***
POV Кроули Юсфорд, тринадцатый основатель
Я ни за что не хотел входить в свой кабинет, пока там была Элисон. Я видел, что она медлила войти в мой кабинет, но позже, когда она перестала хмуриться на дверную ручку, резко дёрнула её вниз, чуть ту не вырвав. И я предчувствовал, что это определённо не к добру. Если Ферид разболтал моей девочке о Кровавом балу, я его точно убью… Неслышно выходя из-за угла, за которым я скрывался от глаз девушки, я так же неслышно вздохнул. Я не верую в высшие силы, но на этот раз я попрошу Бога, чтобы Элис никогда не узнала об этом злосчастном балу. Абсолютно никогда. Пусть она просто пришла поговорить со мной о чём-то неважном, пусть она пришла, чтобы просто увидеть меня. Пусть так и будет, вот. Медленно подходя к двери своего кабинета, я услышал знакомый мелодичный смех и замер. Святые угодники, как же я любил этот смех. Она редко когда улыбалась, я уже молчу об искреннем смехе, поэтому даже малейший намёк на улыбку был для меня наградой. Любопытно, над чем она смеётся? Я решил прислушаться к тем звукам, что доносились за дверью. Шелест жёсткой бумаги, шаг влево, вдох и выдох, щелчок…? Элис что-то плоское положила на что-то более жесткое… Затем послышался снова щелчок, а после скрежет металла. Готов поспорить, она что-то передвинула вправо. Через несколько мгновений можно было услышать снова скрежет, но не металла, нет. Это был точно скрежет пластинки. Сомнений быть не может — она нашла патефон. Я слышал об этом музыкальном инструменте, помнится, когда был в Англии. Давно было дело, да и не важно. Отчётливо помню только то, что граммофон я взял с собой в надежде как-нибудь оценить сие странное творение. Да только позже я как-то забыл о нём. И вот, спустя столетия, Элисон находит патефон в глубинах моего беспорядка в самом нижнем ящичке. Я не мог сдержать улыбки. Моя девочка воскрешает во мне человеческие воспоминания и чувства точно так же.(Little Susie — Michael Jackson)
Когда скрежет прекратился, а игла патефона попала на нужную дорожку, приятная мелодия заполняла пространство. То ли от того, что пластинка была стара, то ли от того, что игла была слишком тупа, однако слов песни слышно не было. Девушка решила заполнить этот пробел, дополнив потрясающую музыку своим голосом. Somebody killed little Susie The girl with the tune… Who sings in the daytime at noon… Я услышал шорох мягкой ткани, поворот и шаг влево…? She was there screaming Beating her voice in her doom But nobody came to her soon… Мягкий голос с большим динамическим диапазоном… Очень богатый и красивый тембр. Я хотел войти, поддаваясь волнующему чувству, снова хотел прикоснуться к своему единственному сокровищу. Так бесстыдно растрачивать столь невероятный голос для того, чтобы довести до совершенства уже совершенную мелодию, может только она. A fall down the stairs Her dress torn Oh the blood in her hair… A mystery so sullen in air… Её голос был слышен везде. Попробовал бы я убежать от него — оказался бы в ещё большей ловушке. Она пленила меня, подчиняя своей власти, могуществу её голоса. She lie there so tenderly Fashioned so slenderly Lift her with care, Oh the blood in her hair… На какой-то миг её голос стал выше, но после снова тише. Инстинктивно я прикоснулся рукой к грудине, к тому месту, где ладонь обычно чувствует нежный стук сердца. Осев на пол у стены рядом с дверью, я ни за что на свете не желал вторгаться в священную обитель новой хозяйки. Только Элисон имеет такое право и никто более. Everyone came to see The girl that now is dead So blind stare the eyes in her head… Голос становился крепче. Я не сомневался, что уже весь замок мог слышать сопрано моей крошки. Завидно? Естественно. Я желаю, чтобы даже голос был моим, чтобы каждая нота была моей, чтобы только я мог слушать её целую вечность. Это райское пение не предназначено для ушей каждого мимо проходящего. And suddenly a voice from the crowd said This girl lived in vain Her face bear such agony, such strain… Я закрыл глаза, опершись о стену спиной. В каждой частичке слова я ощущал пульсирующие волны души. В малейшем шорохе я чувствовал сильнейшую волю к жизни, к познаниям, к надежде. Я знал, про что говорится в этой песни, знал и про кого она написана. Поэтому было нетрудно догадаться, что сейчас эта песня не про «маленькую Сьюзи». Я видел крошечную Элис. But only the man from next door Knew Little Susie and how he cried As he reached down To close Susie’s eyes… На долю секунды голос Элис дрогнул. Я открыл глаза, почувствовав, что в безупречную спокойную мелодию ворвались первые нотки страха. She lie there so tenderly Fashioned so slenderly Lift her with care Oh the blood in her hair… Крепкий и уверенный голос уступил место просящему, душераздирающему. Под моей ладонью я снова ощутил подобие сердцебиения, имитацию себя когда-то живого. Что же ты делаешь со мной, что ты делаешь?.. It was all for God’s sake For her singing the tune For someone to feel her despair… Как же тяжело мне сейчас находиться в стороне от неё. Крошка Элис, я чувствую, поверь. Странно, но я чувствую, и, кажется, это и называется быть человеком. To be damned to know hoping is dead And you’re doomed Then to scream out And nobody’s there… Её голос не просто звучит везде. Он пробирается под кожу, он овладевает сердцем, он искажает мысли и рвёт на части волю. Это не просто песня. Это мой бич. Возвышаясь под самую крышу, её голос истязает душу. She knew no one cared… Простая фраза, произнесённая шепотом, как удар кнута, встревожила меня. Слишком много общего Элис видела у себя и этой девочки, слишком похожей была их история, однако… Father left home, poor mother died Leaving Susie alone Grandfather’s soul too had flown… Однако что?.. Знал ли я о её прошлом, чтобы говорить «однако»? Я не знал, каково её прошлое, и всегда считал, что лезть в него не стоит, если того не хочет другой. Не интересовался я и людьми, но сейчас всё же был один человек, которого я возвышаю, которого я полюбил. No one to care Just to love her How much can one bear Rejecting the needs in her prayers… Господи, как же ты ошибаешься. Как же ты заблуждаешься, девочка моя! Я бы упрятал эти мысли подальше от тебя, если бы мог, но я не властен над ними так же, как и ты — над моими. Я бы заботился о тебе намного больше и сильнее, если бы ты позволила мне просто прикоснуться к тебе. Мне сложно объяснить тебе свои чувства. Они нечеловеческие, они чересчур мощные для твоего хрупкого сердца… Я сожмурился, каждый вдох и выдох давался всё труднее и труднее. Я мог и не дышать, мне ведь кислород совсем не нужен, но в дыхании были свои плюсы — я хотел перестать беспричинно волноваться. Neglection can kill Like a knife in your soul Oh it will Little Susie fought so hard to live… Я, замерев, сидел на одном месте. В коридоре не было ни души, но я был убеждён в том, что не один я слышу её голос. Сколько нас таких? Прислуга, повара, стража, дворецкий, Ферид, я?.. Эти стены тоже свидетели. Летучие мыши под крышей — и те тоже запомнят душевный лирический сопрано. Столетняя пыль в подвале теперь будет хранить в себе её душу. Теперь повсюду есть её след, и, куда бы я ни пошёл, я чувствовал её запах везде. Ранее я считал это пыткой, после это превратилось для меня в наслаждение, а сейчас и то, и другое. She lie there so tenderly Fashioned so slenderly Lift her with care So young and so fair… Всё тише и тише, пока и вовсе не замолчала. Песня близилась к концу, голос более не сопровождал ласкающую слух мелодию, а моё душевное волнение сходило на нет. Последние ноты, игла соскочила с дорожки старой кривой пластинки, невпопад скрепя только одну ей известную занудную песенку. Я поднялся на ноги. Сидеть больше не было смысла, одного сопрано мне было недостаточно. Этот божественный голос несколько мгновений назад принадлежал всем, но сейчас он будет только моим, и моё имя на её устах будет тому доказательство. Эгоистично забирать сокровище себе всецело и полностью, ни с кем не поделившись, но я и подумать даже на миг не мог о том, чтобы кто-то ещё смог прикоснуться к моей Элис. Это недопустимо. Именно «это недопустимо» не позволяло мне поехать на бал. Мне безразлично на все регалии и прочие привилегии, которые я могу получить от королевы, если мне придётся пожертвовать своей малышкой. Где-то в глубинке сознания я понимал, что превращаюсь в одержимого, эгоистичного, иррационального, влюблённого и оттого неразумного вампира, однако иначе, как быть таковым, я себе не хотел представлять и не мог представить. Положение усугубляется всё больше и больше из-за того, что Элисон была слабым и беззащитным человеком, а это пробуждало во мне маниакальную потребность заботится о ней и защищать её. Даже мне жутко представить, что будет с тем, кто попробует чем-то задеть мою крошку или же оставить на её теле хоть малейшую царапинку. Скорой смерти тут недостаточно, определённо. Я вошёл в кабинет, полностью погружённый в свои мысли, но всякие думы отошли на второй план, когда я встретился глазами с серьёзным взглядом субъекта моей одержимости…***
Карету жутко трясло, отчего я не могла нормально сосредоточиться на своих мыслях. На душе было мерзко, за окном — и того хуже. Ах, да, я ещё и сидела одна, в полнейшей тишине, частично скрываясь во мраке кареты. Что правда, не совсем одна. Сзади ехала ещё одна карета, в которую сел этот ревнивый кровососущий болван, и он наверняка изредка присматривается впереди себя, следя за моими движениями. Кто знает, может он к тому же считает сколько раз я моргнула. По затылку. Честно, я бы не удивилась. Наш разговор в кабинете закончился громко захлопнутой дверью и глубокой трещиной в тёмном деревянном столе. Я честное слово пыталась его переубедить, но он и слушать меня не хотел. Все мои доводы, все мои аргументы были разбиты в пух и прах одной фразой: «я не стану тобой рисковать, мы никуда не поедем и это не обсуждается». Очень было похоже на то, как умная мамочка просит капризного мальчишку быть более благоразумным и не совершать необдуманных поступков, а он, вместо того, чтобы послушаться свою маму, ещё сильнее топает ногами и скрипит зубами. Кроули просто и слушать не хотел об этом балу. Кажется, он отвергал здравый смысл и резон как таковые, чем и был похож на малолетнее дитя. Поняв это, я просто поставила его перед фактом: либо мы едем на бал, либо я попрошу Ферида отвезти меня туда одну. Какой выбор он сделал, вы уже понимаете. Хмурым взглядом я наблюдала за проносящимися мимо склепами и валунами причудливых форм. Не поверите, но весь путь от замка до резиденции королевы японских вампиров, то есть из одного города в другой, мы проделаем под землёй. Каков секрет? Подземные ходы, соединяющие главные вампирские города. Сколько столетий прошло со времён их постройки и сколько лет ими уже пользуются — неизвестно, однако мастер, который за них когда-то взялся, жив и по сей день. Имя ему Фридренсрайх Вассерихвайн, как мне поведал болтливый кучер. Как я это запомнила — откровенно говоря, хрен его знает. Об этом мог мне и Кроули, наверное, рассказать, если бы я не запрыгнула в карету раньше его, так и не увидевшись с ним после перебранки в его кабинете. Я до сих пор не могу забыть тот рык, когда я закрыла за собой дверь. Мне тогда даже показалось на миг, что ему легче съесть меня живьём, нежели прислушаться к моим словам. Я отвернулась от окна, посмотрев на своё платье, так гармонично слившееся с мраком в одно целое, расправляя чуть ниже плеч лёгкую ткань. Абсолютно чёрное пышное платье из полупрозрачной шёлковой тюли, ниспадающее до самого пола, с замысловатыми белоснежными вставками у пояса в форме чёрно-белых роз — именно таким стал мой выбор. В порыве злости я выпотрошила шкаф со всеми платьями, что только смогла найти, и только в самой глубине я откопала сие чудо. Конечно же самой одеть его я бы не смогла — мне помогли. Ида ворчала что-то про «мрачность» и «изощренный вкус», но это было единственное платье, что действительно понравилось мне. Среди всех этих ярких пятен только чёрная тюль смогла пробудить во мне хоть какое-то желание быть женственной и, хм, привлекательной. Чудом в моём гардеробе нашлись и чёрные полупрозрачные кружевные перчатки до локтей с открытыми пальчиками. С причёской было сложнее. Намного сложнее. У меня длинные алые волосы, грех не сделать в таком случае высокую причёску. Однако многочисленные шпильки и прочие фиксирующие штучки больно тянули волосы, кое-где давили в голову. Было решено, что основную часть прядей мы поднимем на верх и аккуратно уложим, а сзади оставим распущенными. Концы моих волос всегда вьются, отчего складывается впечатление, будто над ними усердно работала плойка. Это мне было только на руку — причёска выглядела профессионально. Я ненавидела обильное количество макияжа, поэтому обычных тёмных теней, туши, бордовой губной помады и темного карандаша для бровей было вполне достаточно. Даже больше, чем достаточно. Несмотря на паршивое настроение, я сильно волновалась. Во-первых, я никогда так красиво не одевалась. А, во-вторых, я понятия не имела, что такое бал. Знаю, что это невообразимо важное мероприятие для аристократии, однако каковы правила этикета на нём, как правильно танцевать — я не знала. Вообще не знала. В непонятной ситуации придётся выкручиваться, или, может, я могу… Я отрицательно помотала головой, пытаясь отогнать прочь эту дурацкую мысль. Нет, нет и ещё раз нет. Ни за что я не буду просить подсказок у этого упёртого собственника. Он снова начнёт свою старую песенку, мол *не стоило сюда приезжать*, или *мы возвращаемся сейчас же*. Сама со всем разберусь лучше, вот. — Скоро Вы будете на месте, миледи! — крикнул мне кучер. — Хорошо. — Вы точно готовы? Не волнуетесь? — Всё нормально… Вроде, — прокашлялась я. — Не волнуйтесь, миледи, — с улыбкой кивнул мне мужчина, повернувшись ко мне почти что полуоборотом. — Поверьте моему немалому опыту вампира, побывавшего в самых разных странах и повидавшего немало прекрасных женщин — Вы достойны этого бала и высочайших похвал. — Спасибо… Большое Вам спасибо, — я смущенно заправила за ухо прядь непослушных волос. Кучер одобрительно кивнул и отвернулся, внимательно следя за дорогой. Действительно, вскоре наша карета миновала главные городские ворота и нарядно одетую стражу — элиту охраны японской императрицы вампиров. Улицы кишат вампирами, однако ни одного человека я не заметила. Красные глаза глазели на мою карету с нескрываемым интересом, отчего мне становилось жутко. Если бы не кучер, прогонявший любопытство вампиров громкими окриками, меня бы уже давно выволокли из кареты и съели. В этом я даже не сомневалась. Когда моя карета и Юсфорда смогли наконец-то выбраться из толпы, я поблагодарила кучера за его старания. Как-никак мы почти приехали. — Ой, не стоит, миледи, что Вы! — смутился вампир, приняв горделивый вид. — Это моя работа. — И всё же, если бы не Вы, мне было бы не по себе от скуки и такого непривычного внимания, — с улыбкой замечаю я. — Признаюсь, если бы я не был Вашим кучером, то я тоже стоял бы в этой толпе зевак, — хохотнул вампир. — Нет-нет, если бы Вы не были моим кучером, то были бы кучером Юсфорда, не так ли? — приподняв бровь, говорю на то я. — Миледи, что Вы! — не оборачиваясь, произнёс мужчина, выражая крайнюю степень удивления. — Я только Ваш кучер и ничей другой. Когда Вы будете выходить на прогулки по городу, переезжать из замка в замок или добираться из города в город — я всегда буду Вашим кучером. — Что-то вроде личного водителя? — усмехаюсь я. — Да хоть Алладин на ковре-самолёте, миледи! Я силой сдержала свою улыбку. Всё-таки я должна быть серьёзнее и взрослее. Хихикать, как маленькая девочка, над каждой шуткой незнакомого мне человека… эм, то есть, вампира, не совсем умно. Да и большинство моих поступков не отличаются высоким интеллектом, мда. Карета впереди повернула за угол, а моя вслед за ней, и, когда мы выехали из узкой тёмной улочки на светлую площадь, моему взору из небольшого окошка кареты открылся независимый и потрясающий вид королевского дворца. — Вот, миледи, приехали! — крикнул мне мой добродушный кучер, погоняя лошадей к замку всё ближе и ближе. Я просто молча кивнула, потрясённым взглядом обводя и парадный вход, и богатое убранство уже приехавших карет, и чудовищного размера фонтан перед входом, изящество которого подчёркивала невероятная композиция танцующих на воде статуй лебедей. С большим трудом я оторвала взгляд от всех этих прелестей, когда кучер открыл дверь, предлагая мне выйти. Кроули уже выбрался с кареты, краем глаза наблюдая за моей каретой. — Насладитесь этим балом, миледи, и блистайте среди всех этих невзрачных высохших дам, — подмигнул мне кучер, протягивая руку для помощи. — Спасибо, — улыбнувшись ему уголком рта, я аккуратно ступаю сначала одной, а потом и второй ногой на каменную кладку. — Всё, миледи, вынужден удалиться, — быстро посмотрев в сторону моего ревнивого господина, поспешно промолвил мой кучер, залезая на козлы. — Хорошего Вам вечера. — И Вам, мистер… — до меня только сейчас дошло, что имени его я не знаю. — Просто Джек, миледи, просто Джек, — вампир всего на долю секунды расслабился, улыбнулся, но, когда вновь спохватился, вздохнул и тронулся с места, паркуя карету на обозначенное место. Не успела я повернуться и сделать шаг в сторону парадного входа, как услышала над ухом знакомый голос: — Долго с кучером болтаешь. Успели подружиться? — Возможно, — промолвила я, оборачиваясь к Кроули лицом. — Теперь я ещё больше жалею… — выдохнул он, взъерошив одной рукой на своей голове волосы, поглядывая на меня. — Сейчас-то почему? — нахмурилась я. — Тебе объяснить или лучше показать наглядно? — протянул мне руку ладонью кверху Кроули. Я честное слово пыталась выглядеть бесстрастной и сдержанной, но смотреть на это красноволосое чудо без ох-ов и ах-ов просто невозможно. Белая сорочка с накрахмаленным воротничком и неброскими дорогими запонками, накрахмаленный белый жилет, белый галстук-бабочка, очевидно завязанный вручную, прекрасно смотрелись с чёрным, как воронье крыло, фраком. Узкие брюки с высоким поясом и двойными шелковыми лампасами по бокам сидели на нём идеально. Довершением безупречной картины стали дорогие черные лакированные туфли, белый именной платок в нагрудном кармане и белоснежные перчатки. — Слов не можешь подобрать? — усмехаюсь я, глубоко вдохнув и выдохнув. Он приблизился ближе, закрывая меня от стражи и входящих во дворец вампиров. Прикоснувшись ладонью к моей щеке, он провел большим пальцем по моей нижней губе, остановившись у самого её краешка. Я сглотнула и подняла на него свой взгляд. — Нет таких слов, — тихо произнёс он. — Тогда, выходит… — Да, — выдохнул он, наклонившись к моей шее ближе, осторожно приобняв меня одной рукой за плечи, а другой — за талию. — Кроули, здесь… — я быстро оглянулась по сторонам, ладонями упёршись в его плечи. — Много вампиров, не так ли? — закончил за меня он. — Знаю. — У нас нет времени… — Я могу тебя упросить не идти туда, Элис? — прошептал он, еле касаясь губами моего ушка. — Нельзя, — произнесла я ещё тише, после чего Кроули не больно прикусил мочку уха, заставив меня судорожно вдохнуть спасительную порцию воздуха. — Пожалуйста, ещё не поздно повернуть назад, — мурчал он, прижимая меня к себе. — Там опасно, понимаешь? Для тебя там очень опасно. Я знаю, чем обычно заканчиваются такие балы, и, поверь, от этого страдают именно такие дурочки, как ты. — Да кому я нужна, Кроули? Ты слишком много себе напридумывал, — решила отшутиться я. — Напридумывал? — нотки злости снова появились в его голосе, как и тогда, в кабинете. — Ты в зеркало на себя смотрела? — Вот именно, — усмехнулась я. — Элисон, ты выглядишь умопомрачительно, — приглушенно зарычал Кроули, уткнувшись носом мне в волосы. — Слишком умопомрачительно. — Это твоё предвзятое мнение, — сглотнув, говорю я, в очередной раз удивляясь, как на меня странно воздействует его хищное рычание. — Господи Боже мой, где здесь предвзятость? Если я хоть на шаг отойду от тебя на этом балу, на тебя же накинется вся эта извращённая аристократия и сожрёт живьём, — простонал он, как будто его мучила жуткая головная боль. — Ну, хочешь, я постоянно буду где-то рядом? — улыбнулась я. — Не «где-то рядом», а «максимально близко рядом всегда», — отстранился от моего ушка и шеи Кроули, пристально смотря мне в глаза. — Обещаю, — кивнула я всё с той же улыбкой. — Поражаюсь себе, как я только мог на это согласиться… — он быстро наклонился вперёд и поцеловал меня в губы. Я ответила на его поцелуй, и вся моя хмурость куда-то сама собой исчезла. Злиться на него очень сложно, когда Кроули старается быть нежным, заботливым и внимательным. Да, иногда это проявляется очень странно, однако у каждого любовь разная, верно? Заботу, внимание и нежность каждый проявляет по-разному, а кто-то и вовсе предпочитает скрывать эти чувства в себе. Ида говорила мне, что вампиры особо остро и особо резко проявляют свои чувства. Я ей не верила, признаюсь, однако сейчас я понимаю, что она была абсолютно права. Мы еле оторвались друг от друга. Моё сердце сильно колотилось, я пыталась выровнять своё прерывистое дыхание, но у меня это плохо выходило. — Вот что может случиться, когда к тебе будет подкатывать другой вампир, — отвёл взгляд в сторону Кроули, скрывая свою улыбку. — Подумать только, какой ужас — катастрофический недостаток кислорода и головокружительный поцелуй, — поправив кружевную перчатку, я состроила шокированную гримасу. — А ты хочешь, чтобы всё зашло ещё дальше? — наклонил голову набок и приподнял бровь сей вампир-обольститель. — Определённо не на стоянке, — засмеялась я, бодро зашагав в сторону парадного входа. — И не на балу, — улыбнулся и себе Кроули, перехватив мою руку, переплетая наши пальцы. — Хотя, если верить твоим словам, нас никто не заметит… — Кроули! — я ужасно покраснела, отворачиваясь в другую от него сторону. — Ладно-ладно, я же просто шучу, — чуть крепче сжав мою ладонь в своей, он аккуратно потянул меня за собой. — Кто же вас знает, вампиров… — пробурчала я себе под нос. Осторожно поднимаясь по лестнице, я прошествовала вместе с Юсфордом к парадному входу, где прямо перед нами открыли огромной высоты и ширины двери. Я замедлила шаг, я не могла пошевелиться, рассматривая богатое убранство невиданных размеров зала и счастливые яркие лица вампиров, изящно порхающих между друг другом. — Не забывай дышать, моргать и стоять, — весело заметил Кроули, делая небольшой шаг вперёд, ведя меня за собой. Я много раз читала про светские балы в книжках. Там говорилось, что придворные балы, как правило, были скучны, однако посещать их было необходимо, как и любые другие официальные мероприятия. Однако здесь, под этим причудливым сводчатым потолком чопорность и сдержанность отсутствовали как таковые. Здесь в сторонке вели деловые беседы, курили трубки, пили вино или свежую кровь, которые между собой по одному лишь внешнему виду невозможно было отличить. Всё это сопровождалось колкими шуточками и мелодичным смехом таких же «птичек», как и я. Некоторые из них добровольно подходили к своим «господам», оголяя удобный для них участок шеи… Я содрогнулась, увидев такую картину, когда проходила мимо неё вместе с Кроули. — Теперь ты понимаешь, почему этот бал называют «Кровавым»? — прошептал мне на ухо Юсфорд. — Ну, догадаться было несложно… — так же тихо отвечаю ему я. — Раз уж мы ввязались в эту игру, Элис, то давай играть до конца, — внимательно посмотрев куда-то перед собой, шепотом произнёс он. — Аристократия не так дружна между собой, как тебе могло показаться в самом начале. Среди всех этих идиотов, — на его лице расцвела фирменная светская улыбка, — есть немногие, с кем я поддерживаю контакт, на остальных можно не обращать внимания. Сейчас мы подойдём к влиятельному вампиру на имя Алансон Жуан. Будь осторожна, у него фетиш на бледнолицых девушек, — он слегка сощурился, когда мы уже почти подошли к этому фетишисту. Я хмыкнула, но ни единого слова не произнесла. Это был подтянутый брюнет с сильно выдающейся вперёд челюстью и слащавой улыбочкой. На нём был классический смокинг английского покроя, во всех его движениях чувствовалась вальяжность вперемешку с самодовольством. Рядом с ним немного поодаль стояла бледная, как сама смерть, и совершенно без форм блондинка, равнодушным взглядом осматривающая входящих в бальный зал. Когда мы подошли к ним, я сделала почтительный и, на удивление, превосходный реверанс, отходя немножко в сторону от мужчин. — Что за чудесная птичка! — вздохнул Алансон, говоря мне это вслед. — Честно говоря, я до последнего не верил, что у тебя наконец-то завелась кровавая птичка. Давно бы пора. — Я присматривался и выбрал лучшую из лучших, — сухо ответил Юсфорд. — О, да ты серьёзно подошёл к делу. Молодец! — одобрительно кивнул Жуан. — Естественно, — быстро посмотрев в мою сторону, Кроули добавил: — Мы ещё к вам присоединимся. — Да-да, до встречи, — быстро и сладковато промолвил мужчина, потащив за собой блондиночку, словно безвольную тряпичную куклу. Я пристально посмотрела им вслед, пока голос Кроули не вывел меня из раздумий. — Я считаю низким то, как он поступает с девушками. Я и сам, конечно, не в восторге от людей, но, по крайней мере, в одного из них я безумно влюблён, — подмигнул он, обращаясь ко мне шёпотом. — Он её вообще за живую не считает, понимаешь? — я серьёзно посмотрела на своего возлюбленного. — Она для него просто игрушка. — Ранее я бы не обратил внимания на это, но сейчас… Пожалуй, я понимаю тебя, — медленно кивнул он, снова переплетая наши пальцы. — Пойдём, не хочу тебя расстраивать. Я улыбнулась краешком рта, спокойно идя рядом с Кроули. Действительно, он порой чересчур заботится обо мне. Это даже больше не на заботу похоже, а на… опеку? Я украдкой посмотрела на гордый и вдохновенный профиль Кроули. Он заметил мой пристальный взгляд и усмехнулся. — Что такое? — спросил он. — Спасибо тебе, — тихо произнесла я, чтобы никто, кроме нас, не слышал. — За то, что заботишься обо мне и не бросаешь одну. — Один раз я тебя всё же оставил одну, — нахмурился он. — Мм? — удивилась я. — С кучером, — ещё больше нахмурился он. — Та ладно тебе, это не считается, — я несильно пихнула его локтем под рёбра, улыбаясь самой что ни на есть озорной улыбкой. — Я потом всё наверстаю, — пообещал Кроули, нежно проводя большим пальцем дугу на тыльной стороне ладони, всё так же держа мою руку в своей. — Не сомневаюсь, Кроули, — я отвела взгляд в сторону, скрывая свою усмешку. — Так-с, а теперь внимание, — я повернула голову в ту сторону, в которую смотрел он. — Берг Элеазар, он же Берлазар. Аристократ с купеческой жилкой. При удобном случае всегда не прочь обвести вокруг пальца, — мужчина поморщился, но после снова нацепил на лицо фирменную улыбку. — Терпеть его не могу. — Почему? — поинтересовалась я. — Он уже не раз пытался меня надуть, — коротко ответил он с милейшей улыбкой. Когда мы подошли ближе к Берлазару, я снова сделала реверанс и отошла в сторону, подслушивая краем уха их разговор. — Юсфорд, мой надёжный партнёр, как тебе вечер, как бал? На голову ниже Кроули, на вид Элеазару было не меньше сорока. Глаза не были ярко-красными, как у остальных вампиров, однако во всём выражении лица было что-то неестественно доброжелательное и одновременно настораживающее. — Бала как такового я ещё не видел, поэтому не могу дать положительной оценки, — ответил ему Кроули. — И то верно, — усмехнулся вампир, обнажая острые клыки. — Вчера утром я отправил в твой город хлеб и молоко… — Знаю. И там была недостача, — широко улыбнулся Кроули, но даже невооруженным глазом было видно его раздражение. — Да, — протянул Элеазар, ухмыльнувшись. — И ты эту недостачу мне компенсируешь, — всё с той же натянутой милой улыбкой промолвил сквозь зубы мужчина. — Конечно-конечно, я же тобой дорожу, партнёр, — шире ухмыльнулся бородач. — Рад, что мы смогли разрешить это недоразумение, — добавил Кроули. — Я тоже несказанно счастлив, — вторил ему Берлазар. — У меня ещё есть дела в некотором месте, поэтому вынужден покинуть тебя одного. До скорого, — сухо промолвил Кроули, отходя. — Конечно-конечно, мой партнёр, удачного вечера, — прощебетал аристократ. Кроули подошёл ко мне недовольный, но, когда увидел моё озорное выражение лица, заинтересовано наклонил голову набок, ожидая разъяснений. — Вы как маленькие дети, не поделившие песочницу, — сквозь улыбку говорю шепотом я. — Пф, старик подбивает под меня колья из-за зависти к моему положению, — проворчал он. — Он уверен, что Равендор попал в мои руки нечестным путём, и теперь пытается это доказать. — Вот как, — приподняла бровь я. — И, тем не менее, вы партнёры? — Как говорится, держи друга близко, а врага — ещё ближе, — усмехнулся он и повёл меня дальше, тихо объясняя, с кем нам ещё предстоит встретиться. — Абрантес Константин — тёмная лошадка в мире вампиров. Когда-то был внебрачным сыном испанского графа Абрантеса от какой-то смазливой простушки из Англии, после превращения — отчаянный бабник и ловелас. Он состоит в представительной кроне императрицы вампиров, так что разговаривать с ним приходится довольно часто. — Ясно, — прошептала на то я. — Даже близко к нему не подходи, — предупредил меня Кроули чуть громче. — Уровень опасности зашкаливает? — Уровень апокалиптический, — с усмешкой промолвил он. По отработанной схеме я быстро делаю реверанс и отхожу в сторону в надежде не привлечь чрезмерного любопытства этого ловеласа-вампира, облепленного с обеих сторон непристойно одетыми девицами с рыжими патлами. — Константин, вижу, ты остаёшься верен себе и своим принципам, — не без сарказма замечает моё красноволосое чудо. — А ты наоборот завёл себе милейшее создание, — глаза Абрантеса загорелись азартом и недобро сверкнули в мою сторону. — Да ещё какое… — Иначе и быть не могло, — резко оборвал его Кроули. — Не рычи ты так, дорогой мой, — рассмеялся вампир, не отводя от меня своего хищного взгляда, — Я же ничего не сделал. — Пока что, — добавил мужчина. — Здравствуйте, миледи, — нежный голосок прямо над ухом заставил меня содрогнуться от неожиданности. Я повернулась лицом к источнику голоса и увидела хрупкую девочку одиннадцати лет от роду. Светлые короткие волосы кудрями ниспадали ей на плечи, голубые бездонные глаза светились настоящей детской наивностью, пухлые губки были слегка приоткрыты. Посмотрев на неё, я внезапно вспомнила о Люське. Они были очень похожи, но притом сильно отличались друг от друга. Я тепло улыбнулась девочке. — Здравствуйте, мисс, — говорю я. — Можно с Вами… подружиться? — неловко пролепетала девочка. — Конечно можно, — удивилась я, наклонив голову набок. — Не бойся меня, я же не кусаюсь. — Да… — немного вздрогнула девочка, но всё же улыбнулась. — Меня зовут Патриция. — Приятно познакомиться, Патриция, моё имя Элисон, — немного пригнулась вперёд я, протягивая ладонь в знак приветствия. — И мне, — лучезарно улыбнувшись, девочка пожала мне руку. — Вы очень хорошая. — Правда? — улыбнулась я уголком рта. — Ты так думаешь? — Да, Вы очень хорошая. Все тёти здесь такие злые, — смешно нахмурилась девочка, продолжая. — Но Вы красивая и хорошая. — Спасибо, мисс Патриция, — рассмеялась я, заправив ей маленькую кудряшку за ушко, — мне очень приятно слышать такие искренние слова. — Тебя очень любят дети, — прозвучал за моей спиной знакомый баритон с ноткой интереса. Я улыбнулась Кроули, посмотрев на него снизу вверх. Девочка сделала небольшой шажок назад, оторопев. Заметив это, я поспешила её успокоить. — Не волнуйся и ничего не бойся. Этот дядя, — я кивнула в сторону Юсфорда, — очень хороший. Даже лучше меня, правда-правда, — девочка подошла ко мне ближе, взяв в свою ручку мою ладонь. — Но он же… вампир? — приподняла бровку девочка, прижимаясь ко мне. — Да, это так, врать я тебе не буду, но мне он не сделал ничего плохого, — я погладила девочку по голове. — Он хороший вампир. Ему можно доверять. Только это наш с тобой небольшой секретик — ты же знаешь, есть такие плохие вампиры, которые могут воспользоваться добротой других, — девочка с пониманием медленно кивнула, а в глазах заблестела детская решимость. — Ну же, пожми ему ручку. — Дядя, можно с Вами подружиться? — улыбнулась Кроули девочка. — Почему нет? — присев на корточки перед девочкой, мой возлюбленный протянул ладонь Патриции. — Я Патриция! — радостно сообщила она ему, схватив обеими ручками ладонь Юсфорда. — А я хороший и добрый вампир Кроули, — с обаятельной улыбкой сообщил он. — Вы такие хорошие и очень-очень красивые! — восхищено сообщила Патриция. — Скажи, Элисон самая красивая девушка среди всех? — я покраснела от таких слов Кроули. — Самая-самая! — Скажи, тебе хотелось бы быть такой же милашкой-обаяшкой, как Элисон? — я покраснела пуще прежнего. — Очень, — уверенно кивнула девочка. — А Вы, дядюшка, почему всего этого не скажете Элис? — Ну… — Кроули перевёл свой взгляд с Патриции на меня. — Боюсь, что она сбежит от меня, если я скажу ей всё, что думаю о ней. — Сбежит? — удивилась девочка, обернувшись ко мне. — Элис, ты же никогда не сбежишь от Кроули? Я искренне улыбнулась девочке, а потом пристально посмотрела на субъект своего обожания, терпеливо ждущего моего ответа. — Я никогда не убегу от своего любимого человека, — загадочно подмигнула я Кроули, протягивая ручки Патриции. — Хочешь, погуляем? — Стой, мерзавка, — к нам подбежал злющий вампир, свирепо смотрящий на испуганную девочку. — Сбежать от меня решила? Я тебя спрашиваю! — он уже хотел было отобрать из моих рук Патрицию, но его руку перехватил Кроули. — Прояви уважение, Веласко, — его серьёзный тон и сосредоточенный взгляд заставили охладить пыл молодого вампира, — девочка подойдет к тебе, но руки к моей миледи протягивать не смей. — Конечно-конечно, прошу прощения, тринадцатый прародитель! — опешил этот Веласко, отходя немного назад и делая почтительный поклон. — Сам не знаю, что на меня нашло… — Сдерживай себя. Это меньшее, что ты сможешь сделать для меня, — сказал, как отрезал, Кроули. — Я… Должна идти, — подавленным тоном произнесла Патриция. — Дядюшку ведь могут рассекретить, — шепотом добавила она. — Поэтому, — уже громче произнесла она, — я пойду. — Патриция, — я встревожено окликнула её, когда она уже успела сделать навстречу вампиру несколько шагов, — мы ещё увидимся, я тебе обещаю. — Конечно, Элис, я буду ждать! — широко улыбнулась девочка, быстро зашагав к Веласко. Кроули отпустил руку вампира и, полностью игнорируя за своей спиной его поклоны, подошёл ко мне. — Бедная девочка. Такая маленькая и хрупкая, а уже в лапах дикого… животного, — заметно помрачнела я. — Это мерзко, это низко! — еле сдерживал свой гнев Кроули. — Вот почему я даже и с половиной этого сброда задниц аристократов не поддерживаю контакта. — Знаешь… — я смотрела куда-то в пространство перед собой, никого не видя и больше никого не слыша. — Здесь никто не ценит жизни. Здесь ей цена грош, а люди — просто забавные зверушки. Я не могу не злиться на вампиров за это, но и избавиться от чувства своей собственной вины не могу. Я-то получила всё, о чём человек и во сне себе не позволит грезить: забота, внимание, любовь, достаток… Я этого не искала и не просила — оно само пришло мне в руки, а другие? Не эгоистично ли с моей стороны наслаждаться наилучшим, что осталось в нашем неправильном и разрушенном мире, одной? Чем хуже крошка Люси, малютка Патриция, другие люди из Нижнего города?.. — Элис, — позвал меня Кроули, отвлекая от тяжёлых мыслей, — ты не эгоистка. Была бы ты эгоисткой, прижала бы тогда к груди Патрицию, когда Веласко протянул к ней свои руки? А защитила бы ты тогда Люси от вооружённого вампира, когда тот через несколько мгновений должен был проткнуть тебя насквозь? Стала бы ты на свой страх и риск красть у вампиров еду ради людей из Нижнего города? — я внимательно посмотрела ему в глаза. — Видишь, ты не эгоистка. Ты хороший человек, прекрасная девушка, которая заботится о других больше, чем о себе, что я считаю крайне высшей точкой безрассудства и безумия, но именно это делает тебя тобой, понимаешь? — он легонько провёл ладонью по моей щеке, пальцами еле-еле касаясь кожи. — Поэтому не думай так о себе. Всем ты никак не поможешь и всех защитить — тоже. Ты достойна всех благ и даже большего, поверь. Не думай больше об этом и не пытайся это оспорить. Просто поверь мне и не вынуждай меня стягивать к твоим ногам всё самое дорогое и красивое. Ты же знаешь, если дать мне волю в этом, то я сразу побегу, как бы это странно ни звучало, — он щелкнул меня по носу, а после потянул меня за руку дальше. — Пойдём. Сказать мне было нечего, если честно. Из моей головы вылетели все аргументы то ли из-за обаяния этого мужчины, то ли из-за чрезмерной убедительности его слов. Как бы там ни было, мы пошли дальше.