Как кошка Хогвартс обносила

Угадайте, кому теперь нельзя в Мексику? Я вздохнула. Да не очень-то и хотелось! Не после того, как меня чуть не съел монструозный алтарь. Когда меня отодрали от больше-не-бравого, заикающегося десантника, я огрызнулась напоследок и крепко уснула, и добудиться до меня не могли даже Энервейтом, что, впрочем, логично. Тут все смешно получилось: никто у меня ленту-портключ не забрал, и в назначенный час она сама сработала. Мое истощенное голое избитое спящее тело, сжимающее шляпу и маску, появилось на площадке для перемещений, хотя появиться должна была толпа из двух десятков экипированных взрослых. Просто представьте эту душераздирающую картину, как представляю ее я. Ор поднялся до небес. Вызвали бригаду медиков, Мексиканское представительство начали бомбардировать насчет объяснений, те в ответ пытались ругаться и говорить, что это с меня спрашивать надо, какого черта произошло. Газеты трубили, что мексиканцы совсем с катушек поехали, начали обряды древности воскрешать, наших детей к кровной магии приобщать. Посольство получило скудные данные с родины — там ведь тоже никто ничего особо не знал — и уперлось, что я сама виновата, нечего было кровной магией баловаться. Сами понимаете, что меня встретило, когда я проморгалась. Тушка болит, как отбитая молотом, в желудке шаром покати, а в палате не протолкнуться от медиков, журналистов и представителей двух Министерств, причем половина кричит по-испански, половина матерится по-английски. Я посмотрела на этот цирк, и решила, что в принципе, спалось мне неплохо, после чего снова уснула. В следующий раз было уже тише, все болело не так сильно, и домовой эльф в помещении был один. Я облизнулась, прикидывая, как бы мне уговорить его принести слона в палату. Желательно жареного, конечно, но не принципиально совершенно. Эльф встрепенулся, узрел мой взгляд и испуганно икнул. Через пять минут у меня уже была еда. Пока я не съела все, до чего съедобного смогла дотянуться, я физически не могла общаться. У меня от удовольствия закатывались глаза. Я ела сидя и не торопясь. Сидя и не торопясь. Это было лучшим, что я делала в этой жизни! Свежие булочки с маслом вознесли меня на невиданные ранее вершины блаженства. Колдомедик что-то говорил, но, боже, кому нужен какой-то там мужик, когда есть булочки! Оказалось, что спала я два дня, и Хогвартс ждет меня. Но прежде, пара вопросов… Мне, наконец, объяснили, что хотело меня съесть и почему не съело. Голем храма луны был призван убивать и приносить в жертву оборотней в обороте. Если на алтарь клали просто мага, то ничего не происходило: одурманенного мага жрец замочит без проблем и сам. А вот для зверя в обороте одного жреца уже не хватит, и тут в дело вступал голем. Схема-то простая, но в этот раз на алтаре оказалась я, не одурманенная почти, отвратительно вертлявая и вообще слишком живая. В общем, кость в горле известная… Разумеется, когда я свинтила оттуда, ему пришлось подхватить юбки и проследовать за мной — другой программы кроме «схватить-убить» у него не было. Раз положили, значит, надо брать. Остановить его могла бы смерть обещанного оборотня или конец полнолуния. К счастью для меня, я оказалась выносливой и таки дождалась до конца полнолуния. В общем, то, что я оборотень, никто не учел, и это стоило всем больших проблем. А вообще иронично получилось. Была бы обычным магом, ничего бы этого не было, но я не смогла бы выбраться, и меня бы прирезали. А так случилось то, что случилось, но я смогла выбраться… К слову, надо заметить, что слушали меня и успевшие встать в позу британцы, и выбешенные уже до колик мексиканцы. В принципе, конкретно на меня было плевать всем, но САМ ФАКТ! Они отправили двадцать магов, а те не вернулись из-за кровной магии. ИХ кровной магии, традиции которой уже мхом поросли. А с другой стороны, они пустили в качестве жеста доброй воли двадцать чужих магов, а те мало того, что сдохли, так еще и разрушили памятник ИХ магической истории, разбудили ИХ редчайший функционирующий образчик кровной магии и разгромили весь лагерь, и перебаламутили округу. Тут еще вопрос, кто здесь пострадал больше! Алтари просто так не просыпаются, знаете ли, и обнаружены следы кровавого ритуала. Уж не вы ли, леди, это сделали?! Чего мне не хватало, так это попкорна, чтобы слушать политические дебаты. Лично я болела за своих, как истинная патриотка. Ну, еще потому, что со стороны своих я была невинной жертвой, да посмотрите же в ее глаза и увидите, как пострадала невинная душа этой девочки! Да-да, посмотрите, какие они кристально-чистые. И это не в моей шляпе вынесенное из храма добро. Просто, когда убегаешь от монстра второй день, невольно чувствуешь себя жертвой и уже немного мертвой, а раз и я, и прочие жертвы алтаря как бы на одном уровне, то почему бы не приватизировать их вещички? А у брата взять-то, разве ж это кража… В общем, господа политики, пока меня спрашивали, довели друг друга до визга. Мне запретили появляться в стране, что «так радушно приютила тебя, неблагодарная воровка». Вот тут попали прям, так что я промолчала. Зато со стороны нашего государства и, конечно, министра вдруг отсыпалась плюшка: все расходы на лечение после «этих кровожадных извергов» они взяли на себя. Насчет оборотня так никто ничего и не понял: был ли он, умер ли или сбежал. Я делала вид, что избирательно не понимаю ни английский, ни испанский, и с логикой плохо дружу. Это списали на стресс и пережитое. Бедная девочка, такое пережила! В общем, качественно отдохнула, пару зайцев одним выстрелом убила. Даже резерв магический вырос, поддержка тела прокачалась. Лечить меня пришлось не только от всестороннего истощения, но и от паразитов, и от глистов, и от заразы. А еще успокоительное прописали. Я только поблагодарила зелья и магию, у магглов меня бы истыкали уколами и напичкали таблетками, и уложили бы на пару месяцев в карантин. Маги же управились за ту пару дней, что я была в отключке, хотя вкус во рту поселился отменно-мерзкий, я заедала его сладким, по которому невероятно соскучилась за месяц. К слову, мне рекомендовали не появляться у магглов, так как я для них заразная. И посетить Миранду я не смогла. Мы с ней встретились на Косом, она принесла моих мышек. Черт, я и забыла, что они такие страхолюдины. Убивчик радостно прогрыз дырку на руке и присосался. Сразу видно, кто больше всех скучал. Еще бы моих братанов сюда, и было бы совсем хорошо. С Шеклболт мы гуляли целый день. Наставница рассказывала, над чем работала этот месяц, а мне надо было подобрать мантию и сделать новую палочку. Моя прошлая не то сломалась, не то потерялась в том балагане. В общем, пропала без вести. Оливандер принял заказ, и обещал к началу учебного года успеть. Я отдала ему одно из перьев Клювокрыла, которых надергала в достатке на пару лет вперед. Тут я немного подумала и сообщила, что мутировала слегка, так что, может, и гиппогриф не подойдет. Узнав, что у меня есть другой проводник из бакаута — на английском дерево называлось так, мастер обещал подумать еще и над древесиной. Возможно, придется изменить все сочетание. Оливандер со вздохом предложил оформить сердцевину из пряди моих волос. Разумеется, это дело муторное: надо составить магический контракт, что волосня использована ни на какие проклятия или врагам отдана не будет. Неиспользованные остатки вернутся к владельцу и все такое. Еще надо нанять охотников, которые срежут эту прядь в полнолуние у беснующегося волка, и НЕ УБЬЮТ КЛИЕНТА! Я подумала да согласилась. Гиппогрифы меня изначально не вдохновляли. Зверь был твердо уверен, что мы — лучшее, что случалось с миром, и, разумеется, только его шерсть можно использовать для нашей же палочки. Само собой, он согласился постоять спокойно, пока мастер будет выбирать прядь подлиннее. Правда, одеваться пришлось заново — у меня все еще не хватало запасов, чтобы проворачивать превращение за счет тела. Короче, Оливандер был впечатлен, а еще решил, что шерсть оборотня на дороге не валяется, и вообще «давайте договоримся». Я обещала подумать. Все же, одно дело с тела состригать, туше уже все равно, а я еще здравствовать собираюсь долго. Волосы свои разбрасывать мне не с руки. А с другой стороны, золотая копеечка в кармашек лишняя не будет. Да-да, у меня уже пара миллионов галеонов есть, но копеечка не лишняя. Если увижу родителей еще раз, надо спросить, не было ли у нас в роду евреев. Миранда тоже посмеялась над такой бережливостью. Поскольку в ателье ситуация была совершенно противоположной: барыня пришла с деньгами и тканью, несите все лучшее, шейте и чаруйте по высшему разряду, цена значения не имеет! И бляшки вон те, платиновые, дайте, мне серебро нельзя. К слову, после посещения Оливандера в ателье пришлось идти снова. Все эти заботы казались мне очень приятными. Еще бы, сидеть с подругой, поедать мороженое, а не бежать, едва переставляя лапы. Зверь внутри только поддакивал. Он отоспался, с моей помощью объелся и теперь был готов к новым подвигам. Наши совместные неприятности изрядно нас сблизили, и больше он не пытался командовать. Понял, наверно, что тело у нас одно, и если будем его перетягивать, то порвем нахрен. Я обещала давать внеплановые прогулки и всячески прислушиваться. Именно поэтому мы сейчас ели не шикарное кровавое мороженое, а сливочно-фруктовое безумие. Понятия не имею, откуда это в нем, он извращенец. А еще удалось узнать, что Горбин, хитрый старикашка, на неопределенное время закрыл лавку и свалил в туман. Разумеется, для меня одной. Наверно, вплел ментальный запрет в чары, козел паскудный, чтобы я не пролезла. Я теперь лавку в упор не видела, и только с помощью Миранды, которая подвела меня к двери, узнала, что магазинчик до сих пор существует. Сперва мне показалось, что такого дома в переулке вообще никогда и не было. Впрочем, к чему все это, я пока не собираюсь его убивать. Он, конечно, меня знатно подставил, но кто еще будет у меня скупать добро из комнаты Потеряшек? Возиться с этим самостоятельно слишком долго и утомительно. Горбин для этой цели поразительно удобен — с гоблинами связываться себе дороже. Так что я решила сделать вид, что ничего не произошло. Конечно, тут и дебил поймет, что такое не прощают, но… Люблю его, это «но», оно всегда создает в непроходимой стене щелочку. Горбин клюнет, не сразу, конечно, но оттает и клюнет. Если у него и есть грех, то это жадность. А потом и о мести подумать можно, лет так через десять, когда все натыренное продам. Посетить свое поместье и управляющего я уже не успела. Мне пришло письмо от директора, что комиссия из деканов и его самого готова меня принять. Точно, на меня же хотели посмотреть. Билет на завтрашний рейс «КингКросс — Хогсмит» был приложен. Так что я собрала вещи, животных, не забыла проверить маску и отправилась в путь. Интересно, можно ли исключить ученика из списков за день до начала учебы? Или это просто для острастки смотрины, чтобы показать мне всю шаткость положения оборотня в Хогвартсе? Всю дорогу я объясняла, что, если я превращусь и отдам ему управление, надо вести себя очень прилично. Очень-очень прилично. Мое альтер-эго бесхитростно кивало, а потом уточняло: «А «прилично» — это как?». Денек был солнечным и теплым. Травами уже не пахло, но было приятно душно, как перед дождем. Из Сладкого Королевства пахло сладостями и карамелью. Зверь сделал стойку и заклянчил, и я пообещала, что много конфет нельзя, зубки заболят, пузо вырастет… Вот это я докатилась… Меня встретила Макгонагалл, строго кивнула. Я ей обрадовалась. Как же приятно вернуться в школу! По дороге к замку мы разговорились. — Как прошла твоя экспедиция? — Я одна вернулась, — пожала плечами я. — Никто не выжил после полнолуния. Декан чуть не навернулась, нечаянно оступившись на лестнице. — О, Лира, мне так жаль! — патетично воскликнула она. — Такой удар… — Что? Эй, все не так! Это не я! — я даже возмутилась. — Как вы могли такое подумать! На них стена рухнула! — А! Минерва изрядно смутилась. Я демонстративно поджала губы, всем своим видом осуждая такие дикие предположения. Разумеется, если бы мне дали укокошить Моро еще раз, я бы так и сделала, но… Как можно на невинность святую грешить! Да я бабочки в жизни не обидела!.. Бабочек пока не обидела вроде, да? В кабинете ситуация почти повторилась. Дамблдор встретил меня на пороге своего кабинета, тепло поприветствовал, спросил, как делишки, как полнолуние, проводил до стола. — Никто не выжил, — скорбно сообщила я, наблюдая, как появляется на лицах деканов сочувствие. Со Снейпа можно было писать картину: «Я же говорил!». — Всех уничтожил оживший алтарь для жертвоприношений в храме, — «бакланы, как вам не стыдно!» читалось между строк. — Я сама чудом выжила и сбежала! Вы разве газет не читаете? Комиссия устыдилась. Снейп с досады цыкнул. Я сжалилась над Помоной и Флитвиком, они правда расстроились. Мое имя в газетах упоминали всего раз или два, не вдаваясь в подробности, так что знать, что это именно я отметилась, никто из присутствующих не мог. Так что я быстро сообщила, что все в порядке, и начала рассказывать, как действительно прошли мои первые самостоятельные полнолуния. Профессора были крайне заинтригованы маской и ее свойствами. Шутка ли, лекарство от ликантропии, причем, существующее и применяющееся уже многие века. Однако, стоило им услышать, что долбить маску предписывается собственными ногтями и зубами, а попытка лишь одна, энтузиазм подувял. Совсем он увял, когда они узнали, что животная часть ни в коей мере не подавляется, а наоборот, может выбираться вне полнолуния и жрать людей, если ей того захочется. Тем не менее, на вооружение взяли. — Ты уверена, что это безопасно, Лира? — настаивал директор. А, то есть как брать дикого Люпина и на учебу, и на работу, так все норм. В те времена даже ликантропного не изобрели, его тупо в хижине запирали, из которой, как я успела доказать, легко можно выйти. А как я с моим незаразным зверем, так давайте еще трижды все проверим! Мне что, рожи жалостливой не хватает или умоляющего щенячьего взгляда? — Я вполне могу доказать! — ответила я, забирая маску из рук директора. Зверь с охотой откликнулся, и посреди кабинета уселась волчара имени меня. Кабинет не маленький, но и я, как бы, не котенок. Зверь обнюхал пыльную люстру и пригнулся. Профессора схватились за палочки и теперь напряженно ожидали реакции. Волк оценил присутствующих. Главный слишком старый, чтобы пережить обращение, но попробовать можно, он очень силен. Короткий будет слишком мелким, да и тоже стар. Женщины… Можно попробовать, но сначала на очереди один перспективный красавчик. Свирепый, статный, из него получится отменный волк. Зверь, примеряясь, облизнулся. Снейп занервничал. А когда маги нервничают, они кидаются заклинаниями, обычно, смертельными. «Что я тебе говорила!» — я шлепнула зверя по воображаемой морде и повернула морду настоящую, несмотря на сопротивление. Вышло высокомерное движение королевской особы, которая сочла предложенное угощение недостойным и отвернула нос. Зверь насупился, но послушался. Вот же клушоид, весь в меня. Не выйдет никого заразить, хоть всего человека искусай. Волк в это не верил. Ладно, может, не все вожаки круче всех на свете, но уж укусы-то... В общем, пока не убедится лично, зверь мне не поверит. Мы присели-прилегли, чтобы не пугать комиссию, и преданно заглянули Дамблдору в глаза. Директор осторожно поднял руку и положил на нос. Зверь скосил глаза и попробовал ее лизнуть. Я строго напомнила, что если будет плохо себя вести, нас не возьмут учиться. А не будем учиться, будем жить впроголодь, спать не в кроватке, а в сугробе, и вообще никто не будет нас уважать. В общем, утрировала, как могла. Волк мгновенно втянул язык. Иногда интеллект уровня "трехлетка" это полезно. Удостоверившись, что оборотень вообще ручной, профессора разделились во мнении. Снейп, по вполне понятным причинам ненавидящий оборотней, настаивал на том, что даже такую тварь нельзя оставлять при школе. Тем более, кто знает, что в полнолуние будет. Это я сейчас зайчик-попрыгайчик, но мне только дай! Все это я слушала краем уха и наблюдала краем глаза. Зверь, он же хитрец и ловкач, он же умный… Короче, все мы знаем, как животные делают вид, будто они тут не при делах, но при этом подкрадываются к жертве. Моя животина была не исключением. Крайне увлекательное зрелище, должна сказать. Убедившись, что внимание переключилось, он передвинул морду немножко в сторону. Еще немножко в бок. После чего эта мохнатая гусеница встала на финишную прямую, где призом являлись узловатые пальцы декана Слизерина. Двигаться надо было медленно. Все чувства напряглись до предела. Зверь видел только руку перед собой и уже пускал слюни на саму идею в нее вцепиться. Всего разок, ну кому от этого плохо будет! Он же аккуратненько… Я — грешна — сама увлеклась и не заметила, как разговоры стали тише. Многоуважаемая комиссия наблюдала за разворачивающимися страстями. Только Снейп, увлеченно спорящий с Дамблдором, не замечал грозящей ему опасности. Волк уже высунул язык, и он тоже тянулся к солнцу, опережая клыки на пару дюймов До цели оставалось каких-то десять сантиметров, у нас уже почти закончилась шея, и мы боднули стол, как вдруг я осознала весь абсурд происходящего. Я закатала язык валиком и спрятала его за зубами, подняла морду и отправилась на изучение кабинета. Все лучше, чем пялиться на недосягаемое. Тем более, это же Снейп. Зверь, ты понятия не имеешь, какой это геморрой! Ой, смотри, какой пар! Зверь — он же как ребенок, в голове только одна мысль — теперь радостно снюхивал пар из артефактов, горячий такой. О, успокоительное на валерьянке, о-о-о! Профессора говорили, и это было не слишком интересно. О чем они так долго могут говорить вообще? Все равно, раз уж не бросились, мы вполне можем учиться в школе. Может, нам и по лесу разрешат гулять в полнолуние. Зверь обошел весь кабинет. Тут нашлось много крутых вещиц неизвестного назначения. Волк также нашел конфету на полу и радостно ее схомячил. Глупое животное. Инспекция продолжалась, и о деканах мы вообще забыли, ушли вообще в предбанник. Там на высокой подставке стояла широкая ваза. Ваза с черными конфетами. Язык вывалился сам собой. Я пришла в ужас. «Это лакричные кусачки! Кусачки! Будет бо-бо!» — заверещала я. Зверь уже зачерпывал языком. Лакрички вцепились в нежный орган. На визг мигом прибежали деканы. Я голяком прыгала возле вазы и пыталась одной рукой оторвать от языка десять лакричных шариков — те вцепились как прищепки. Вторая была занята маской. Зверь, ты больной, я ж просила! Зверь со страху и неожиданности сныкался в глубине сознания. — Где моя одежда, гад?! — вызверилась я, когда осознала, что скачу в одних артефактах и шляпе. Эдакая, утонченная аборигенка, блин! Вместо бус из желудей и ракушек медальон с сапфирами! Он же обещал, что как у Оливандера больше не будет! Сказал, что мы отожрались! Зверь виновато сообщил, что подумал еще раз и счел тело все еще слишком тощим и слабым, чтобы превращаться на свои шиши. Мне сказать он, конечно, забыл. Зачем мне такое знать. Я с тяжелым вздохом копалась в шляпе в поисках вещей. Так одежды не напасешься, если каждый раз превращаться и голой задницей сверкать. «Да зачем нам одежда вообще? У нас шкура крепкая, получше человеческой,» — бухтел зверь из подсознания. — Зачем-зачем, — бухтела я в ответ. — Не знаю. Чтобы за своего сойти. И вообще, не спрашивай меня о таких сложных вещах. Ишь, предатель! Я, может, тоже одежду не люблю. Каждый день напоминаю себе, что надо одеваться, и тут приходит он, весь из себя такой, и предлагает не одеваться! Да где это видано. Если я перестану однажды одеваться, то это будет только твоя вина, дорогуша. Я наконец нащупала и быстро накинула на себя верхнюю мантию. — Извините, это из-за истощения, — пояснила я учителям, наблюдающим представление. — Как отъемся, смогу превращаться не за счет одежды. — Мы приняли решение, Лира, — взял себя в руки и улыбнулся Дамблдор. Другие вежливо прятали глаза. — Ты можешь остаться, ворота Хогвартса открыты для тебя… и твоей второй половины. Однако, несмотря на то, что ты хорошо себя контролируешь, полнолуния ты будешь проводить в хижине. Кто-то из учителей будет отводить тебя, чтобы убедиться, что ты дошла. Чары уже подкорректировали, чтобы ты не могла открыть их. Я насупилась. Хотя на самом деле условия были неплохими. Они вначале вообще хотели обязать меня пить ликантропное каждый раз. Да, видно, поняли, что я на такое никогда не соглашусь. Неплохо, а чары не бывают без лазеек, выберусь. — А еще профессор Снейп просил добровольно дать ему на анализ слюну и кровь в обороте, — лукаво улыбнулся директор. — А шо мне за это будет? — сощурилась я. Добровольность и недобровольность магического ингредиента напоминали полярности, и иногда радикально меняли свойства и эффект в зелье. Взять ту же кровь единорога: добровольно данная, она была лекарством, а насильственно — проклятием. Очевидно, что и с моими слюной и кровью будет интересный эффект. Не говоря уже о том, что сами по себе слюни с кровью обращенного оборотня в природе ходят в виде опасного кровожадного монстра, их просто так не достанешь. Это делало мои будущие поставки едва ли не уникальными. — Можешь брать любые ингредиенты из хранилища, равные по весу отданным мне, — спустя несколько минут тяжких мыслительных процессов выдал Снейп. Это было не сказать, чтобы щедро, но приемлемо. Я ведь могу взять что угодно, а в кладовке у этого типа чего только нет, дорогие, уникальные вещицы тоже найдутся… И несомненно, вкусные тоже. Я подозрительно сощурилась. Чтобы этот злодей предложил что-то нормальное, в лесу должен кто-то сдохнуть. И мне не хочется, чтобы это была я. — Где подвох? — Оплатишь и все то, что сожрала до сегодняшнего дня, — с апломбом заявил зельевар. Я задохнулась от возмущения. Да он на меня все запишет, что у него за четыре года украли! Я не расплачусь до конца учебы, не то что там еще что-то есть!.. — Оливандер обещал платить по сиклю за каждые десять грамм моей шерсти! — Ладно, — быстро сдулся Снейп. — Я прощаю тебе все, что ты съела до сегодняшнего дня. Какое великодушие! Что бы я без него делала! — Как вы могли такое подумать! — патетично воскликнула я, опомнившись. — Еще доказать надо, что я что-то съела. — У меня до сих пор остались следы от вашего укуса! Хотите сказать, мне привиделась ваша отработка?! — взорвался Снейп. — Господа, а о чем речь? — напомнила о себе Минерва. Мы с зельеваром, застуканные на горячем, сделали вид, что вообще друг друга не знаем. — Ничего такого. Мы позже договоримся обо всем, если вы не против, — излучая доброту, улыбнулась я профессору. — Разумеется, — сцедил яда тот. — Северус, просто помни, что запасы в твоей лаборатории и запасы Хогвартса это немного разные понятия, — по-доброму напомнил директор. Да, собственно, на этом консилиум завершился. Профессора разошлись наслаждаться последним днем отдыха и шансом доделать все дела, которые не успели доделать до приезда спиногрызов. Макгонагалл проводила меня до гостиной факультета. Я с чистой совестью разбросала вещи и побежала на встречу с Миссис Норрис. Мы всю ночь с ней рассекали по пустым коридорам. К нам даже присоединилась Минерва. Все-таки школьный год еще не начался, и комендантского часа еще не устанавливали. Весь следующий день я просидела в комнате Потеряшек. Жизнь вставала в колею, начиналась школьная рутина. К слову, оборотническая интуиция была крайне полезна и помогала почти безошибочно чуять опасные вещи. Это «почти» не давало забыть об осторожности. Но все-таки лучше, чем ничего. А к вечеру приехали ученики. Я отпросилась с Хагридом и встречала всех на перроне. Ребята за лето так вымахали, что я их едва узнавала. Невил вытянулся и стал с меня ростом. Большое достижение, потому что еще в прошлом году он был почти на голову ниже. Рон вымахал вообще в каланчу, а Гарри… Гарри показался мне уже совсем взрослым, с серьезным сосредоточенным взглядом. В туалет, что ли, забыл сходить? Девчонки, и я в том числе, красовались уже заметными округлостями. Гермиона, игравшаяся со временем, так вообще выглядела сформировавшейся девушкой. Только Луна все еще казалась тощим неземным существом с редисками в ушах и бесформенной одеждой. Я всех переобнимала, выдавливая из них воздух. Черт, я уже не чаяла их увидеть. Тем более такими взрослыми. Блин, да вчера же стояли головастики большеглазые в Большом зале, ожидая вердикта шляпы! Тревор разочарованно квакнул, когда я постучала ему по черепушке. Он-то, небось, думал, что раз мои пушистики у Невила, то сама я копыта отбросила. А вот сюрприз! Луффи и Эйс скакали у меня на плечах как примагниченные, но крайне активные кенгуру. Мяукали почти не затыкаясь. Судя по тяжести Эйса, она опять была того, готова меня радовать. Всю дорогу до Большого зала, и пока Дамблдор не разлучил нас, мы наперебой рассказывали, как прошло лето. Невила все еще дрючили дома, и только мои братаны утешали его длинными летними вечерами. Гермиона с Гарри были на чемпионате мира по квиддичу и участвовали в тамошних беспорядках вместе с всем составом Уизли. А еще Луна и Джинни все это лето работали в издательстве Придиры и учились у Молли всему, что должны знать порядочные ведьмы. На них все посмотрели с изрядным уважением. Особенно Рон, который прохлопал ушами, чем занималась его сестра. Я не отказала себе в удовольствии провернуть шутку с «не пережившими полнолуние» еще раз. — А еще мне запретили въезд в Мексику, — с кошачьей ухмылкой похвасталась я другу, когда мы сели за стол. — Вот как надо отдыхать, — важно кивнул тот и рассмеялся. Смеялись мы почти не переставая, создавая поистине чаячий гвалт, и даже гроза снаружи не испортила нам настроения. Хотя, конечно, за тех, кто путешествовал на лодочках, было боязно. На улице натурально штормило. Мокрые мантии мы высушили, а когда детей ввели в зал, помогли высушиться и мелким — велико ли дело. Слизеринцы со своей стороны сделали то же самое, чай, совесть ещё не издохла. Да и родня, знакомцы, а они — святое. Тут Шляпу вынесли, и пришлось вроде как успокоиться. Я всеми силами ностальгировала. Мне позволял мой солидный, четырнадцатилетний возраст. О войне я старалась не вспоминать. Этот год будет веселым, с приключениями и празднествами. Пусть он будет веселым… Он последний. Закончив с распределением ежегодного выводка, Шляпа покинула сцену. Ее место занял директор, и тут двери распахнулись. В зал ввалился мужик в кожаном плаще, страшный как сама смерть, весь в боевых шрамах и перекошенной рожей. Осмотрел зал, будто раздумывал, а не выгрызть ли всем здесь присутствующим печень, а потом поковылял, опираясь на клюку, к столу профессоров. Дамблдор представил это чудо (сокращенно от «чудовища») как своего доброго друга и вообще детского учителя. Все хогвартсовцы… Э-э-э, хогвартчане… В общем, обитатели Хогвартса справедливо решили, что в этом году им точно каюк. Не прибьет ежегодная опасность, так этот сам разберется. Маги ж не дураки, тенденция последних трех лет ясно показывает, что Гарри Поттер является сильным магнитом для проблем и учителей ЗОТИ, а Дамблдор ситуацию никак компенсировать не желает. Ли Джордан уже начал принимать у близнецов ставку, кто кого убьет или покалечит: Гарри — учителя или наоборот. Уизли были к Поттеру все же привязаны и ставили на него. — В этом году в Хогвартсе состоится легендарный, — он так и сказал, — Турнир Трех Волшебников! Толпа озадаченно притихла, а потом взревела. Мало кто знал, что это вообще значит. Всем было плевать, это было развлечение — редкий зверь в замке. Так что, даже если на Турнире всех участников просто по очереди убивают, всем движуха понравилась. Дамблдор довольно огладил бороду. Когда народ подуспокоился, он продолжил: — В Турнире будет три испытания для трех участников от разных школ. Победитель получит кубок Турнира, вечную славу и денежный приз в размере трех тысяч галеонов. Другие школы-участницы, Шармбатон и Думстранг, прибудут в октябре и останутся в замке до конца турнира. Их потенциальные участники будут учиться вместе с нашими седьмыми курсами. Поскольку условия Турнира крайне суровы и были нередки случаи гибели участников, Министерство Магии приняло решение ограничить возраст потенциальных участников. Только совершеннолетние волшебники смогут принять участие в дальнейших состязаниях! Церемония отбора достойных кандидатов состоится на День всех святых. О прочих деталях будет объявлено позже, — Дамблдор был на удивление серьезен и даже не подначивал, как это делал в предыдущие года, провоцируя детей на нарушение правил. — А теперь, когда все важное сказано, прежде чем разойтись по гостиным факультетов, давайте споем гимн школы! Слова выше, мотив любой! А, я что-то про серьезность сказала? Забудьте. К слову, если наколдовать себе затычки для ушей, то пение гимна становится крайне веселым занятием. Просто пытаешься попасть в общий ритм и вообще не сечешь, ты это верно делаешь или нет? Только мелких крючило, они не знали про затычки. И это тоже было довольно смешно. Закончив петь, мы приступили к еде. В конце концов, настолько большой пир только дважды в год бывает. После того, как десерты были безжалостно растерзаны, директор дополнил программу вечера стандартными объявлениями о том, что делать нельзя и что я делаю каждый год: разумеется, речь о гуляниях в Запретном лесу и запрещенке. Потом народ двинулся в гостиную. Детей старосты повели на экскурсию, чтобы измотать маленьких чудовищ. Друзья же, узнав, что намечается пьянка старшекурсников, быстренько слиняли. Мне же в комнату не хотелось, как, впрочем, и пить. Однако, зверь сильно переволновался сегодня — еще бы, столько народу, и все как на подбор молодые волшебники. Идеальные кандидаты в стаю. Пришлось все-таки убраться в комнату, чтобы не слушать нытье про "ну хоть один укусик". Я устроилась в постели со своим дневником, набила трубку табаком и с удовлетворением закурила. Зверь улегся внутри ощутимым клубком волнений. Слова Дамблдора заставили меня вспомнить, что и в этом году проблем полон рот, и занервничать. Черт ведь возьми, всего семь лет, а бедствий на детские головы столько, что сказать страшно. И в этом году тоже… Турнир Трех волшебников. И Гарри в роли козла отпущения. Вот еще, так я и позволила!.. — Лира, не кури в комнате! Это для здоровья вредно! И не только твоего, а всех нас, — попросила Гермиона. Я скосила на нее глаза. Еще в прошлом году она бы наверняка накинулась бы отбирать у меня трубку. А теперь только просит. Девочка поджала губы и выпрямилась, пытаясь казаться суровей и солидней. Это вызвало улыбку. — Хорошо, я тебя поняла, — я провела рукой, и дым рассеялся, как не было. — Но курить я не прекращу. — Зачем вообще это тебе? Это совсем некрасиво для девочки! И для здоровья вредно. — Я не зависима и курю редко. Этот состав мне Икибалам, шаман из Мексики, где я была этим летом, подобрал для зверя. Так нам спокойнее... И меня не волнуют стереотипы. Они призваны упрощать мышление, а для мага это неприемлемо. — Ой, точно! Как ты себя чувствуешь? Как твои полнолуния? — озаботилась подруга, подхватившись. — Такое ощущение, что ты про месячные спрашиваешь, — хохотнула я, развеивая очередное дымное облако. — К слову, если хочешь знать, они у меня теперь по полнолуниям, и это лучшая вещь, что со мной в этой жизни случалась. Мне не надо с ними мудохаться. А как твой дисбаланс? — Я почти пришла в себя, — смутилась Гермиона. — По крайней мере я должна сбрасывать излишки всего раз в месяц. К зиме смогу вмещать весь свой резерв без накопителей! — Ну, что ж, ценный урок, что надо думать перед тем, как делать! — хмыкнула я. — О, кто бы говорил! — воскликнула девушка, закатывая глаза. — Ты сама вечно влипаешь в неприятности. — Мне казалось, я всегда застаю вас в самом эпицентре, — прищурилась я от смеха. Грейнджер пожала плечами. У нее не было логичного объяснения, почему Гермиона и Ко находят приключения на свои головы. Вроде ведь и добро делают, и правилам почти всегда следуют, а все равно гребут проблемы телегами. — А как ты всегда знаешь, что у нас неприятности? — вдруг спросила она. — Ты ведь за нами не следишь? — Не-е-е-ет! — я «правдоподобно» покачала головой в отрицании. Гермиона подозрительно сощурилась. Я скорчила лисью мордашку. — Тебе не кажется, что этот вопрос изначально был провальным? Кто же в таком признается. — Тоже верно, — Гермиона села ко мне на кровать. — Так… Какие планы на год? — Разумеется, я буду участвовать в соревновании! Событие века. — Тебя не допустят! — Ага, а маховики абсолютно безвредны для здоровья, — я наклонилась ближе к подруге. — Гарри каждый год неведомым образом оказывается в самом центре смертельных приключений. На его месте я бы тоже начала готовиться к Турниру. — Он не будет подавать заявку! Он же не дурак! — вскинулась молниеносно подруга. Я улыбнулась. — Когда он поступал на первый курс, он не планировал лезть за философским камнем. На втором курсе он не знал о том, что его попытается убить Волдеморт. Даже на третьем он не подозревал, что любимый учитель ЗОТИ окажется оборотнем. Мой тебе совет, накрути ему уши, пусть учится. Я не знаю как и что, но участвовать он будет сто пудов. А если и не будет, то лишняя учеба во вред не пойдет. И я бы не советовала верить нашему новому учителю ЗОТИ. — Ты что-то знаешь? — Гермиона подалась ко мне ближе, я даже чувствовала ее дыхание на своей коже. А она наверняка чувствовала мой ядреный табак. Я чуть отвела трубку. Серьезную тишину двух сплетничающих о жизни и смерти девчонок прервала хлопнувшая дверь ванной. Мы вздрогнули и отпрянули друг от друга. Незабвенные трещотки отмылись и приготовились ко сну, и теперь радостно щебетали о том и сем. — Фу, Лира! Сначала мыши, теперь это! — возмутилась Лаванда, завидев трубку. — То, что ты не заботишься о своих коже и зубах, не значит, что ты можешь портить их нам! — Гермиона, и ты туда же! — поддакнула Парвати. — Она-то хоть красивая! А ты… — Эй! — я не выдержала. — Ну-ка живо по кроватям, малявки, и чтоб я вас не слышала! Девчонки с визгом бросились в кровати и затихли. Я фыркнула, покачала головой и повернулась к Гермионе. — Здравый смысл говорит, что людям, работающим в одном месте годами, не имеет смысла с бухты-барахты совершать преступления. К тому же статистика показала, Герм, что не бывает нормальных учителей ЗОТИ в этой школе. Посмотрим, конечно, но я бы советовала держать ухо востро. О Грюме я слышала только дурное. Девушка кивнула и оглянулась на соседок. Те глазели на нас как на зверюшек в зоопарке, и интерес вести беседу под столь пристальными взглядами быстро увял. Гермиона ушла в ванную, а я вернулась к дневнику, с удовольствием пуская белесые облака дыма. Легли мы поздно.