервал меня Кигсли. Я с удовольствием заткнулась. А потом ухмыльнулась. Авроры выглядели вымотанными допросом не меньше моего. — А вы думали, легко будет? — вдруг вырвалось у меня. Господи, разрази молнией создателя этой адской настойки! Оно настолько выпрямляет пути соединения мозга и языка?! — Что вы имеете ввиду? — нахмурился Шеклболт. — Я не верю, что могла украсть артефакт, но это не мешает мне действовать вам на нервы. — Ах ты! — не выдержал Цейн, ударив кулаком по столу. — Всем замолчать! — впервые повысил голос невыразимец. — Мне не нравится происходящее, — сыворотка решила, что без очередного моего комментария следствие не обойдется. — Впрочем, рушить пафос и превращать происходящее в бред — это моя суперспособность. Еще я неплохо даю хук правой, потому что левой держу палочку, и нахожу неприятности. — Кхм. Что вы делали вчера вечером в гостиной? — взял себя в руки Кингсли. — После последней лекции по чарам, мы с Невилом затарились книгами в библиотеке и сели за эссе по травологии и трансфигурации. Он писал про сбор лекарственных трав, а я — про превращение крысы в несколько предметов. Потом обменялись и списали друг у друга. Это здорово экономит время. — Это неприемлемо, мисс Спайс, — сочла нужным заметить Минерва. — Мы поясняем друг другу все темы и готовимся к экзаменам, — реакция последовала мгновенно. — Считаю данную методику более эффективной, чем если бы каждый из нас пытался понять все самостоятельно, профессор. — Что было после того, как вы закончили? — напомнил Шеклболт. — Невил ушел в спальню. Я села на диване у камина с Бэтти. Я изучала руны и последовательность наложения чар на метлу. Хочу повторить со своим посохом. — Вы ведь знаете, что зачарование маггловских предметов недопустимо законами Министерства, — всунулся Цейн. — Знаю и считаю это странным. Метлы являются маггловским предметом. — Кто такая Бэтти? — Это мой посох. Произошло от аббревиатуры БЭТ. — Что было дальше? — устало потер лицо аврор. — Гермиона заняла мою кровать и читала, так что я решила, что посплю в комнате, взяла своих пушистиков и ушла. — Зачем вам пушистики? — Они выросли. Я их освежевала и распотрошила в душевой квиддичистов. Охренение публики можно было щупать руками. Не смотря на туман от сыворотки я расхохоталась: — Вы бы видели свои лица. Три часа мучений стоили того! — Зачем вы?!.. — Чтобы съесть. Не терплю бесполезных животных. Пушистики очень вкусные, если их приготовить. Да и сырые восхитительны. Но я предпочитаю в тесте с мелко рубленными тушеными овощами и специями. Точный рецепт надо спросить у эльфов на кухне. — И часто… вы так? — Каждый год. У меня два пушистика, Эйс и Луффи, их я не трогаю, но они дают потомство, которое я и ем. Шкурки дублю и сохраняю. — Зачем? — теперь заинтересовался и невыразимец. — Сделаю из них шубу своему врагу. Она будет ядерно-розовая, и я каждый раз хихикаю, когда представляю Волдеморта в розовой пушистой мантии. — Мда. И что было после того, как вы разделали и съели пушистиков? — Я их только разделала. Съем на днях. В этом году они жирненькие, откормленные, хочу попросить их запечь с приправами. — Меня не интересует! Что было дальше? — Я отмыла инструменты, место, отмылась сама и ушла спать, как и говорила. На часах было около четырех утра. Проснулась утром с большим трудом, очень голодная и пошла на завтрак, где и услышала новость. — А теперь сначала, пожалуйста, и поясните еще раз, что вы делали на каникулах, с кем встречались. В общем, давайте снова и по порядку. — Давайте, но мне уже надоело. Вы хуже «почемучек» у пятилеток! Когда закончится действие сыворотки? — Еще минут двадцать. Это модифицированный вариант. И не отвлекайтесь, пожалуйста, — мягко прошелестел невыразимец. Я вздохнула и начала сначала. С сывороткой особо не потанцуешь. Максимум, что можно сделать — это увести тему в сторону. Я и про василиска рассказала, и про Миранду с Маркосом. (Кингсли был… удивлен). Проболталась о том, что меня опоили на каникулах, а так же повозмущалась, какие дементоры козлы, бросающиеся на людей. Пришлось признаться, что я гуляю по Запретному лесу и избиваю невинных духов скорби… В общем, горжусь собой. Ни слова о Горбине и Берке и Комнате Потеряшек. Спалилась, где только могла, конечно, но соскочила с горящего поезда красиво. Сыворотка отпускала неохотно, куда медленнее, чем начинала действовать. Заметив, что между вопросом и ответом появляется все больше времени, а реакции становятся эмоциональнее, следователи отступились. — Пока вы приходите в себя, можем разобраться с вашей шляпой, — беспардонно щипнул за кончик колпачка невыразимец. — Откуда она у вас, кстати? Очень старая вещица. — Секонд-хенд, — буркнула я. — Там есть много хрупких вещей, так что поаккуратнее. Если что разобьете, сами будете возмещать! — Это ваши заботы, — сообщил серый говнюк и банально вытряхнул все из шляпы. Первой выпала одежка. Весь мой гардероб бухнулся сугробом под ноги. Сверху приземлились кружевные труселя. Цейн стыдливо пискнул и отвернулся. Пацан! Как я уже не раз замечала, я могу с этой шляпой жить еще пару лет припеваючи после Апокалипсиса. Там есть ВСЕ. И когда я говорю «все», я это и имею ввиду. Одежда — это вершина айсберга. Потом попадали инструменты, ящики с едой и напитками, ящик с заживляющим, веревки, палатка, контейнеры, корзины, одеяла, пледы, подушки, сетки, канистры с топливом, игрушки. Бинты, которыми можно замотать дракона на манер мумии, и зелья в таких количествах, чтобы убить укрепляющими слона и вырастить десять человек из клочка кожи. Несколько ящичков с зельями. Много-много зелий на разный вкус, цвет и случай. Противоядий еще больше. — Аккуратнее! Вы офонарели! — восклицала я, когда приходилось ловить падающие вещи. — Если разобьется тут что-то, конец придет всему! Нам в первую очередь! А потом попадали пергаменты, документы и книги. В основном по рунам и артефактам да мои бумаги по строительству и налогам. Были еще по чарам. Я собрала неплохую коллекцию. Скромную, но хорошо подобранную. Дальше падали артефакты. Ничего криминального: защитные перчатки и мантия, некоторые мои наработки, вроде охлаждающей брошки или камушков для создания тихого уголка. Ловушки для животных — верх кровожадной мысли. Для убийств мне всегда хватало подручных средств. Все мало-мальски опасное я хранила в банке. Дневник Риддла был досадным недоразумением, и опыт я учла. Находки из Комнаты Потерянных Вещей я разбирала в комнате, выносила в корзинах и сразу же отправляла мышами управляющему. Оставляла себе я только редкие, особо интересные, но безопасные экземпляры. Самым последним выпало одно такое «интересное, но безопасное» зеркало. Я его недавно нашла, и до сих пор пыталась понять, что оно такое. В зеркалах обычно прятались самые опасные и ужасные ловушки и проклятия, а эта штука выглядела безопасной. Я даже трогала его — смелость на грани придурковатости. Но ничего не нашла. В семи зеркалах, скрепленных друг за другом, ничего не отражалось, и заглядывать туда я пока не рисковала. Я едва поймала сложенные стопкой зеркала. — Вы вообще с головой не дружите! Наглость! Это артефакт! А вдруг сломается! — И как он действует? — опасно поинтересовался Шеклболт. — Не знаю, все еще разбираюсь, — бесхитростно выскочило у меня, и я смешалась. — Какая безответственность! А если он опасен? Откуда он у вас? — Где нашла, там уже нет. Это к делу отношения не имеет! — передразнила я. — Как же трудно работать с детьми, — вздохнул Шеклболт. — А знаете, что еще клево, сэр? — я решила воспользоваться шансом и станцевать джигу на костях аврора. — Что? — Я только третья. Впереди еще вся школа! На лице Кингсли появилась гримаса, будто у него резко и остро заболел зуб. Так что хоть немедленно вынь да на стол положь. Мне аж легче стало. А то нашли себе игрушку! Третий час — дети там наверно с ума сошли, меня ожидая, а тут мои вещи выворачивают. Я перехватила довольно тяжелые зеркала и прижала к себе ближе. — Мисс Спайс, я вынуждена конфисковать артефакт, чтобы разобраться в его безопасности. Я вздохнула. Сегодня все хотят меня добить, да? Что за день такой? На часах только два, а я уже хочу упасть и умереть в углу. Обычно это начинается только после уроков Бинса. Я смиренно отдала стопку зеркал декану. — Вы закончили? Невыразимец, кажется, всерьез решил искупаться в моих вещах. Уселся на ящик яблок и рылся в моем дневнике, безошибочно его вычислив. Я скрипнула зубами. Теперь все пропахнет этим уродом! — Что? — он даже не отвлекся, увлеченно разглядывая мои расчеты. — Да, маховика здесь точно нет. Нет даже следов его пребывания тут. — Очаровательно, — елейно улыбнулась я. — А теперь прошу на выход из моих трусов. Я должна собрать их прежде, чем вы пригласите следующего моего сокурсника. — Что? Ах, да, конечно! — он пополз из кучки прочь. Запах-запах-запах, он специально, что ли?! — Это из шкуры василиска? — невыразимец притормозил и указал на защитную форму. Я вздохнула. Когда он притворялся человеком-тенью, было как-то лучше. Я дождалась, пока маг выпрямится, отобрала дневничок и принялась загружать вещи в том порядке, в котором они у меня лежали. Сначала тяжелые и нехрупкие. Потом тяжелые и хрупкие. Потом весь остальной хлам: сначала мягкое и покрывала, потом остальные мелочи. Потом одежда. Таким образом, меня не убьет, если я неосторожно задену руны на тулье. А то прошлый хозяин шляпы у меня иногда перед глазами мелькает. Избит собственным инвентарем — что за позорная судьба! — Что-нибудь еще? — Да, хотелось бы посмотреть ваши артефакты. Я вздохнула и вытянула вперед руки. — Обруч снимать не буду. Я вам не верю. — Никто и не заставляет. И так ясно, что это конструкция для защиты разума, а не безразмерное хранилище. Маг изучил мои кольца и браслеты. Нашел то единственное «безразмерное» и прикопался: — Покажите, что внутри. Я крутанула рукой и достала тесак. — Подарок моего управляющего. В честь будущих подвигов. — Как интересно. Гоблины дарят что-либо только в случай крайней симпатии. Чем вы его покорили? — Он получил имя всего за два года работы со мной. Это что-то да значит. — Тогда не думаю, что остались какие-то вопросы. Господа авроры? — Нет, никаких. Но если появятся, мы вызовем вас снова. Досмотр вещей будет произведен, как только придет ответ из Министерства. — Слава богу, это закончилось! Надеюсь, вы скоро найдете вора. — Сделаем все возможное. И позовите мистера Гарри Поттера. Я вздохнула и вышла. — Поттер, ты следующий! Невил, я жива и даже в своем уме, представляешь?! *** — Она — наш вор, — уверенно заявил Цейн. — Даже если так, мы едва ли что-то докажем, — меланхолично резюмировал Шеклболт. — Она настолько чисто сработала, что даже сама уверена в своей правоте. Может быть, действительно не виновата. Но характер ужасный. Неудивительно, что у нее две соседки из трех заработали нервное истощение и проблемы с магией. Посмотрим еще, что там с четвертой... — Она не могла унести далеко артефакт, — прервал бормотание аврора невыразимец. — В таких схемах преступник оставляет ворованное в местах, которые посещает. Или которые мог бы посетить. Скорее всего, если мы проследим за ней, то найдем маховик. — Как вы смеете наговаривать на девочку! Лира, конечно, не образец послушности, но она бы никогда не украла у подруги! — Еще как бы украла, — спокойно возразил маг, — она сама в этом призналась. Но девочка интересная, согласен. Независимо от исхода дела, сможет получить приглашение к нам. — Сильно сомневаюсь, что она согласится, — поджала губы профессор Макгонагалл. — Проходите, мистер Поттер, садитесь…