Инь-Янь-Хрень

* * * * 32 минуты спустя. * * * * Тела верещали как будто я их живьём кушал. Ох, ну и шуму же было от них – пришлось всем вставить кляпы. Ровно четыре тела – три гопника и их учитель, были связаны и лежали на прозекторском столе, ожидая своей ужасающей участи. Видя кровожадный блеск в моих глазах они чуть не обделались на месте. Учитель пока был единственным, кому я кляп не вставил. Он крикнул что есть мочи: – Немедленно развяжи меня, сопляк! Я алхимик четвёртой ступени! Я приказываю! Прочистив ухо, я подошёл к нему и молча засунул экспериментальную пилюлю роскошных сисек, модификация два-точка-ноль. Увеличивает грудь сразу на шесть размеров. Сенсей этих трёх гопников пытался выплюнуть её, но не смог и через минуту у него начали расти сиськи. Гопники, видя страдания учителя, ещё больше забарахтались в верёвках. Я только хмыкнул: – Бесполезно. Ничего, каждый человек в той или иной мере может оказать пользу обществу. Кто-то своими действиями, а кто-то – в качестве жертвы науки, – я улыбнулся, – мои маленькие лабораторные крыски. Что пищите? Обещаю, больно не будет… – я достал из ящичка бутылку с устращающим рисунком черепа с костями и влил содержимое первому гопнику, рассмеявшись от того, как у него глаза на лоб вылезли от страха: – будешь знать как переходить дорогу Сяо Яну, доброму и милому экспериментатору! Результат оказался налицо. В прямом смысле слова – это туловище, которое оскорбляло своего учителя получило адскую дозу афродизиака. Учитель, соответственно, сиськи шестого размера. Убивать я их не убью, не тот характер, чтобы за плохое воспитание кого-то грохнуть, но вот незабываемый перелёт им обеспечен. Оба субъекта были телепортированы в их комнатку, перед этим я и учителю влил афродизиак, так что их ждёт полная боли и наслаждения поездка. Будут знать, пидарасы, как у приличных людей воровать. Когда гопников осталось двое, тот, что воровал ингредиенты и его помощник, вперёд вышла Юна. – Сяо Ян, ты же их не хочешь убивать? – Нет, дорогая. Но наказать их так, чтобы всю жизнь тряслись от страха – нужно. Они ведут себя как дикие животные, думаю, у меня найдётся парочка экспериментальных составов специально для них! – Почему бы их просто не отпустить? – Бесполезно. Не сейчас, так потом будут делать гадости. Нет, нужно опустить, а потом отпустить, – я достал бутылочку и влил её содержимое в рот обоим гопникам. – Оу… и что же с ними случится? – Они потеряют всю свою доу ки и станут обычными обывателями. Без шанса восстановиться, – я посмотрел в глаза гопнику, – ты вёл себя как дикое животное, так что не требуй сейчас, чтобы я обходился с тобой по человечески. Драчливого кота кастрируют, а злой змее вырывают клыки. И не говори, что в этом есть хоть толика моей вины, ты сам слетел с катушек от свалившейся на тебя маленькой силы. Кто ты там? Доу же, алхимик первой степени? Был. Пока действовало зелье я наслаждался стонами боли и отчаяния от двух гопников. Прямо таки музыка для моих ушей. Учитель подлетел сзади ко мне и спросил: – А с теми двумя что? – А те двое наверное проведут самую незабываемую поездку в своей жизни. У учителя выросли огромные сиськи, а его ученик получил большую дозу возбуждающего. Такую, что он и на бревно готов будет накинуться, не то что на учителя. – Ты монстр, – беззлобно сказала Юна. – Это гуманнее, чем просто убить их. – Может быть и нет. Кто знает, к чему это приведёт… – Сила пьянит. А у любой пьянки есть своё похмелье. Их оно ждёт. – Не напоминай, – Юна скривилась, – у меня до сих пор нет настроения ни на что. * * * * Приземлились мы в столице Тагирской пустыни, городе Шимо. За три дня Юна отошла от похмелья окончательно и повеселела, что не могло сказаться на моём настроении – здоровый секс ещё никому не вредил. Девушка, впрочем, начала наслаждаться жизнью – проводила дни в медитациях, неге и блаженстве. Я тоже активно тренировался, потому что делать тут больше было нечего. Три дня медитаций это конечно не три года, но благодаря силе камня разума и я, и Юна, поднялись ещё на одну звезду. Я уже перестал следить за собственным прогрессом по части звёзд – меня интересовали только фактические уровни. Юна, впрочем, была шокирована тем, как быстро ей удалось преодолеть такой большой путь – с помощью допинга и моей силы, она за три дня сделала то, на что обычно уходит не меньше года. Девушка была счастлива в какой-то мере – она была без связей и обязательств, в небольшом, но уютном домике со своим женихом. Утром секс, днём тренировки, вечером шикарный секс, да ещё и приятные пейзажи за окном – проплывающие под нами леса, горы, реки… Немудрено, что романтика вернулась в наши отношения очень быстро, поэтому спускались вниз мы уже держась за руки. В сторонке кто-то портил всю идиллию – кого-то тошнило. Я уловил край разговора – в перерывах между приступами тошноты паренёк объяснял старшему: – Я в каюту заглянул, а там… ужас, глаза бы мои этого не видели. – Что ты мелешь, малец? Через минуту тошнило уже и старшего. Похоже, моё наказание для слишком упоротого мастера возымело свой эффект. Я конечно тоже сильный малый, но по крайней мере, не опускаюсь до того, чтобы чмырить слабых за их слабость и превозносить себя как величайшего. Сила может ударить в голову, и тогда начинает прогрессировать комплекс, противоположный комплексу неполноценности. И чем дальше заходит, тем больше мнит о себе такое существо. Я никогда не относился с презрением к тем, кто не достиг хороших результатов. Юна тоже не кичилась своим уровнем императора, хотя казалось бы, сам бог велел, столько возможностей показать, кто тут номер один… Воздух в пустыне был горячим, было жарко. Сухо, в воздухе разлито много ки – огненной, природной энергии. Прекрасное место для тренировок. Почти так же хорошо, как насыщенная ки вода в моём мини-бассейне на заднем дворе. Юна тоже это поняла и мы пошли по городу. Так и играла в голове мелодия «арабская но-о-очь! О дивный восто-о-ок!». Серьёзно, дома были натурально арабскими, или около того. Архитектура прекрасна – по большей части здания сложены из песчаника. Искусство резчиков по камню было весьма внушительным. Вокруг были люди в балахонистых одеждах, в подобии чалмы, женщины, мужчины… Юна удивительно воскликнула: – Тут совсем не жарко! Странно. Ты не находишь? – А ты сними броню, – хмыкнул я, – и сразу же начнёшь поджариваться. Температура почти вдвое выше, чем в столице Джи Ма. Настоящая баня! – Ммм? – девушка заинтересовано посмотрела на меня, – так ты не шутил, говоря что эта броня защищает от жара и холода? – Ничуть. Кстати, – я огляделся, – где нам искать эссенцию-то? Учитель появился перед нами и похлопал в ладоши: – Браво, мой юный ученик, ты только сейчас понял, что ничего не понимаешь. Эссенция должна быть где-то в пустыне, но где точно – я не знаю. Среди местных наверняка найдётся кто-то сведущий. Поищи их. – Не знаю, – ответила Юна, опять подумав, что я обращался к ней. – Тогда найдём того, кто знает, – я осмотрелся и заметил прямо около площади, на которую мы приземлились, магазинчик с картами, – найдём карту. Для начала. Пошли. Зашли в магазин. Кхм. А тут было очень так атмосферно. Пыль, но светло, на стеллажах лежали свитки с картами, за столом сидел пожилой мужчина с синими волосами и в белых одеждах и чертил карту. И тут были книги. Книги! Настоящие книги, а не чёртовы свитки, как в империи Джи Ма! Ах, да, в Тагирской пустыне же собственная письменность, далёкая от имперской, и у неё нормальный алфавит и более-менее привычное мне формирование слов и предложений. Не иероглифическое. Честно признаюсь, за годы жизни я понял, чем жители Джи Ма, как и китайцы, отличаются от обычных людей. Это иероглифы. Язык определяет сознание, язык китайцев состоит из иероглифов, огромного количества жёстких с точки зрения понимания конструкций. Он не вариативный, все вариации – это эмоциональные оттенки произнесения самих иероглифов. Мы можем написать слово, меняя его написание и произношение как захотим. Вода, водичка, водица, водный, водяной, водянистый, а в китайском есть иероглиф, означающий «Вода». И вот хоть ты тресни, вложить в него другой смысл не получится. Только вариативно добавлять или удалять поясняющие элементы, затхлая вода, свежая вода, чистая вода, мутная вода, и так далее. Естественно, это влияет на сознание человека, который думает на этом языке. Люди тут более социальные. Если для меня важно мнение двух-трёх человек, и устойчивые связи я поддерживаю только с ними, то для местного нормально иметь десятки и даже сотни связей. Это слишком для них важно, быть некоей частью социума, единого организма под названием общества. Я индивидуалист, которому на социум наплевать. Местные – коллективисты, живущие только социумом, поэтому очень болезненно воспринимающие всё, что связано с отношением общества к ним. За Дай Ер не ручаюсь, но вот Юна точно перенимает у меня толику индивидуализма. Её внутреннее Эго медленно растёт, подавляя коллективизм. Обязанности перед кланом, перед семьёй, обществом, ученицей, и всеми прочими, кто считает её чем-то им обязанной. Я волшебным образом взращиваю Эго и заставляю взглянуть на себя не с позиции кирпичика в великой стене общества, а отдельного ото всех человека. Свободное сознание формируется в результате свободы мышления, способности в двух словах описать что-то, не прибегая к долгим расплывчатым поясняющим формулировкам, чтобы объяснить простые вещи. Для меня эссенция геоцентрического лотоса – это эссенция номер девятнадцать, без выежонов! Суть моих претензий к китайцам была даже не в том, что у них несколько иной менталитет – казалось бы, даже в гигантском галактическом обществе тысячи существ, которые сознанием отличаются друг от друга очень сильно. Но китайцы, если их описывать кратко – это агрессивное неуважение. Все мы, с молоком матери впитали элементарные нормы поведения в обществе – уважать других, не мусорить на улице, не толкаться в очереди, не шуметь, если это мешает другим людям. Мы цивилизованные индивидуалисты, не мешающие жить другим людям, но и неприемлющие, когда нам мешают. В Китае нет этого. Нет уважения. Первое, что поражает любого европейца, приезжающего в Китай – это шум и вонь. Шум гигантских городов, где люди могут без зазрения совести даже ночью шуметь, бросать мусор прямо под ноги. Фабрики сливают отходы в ближайшие давно мёртвые реки, людям насрать на природу и друг на друга. В очереди китайцы всегда стоят толпой, толкаются локтями, принцип – кто успел, тот и съел. Как говорила та девчушка. Никого не волнует, стоял ли человек в очереди впереди тебя, если успел схватить – значит твоё. И никого никогда не волнует, что их поведение абсолютно неприемлемо. Никто не соблюдает некие общеупотребительные на западе нормы приличия, поэтому и китайцы всегда плевать хотели на других. Взять к примеру историю с моей слабостью. Стоило мне потерять силу ненадолго, как все тут же начали сквернословить в три этажа, кто просто злорадствовал, а кто насмехался и хотел потравить бывшего гения. Людям никогда не приходило в голову то, что как минимум, из приличия человека следует оставить в покое. И естественно, они будут вести себя непонимающе, когда столкнутся с результатами своего неуважительного отношения. Естественно, я запомнил всех, кто вёл себя со мной так, и их в клане Сяо ждут только самые грязные работы до конца жизни. Из этого вытекает и всё нынешнее поведение людей. Они с удовольствием плюют на других, а заполучив какую-никакую силу, вообще сходят с ума, возомнив себя центром вселенной. Я то думал, что это Юна на меня так странно смотрит, видя, как уважительно я общаюсь с простыми обывателями и ничуть не демонстрирую своё эго, хотя силушки у меня достаточно, чтобы понты кидать перед всеми вокруг. Но нет, будь то продавцы в магазинах или прохожие, для неё я – словно человек из другой вселенной. Вот только когда кто-то считает вежливость за слабость, потом ходит всю оставшуюся жизнь враскоряку, как тот алхимик четвёртой степени, которого три дня насиловал собственный ученик. И главное – никакой жестокости. Я милый, добрый и позитивный. Прямо няшка. Make love, как говорится. В таком свете становится понятно, почему люди этого мира так относятся друг к другу. Они уважают только силу, кто сильнее толкается локтями, тот и получает желаемое. Поэтому я всегда называл китайцев тараканами, с менталитетом насекомых. Даже волки или в стае умеют уважать не только силу, но и друг друга. Ещё в прошлой жизни я вынес окончательный вердикт только после самого тщательного изучения. Вот характерный пример той эпохи – девочку переехал грузовик. Переехал, постоял и дальше поехал. И никто не собирался ей помогать – прохожие просто отворачивались и проходили мимо. Девочке было два года. Ну а что? Ну загибается ребёнок посреди улицы, и пусть себе загибается, нам то какое дело? Так наверное думали китайцы. А потом они получили свою планету. И через сто двадцать лет от Китая осталось двадцать семь тысяч редких особей китайцев, которых в целях защиты от генетических болезней держали в резервации. Планету заново терраформировали. Они умудрились за какие то сто лет расплодиться и засрать мир так, что девять из десяти китайцев не доживал до тридцати – рак, лёгочная недостаточность и так далее. Вот уж воистину – насекомые, не ведающие ни жалости, ни сострадания к другим, и не заслуживающие их к себе! Тут предстояло ещё очень много работать, чтобы этот мир не закончил так же, как тот, в который я отселил китайцев. Не сдох, задохнувшись в собственном дерьме. Стул и стол человека, рисующего карту, имели высокие ножки, прямо таки для тощезадого гулливера сделаны. Так что он восседал чуть на высоте, благодаря чему видел весь тот бардак, что творился у него в магазине. Юна попросила: – Сударь, можно у вас купить карту? – Сто золотых, – ответил он. Девушка залезла в колечко и вытащила пригоршню золотых. Но я остановил её: – Давай сначала посмотрим карты, не будем же мы покупать неизвестно что? – Хорошо, – Юна улыбнулась, – как скажешь. Мастер? Не будете так любезны? Пенсионер с видимой неохотой слез со стула, а дальше Юну как подменили. Она отшатнулась: – Хай По Донг? Ты? Мужчина был пожилым на вид, с бородой, длинными волосами. Он прищурившись посмотрел на Юну: – Ты ещё кто? – и дальше сделал ту же самую ошибку, которую совершало большинство других людей этого мира, – те, кто знают моё настоящее имя должны умереть! – и атаковал Юну какой-то техникой Ки. Юна использовала защитный барьер, а вот я думал, не повторить ли мне опыт того ублюдка, который заявился ко мне в каюту защищать своих гопников? Не став лишний раз забивать себе голову такими мерзостями, я выхватил меч и ускорился до предела. Угнаться за мной он бы не смог ну никак, поэтому я очень ловко одним ударом срубил этому старику обе кисти рук, что существенно ослабило его на время. И пнул посильнее – дедан влетел в стеллаж с книгами и стеллаж завалился на него. – Ты не пострадала? – я обернулся к девушке. Она только качнула головой. – Ну что за люди, – продолжил я, – ничего не узнали, а уже выписывают себе смертный приговор. Нет бы спросить имена, кто такие, откуда и зачем… – сокрушался я, доставая тушу этого старика из под стеллажа, – Аллё, гараж, – тряхнул его, – очнись, спящая царевна! Дедок открыл глаза, увидев меня перед собой. Я бросил его на кучу книг и спросил: – Слушай, мы здесь для поиска эссенции геоцентрического лотоса. Меня не волнует, какого хрена ты напал на мою невесту, но лучше тебе начать говорить, всё и очень подробно, или я тебе отрубаю голову. – Кто ты, – он прокашлялся, из уголка рта потекла кровь, но это так, мелочи, органы не задеты. – Моё имя Сяо Ян. А это моя невеста. – Юн-Юн, – представилась Юна настоящим именем. – Врёшь, – он выглядел очень печально, когда посмотрел на свои обрубки вместо рук, – ты не она. Юна без лишних слов выпустила всю свою ки, от чего в этой лавочке бардак приобрёл просто масштабы первозданного хаоса. – А так? – Прости, я не узнал тебя, – дедок хотел сделать вид, словно бы ничего не произошло. – Не важно, узнал или нет. Ты набросился на человека с намерением убить – это достаточное основание для смертного приговора, – я просверлил его взглядом, – и ты ещё жив, потому что нам нужна карта. – Постой, – меня прервала Юна, – не убивай его. Это Хай По Донг, известен как ледяной император! – Ты его знаешь? – повернулся я к девушке. – Немного. – Если ты так просишь – сжалюсь. Однако учти, – я снова посмотрел на него, – будешь создавать проблемы – умрёшь. * * * * И понеслась. В смысле, понеслись дни тренировок в пустыне. Хай По Донг сам не знал, где найти эссенцию пламени, поэтому снабдил нас картой пустыни, и мы выдвинулись. Но просто выдвинуться было мало, поэтому я обеспечил транспорт. Это было непросто, создать полноценный внедорожник для пустыни, но удалось. Получился широкий и довольно быстрый шнековый вездеход, с двумя катками-шнеками, которые великолепно ввинчивались в песок и тащили машину даже в немаленькие горки. По песку наш вездеход разгонялся километров до шестидесяти, плюс климат-контроль… В общем, было прекрасно иметь техническое образование. День тянулся за днём, неделя за неделей. Юна тренировалась вместе со мной, а по ночам нам точно не было скучно. Это замечательное время… сначала было немного непривычно, но со временем я привык к такому ритму – вездеход, пустыня, девушка и Белоснежка. Однажды вечером, когда учитель уже в наглую троллил меня, готовя клешню песчаного краба на своём пламени и изображая из себя туриста на пляже, Юна заметила кого-то на горизонте. Встала. – Там кто-то есть, – она приготовилась к бою, надев броню. – Действительно. Не чувствую опасности. К нам бежала… девочка. Я осмотрел её, пока она неслась – лет десяти на вид, с зелёными волосами, в местных Тагирских одеждах с открытой талией, ранена. Но несерьёзно. Юна слетала и принесла девочку. Та была в состоянии лёгкого шока. Заметив меня, она бросилась со всех ног, извернувшись из рук Юны: – Капитан! Мы были атакованы змеелюдьми! – она подбежала ко мне и вцепилась в одежду, – Капитан Сяо Динг, поторопитесь и спасите наёмников. Сяо Ли, он… – она расплакалась. Сяо Динг и Сяо Ли – мои старшие братья. Похоже, они попали в беду. – Эта девочка с кем-то тебя перепутала, – Юна подошла и обняла малышку за плечи, – Тс, всё хорошо. – Нет, не перепутала, – я вздохнул, – бери её и в машину. Мы отправляемся на помощь моему глупому старшему брату! Юна подхватила девочку на руки и прижав к себе, легко запрыгнула в кузов машины. Благо, что это был кабриолет, то есть без жёсткой крыши. Только тентованная. Я активировал структуры в шнеках и понеслась – пескоход дёрнулся и начал набирать ход. Это был настоящий пустынный корабль – пять метров в ширину, двенадцать в длинну. В кузове были все удобства – небольшая каюта с кроватью на двух человек, кухня… Юна очень расчувствовалась, увидев девочку – странно, с чего бы это? Однако, она девочку не отпускала больше, прижимала к себе. А я – стоял у руля, метнувшись по следу этой девочки. На горизонте показались двое змеелюдей. Странные создания с торсом человека и хвостом змеи вместо ног. Они двигались к нам. Похоже, сейчас не лучшее время, чтобы затевать бой с различными ублюдками. Я был не в настроении, ведь они навредили моему любимому братику! Шутка. Не то чтобы я поддерживал с братьями тесные отношения, но вредить им не позволю. Змеелюди двигались по пустыне быстро, но обои два хвостатых были просто раздавлены – Юна долбанула по ним чем-то, от чего они свалились, а острые шнеки прорезали и раздавили их в фарш. * * * Битва развернулась нешуточная. Змеелюди прижали горстку наёмников к стенке в старых развалинах давно разрушенного форта в центре пустыни. Командир отряда змеелюдей решил пойти на переговоры: – Хватит сопротивляться, людишки, просто сдайте своего капитана! Однако, увещевания не принесли успех. Сяо Ли, сидевший в центре построения, ухмыльнулся: – Думаешь, если смогли подобраться к нам, то и меня сможете победить? Да я вынесу вас одной рукой! Командир змеелюдей не сдавался: – Вперёд! Убейте этих наёмников и город будет наш! Не то чтобы эти развалины можно было считать городом, но на безрыбье и рак рыба. Особенно если есть не высохший колодец. Стены в пустыне значат куда меньше, чем колодец. После скоротечной схватки змеелюд рассмеялся: – Тупые людишки, вы меня даже не поцарапали. Это запечатывающий доу ки эффект от яда прекрасен! Ты умрёшь сегодня, мусор! Именно в этот момент, протаранив стену, на поле боя вылетел огромный шнекоход, который намотал на шнек понтующегося змеечеловека. Он так и сдох, с ухмылкой на лице. На машину вышел паренёк, которого не сразу узнали присутствующие. Сидящий на одном колене и тяжело дышащий Сяо Ли, наёмники. За спиной парня стояла очаровательная девушка, прижимающая к себе девочку, как маленького ребёнка. Парень выглядел как минимум – круто. Он поставил одну ногу на капот машины и цыкнул зубом, обозревая окрестности: – Любой кто тронет моего братика сдохнет в страшных муках, – Сяо Ян достал свою саблю и метнулся в бой – через полторы секунды от отряда змеелюдей осталась только куча обезглавленных тел. Юна использовала какую-то технику и дышать стало намного легче. Сяо Ян появился перед Ли: – Привет, братан, – он протянул ему руку, – вижу, вы тут ищете проблем на свою задницу. – Сяо Ян? – у ли глаза на лоб полезли, – это ты? Сяо Ян был в одежде алхимика четвёртой степени, с ножнами на поясе и на каком-то монструозном транспортном средстве! А ещё с ним была удивительно красивая девушка, на руке которой красовался браслет, это малость выбило из колеи Ли. Он поднялся и взял у Яна две пилюли, проглотил их. – Ух ты, и правда полегчало! – Ещё бы, – Ян улыбнулся. Юна продолжала заботиться о малышке, которая уснула на её руках. Ли помогал своим людям – у Яна был большой запас различных эликсиров и пилюль. Ли и Ян помогали людям. Когда удалились от машины достаточно, Ли спросил: – Братец, кто эта девушка с тобой? – Это? – Ян улыбнулся, – это Юна. Она моя невеста. Ли почувствовал, что у него внезапно пересохло в горле. Он взял фляжку, но на свою беду спросил: – А раньше ты обещал, что женишься на Дай Ер. Когда был маленьким. – Да как бы сказать, Дай Ер тоже моя невеста, – Ян смущённо потёр затылок, а Ли мгновенно избавился от набранной в рот жидкости, чем привлёк внимание всех присутствующих. Ли взял брата за плечи: – Ну почему? Почему тебе Так везёт??? – у него аж слёзы потекли… Ян смущённо улыбнулся и отвёл взгляд…