Как кошка Хогвартс обносила

Следующую неделю количество драк в библиотеке резко повысилось без какой-либо на то причины. Мадам Пинс пришлось чинить стол и пару полок, а также вводить суровый мораторий на применение магии в библиотеке. Аргус стоял на страже Запретной секции. Миссис Норрис сверлила учеников своими красными глазами. Я же, напропалую пользуясь разрешением Сибиллы, корчила противные рожицы по ту сторону врат. Со мной было от силы учеников пять, и по большей части это были адекватные люди, которые занимались своими исследованиями, а не Турниром и иже с ним. В целом, существование возрастной линии из небольшой неприятности перед главным событием года превратилось в полуфинальные отборочные Хогвартса. Для других школ такого вопроса не стояло: все привезенные ученики были старше семнадцати. Что им делить? А вот среди хогвартсовчан (хогвортсян? Я все еще работаю над этим) в кратчайшие сроки поднялся нешуточный хайп. Если говорить откровенно, то людей, которые и в самом деле хотели бы участвовать в волшебных Голодных играх, было от силы пять десятков на всю школу. Из них только половина могли сделать это легально. Что они, собственно, и сделали в первые дни безо всякого кипиша. Остальным же пришлось либо оставить амбиции (ха-ха!), либо искать обходные пути. Плюс Хогвартс в очередной раз охватила страшная болезнь под названием «хочу-решить-задачку-мэйд-бай-педсостав». Многим ученикам было просто интересно добиться участия через запрет, похвастаться умениями, полихачить и стяжать славу у противоположного пола, мол, глядите какой я храбрец, не убоялся перспективы умереть и обскакал в заклинаниях самого Дамблдора! Особенно на данном поприще разошлись близнецы по умственному развитию Уизли-Ли. Троица даже количество шуток снизила до нуля. Их будни проходили в библиотеке и у Кубка наравне со мной. Что ж, противниками они были достойными, хотя меня признавать как соперницу отказывались. В самом деле, где я, молокосос четырнадцатилетний, и они, непризнанные, умудренные опытом гении! Разумеется, нам было не до кооперации. В моих интересах было держать их от Кубка подальше: если артефакт учитывал потенциальную «зрелищность» участника, некие способности к артистичности, то у Уизли-Ли, особенно у Джордана, в замке равных не было. Спустя несколько дней пристального изучения и расшифровывания плетений Кубка, весь мой опыт в магии и артефакторике подошел ко мне и сказал, что подтасовать результат невозможно. Основная конструкция не была чем-то сверхсильным или заоблачно трудным: ее можно было запросто увидеть через зачарованные очки. В целом, сердцевина Кубка представлялась относительно простой и понятной системой анализа кандидатов. Ее можно было бы взломать и прописать свои условия, если бы не парочка «но». Во-первых, эта часть рунической цепочки была продублирована тридцать шесть раз. Просто… Почему тридцать шесть раз? Отчего не восемьдесят три? Что подсказало создателям остановиться именно на тридцати шести петлях перепроверки?! Во-вторых, окей, черт с ним, меняют же как-то критерии отбора официально, верно? Но согласно официальной версии, критерии было возможно сменить лишь после выбора чемпионов: тогда, насколько я поняла, настройки артефакта обнулялись. Таким образом, если я хотела тихонечко подкрутить отборочные, у меня на руках было бы как минимум три ученика, связанных автоматически заключенным контрактом на участие в трех испытаниях. В общем, не вариант. Мой план — снизить количество жертв среди детей, а не увеличить их. Когда эту штуку создавали, авторы весьма плотно озаботились неподкупностью и надежностью Кубка. Единственный вариант смухлевать на данном этапе, который мне пришел в голову — это помолиться Мерлину на удачу, когда бумажку кидаешь. К слову, понять, какие именно критерии отбора, мне не удалось — слишком высокий уровень мастерства требовался. Так что я не могла с уверенностью сказать, вмешался ли Грюм в процесс или не успел. А также не могла гарантировать собственное участие. Будем оптимистами! Чуть больше меня порадовала возрастная линия Дамблдора! При более близком рассмотрении стало понятно, что основа чар построена на ментальной магии. Система практически как в Лютном переулке! Заклинание сканировало разум на предмет соответствия критерию, и если волшебник сознательно или не слишком условие выполнял, его пропускало. Остальная часть конструкта занималась тем, что назначала наказания для неудачных взломщиков. Вот и все. Не обязательно было даже знать о сути критерия: чары работали на подсознательном уровне, обходя все возможные уловки, так сказать, с черного хода. Для практиков окклюменции была установлена автоматическая блокировка доступа. Осталось только понять, как именно Дамблдор сформулировал условие. Рейвенкловцы, раскусившие суть линии день, эдак, на третий, грязно ругались, переходя на личности, что именно директор вплел: физическое соответствие семнадцати годам и выше или психологическое знание возраста. Или все вместе? Если да, то в какой степени? К несчастью, Дамблдор был не настолько любезен, чтобы оставлять в свободном доступе ту часть чар, из которой можно узнать подробности. Там стояли железобетонные замки и был слишком мелкий шрифт, чтобы что-то конкретное разобрать. Святой человек этот Дамблдор, но иногда такой козел. Близнецы ставили на телесное соответствие и усердно варили зелье Старения. Я была умнее: не с моими навыками зельеварения шаманить такое сложное варево, зато с моими мозгами я догадалась свистнуть данное зелье. Немного-то и нужно, чтобы накрутить себе три года. — Что, отдаешь нам всю славу обойти Дамблдора? — нагло ухмыльнулся Джордж, толкая меня локтем, хотя в глазах его спряталась небольшая неуверенность. Мы стояли перед линией вчетвером и напряженно мялись. Мальчишки — потому что я могла в любой момент выпить украденное зелье и шагнуть первая, забрав себе всю славу великой взломщицы. Мне не нужны лишние проблемы. Я же нервничала, потому что времени оставалось немного, и если близнецы провалятся с треском, у меня будет довольно мало времени на разработку плана Б. — Только после вас, — тонко улыбнулась я. Близнецы подозрительно прищурились, подозревая подвох. Они еще раз собрались в кучку с Ли и зашептались, перебирая план на предмет фатальных ошибок. Я терпеливо ждала, когда они уже начнут полевые испытания. Мне хотелось знать, обязательно ли пить зелье, или можно обойтись без допинга. Все же, сам факт применения зелья мог быть расценен системой как мухлеж. В кино у них получилось? Хм, скорее всего нет… Насколько я помню, Седрик Диггори вообще не появлялся в повествовании до того, как его избрали чемпионом. Разве для автора не было бы логичнее взять уже существующих героев и использовать их? Хм… Что я вообще могу помнить о книгах?.. — Ты нас не проведешь! — строго погрозил пальцем Ли. Близнецы выдохнули и приготовились пить залпом. Народ начал подтягиваться в ожидании шоу: неудачники регулярно летали по залу, обретая странные эффекты, созвучные с их способом обмана. Вот честно, так по-дамболдоровски. Блеск. Наш директор — мой кумир… ну, был бы им, если бы относился к школьному администрированию чуточку серьезнее и не притаскивал ежегодно какую-нибудь опасную штуку в Хогвартс. Это ему не камера хранения интересностей, а детская школа! — О, гляди-ка, они прошли! Близнецы и в самом деле выпили зелье и сделали шаг. И не прогадали! Линия пропустила их! Они немедленно ярко обрадовались, уже потянулись за бумажками, как их вышвырнуло за черту. — Черт! — воскликнула добрая половина собравшихся, включая меня. Феечка-мотыль с криком поспешила к Фреду, дергая за волосы в попытке помочь подняться. Особо она не помогала, но выражала сочувствие на свой манер. С пола поднялись, скрипя суставами, обладатели морщинистых лиц и седых бород до пола. Близнецы взглянули друг на друга, их лица исказились еще больше, и они покатились в драке. Джордан поспешил их разнять. Феечка, подхватив воинственный настрой, полетела в атаку на возрастную линию, получила свой заряд бодрости, и обожженная отлетела в руки Ли. Весь цирк на выезде таким обнаружили старосты. Я на миг оторопела от неожиданности, а потом начала горячо болеть за Фреда. Старикан успешно оседлал престарелого братца и мутузил его по лицу. К потасовке поспешили учителя. Близнецов можно было понять: они поставили на карту остаток времени до церемонии и прогорели. Теперь они будут лечиться от старости, а поскольку в мед.крыле у нас нынче лютует Снейп… Кстати, о нем. А то все о Кубке да о Кубке! Будто других страдающих в замке не осталось. Всегда ведь есть Снейп! У нашего зельевара, между прочим, творческий кризис по моей вине случился. Как я и предполагала, мое легендарное зелье было невозможно снять стандартными антидотами: они только ухудшали положение и загибали Грюма в невиданные ранее буквы «зю», заставляя его издавать разносящиеся по двум этажам вопли о том, какие все вокруг нехорошие люди, и что он, де, не примет помощь такого-сякого — часто впоследствии следовали непередаваемые лингвистические конструкции, которые было не грех и записать, несмотря на близкого к амоку зельевара. Тот, презрев трудности и оскорбления, упорно варил и скармливал все новые и новые зелья жертве моего таланта, и, конечно же, получал полностью противоположенную ожиданиям реакцию. Это был личный вызов его званию Мастера. И это было бы, наверно, интересно, но идеи подходили к концу, а улучшений на горизонте не предвиделось. И, ка-а-ажется, Снейп начал меня подозревать. Неужели обиделся, что его сместили с моего рейтинга на «самый сексуальный голос волшебного мира»? Но как он узнал и почему обиделся на меня, если его конкурент — Грюм? А вдруг в его голове как-то сложилось мое улучшение оценок по предмету и «Падение Грюма»? Но как?! Вот же сволочь, неужели у него теперь рефлекс, подобный поттеровскому? Как Гарри винит во всем Снейпа, так Снейп теперь винит меня? Круговорот обвинений в природе! Тогда я буду защищаться — я буду винить Поттера! Ладно, шутки в сторону. После церемонии отбора надо будет заняться противоядием к «Тридцати серебряникам» и спасти, наконец, Грюма от участи умереть от детских зелий. Такой позорной смерти никто не заслуживает, даже если она включает в состав философский камень... Возвращаясь к нашим баранам. Близнецов растащили и увели в лазарет, Снейпу на заклание. Зеваки немного разошлись. Ребята вокруг обсуждали, почему именно бахнуло. Ведь реакция произошла не сразу, значит, какое-то время заклятье обманывалось. Значит ли это, что в условие включены и телесный, и психологические аспекты? Или только второй, ведь близнецы еще и обрадовались удачному обману? Проверить это возможно лишь одним способом. Уже завтра днем будет поздно. — Ты ещё не отказалась от своей идеи? — инквизиторски поинтересовался Невил. Будучи свидетелем всех моих безумных идей, он уже устал бояться. Друг открыл в себе дзен и глубокое понимание, что меня только могила исправит. Тем более, видя столько неудачных попыток, он решил, что линия непреодолима, даже для меня, какой бы хитроскроенной я ни была. — Ты обо мне слишком хорошего мнения, — укорила я его и повертела зелье старения в руке. В конце концов, от того, что я тяну, мои шансы не увеличиваются. Я вздохнула и спрятала зелье обратно. Как-нибудь потом пригодится. А пока я и метаморфизмом справлюсь. Я закрыла глаза и настроилась хорошенечко на облик своего прошлого тела — оно было взрослым. Я была взрослой. Вокруг раздалось несколько удивленных возгласов, знаменующих, что моя внешность изменилась. Старательно держа в уме образ, я шагнула к линии и снова глубоко вздохнула. Я могущественное бессмертное существо, обладающее магией. Мне сотня лет, и этого более чем достаточно для участия. Я сделала шаг и преодолела линию. Не отвлекаясь на окружающий мир, оставшийся за чертой, я подошла к Кубку и вытащила заранее созданную бумажку. Да, гарантировать участие я не могу, но моих знаний и сил хватит сделать мое участие более вероятным. По правилам нужно положить пергамент с именем и школой, но ведь нигде не сказано, какая должна быть бумажка и чем именно писать. Моя записка была начертана на лучшем ритуальном пергаменте, прошедшем специальную обработку для лучшего удержания энергии. Данные я написала собственной кровью, стараясь через Бетти напитывать каждую букву своей силой. Если Кубок отбирает по категории силы, то он делает это по остаточному следу на бумаге. Благодаря этим ухищрениям, вряд ли найдётся кто-то сильнее. Я занесла записку над артефактом. Зачарованный огонь лизал руку, но не причинял боли. Я снова вздохнула и закрыла глаза, отсекая пустое. Я столетний демон. Я лучшая среди своих — самая находчивая, самая сильная, самая ловкая, самая живучая. Я полна решимости участвовать и сражаться за Кубок больше, чем кто-либо. Я уже убивала и готова умереть. Я готова идти по головам и обеспечить интересное шоу. Я готова сражаться честно и с полной отдачей, чтобы в справедливой схватке получить победу. Я разжала пальцы, и бумажка упала в огонь. Пламя встрепенулось, но не выплюнуло добычу ни через секунду, ни через десять. Я напряженно прождала минуту, и вместе со мной ждал весь Хогвартс, но ничего так и не случилось. Я развернулась и с прямой спиной вышла из круга. Только когда я пересекла черту обратно, зрители взорвались ликующими овациями и аплодисментами — кто-то это сделал, кто-то обскакал Дамблдора! Мой старый облик стек с меня как вода. Я с колоссальным облегчением выдохнула и растеклась лужицей. На меня налетела Джинни, громко поздравляя. Луна и Невил были более скромными, да и вряд ли они так уж радовались перспективе моего участия в смертельной гонке, где детям запретили участвовать, потому что там, типа, умирали и более опытные колдуны. Оставшиеся сутки я мучилась неизвестностью и популярностью. До того, как я сделала то, что сделала, мне казалось, что времени мало, оно бежит как спринтер, но стоило бумажке пропасть в голубом пламени, и минуты стали тянуться как резина. Каждый в школе норовил спросить, как у меня это получилось. Учителя смотрели неодобрительными коршунами. Особенно выделялся директор. Гриффиндорцы объявили бойкот за то, что не делюсь историей успеха. Рейвенколвцы тоже — за то, что не разглашаю решение задачки Дамблдора. Представители оставшихся двух факультетов в большинстве своем колебались от «обычная выскочка» до «бедняжка, умрет молодой». Самая малочисленная категория людей просто искренне радовалась за меня. В неё входили Невил, Луна, Джинни и, как ни странно, Гарри. Золотое трио вообще во мнении разделилось ровненько в трех разных направлениях. Уизли обижался и завидовал по-чёрному, а потому бубнил под нос ругательства почём зря и подумывал подраться. О, этот прекрасный подростковый период, когда мозги потихоньку кочуют прочь из головы и любые действия совершаются скорее назло, чем осознанно! К счастью, мой статус альфа-убийцы чудовищ был неоспорим, и не Рону с ним спорить. Гермиона разрывалась между нравоучениями и восхищением моей изобретательностью, но природная любознательность победила в конце. Гарри, как всегда, тихо делал выводы, пропуская мимо ушей ворчание друга и нотации подруги, и чему-то улыбался. В конце концов, мы с ним сталкивались на протяжении трех долгих лет, и даже стали в чем-то близки. Я, конечно, то еще козло, но лояльное и уже почти знакомое. Искренне надеюсь, что Грюм не успел совершить свое черное дело. Как такой пирожочек отдавать драконам? Нервничала я ещё и оттого, что лояльность супер-чашки не гарантировала победы в отборочных. Блин, да меня из спальни выставили, так как задолбала маятником подрабатывать. Из гостиной ретировалась побыстрее я сама: близнецы вышли на тропу войны и хотели получить рецепт моего успеха срочно. Из больничного крыла они мигрировали немедленно, спасая свои жизни, и решили пустить в ход все. От обаяния до зелий. Подкат от старичков — это нечто, а уж «сексуальное» подергивание-повиливание бороды, «романтичное» поскрипывание конечностей и неожиданно накатывающий ревматизм, заставляющий согнуться в двусмысленных позах, грозили мне смертью от ржача. Повторять же печальную судьбу первоиспытателя-Грюма я тем более не хотела, поэтому пришлось спешно устраивать тактическое отступление в Комнату Потеряшек. Разгребание вековых завалов помогло успокоить мысли, а рутинная, но не совсем безопасная работа позволила перестать волноваться о пустяках. Грюм, если он все же смог, преодолев понос и золотуху, уже сделал свое черное дело. Изменить это никак нельзя. Теперь все решится завтра. Я правда сделала все, что могла. На нервной почве я забеспокоилась даже, а не станет ли Грюм, провалив план с Турниром, изобретать что-то иное? Конечно станет! Мне-то что с этим делать?! Черт, стоит появиться канону, как я становлюсь беспомощной в просчете альтернатив. Я всерьёз рассматривала возможность пробраться в больничное крыло и травануть шпиона повторно. Но прекрасный план перекрывало понимание, что меня точно запалят. И будет мне очень грустно. А самое паршивое — Грюма стерегли охранные заклинания самого Светлейшего-Сильнейшего. Этот факт породил очередной взрыв нервного передёргивания у учащихся, которые в последнее время очень остро реагировали даже на имена неудавшейся парочки, стоящие в одном предложении. Увы, но факт, Дамблдор позаботился о безопасности друга, который пока не спешил вылезать из-под крылышка колдомедика. В день Хеллоуина школа достигла максимального уровня нервной истерии. Добраться до кабинетов и не испортить прическу было невозможно — нервничающие маги полыхали аурами, наэлектризовывая воздух. Рейвенкловцы жили около Кубка, но линию смерти пройти не могли. Гриффиндорцы побывали в больничном крыле почти всем факультетом, а половина ещё и по несколько раз. Да что там, к мадам Помфри попала даже двадцатка слизеринцев! Народ страдал, народ пытался, но повторить моего подвига никому не удалось. Гости вели себя скромненько, но если шармбатонцы были между собой более-менее равны и очевидных претендентов-лидеров в их рядах не было, то дурмстранговцам не повезло: их же директор, желающий пропихнуть свою звездочку в героику, взял в Хогвартс исключительно никчемных лузеров, которые не могли даже близко соперничать с Виктором. Придумал Каркаров, конечно, здорово — ведь как артефакту выбирать лучшего из одного достойного кандидата? — но, неспортивно. И, тем не менее, все в этом мире имеет свойство заканчиваться. И сейчас все мы сидим за праздничным столом. Кусок в горло мне не лез, хотя еда лежала в лучших традициях торжественного пира, причем блюда трех стран были восхитительны даже на вид. Я крепилась, сцепляла пальцы в замок и ерзала на лавке, будто на гвоздях или чем похуже сидела. К десертам моя воля сломалась. Буду участником, не буду — какая разница, когда прямо перед моим носом появился пирог с яблоками. Выбор Кубка не в моей компетенции, зато пироги и тирамису — в моей. Особенно тирамису и вон та клубника со взбитыми сливками. Зверь обрадовался: хоть что-то ему родное. Последнее время он мало понимал в моих тревогах, но переживал их вместе со мной. А это, согласитесь, сомнительное развлечение: переживать непонятно за что. В итоге мы так хорошо отвлеклись, что услышали разве что усиленный голос директора, объявляющего о готовности Кубка выплюнуть имена будущих участников Магических игр на выживание. Есть разом расхотелось, я усилием затолкала, что жевала, в горло и выпрямилась. Зверь внутри встал в стойку. Что ж, давайте же понадеемся, что если это моя история, и я тут главный персонаж, мне причитается некий процент удачи вопреки обыкновению? Хоть чуть-чуть… Зал погрузился в тишину. Директор эффектным движением загасил освещение. Кубок засиял ярче, покраснел от всеобщего внимания, плюнул снопом искр и разродился. Я с замиранием ловила каждое движение Дамблдора. В нем определенно проснулся актер драмы — такие движения плечами, театральные перешагивания и паузы. Волшебно-потрясающе, ближе к телу! Первым отстрелялся Дурмстранг. Зал, под предводительством Каркарова, рукоплескал Краму. Сам чемпион, сделав хорошую мину при плохой игре, поплёлся к профессорскому столу. Каркаров довольно кивнул и поспешил проводить свое сокровище до задних помещений, где… что там собирались делать с Чемпионами? Дождавшись тишины, Кубок снова выстрелил помятой и обмусоленной бумажкой. Хм, неужели он эти кусочки переваривает и на вкус решает, кто будет чемпионом? Вторым чемпионом стала та самая Флёр-полувейла. Сборная солянка трех школ рукоплескала ничуть не меньше, чем «сыну неба и мяча». Девушка, раздавая ласковые улыбки фанатам, поспешила к директрисе. Мадам Максим, мой кумир, тепло поддержала девочку и указала на задние помещения, в тишине притихшего зала пояснив, что там ждут репортеры и организаторы от Министерства и объяснят участникам все правила и подробности. Следующая бумажка вылетела с прицелом точно директору в глаз. Оуф. Звучит, как я или Поттер. В самом деле, хоть бы я и на этом все. Дамблдор оказался товарищем стрелянным, а потому мастерски перехватил снаряд и проворно развернул. Секунды показались вечностью. Вытягивающееся лицо Дамблдора отпечаталось в памяти всех. В моей душе поднялась волна предвкушения. Я-я-я-я-я. Маг стоял молча добрую минуту, явно не веря в написанное. Даже перевернул бумажку, тщательно осмотрел и, кажется, всерьёз раздумывал о возможности попробовать её на вкус. Однако написанное изменяться не желало и, подняв взгляд, Дамблдор объявил: — Чемпион Хогвартса — Лира Спайс. В тишине раздались мой торжествующий визг — я порывисто вскочила с места, вскинув руку в жесте торжества победы — и стук лба Невилла об стол. Звякнула посуда. Я постаралась успокоиться и пройти к директору спокойно. Все Чемпионы сделали это спокойно, и я должна быть также крута. Не. Уронить. Честь. Хогвартса. Угх, это трудно. Я заглянула в лицо директора, который пытался мысленно встряхнуть меня и спросить в своем ли я уме. Было очень трудно сдержаться и не прыгнуть ему на шею. Меня бы не поняли. Дамблдор глубоко вздохнул, очевидно, не найдя ни толики раскаяния в моих мозгах (как, собственно, и мозгов), а потому махнул в сторону комнат для Чемпионов. Другие директора выражали картину маслом: «Так можно было? И мы вот так это оставим?!». Зал разразился протестующими и ликующими воплями такой силы, что звуковой вал едва не снес преподавательский стол. Я театрально сняла шляпу и поклонилась публике. Я старалась потянуть время, чтобы убедиться, что Гарри не пригласят со мной. Пока Кубок не давал намеков на выбор нелегала, и я медленно двинулась в сторону подсобки походкой беременной утки. Дамблдор, вот уж точно великий маг, быстро привёл зал в относительный порядок и спокойствие просто внимательным взглядом. Подействовало даже на директоров других школ. Уже держась за ручку, я обернулась на артефакт, привычно пропуская высокопарные речи дирика. Да, детка. Не зря я пахала и варила зелья. Не зря рисковала шкурой, подкидывая своё гениальное творение Грюму. Я могу гордиться собой. Я обезвредила засланца Темного Лорда. А теперь, как и обещала, оторвусь на Турнире. Чаша подмигнула мне пламенем… Не поняла. А Кубок меж тем не остановился и выплюнул четвертую бумажку. Я почувствовала, что пальцы, сжимающие дверную ручку, заледенели. Я проебалась. Вот же сволочь! Два вопроса. Когда лже-Грюм нашёл время между поносом и рвотой, чтобы законфундить артефакт, и как он умудрился смыться из больничного крыла? Неужели Воландеморт — настолько великолепный мотиватор? Я, медленно зверея, с силой сжала ручку, сминая ее в кашу. Дамблдор поймал бумажку. Весь зал оторопело смотрел на директора, директор пялился в записку. — Гарри Поттер. Ошарашенный Поттер прирос к своему месту и двигаться никуда не желал. Даже попытался откреститься, но стоило Дамблдору позвать его ещё раз, как Гермиона механически вытолкнула Героя всей Британии. Споткнувшись сперва, Гарри вывернулся и пошёл к директорам с видом осуждённого на казнь, но смиренно принимающего свою несправедливую участь. Достойный парень со стержнем внутри. У преподавательского стола он остановился и открыл рот, чтобы что-то сказать, но был заткнут одним суровым взглядом на подступах и отправлен в мою сторону. Поттер даже сделал пару шагов, но наткнулся на меня — злобное на него и мир в целом исчадие — взглядом, замер, а потом сделал шаг назад. А потом еще чуть-чуть, к директору. — Тебе в ту дверь, Гарри, — попытался Дамблдор, стараясь не нарушать торжественную церемонию. Все-таки публичное событие, уже все необратимо случилось, и выяснять, кто виноват и что делать, будут позже, а пока надо держать хоть подобие запланированности всей этой фигни. Неразборчивое бормотание было директору ответом. — Мистер Поттер, говорите громче, — строгий голос Каркарова ножом разрезал вновь образовавшуюся тишину. — Можно мне не участвовать, — раздалось из-за спины Дамблдора. В зале раздались смешки. — Месье Поттер’, ваша наглость пор’азительна! — возмущенно воскликнула Мадам Максим, у нее от нервов отчетливо прорезался французский акцент, она даже ударения стала делать в неправильных местах. — Вы не только нар’ушили пр’авила Тур’нир’а, но и смеете позор’ить школу своей тр‘усостью. Немедленно ступайте в комнату к своей сообщнице! У нас будет сер’ьезный р’азговор’ об этом. Поттер ответил раздражённым сопением. Очевидно, осознав, что помощи взрослых не дождется, он собрался и бросил на меня осторожный взгляд. Я же, в свою очередь, осознала, что переборщила. Не малец, в конце концов, тут виноват! Так что приветливо, криво улыбнулась и гостеприимно повернула смятую ручку. Та чудом поддалась, и мы с Гарри вошли в дивный мир Чемпионов. В комнате ждали другие жертвы Кубка, министерские и пара фотографов. Мы с Гарри, вошедшие вместе, попали под вспышку колдографии. Это так меня выбило из колеи, что я почувствовала, как форма зрачков возвращается к круглой. А они были звериными? Тогда понятно, почему все так напряглись. Вот же неприятность. К полнолунию зверь словно приближался к границе моего сознания чуть ближе, чаще мелькал на поверхности, чтобы в нужный момент поменяться со мной местами. Я была еще слишком неопытна, чтобы это контролировать, да и смысла, если честно, особого не видела третировать вторую половину без серьезной причины. Пришлось быстренько выполнить легкую дыхательную гимнастику и достать трубку с успокаивающими курениями. Журналюги немедленно сделали еще один снимок сего возмутительного действия. Спустя некоторое время в комнату ввалились директора, судьи и сладкая парочка деканов Хогвартса — что забыли последние, это загадка. Гарри, вставшего на пороге, отодвинули, и мальчишка поспешил окопаться в самом дальнем углу, откуда остро жалел о том, что не взял с собой мантию-невидимку. Его тоже настойчиво щелкали в поисках лучшего кадра, отражающего некие скрытые мотивы героя. Крам и Делакур попытались узнать причину такого столпотворения, но на них не обратили внимания, ибо разразился срач. Директора зверились на Дамблдора за то, что он протащил двух малявок на конкурс, тот защищался, судьи вставляли своё веское слово, не всегда попадая в тему. Особенно в непопадании старался рассеянный Крауч, вещающий о правилах Кубка, хотя его никто не спрашивал! Снейп ворчал и пока не мог определиться, кто, по его мнению, больше виноват в случившемся — я или Поттер. Минерва отчетливо видела, что мое рыльце в пушку на сто процентов, но защищала своих студентов аки львица, упирая на юношескую горячность и что-то там еще. Поттер прикидывался веточкой (между прочим лучше Крама в свое время), а я удивленно смотрела на все это, и даже не пыталась встрять, разумно опасаясь оказаться крайней. Директора стали потихоньку сползать на личности, и этот балаган грозился затянуться на неопределённое количество времени. — Если мероприятие называется турниром ТРЁХ волшебников, а не пойми как выбранный четвёртый утверждает, что он не бросал в кубок своего имени, не бросал ведь? — Поттер отчаянно замотал головой. — Вот! То что мешает вычеркнуть его из списков? После моего вопроса образовалась тишина. Старшие маги вспомнили, где находятся и что проблему решать как-то все же стоит. Я устало вздохнула, уже зная, куда все это зайдет. Контракт с Кубком нерасторжим. Так уж вышло, что маги — народ пугливый, куда не ткни, а в редкую кровь попадешь, там талант неимоверный, губить нельзя, да и умирать никто в ранней молодости не хочет… Особенно, если предки вправят мозги заигравшемуся дитятку и напомнят о долге перед семьей. А зрелищ все-таки хочется. Вот организаторы и подсуетились, сделав так, чтобы сдриснуть даже после втыка от родителей было невозможно. Кубок был создан специально, чтобы участники не могли отбрехаться — подписка автоматическая и нерасторжимая. Только на смертном одре и критичных повреждениях у чемпиона есть шанс на выбор замены. Это использовалось в каком-то там махровом 1300 году, когда ведьме откусили половину тела крокодилы. Она с трудом смогла инициировать замену, хотя все равно скончалась чуть позже. Так что, хм, требуются прям очень суровые причины на откос. Просто как намек, потеря обеих ног таковой не является. Однако, во мне еще теплилась крошечная надежда на лучшее! Профукала же я зелье вытравливания! Вдруг и тут улучшения завалялись? Нет. — Боюсь, это невозможно, — вступил в разговор Людо Бэгмен. — Кидая записку с отпечатком магии в Кубок, вы даете согласие на потенциальное заключение контракта. По закону вы должны выдержать Турнир, если не хотите погибнуть мучительной гибелью! К тому же, после завершения всего трех испытаний записка-контракт признаётся исполненной и подлежит самоуничтожению! — Так что, с сегодняшнего дня, мистер Поттер и мисс Спайс, вы Чемпионы и участники Турнира. Я была рада за себя — я прошла по праву, а вот за Гарри мне было обидно. Бэмби перемкнуло. Он смотрел в никуда пустым взглядом и не реагировал на повышенное внимание окружающих. Старшие маги поспешили нас всех выгнать, наказав прийти сюда же завтра в чем поприличнее, так как нас будут щёлкать для первой полосы «Пророка» (а сегодня только пробники, что ли?!). Также завтра обещали взять интервью угадайте с кем? Плюс обещали Оливандера для инспекции состояния палочек, посохов, масок и прочих колдовских проводников. На лицах «умудрённых жизнью» было большими буквами написано желание продолжить разборки, пока запал не прошёл. Чемпионы разошлись быстро и не прощаясь с конкурентами. Все получили пищу для размышлений. Мы с Поттером уныло поплелись в гостиную. Оленчик шагал рядом со мной, не пытаясь что-либо спросить, но поглядывал виновато. Будто вскрыл мой подарок на рождество и умудрился его сломать. Честно говоря, так и было.