Как кошка Хогвартс обносила

И подошло время, и расцвела девица, как спелый персик. И все было при ней: и губы как лепестки шиповника, и глаза аки драгоценные каменья, и кожа — нежный бледный шелк. Можно подумать, при такой красе, невеста тупа как пробка, но нет же, и талантом она не обделена: сплошь хорошие оценки получает, знает и почти чтит волшебный закон писанный и неписанный, работящая, артефактами интересуется… Казалось бы, чего еще желать?! Так ведь она еще и богата! Осенила ее удача легендарным даром — позволила избежать неминуемой смерти и погубить древнее чудовище — и дала ведь достаточно ума нашему персику, чтобы домик волшебный купить, и защитой к новому гнездышку озаботиться. Все при ней, только тещи нет да тестя у нашей сиротки безродной! И вот посмотрели на нее многочисленные родители, радеющие за благосостояние своих чад, и решили — надо брать. Невестка, будучи существом свободолюбивым и здравомыслящим, для себя решила, что ее не вдохновляет муж по расчету почти на век младше. Она, конечно, любит помоложе, но не настолько, чтобы допускать такой мезальянс, в котором она легко и без напряга испортит жизнь мальчишке. Одно дело на таких засматриваться-облизываться — как в журнале картинки разглядывать, а совсем другое — прочно связывать жизнь магическими ритуалами и закреплять юридически. Разумеется, сватам такое не объяснишь, с их стороны ситуация была противоположна: они были готовы всячески форсировать медленный расстрел сынишки во благо рода всеми им доступными способами, легальными и не очень. Пока что, в силу молодого возраста персика, никто не торопился, но уже начинались угрожающие переглядывания между конкурентами за лакомый кусочек. Чуть затяни персик с вежливым ответом, как они решат, что страшное уже случилось, и начнется свара. Невеста же все понимала — как было сказано ранее, ее мозгами и осторожностью все же одарило, что бы ни думали там некоторые! И весьма справедливо наш персик решил, что манал он еще лет пятьдесят на пороховой бочке зад просиживать. У магов сезон матримониальной охоты начинался пораньше, чем у магглов, но продолжаться мог соразмерно их длинному жизненному сроку, пока логически не завершался чьей-то победой. Лучшее, что пришло в голову нашему персику — это испортиться. Разумеется, богатств и прочих достоинств это не отнимет, но дурной нрав и бесючесть отвадят всех чистеньких и тех, кто не наплевательски относится к счастью собственных детей. И вот невеста решила… Ладно, хорош уже с метафорами. Я решила использовать удачно подвернувшийся Турнир для своих нужд. Если точнее, на состязаниях я собиралась продемонстрировать свою кровожадность, а перед представителями прессы развернуть свой павлиний хвост во всю мощь для закрепления информации в головах своих поклонников. Скандалистка-Скиттер — неоценимый дар, посланный мне свыше. Она выжмет из моих откровений все, а потом придумает еще горку сверху, чтобы досыпать на курган моего статуса «завидной невесты». На следующий день после выбора Чемпионов с утра пораньше нас, нарядных и причесанных, собрали в кабинете директора, а потом камином перекинули в Хогсмит. Там в пабе мадам Розметты, единственном приличном заведении на всю деревню, нас показывали публике. Публика обрадовалась и начала окружать своих жертв. Зачем? Что мы вам сделали? Так и должно быть? К счастью, это долго не продлилось и было скорее непродуманным моментом, потому что нас всех увели на второй этаж, где уже ждала вчерашняя толпа. Деканов не было, но вместо них прибавились благостный старичок Оливандер и женщина, напоминающая хищную жабу. Она была маленькая, толстенькая блондинка, и носила очки в яркой оправе со стразами. Ногти у нее, окрашенные в изумрудный цвет, дали бы фору любой кошке в плане остроты и толщины. Словом, тревожный персонаж. Я бы не стала подпускать ее к детям ближе, чем на пушечный выстрел, но, как повелось, детей не спрашивали. Далее нас пропустили цепочкой по конвейеру. Первым шел мастер палочек: проверял магический проводник на качество и надежность, выдавал под вспышку колдокамеры свое авторитетное свидетельство, что с этим можно сносно ведьмачить, и шел дальше. Потом нас забирали или в очередной раз фотограф, или организаторы с директорами. Судьи рассказывали о правилах чемпионата, отвечали на вопросы, если такие были. Директора выступали в качестве группы поддержки и следили за порядком. Параллельно, кого-то из чемпионов похищала Скиттер, чтобы пощебетать в уголке. Журналистка ощутимо колебалась, кого же из нас с Гарри взять первым. С одной стороны, я, очень перспективный материал (она даже не знает насколько!), а с другой — Избранный. К сожалению, карма Поттера по неизвестным причинам провисла и не смогла защитить Бэмби от нападения жабы. Его украли первым. Что ж, ее право, места всем хватит: Пророк обещал отдать половину выпуска на статьи о Чемпионах. Зато я первая пошла к Оливандеру, пока остальных — нормальных — чемпионов просвещали организаторы. Им ведь никто так и не взялся вчера объяснить, какого черта за ними таскаются две малолетки. И ведь не случайно же прибились… Мастер палочек со смехом взялся за мою палочку, которую сделал буквально несколько месяцев назад — девять и три четверти бакаута с шерстью владелицы. Потом он тщательно обследовал мою маску и признал, что с ней можно участвовать в соревнованиях. Грохнуло фотовспышкой, и следующим в очереди встал Крам — у него была только палочка. Дальше меня выцепила Скиттер. Она любезно пригласила меня в соседнюю комнату (я щедра, это была подсобка) и предложила табуретку. Мы устроились. Я выпрямилась и мило улыбнулась, прекрасно зная, какое ангельское-с-подвохом впечатление это производит. Итак. Камера, мотор, сцена «интервью», дубль первый и единственный. — Ну что ж, начнём. Лира, ты не возражаешь против прыткопишущего пера? — чисто риторический вопрос, так как смешное зеленое перо с пушистой головкой уже вовсю черкало по свитку, настойчиво отвлекая своим подергиванием. — Как же ваши родители отнеслись к известию о том, что их дочь примет участие в «Турнире Трёх Волшебников», славящемся своей сложностью и несчастными случаями? На последнем Рита мечтательно закатила глаза, и сразу стало понятно, кто будет ждать этих случаев больше всего. Я усмехнулась такой вовлеченности. Всегда любила ребят, которые погружаются в любимое дело. Правда, не стоит забывать о профессионализме. Хорошему журналисту не пристало выдумывать материал. Ему следует искать его тщательнее. На счастье Риты, в этот раз я пришла к ней сама. — У меня уже давно нет родителей, — коротко улыбнулась я и сощурилась, Рита дрогнула, но перо заметалось, перелистывая листочки блокнота со страшной скоростью, — и я вдруг поняла, что нам будет гораздо легче общаться, если я кратко поделюсь своей историей! Рита оживленно закивала. Я переплела пальцы в молитвенном жесте и приготовилась рассказывать мрачную сказку своей жизни. — Видите ли, я родилась в очень религиозной семье магглов, которые очень плохо относились к колдовству, поэтому, когда пришло время, и у меня начались первые выбросы, мы… не смогли ужиться. Мои родители так сильно боялись меня, что, когда мне было пять, отдали меня в приют при монастыре святой Марии. Я помню тот день. Они так спешили бросить меня, что даже не попрощались!.. Я понимаю, они надеялись, что в церкви меня избавят от дьявола внутри или что в приюте найдутся новые родители, которые смогут меня принять. Но уж вы-то должны понимать, что в таком заведении ко мне не могли относиться без страха и ненависти. Никто не пришел ко мне. В приюте я подвергалась лишениями и тяжелым испытаниям: воспитатели пытались избавиться от бесовщины во мне, а дети задирали за то, что я отличалась от них. Чтобы выжить там, я воровала у магглов на улицах. Рита задыхалась от восторга и строчила пулеметной очередью. Я печально усмехнулась и продолжила: — В одиннадцать лет, когда я получила письмо из Хогвартса, я сбежала из приюта. Я боялась, что мне запретят учиться и запрут где-нибудь. Я жила в то лето на Косой, едва сводила концы с концами и мечтала, что однажды стану богатой и знаменитой! Я приехала в Хогвартс, чтобы исполнить свою мечту. И вот, наконец, у меня появился шанс! — О, и вы, конечно же, собираетесь бороться за свою мечту до конца! — горячо прошептала журналистка. Перо снова застрочило, виляя кончиком. Я сделала вид, что не выдержала, и схватила его, сбив блокнот. Зеленая змейка из хвоста фазана оказалась очень гибкой на ощупь и даже не сломалась. Я воспользовалась шансом и заглянула в последний лист блокнота. Так, «религиозные фанатики», «молодое чудовище» и много неразборчивых каракуль. Ничего не разобрать, она скорописью, что ли, пишет? Вот засада. Я немедленно отпустила перо и бросила на журналистку смущенный взгляд. Даже особо симулировать не пришлось. Я думала заглянуть в блокнот и найти хоть что-то полезное. — Простите, инстинкты! — покаянно воскликнула я. Скиттер палочкой стреножила свой артефакт, вернула блокнот в воздух. Они отлетели подальше, почти мне за голову. Теперь я слышала только бешеный скрежет по бумаге. — «Инстинкты»? — продуктивно удивилась журналистка, разводя меня на новую порцию информации. — Да, я… Я молодой оборотень. Вот только после недавнего ритуала я немного нестабильна и вне полнолуния, так что иногда инстинкты пошаливают — ловлю кисточки, бегаю за белками. Все это безопасное, так что бояться тут нечего, но иногда случается… О, вы только не волнуйтесь, я совершенно незаразна! В тот же день, как меня укусили, я прошла вытравливание в Мунго! Было так больно, а потом выяснилось, что почти не помогло... Но у меня есть справка, что я не ликантроп! Учителя осведомлены об этом, и я никому в школе не угрожаю. По полнолуниям меня вообще запирают в клетку! — Д-да, — неловко улыбнулась Рита. Очевидно, ее мало успокоили мои аргументы. Я позволила себя радостно солнечно улыбнуться — А хотите я превращусь? Вы меня погладите! — оживилась я. Рита замерла сусликом, даже перо перестало скрипеть. — Вот у меня есть специальная маска. — Нет-нет! Что вы! Лучше не надо, — Скиттер попробовала спрыгнуть с несущегося поезда. — Вы ведь сами сказали, что не стабильны. Мало ли, какая опасность… То есть, случайность… — Да, вы правы, здесь слишком мало места для превращения, — была вынуждена признать я. Перо пробно скрипнуло, возвращаясь в движение. — Но все очень безопасно. Дамблдор лично признал, что это можно использовать. А нестабильность скоро пройдет! И — О! А еще Оливандер сказал, что я могу использовать ее во время состязаний. Так что я смогу на состязаниях превращаться в волка! Такое преимущество! Скиттер немедленно забыла об инстинкте сохранения и задохнулась от восторга. Я еще раз легкомысленно повторила, что все равно не могу никого заразить, но похвасталась, что зубищи и когтищи у меня достойные. Вот такие примерно. И я не побоюсь ими воспользоваться. — О… Прекрасно! Просто волшебно, мисс Спайс! — влюбленно повторила журналистка. — Да. Долго мы не молчали. Рита решила, что больше я необычных тем подкинуть не способна, а потому вернулась на рельсы Чемпионата: — Так как же вы помогли мистеру Поттеру обмануть Кубок? — живенько поинтересовалась она. — О, боюсь, я не имею ни малейшего понятия! — растеряно произнесла я голосом колокольчика-одуванчика и сменила его на свой строгий: — Но если он посмеет забрать у меня славу и деньги, мальчишке сильно не поздоровится. Я его щадить не буду. Рита неловко улыбнулась. Она начинала меня справедливо побаиваться. — А давайте сменим тему. Как насчет хобби? Чем вы увлекаетесь? Не всегда же вам заниматься только поисками славы или деньгами? — Я совмещаю, — уверенно заверила я. — Видите ли, я очень деятельная натура. Например, я люблю изучать интересные проклятия. На моей работе это приносит хорошие деньги. Еще люблю охоту, маггловскую. Это такой азарт — горячит кровь, знаете. — Работа? — Рита нащупала очередную зацепку. — О да, я нашла место в Лютном у Горбина. Вы ведь знаете, что он занимается антиквариатом? Иногда бывает, что ему поступают проклятые вещи, и моя помощь неоценима… — Горбин… Горбин и Берк — это ведь та лавка, что обрела известность благодаря тому, что в молодости там работал Сами-знаете-кто? — Да-да, — отмахнулась я. — Горбин не любит говорить об этом. Я тоже не особо. Я просто думаю, что мне там нравится — столько полезного опыта, такое в книгах не вычитаешь! И платят там неплохо, и о работниках заботятся… Не думайте, криминалом там не занимаются. Давайте лучше охоту обсудим? Я хорошая охотница, особенно в полнолуние. Люблю загонять зверя и убивать своими руками, без магии. Есть в этом что-то особенное… Знать, что ради твоего ужина кто-то отдал жизнь… Хрм-м, парное мясо лучшее. — Оу. — Понимаю, приходится разделывать и свежевать, — извиняясь улыбаюсь я, — но у меня прекрасный набор ножей. Я могу разделать пушистика за каких-то тридцать секунд. — Пушистика? Вы их разделывали? — Рита кашлянула. Градус неловкости подскочил до небес. Просто для справки: у котят есть коготки и клычки, а у пушистиков — и этого нет. Если бы я призналась, что топлю котят по выходным, меня бы даже поняли и простили. Пушистики — это за гранью. Волдеморт — и тот не опускался до такой низости. — Да, а что? — натурально удивилась я, будто очнувшись от грез. — Они, между прочим, вкусные. У меня живет парочка, так что у меня каждый год выводок готов… Единственное что жалко — это что они такие маленькие… — Что-нибудь еще, чем вы желаете поделиться? О других чемпионах, может, мнение? Рита определенно решила, что пора заканчивать, пока я не сообщила иных тайн, способных пошатнуть мироздание миролюбивых промаггленных обывателей. Так, тяжелое детство — сказала, прибитые к потолку игрушки — да, моральные травмы — очень, оборотничество, замашки маньячки с биполяркой, стремные хобби, попытки запугивания. Вроде ничего не пропустила. Хех, что ж, я решила разжать когти, ведь все, что хотела, я сообщила. — Насчет других чемпионов у меня нет мнения. Мне все равно, что там думают или умеют другие, я выиграю этот Турнир, и Поттеру придется утереться своей жалкой популярностью, которую он получил случайно в младенчестве за деяния предков, — уверенно заявила я, глядя в глаза ведьме. — Я уже доказала свою силу в бою, просто сделаю это еще раз. — В бою? — не утерпела Рита. — С ликантропом. С троллем. С множеством артефактов и проклятых вещей. С взрослыми волшебниками. С Кубком. Я прошла по праву, и я заберу свою победу по праву. Напоследок я позволила себе по-настоящему жестко улыбнуться. Честно, Волдеморту так скалиться незазорно. Отвернувшись от журналистки к двери, я исправила лицо на нормальное — тоже настоящее. С благожелательной, миролюбивой улыбкой я вышла из каморки и поспешила к судьям. Скиттер осталась собирать свои рассыпанные фальшивые скандалы. Моя правда — которую можно легко подтвердить — была для нее сокрушительна. Не удивлюсь, если завтра будет статья, где я, восходящая темно-лордовая звезда, жаждущая чего-то нехорошего, буду вещать о смерти других чемпионов ради моей победы. Уже с нетерпением жду! И надеюсь, что это притушит пламя матримониального энтузиазма. Хоть на пару лет, пока претенденты будут разрабатывать надежные артефакты, корректирующие сознание. Я посмотрела на бледного Поттера, который ожидал от меня чуть менее цветущий вид после журналистки. О, милый, тебя завтра такая сенсация ждет… Надеюсь, она отвлечет шакалов от него, а мне и так неплохо. Следующим Скиттер взяла Крама — он был щадящий, привыкший к общению с прессой, ничего такого за душой, какая-то часть грязного белья уже на виду. Флер, наполовину или на четверть вейла могла оказаться более опасным подарочком, а у Риты нервишек столько не было, чтобы так рисковать. Остаток встречи я занималась тем, что курсировала между фотографом и организаторами. Бегмен, полудурок, так был доволен собой, что едва прямым текстом не говорил о драконах. К несчастью, чемпионы были слишком взволнованы, чтобы услышать между строк. Директора поглядывали на подопечных с тревогой: поняли ли они? Кажется, слив информации был почти запланирован. Только Дамблдор в ус не дул. Его вот уже лет тридцать не заботили жизни учеников, так с чего сейчас должны были начать? Прежде чем отпустить, нас собрали всех в кучку и щелкнули группой. Скиттер появилась под конец и мышкой попыталась прошмыгнуть мимо. Я жизнеутверждающе улыбнулась и помахала ей. Журналистка нервозно сжала блокнотик и прибавила скорости и, покинув паб, немедленно аппарировала. Хм, кажется, у нее инстинкт самосохранения. Странно, мне казалось, что такой острый язык имеется лишь у тех, у кого берега потерялись… «Будьте открыты с людьми», — говорили они. «Быть честным — лучший способ подружиться с кем-то», — говорили они. К черту все! Мне нужен выходной! Поскольку от занятий нас освободили, я технично утекла в лес. За всеми этими волнениями вокруг кубка, я совершенно забыла про ревизию своих земель. Как там мои многочисленные кони всех форм и размеров? Не расслабились еще? Знаю-знаю, без меня и лес безопаснее. Я надела маску, и мы со зверем радостно поспешили на выгул. Запретный лес днем был удивительно дружелюбен, почти безопасен. Все тут хорошо освещено, нигде не таились зловещие тени. Разве что фестралы паслись у себя. Но это я так. Все там чисто. Дементоров больше ста лет как не было, и в лесу стало значительно теплее и спокойнее. Зверюшки шебаршили в листве. Следующий пункт — Лог. Там было все также тревожно, как я оставляла с прошлого года: охранные посты, защитные укрепления для молодняка. Новая самка была еще слишком юна, чтобы нестись как Мосаг, а Арагог не так уж здоров, чтобы обеспечивать ее достаточным количеством… чего бы там ни было, необходимого для репродукции разумных пауканов. Интереса ради, есть ли у акромантулов романтика и какие-то понятия об отношениях в принципе? Типа, я принесу тебе еды, а ты не съешь меня после секса? Или так богомолы делают? Мистерия, о которой никто никогда не задумается в волшебном мире. Магглы и то любознательнее. Ладно, акромантулы живут не слишком хорошо, и отопление им пока не требуется. Я потянулась, как гармошка, всем своим котячьим организмом и зашагала к их политическим противникам — шестилапым и рогатым. Сейчас осень, но уже холодает: у малышей этого года должна сходить золотистая шерстка, да и в целом все стадо становится по-зимнему пушистым. Хотя еще тепло, может, они повременят… Но пушистенькие единороги — экстра-милые, на них стоит посмотреть. К слову, у кентавров поразительно нелепая зимняя одежда. Они накрывают лошадиные спины шкурами и полотнами ткани, на руки мастерят перчатки, на ноги — гольфы, а для головы делают шапочки и шарфы. Все. Никаких пальтишек-курточек для человеческих частей не предусмотрено. Просто укутано все, но соски смотрят тебе в душу! Где логика? Впрочем, пока что кентавры крепились и ходили привычно голяком. Я прошмыгнула мимо дежурного патруля и проникла в святая святых табуна — на единорожью полянку. Видите ли, у меня наконец-то, спустя столетия, проснулась совесть — как там малыши, которых я спасла? Оправились ли они? За кентаврьих мальцов я как-то не особо переживала, а вот за неразумных рогатых — немножко опасений народилось. Вдруг их как-то притеснять будут? Я сунула нос на поляну. Пастухом — он же штатный психолог, первый помощник, нянька и караульный — сегодня был мой любимый знакомец… Имя пока не узнала. Фициан? Флориан? Как-то на «Ф» точно. Так вот, к нему лезть было почти безопасно. Я тихонько мяукнула. Кентавр в яблоках обернулся и оживился, обрадовавшись компании. — Приветствую, юная леди, — улыбнулся он совсем дружелюбно и не скрываясь. Единороги заинтересованно начали вертеть ушами. Я ответно гортанно мяукнула. Что ж, меня не застрелят на месте. — Вы сегодня к нам с простым визитом или снова воровать? — насмешливо уточнил мужчина. Вот уж правду говорят: старые враги становятся почти друзьями. Главное до любовников не доводить, ха-ха. Ладно, ща, я собрала глаза в кучку, вытянула волшебную ниточку, как по учебнику, и коснулась лба стоящего передо мной красавчика на четырех ногах. Сосредоточенно подумала: «Зашла проведать тех детей. Можно?» Кентавр встряхнулся от непривычных ощущений — шкура на лошадиной спине передернулась. Мужчина переступил на месте и взмахнул хвостом. — Не делай так больше, будь благоразумна. Ощущения, будто попал под ледяное сияние Полярной звезды, когда Юпитер в доме Сатурна. Я сделала морду тяпкой, типа, поняла его сравнение. Встряхнувшись еще раз, кентавр вздохнул и забавно перекрестил передние ноги, опершись о ствол дерева. Тот качнулся. Не знала, что они так могут. Я устроилась на земле в позе буханки. Очевидно, беседовать будем тут. — Я не могу отвести тебя к стоянке, — подтвердил, возможно, Фроло. — Сама понимаешь, что другие этого не одобрят. Я понимающе закивала. Единороги начинали на нас поглядывать с интересом и почти без опаски. Точно, я ведь до сих пор девственница. Мой позор, мое невезение… Кентавр заинтересовано проследил реакцию и покосился на меня. Я сделала морду тяпкой еще более тяпкой и задрала нос до такой степени, что затылок уперся в плечи. — Дети, которых ты спасла, уже почти оправились. Старший, Грей, пошел в обучение к шаману. Его младший брат бегает с матерью. Он еще мал чему-то серьезному учиться, так что пока собирает травы и коренья, учится выживать в лесу. Говорит, что потом будет хранителем единорогов. Я была рада слышать это и довольно сощурилась. Потом кивнула на табун, намекая о второй половине моего выводка. Единороги начали поднимать головы. — С ними тоже все хорошо. Вон, видишь, один с матерью. Два других в другом табуне. Они сейчас ушли дальше в лес. В целом их состояние вернулось в норму: они выправились и почти перестали бояться и плакать. Как у них все запущено. Вдруг одна из единорогов, стоявшая в стороне от стада, сонно переступила, повернулась и заприметила меня. Аж в морде переменилась. Я сделала вид, что фигурный камень в виде тигрицы. Это не помогло: животное двинулось ко мне перебежками. Мы со зверем потерялись в тревожных догадках, что ей от меня надо. Зверь, к слову, весьма уважительно отнесся к этим животным и опасался оскорбить или поранить невзначай. Даже у него, появившегося всего пару месяцев назад, было некое понятие, запрещающее переходить этим животным дорогу. Я одна — такое придурковатое животное?! В общем, единорог подкрался со стороны пастуха и высунул белую замшевую мордочку, и… пусть будет «заблеял». Заблеяла. Сначала мне напрямую, потом — пастуху, потом вдруг расплакалась. Плакала кобылка так горько и беззащитно, что я оторопела и внутренне запаниковала. Рыдающий единорог — это такое себе зрелище. — Тише-тише, никто на тебя не сердится, успокаивайся, — погладил ее по шее копытный психолог и выдал плошку. Единорог послушно склонилась и заплакала в нее. Стало страньше. — Когда ты воровала молоко вместе с другим наглецом, ты воровала у нее, — строго сказал, может быть, Фриц. Как и все тигры, я охотно совершала преступления за чужой спиной, но стоило мне встретить взгляд жертвы, и становилось так совестно, что это обезоруживало. И хотя с убийствами я решила эту проблему, касательно шалостей и прочих преступлений это работало до сих пор. Я немедленно устыдилась. — Она очень переживает, что задела вас копытами, а тебя вообще ударила по лицу и выбила зуб. Это недопустимое поведение для единорога, и она очень просит прощения за это. Я от шока окосела и запуталась бы в лапах, если бы пользовалась ими не как подушечкой. Она просит прощения? Недопустимое поведение? Что?! Забыв, что не умею говорить в зверином облике, я поспешила уверить бедное существо в том, что никто на нее не злился и даже не думал — ни я, ни мой балбес-сообщник Блек. И вообще все она правильно сделала: когда воруют твое молоко, надо громко кричать и махать лапами во все стороны. Удар произошел не специально, и она ни в коей мере не виновата в произошедшем. Мы сами с усами, что сказать… Вот уж о чем не мечтала, так это о том, что во время полузабытой выходки я поставлю какому-то единорогу моральную травму! Самочка на удивление меня поняла: закивала, шмыгнула пару раз мордочкой и похлопала своими глубокими печальными глазами, смаргивая слезы. Фицджеральд вытер ей щечки. Другие единороги призывно заржали. Кобыла радостно подскочила и убежала к ним в толпу. Табун сгрудился вокруг и что-то там делал. А раньше ведь стояла с краю одна… — Ее избегали в стаде. Для единорога причинить вред кому-либо, пусть ненамеренно, это беспрецедентная жестокость, — тихо подтвердил Фабиан, поднимая плошку со слезами и переливая в бутыль. Я немедленно подняла лапы и перекрестилась, что больше ни за что и никогда, и вообще поспешила откланяться, и сбежать от греха подальше. Тем более, время позднее, а я до своих земель не добралась. Не порядок. В общем, сбежала. Фу-ух, от сожительства с единорогами еще больше проблем, чем от попыток их съесть! Ладно, к счастью, все обошлось… Я отдала управление зверю, тот оперативно принял любимую форму волка и поскакал в сторону дома. На нашей территории и земля мягче, и добыча вкуснее. Мы добежали до границы и остановились, внюхиваясь в почти выветрившиеся метки. Надо обновить, а то остались разве что следы когтей на деревьях. Я присела к пограничному дереву, прислонила попу, настроилась на философский лад, посмотрела на… ЧТО?! От возмущения я превратилась в человека и посмотрела на трехметровую стену закрытого вольера. Внутри огромного ящика слышалось копошение, удары. Там определенно ходил дракон. Какие-то маги — людей тридцать на метлах — в стороне от первого беззвучно приземляли в темноте второй вольер. У меня сжимались и разжимались кулаки. Дыхание спирало — как сперли мою территорию! Почему чуть что, так на мою территорию?! Куда лезут акромантулы? Ко мне! Где Сириус и вместе с ним дементоры? У меня! Где все пришлые мантикоры и нет лунтелят? У меня! Где ставят дурацкие вольеры?! У МЕНЯ! Я урою их! Я!.. Я ничего не могу сделать. Я не покупала эту землю, и технически она не моя, я просто выиграла ее в поединке насмерть, а потом привыкла считать своей! Не убивать же их в самом деле! Никто из людей даже не в курсе! Я заметалась за вольером. Но это моя земля. Где мне охотиться, если не здесь? — Эй, кто там?! — окрикнул кто-то. Я немедленно натянула маску и превратилась в тигра. Зверь рыкнул на ошарашенного испуганного драконолога, и мы убежали в замок. Ладно, забирайте, все равно от драконов ничего приятного я не ждала. Хоть бы траву мне не спалили да деревья в ноль — у меня есть любимчики, а так пусть катятся. Я другое место найду. Может, еще чего ценного забудут, ха-ха! В замке ничего интересного не произошло — он все еще стоял, ученики сидели по полочкам тихо. В гостиную я все еще не планировала возвращаться, дабы не сидеть под облучением двух десятков волшебников. Зачем? Я лучше сделаю это завтра, когда Скиттер свою статейку напишет. Я забралась в свою персональную гостиную и подгребла подушки. Вдруг среди мягких тканевых боков я нащупала чей-то жесткий упругий бочок. Чье-то тельце. Я удивленно посмотрела на такого же удивленного мальчишку. С удивлением пришлось констатировать небывалое: в моей постели Гарри Поттер. Я задавила порыв принять какую-нибудь сексуальную позу и возлечь с Избранным на этих подушках. Нет, после такого непременно придется жениться. Да и с Джинни придется объясняться, почто я совратила ее детскую влажную мечту. Подруга, конечно, встала на путь исправления, но до сих пор нет-нет, а вздыхает. Я тяжело вздохнула — и кровать мою тоже экспроприировали сегодня! Что за день! — и решила, все же, не выгонять мальчишку. В гостиной нас обоих ничего хорошего не ждало, но у меня хотя бы амулеты были. Как Поттер умудряется выживать все эти годы я, признаться, ума не приложу. Неужели он и правда Избранный? — Извини, — сдавленно сказал в потолок оный, когда все затихло, и я погасила последний светляк. Еще б мне тут превращаться ради него. Я что-то сонно проворчала, подгребла кучку вместе с героем поближе к бочку и уснула. Тот повозился и тихонько затих, привалившись к моему боку. Такой маненький, сляденький пиложочек, так бы и съела! Утром мы бежали на завтрак, теряя тапки. От сегодняшних уроков нас никто не освобождал. А еще я хотела урвать газету, чтобы полюбоваться на шедевр, а потом заценить лица окружающих. Поттер желанием не горел, но лелеял тривиальную мечту о завтраке. Не имея сил терпеть, я совершила прыжок между лестницами, пролетела два пролета, сэкономив целых пять минут. В зал, закономерно, я пришла первой. Невил уже был там. Бледен, напряжен, взвинчен. Я села с ним и немедленно получила газету и дикий взгляд. Поиграв бровями, я вчиталась в предвкушении зрелища. Гриффиндорцы начали медленно уползать подальше, стараясь пока что делать это естественно. Просто на всякий случай, а вдруг правду писали в статье. «Злой волк под шкурой Чемпиона: Дьявол в обличии ангела!» Я знала, что она не подведет! Быстро пробежавшись по статье, я не нашла явных отклонений или приукрашательства, на которые надеялась, но в целом Рита не подвела. Тон скандальный, информация шокирующая, фото — бомба. Взяли, к слову, ту, которую сняли в самый первый день, где у меня глаза возвращаются к обычным, а Поттера нагло вырезали. — Лира, а ты правда ешь пушистиков? — со смехом уточнил Ли с солидного трехметрового расстояния по другую сторону стола. Дурашка, думал, что раз я протестую против живодерства, то и вегетарианка? Он моих ужинов не видел, что ли? — Да. Сама свежую в душевой квиддичистов каждый год, — я очаровательно улыбнулась. От моей темной улыбки стол заткнулся. Остаток завтрака ели молча. Большинство, позеленев лицом, начали покидать стол. — Монастырь, Лира? Тебя пытались изгнать? — в панике зашептал Невил, который не знал таких подробностей о моем детстве. — Разве что немножко, — широко улыбнулась я, прищурив один глаз. — Потом я научилась злобно рычать и давать сдачи. Никто меня не трогал — все боялись. Друг ничуть не успокоенный уставился в тарелку. Снова набрал воздуха. — И родители, и дети, и воспитатели, — поспешила внести ясность я. — Никто меня не трогал. Я всех трогала. Да, ты мой близкий друг, ты меня не боишься. Я знаю это и очень ценю. Пушистики вкусные. И они мои, и я могу делать с их выводками, что попало! Насчет оборотничества и охоты ты и раньше это знал, верно? И про работу я тебе писала. Горбин и в самом деле не говорит о Сам-знаешь-ком. Да, инстинкты играют. Мой зверь любит взбитые сливки, сладости и почесушки, и конечно же он не может пройти мимо кисточек. Полудурок — весь в меня, а... Невилу пришлось закрыть мой рот пальцами, чтобы я замолчала, не зная, что еще могло возмутить друга. — Я хотел сказать, что мне главное, чтобы ты была цела и не пытала других ради развлечения в свободное время, а так ты, разумеется, можешь делать, что хочешь. Ты мой лучший друг, Лира, и ею останешься. Я быстро-быстро заморгала и кивнула. Мы крепко обнялись. — А вот мне важно! — втиснулась между нами Джинни и ткнула в газету. — Ты! Ешь! Пушистиков! Ты ведь всегда говорила, что отдаешь их! Ты врала? — На тот свет отдаю, милая, куда же еще, — невозмутимо ответила я и нахмурилась. Уизли вздохнула, мол, что ж с тобой такой делать. Я неуверенно раскрыла ручки. На этот раз обнимашки были групповыми. Следующие дни в школе будут очень напряженными.