Мы будем дальше жить, отрываясь от земли, Пытаясь летать, не имея крыльев…
SLIM — КРЫЛЬЯ
***
Мы больше не вспоминали события, что произошли на Кровавом балу. В каком-то смысле он был действительно «кровавым» для нас. Эта оторванная рука… Боже, как вспомню, так сразу тошнить начинает. Кроули сразу же не придал никакого значения словам Цепеш, но я-то знала, о чём она говорила. Точнее, я знала, что она сделала со мной, чтобы передать мне свои слова. Каждый день после обеда, направляясь из банкетного зала в свои покои, я ненадолго заходила в библиотеку, воруя оттуда одну-две книжки. В детстве я много читала, поэтому быстро справлялась с прочтением всей этой кучи книжек под своей кроватью. В одной неприметной книжонке в старом кожаном переплёте я и нашла ответ на свой вопрос. Внушение. Как ни странно, но чем старше вампир, тем вероятнее встретить обладателя дара «внушения». Если учитывать то, что Крул Цепеш являлась Третьей прародительницей, то ей, должно быть, очень много лет, а, значит, она может обладать этим редкостным даром. С помощью внушения человеку можно внушить не только свои мысли, свою волю, но и заставить поверить в это. Будто бы это не чьи-то чужие мысли, а твои собственные. Только одно не укладывалось в моей голове: как она предвидела этот небольшой разговор между ней и Кроули прямо после того, как я открыла глаза. Однако, после того, как я получила ответ на свой главный вопрос, я больше не стала интересоваться этой темой. Зачем дальше в этом копаться, если и так всё предельно ясно? Таким образом, мало-помалу я тоже стала забывать о словах вампирши, а зря, ой зря… Прошёл месяц. Наши отношения с Кроули стали крепче, мы доверяли друг другу и, бывало, не могли отойти друг от друга ни на шаг. Ида ворчала что-то про «влюблённых голубков», но нам, откровенно говоря, было всё равно. Вот только Ферид был неимоверно счастлив. Умилялся, когда мы проходили мимо него, держась за ручку, охал и ахал, когда заставал нас обнимающимися. Прямо как дитя малое, честное слово. Хотя, по сути, он и есть «малое дитя», с его-то рвением преодолеть свою скуку и украсить серые будни воображаемыми цветочками с воздушными шариками. Кони, чудом оказавшиеся наверху башни, это всего лишь верхушка айсберга. Куда более любопытным было исчезновение целого табуна коней, который нашли, в последствии, у самой границы Подземного города. Если не учитывать этих казусов, то дни были действительно слишком однообразными для обитателей замка. Хотя, знаете, не только в жизни Ферида были свои развлечения. Я медленно открыла глаза и так же мучительно медленно потянулась всем телом. Моя рука наткнулась на что-то мягкое и пушистое. Дрогнув, я быстро сообразила, кто этот нарушитель моего спокойствия и личного пространства. В первый раз, помнится, я настолько испугалась, что свалилась с кровати, сметая в полёте рукой всё стоящее на прикроватной тумбочке, и, пока я негодовала, сей виновник откровенно забавлялся. Всё, не будет он больше потешаться надо мной. Фиг я теперь испугаюсь. — Так не интересно, Элис, охнула бы для приличия, что ли, — с усмешкой замечает голос сзади. — А чему тут уже «охать»? Привыкла уже к этому трюку, где твоя оригинальность? — замечаю не без сарказма я, даже не думая оборачиваться к нему лицом сейчас. — Оригинальность? Ты бросаешь мне вызов? — Где здесь вызовом запахло? — Тут даже к гадалке не ходи — по затылку всё видно, — со смешком отвечает мне самый приятный в мире для меня баритон. — Кроули, — я тяжело вздохнула, преодолевая смущение, повернувшись на другой бок к нему лицом, пытаясь соблюдать хоть минимальную дистанцию, — сколько уже можно? Я же, в конце концов, девушка… — Моя девушка, — поправляет он. — Да, — я ещё раз тяжело вздохнула. — Твоя, но у меня тоже должно быть свободное личное пространство, — он хотел было что-то сказать, но я приложила указательный палец свободной руки к его приоткрытым губам.- Да, от тебя. Я смущаюсь. — Мм… — я с улыбкой убрала палец, кивая ему, чтобы он говорил. — Что тебя смущает? — Ээ… — вот этого вопроса я и боялась, поэтому перевела свой взгляд на потолок, находя его довольно красивым для обычного белого потолка. — Я… Я не одета подобающе… — И чего здесь стесняться? — приподнял он бровь, хитрая улыбка тронула его губы. — Кроули, я, блин, чуть ли не голая, а он «чего здесь стесняться»! — вскипела я, но тут же пожалела о своих словах, когда увидела его широкую улыбку. — Чёрт, Кроули… — я чувствовала, как мои щёки запылали с новой силой, поэтому попыталась отвернуться. — Не советую кричать об этом, дорогая, тем более, когда рядом с тобой лежит еле-еле держащий себя в руках мужчина, — он притянул меня к себе ближе. — Доброе утро, моя малышка. — Доброе утро, еле-еле держащий себя в руках мой любимый мужчина, — с ехидной улыбкой говорю я. Смешок сорвался с его губ, а после между нами повисла тишина. О чём я думала? Наверное, обо всём и сразу. Об ощущении безопасности и заботы, когда нахожусь в его объятиях; о том, что хотела бы лежать так целую вечность; о широкой и сильной груди, на которой мне посчастливилось лежать, к которой мне посчастливилось прикасаться своей ладошкой. Я прислушалась к тому, бьётся ли его сердце, и, конечно же, оно было безмолвно. Интересно, Кроули был человеком до превращения, или же он принадлежит к тем самым первородным вампирам? Билось ли его сердце когда-то? Знает ли он, каковы ощущения приятной усталости? Сбивалось ли его дыхание после длительного бега? А, может, он чувствовал и другое, неведомое ему сейчас?.. — Кроули, расскажи мне о своём прошлом. — С самого начала? — С самого начала. И он рассказал мне всё. Рассказал мне про своё счастливое детство, про своих родителей, про то, как он ненавидел школу и своего учителя письменности. Бертольд Штраус был отличным учителем, но Кроули он люто ненавидел. В основном из-за озорного и непредсказуемого характера. Учителя всегда любят прилежных учеников, а мой любимый таковым вовсе не являлся. В тринадцатом веке в возрасте семнадцати лет он свернул с дороги науки и просвещения, увлекшись военным делом. Был Крестоносцем и состоял в Святом Ордене. В бесчисленных битвах заслужил своими военными подвигами имя Героя, стал почитаемым человеком, приносил деньги мешками к ногам своих родителей. — Когда я оруженосцем поступил к одному пьянице-рыцарю, единственными, кто поверил в меня, были мои родители. Все же остальные считали меня безумцем. Включая и бывшего учителя письменности. В благодарность за это я поддерживал их всеми известными мне способами: будь то материально или морально, — вспоминал Кроули. В своём прошлом он был сильно верующим в Бога человеком, по возможности посещал церковные мессы и соблюдал посты в большие праздники христиан. Кроули был уверен, что с помощью Бога человек всесилен. Руководствуясь этим, он верой и правдой дослужился до почётного рыцаря, не снимая с шеи крест и не расставаясь с карманной библией. Да, у него было много сторонников, которыми Кроули очень дорожил: Гюстав, Виктор, Альфред… Последний был наставником Юсфорда и первым, кто разглядел в нём огромнейший потенциал воина. Альфред относился к Кроули как отец к сыну, лично его тренировал и давал ему дельные советы. Однако всё резко изменилось. Папский легат принял решение, согласно которому лучшие рыцари и их оруженосцы отправляются отвоёвывать Святую Землю, омывая её кровью язычников, неверных, будь то ребёнок, женщина или мужчина. Ослеплённый якобы «справедливой местью за свою веру», Кроули убивал всех направо и налево, не считая количества убитых им язычников. Но их победы должны были когда-то закончиться. Крестоносцы были окружены. Неверных — миллионные толпы, их — семьдесят с лишним человек. Жестокость на поле битвы и безнадежная реальность сильно пошатнули его веру. Да, он тысячи и тысячи раз видел это раньше, но, когда Бог не прислал ему и его товарищам спасение от смерти, мало-помалу Кроули утратил свою былую веру. — Смерть настигла командующего походом — Альфреда, моего близкого друга, самого сильно верующего человека. Я до сих пор уверен, что он вообще не заслуживал смерти. Его вера в Бога была особо крепка, поэтому я возненавидел этого «Бога». Помнится, именно тогда я и перестал молиться. Все его товарищи погибли в том бою, прямо на глазах их якобы Бога, в которого они так усердно верили. Кроули окончательно потерял веру тогда, когда осознал, что никакого Бога не существует, ведь он не ответил на все их молитвы и не даровал им победу. Он чётко понял одно — спасти его может только он сам. Да, его мировоззрение изменила ожесточённая война и Кроули сорвал крест со своей шеи, выбросив его в море, сжёг библию в ярком костре, забыв навсегда значения слова «религия». После он осел в маленькой деревеньке, открыв свою школу для того, чтобы учить местных детей фехтованию. Он был искусным мечником, и к нему стремились попасть в ученики чуть ли не все детишки окрестных деревень. Также Кроули защищал эту деревню как бывший воин, работая за еду. — Меня уважали и почитали, относились как к аристократу, называли «господином» и всячески пытались угодить, но все они заблуждались, думая, будто всех своих побед я добился, полагаясь на какого-то «Бога», — молвил Кроули дальше, нахмурившись. Также, как и в Бога, он не верил и в вампиров. Если не существует Бога, то как, соответственно, может существовать нечисть? Мужчина считал само наличие в мире кровососущих тварей противоестественным, а, значит, и невозможным вовсе. — Так было до встречи с Феридом Батори, — задумчиво и серьёзно промолвил Кроули. — Сколько же тогда Фериду лет… — вздохнула я. — Крул Цепеш его намного старше, — успокоил он меня, продолжая рассказ. Именно он — Ферид — и есть тот самый первый вампир, которого повстречал Кроули. Хотя нет, не совсем так. — Ферид был тем вампиром, что доказал мне существование себе подобных, и был тем самым вампиром, что обратил меня в ненасытное кровожадное существо, но он был не самым первым вампиром в моей жизни, — с усмешкой поведал Кроули. Сам того не зная, он встретил вампира на том самом поле битвы, на котором были убиты все его товарищи и на котором он — Кроули — потерял свою веру в Бога. Именно этот проклятый вампир и стал причиной изменений в Юсфорде. — Батори поведал мне, что кровосос, которого я встретил на поле боя, носил имя «Микаэла» и не мог умереть от простого удара меча. Также он подметил, что когда-то тоже носил такое имя. — Может, Ферид и был тем самым вампиром, что убил твоего близкого…? — предположила было я, но Кроули покачал головой. — Нет, это не он. Тот вампир обладал коричневыми волосами и был повыше Ферида, да и шире в плечах, к тому же, — с уверенностью ответил мне Юсфорд. — Хм, а что было дальше? — О, дальше не так интересно, — с улыбкой говорил Кроули. Дальше он поведал мне о тонкостях вступления в круг аристократии, о дворовых интрижках и нелепых поступках, о том, как нелегко стать «своим» среди вампиров, если ты когда-то был человеком. — Но, в конце концов, мне было проще стать частью аристократии с помощью Ферида. Тут ему и вправду стоит отдать должное — без его содействия было бы куда проблематичнее. — Интересно, остались ли в мире ещё такие места, где Батори не побывал? — озадачено спрашиваю его я, рассмешив вампира. — Сомневаюсь. Он успевает быть везде и всегда вовремя. — И всё же… Кажется, он преследует какую-то цель, совершая великодушные и легкомысленные, на первый взгляд, поступки. — Хм, пожалуй, ты права, но пока что его планы для меня — абсолютно размытое пятно. — Все тайны рано или поздно становятся явными. Через некоторое время, думаю, мы обо всём узнаем, — промолвила я, закрывая глаза и вдыхая приятный и манящий аромат Кроули. Руки прижали меня к себе сильнее. Мой любимый мурлыкал себе под нос одну ему известную песню, убаюкивая меня. Я ещё раз глубоко вдохнула и выдохнула, довольно быстро уснув.***
Ты слышишь это?.. Чувствуешь это?.. У нас с тобой особая связь. Такая себе ниточка между нами. Стало быть, не по нашей прихоти. Скоро встретимся, ты знаешь об этом?.. Слышишь, каким влажным и тёплым кажется тебе собственное сердцебиение? Это оно пока что твоё. Пока что. Скоро всё будет по-другому. Часики тикают. …тик-так, тик-так… Забавно, твои часики тикают тоже. Ха-ха, они остановились! Остановились!.. Жаль, с твоими так просто не получится. Но ничего, и это пройдёт, как говорил Соломон, *, а сейчас… Проснись, Элисон Темпест Даркрайт!
***
Я резко открыла глаза, в страхе оглядываясь по сторонам, но никого рядом не было. Даже Кроули. Богатое убранство, одежда, даже мои тапочки — всё оставалось на месте, но отчего-то у меня было такое ощущение, что я лишилась чего-то очень важного. Чего-то такого, что должна была отстаивать до конца во что бы то ни стало, но утратила без боя. Бешеный пульс, а в голове до сих пор звучали те едкие, противные слова. Вставая с кровати, я схватилась за сердце.«Ты слышишь это?.. Чувствуешь это?..»
Выдохнув судорожно весь воздух сразу, я оперлась плечом о колонну, щурясь от нахлынувших мучений. Сердце, будто спотыкаясь, пропускало удары. Больно… Невыносимая боль охватила всё моё тело, сжигая изнутри, а в голове звучали те слова, словно молотом по железному кузову автомобиля, отображаясь в моём сознании. Я поднесла свою руку к лицу и сразу же сделала шаг назад, чуть было не вскрикнув. Левая рука становилась всё чернее и чернее прямо на моих глазах, она тянулась к моему горлу, и я еле-еле её контролировала. Схватившись другой рукой за неё, я закричала. Она была раскалённой, словно была изготовлена из расплавленной лавы, только-только изъятой из-под земли. Дверь в мою комнату со стуком распахнулась, и на пороге оказалась испуганная Ида. — Элисон? — шокировано посмотрев на меня, Ида сделала неуверенный шаг ко мне. — Что такое? Тебе приснился кошмар? — Что?! Нет! Точнее, да, но это неважно! — я потрясла перед ней левой рукой, что уже была чернее угля и покрывалась странными серебристыми узорами. — Посмотри, что это?! — Я ничего не вижу… — потрясённо выдохнула женщина, делая ещё один шаг вперёд, подходя ко мне ближе. — Ничего нет, Элис, это всего лишь дурной сон… — в её голове было столько жалости и непонимания, что я чуть было не закричала снова то ли от безысходности, то ли от отчаяния, то ли и от того и от другого одновременно. — Да как же ты не видишь? Вот, посмотри на мою руку! Посмотри… Или, — внезапная догадка посетила мою голову, — ты действительно ничего не видишь? Ничего? — Элис, я вижу обычную человеческую руку, — с опаской говорит вампирша, уже совсем близко стоя возле меня. — Можно я потрогаю твой лоб? — не дождавшись моего ответа, она приложила ладонь к моему лбу и тут же одёрнула её. — Ты же горишь! Так и знала, у тебя жар! — схватив меня за мою чёрную руку, она потянула меня к кровати, уложив меня в постель, а сама выбежала из комнаты со словами: — Я сейчас вернусь, не наделай глупостей! Она скрылась за дверью, быстро побежав вниз по коридору в сторону лестницы, оставив меня дрожать на холодных простынях. Что с моей рукой? Чей голос я слышала? Почему меня бьёт, как в лихорадке? Что со мной вообще происходит?! Со страхом ещё раз посмотрев на левую руку, я заметила, что серебряные узоры стали светиться, и этот свет больно резал глаза. Я сощурилась и отвернулась. Невыносимо было смотреть на это. Глупый бред, сумасшествие или необъяснимая реальность — мне сейчас было всё равно. Мне нужна была помощь. Мне нужны были руки, что с заботой и пониманием обнимут меня. Руки, которые убедят меня в том, что всё это — лишь моё расстроенное воображение, безумные игры разума, что всё это скоро пройдёт. Но этих рук не было. Их обладателя не было со мной рядом. Кроули не было рядом со мной. Дальше всё происходило как в тумане. Ида снова ворвалась в мои покои с оглушительным стуком, за ней следом вошли несколько вампиров, безропотно поднимая меня на руки и куда-то унося. До меня долетали обрывки фраз, но мозг отказывался воспринимать сказанное, кроме крохотных кусочков сведений. — Господин Юсфорд уехал по делам, но скоро вернётся… — Миледи становится хуже… — Доктор в другом городе… Ещё несколько минут, и меня вынесли на улицу. Сырость и отсутствие солнца, сновавшие туда-сюда вампиры. Я ощутила, как меня бережно положили на что-то мягкое и нежное, а потом невесомый холодный поцелуй в лоб, крепкие объятия… Я приоткрыла глаза, в своём бредовом состоянии потянувшись здоровой рукой к источнику заботы. — Кроули?.. — Нет, милая, нет, но я хотел бы быть им сейчас, — с усмешкой произносит силуэт. — Какого чёрта… — напрягая зрение, я смогла различить седые волосы в прозрачном тумане. — Ферид?.. — Конечно я, кто же ещё? Буду твоим кучером, — весело промолвил тот, усаживаясь на козлы. — Ферид… — мне было всё сложнее и сложнее говорить, я снова закрыла глаза, чувствуя, как левая рука пылает всё сильнее и сильнее. — Ммм? Уже засыпаешь? — карета тронулась с места. — Хорошо-хорошо, поспи, конфетка. Я отвезу тебя в кое-какое место получше врача. Тебе сразу станет лучше, слово даю. Ведь я… — это было последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в забытье.***
Красиво едешь, не спорю. Жаль, правда, не тому ты доверилась. А ты ведь знаешь, прекрасно знаешь, кто такой Ферид Батори. Эх, твоя слепота погубила тебя. Считай, я победил. Просыпайся, Элисон Темпест Даркрайт, я отпущу тебя ненадолго…
***
Туман перед глазами отступал всё дальше и дальше, растворяясь в воздухе, словно его и не было. Несколько раз моргнув, я окончательно вернула себе зрение, но потом тут же пожалела об этом. Кровь. Много крови и тщательно отрезанных конечностей. То тут, то там следы побоища и отчаянной борьбы. Я быстро отползла от этого месива подальше, наткнувшись спиной на что-то твёрдое. Обернувшись, я испугалась ещё больше, неловко вскакивая на ноги. Блондинистая голова без тела смотрела на меня с яростью и явным желанием прикончить, оставаясь безмолвной. Из шеи до сих пор капала небольшая струйка крови… На дрожащих ногах я отвернулась от головы и хотела было сделать несколько шагов в сторону, но мне этого не дали цепи, сковавшие мои руки. Из-за страха и немого оцепенения я не сразу обратила внимание на то, где я нахожусь. Вот же идиотка!.. Беглым взглядом я осмотрела потресканные бетонные стены, где прекрасно обосновался лишайник и какой-то странный синий мох. В сумраке, где единственным источником света был костёр в углу подвального помещения, было сыро, пусто и холодно. И как этот костёр ещё горит?.. Я была единственным живым существом здесь, вокруг же — одни подобия трупов. Трупов вампиров. Кто настолько силён, чтобы убить с десятка два вампиров? Кто настолько жесток, чтобы с таким рвением разрывать на части плоть, смешивать воду с кровью? Может, это тот голос в голове?.. Я с нескрываемым ужасом ещё раз осмотрелась, пытаясь разглядеть, к чему я была прикована. И я разглядела. В бетонный пол крест-накрест вбиты два меча-близнеца. Вокруг них мелом нарисованы несколько кругов, каждый за радиусом больше предыдущего, центром которых являлись скрещённые мечи. На полу то там, то здесь можно было заметить причудливые узоры, старинные надписи и подобия человеческих фигур, и ничто из этого не показалось мне знакомым, сколько бы я ни всматривалась в контуры древней письменности. Цепи присоединялись к рукояткам мечей, я дёргала руками в стороны, пытаясь выдернуть мечи — толку было мало. Я подошла ближе к мечам-близнецам. Они отнюдь не вызывали доверия, как и обстановка, в которой я оказалась. Я протянула руку к одному из мечей, но тут же осеклась — вдруг это какая-то уловка? Не могут же мечи быть единственным сдерживающим фактором?.. Или могут?***
POV неизвестного солдата, отряд #5 Японской Императорской Демонической Армии
— Думаешь, эта дамочка настолько важна? — спрашиваю я у Рича. — Видимо, да, — выдыхая сигаретный дым, промолвил парень. — Слышал, снюхалась с аристократами, значит, ей много чего известно. — По своей воле? — брезгливо спрашиваю я. — Кто знает, — пожал плечами Рич. — Нам, солдатам, об этом не скажут. — И то верно, — отвечаю ему я. За долгие годы службы я привыкла к его сигаретам, но, как и в академии, до сих пор ненавижу их запах. Даже сейчас, в такой рисковой ситуации, я морщила нос, малыми порциями вдыхая никотин. — Скверное место. Не думал, что нам придётся остановиться здесь, — нарушил тишину Акено. — А ты думал, что мы в богатстве и роскоши купаемся? — Рич выплюнул сигарету на пол и потушил окурок ногой, ухмыляясь новобранцу. — С такими мыслями тебя быстро сожрут. — Кончай зубоскалиться, Бартон, — донёсся до нас хриплый голос. Из мрака вышел командир, хромая на правую ногу. Так и знала, он действительно был ранен в той потасовке. — Разве ты таким же не был? — добродушная улыбка мелькнула на лице мужчины. — Тоже мне, нашли, с кем сравнивать, — отводя свой взгляд от него, Рич Бартон достал из кармана новую сигарету — верный знак того, что он нервничает. — Не знаете, где тот другой вампир? — Сбежал. Среди убитых мы его не нашли, — коротко ответил командир, вмиг став вновь серьёзным и суровым лидером. — Чёрт, — прошипел Рич, скрипя зубами. — Возьми себя в руки, солдат, найдём мы твою подругу, — пыталась я его воодушевить, но он ещё больше помрачнел. — А та девушка? — Акено всегда умел перевести тему разговора в более выгодное и безмятежное русло, за что мы его весьма ценили. — Кажется, ещё не просыпалась, — сказала я, обернувшись и снова взглянув в замочную скважину. — Никаких подозрительных звуков не слышно? — осведомился командир. — Тишина, — сказала я, пытаясь высмотреть что-либо во мраке. — Чёрт, ничего не видно. Сложно было немного поковыряться в щитке, Рич? — с раздражением бросаю ему я. — Я-то? Я разве похож на электрика? Или я бессмертный, раз меня током убить невозможно? — выдыхая дым мне в лицо, говорит он. — Тебе надо, ты и ковыряйся. Нет, такого хамства я стерпеть просто не могла. — Бартон, ебать тебя в пердак, сколько уже можно дымить?! — оттолкнув этого смеющегося самовлюблённого идиота и отобрав у него сигарету, я ушла от них. — Ещё раз так сделаешь — ты у меня эту сигарету съешь.***
Рукоять меча манила меня. Ходя кругами вокруг этих мечей, я всё пыталась понять, почему именно их использовали в качестве моих оков, я всё пыталась разглядеть, какой смысл в этих письменах. А время нещадно продолжало свой бег, так и не дав мне ни единой подсказки. Рано или поздно я должна была решиться на это, ведь единственным способом выбраться отсюда было вытащить мечи. Просто возьми и вытащи, чего сложного-то?.. Я протянула свои дрожащие от подвального холода руки к мечам. Просто вытащить мечи, и ты свободна. Одно движение… Одно резкое движение, Элисон, и ты будешь на свободе!.. Чего же ты ничего не делаешь? Мне вспомнилось, как я играла в прятки с мамой и папой. Это были те светлые деньки, когда отцу ещё не угрожало увольнение, а матери не надо было беспокоиться о моей школьной жизни, ведь я тогда только-только пошла в детский сад. Пряталась я всегда хорошо, поэтому и любила эту игру больше всего на свете, и, когда я с родителями по выходным выходила на пикник в местный парк, частенько ныла, чтобы со мной поиграли именно в эту игру. Бывало, они подолгу не могли меня найти. Искали на деревьях, в кустах и за заборами, но моей красноволосой макушки нигде не было видно. И тогда отец использовал главное ухищрение для ребёнка — конфеты. Демонстративно открывая пачку с желейными мишками, он говорил, какие вкусные эти конфеты и как ему повезло, что он прихватил с собой эту пачку из дому. И, конечно же, я выползала из-под детской горки или брошенной лисьей норы, требуя конфетку за победу в прятках. Почему мне вспомнилось именно это? Наверное, все мы в самые худшие моменты своей жизни задумываемся над тем, что светлого, невинного и доброго происходило в нашей жизни. Любимые лакомства, вкусные запахи, какой-нибудь аттракцион, мягкая игрушка, которую брали в постель — все воспоминания хранятся где-то глубоко в нашем сознании и всплывают со временем в нужный момент, когда, кажется нам, не должны всплывать и вовсе. Да, не все помнят всё, что происходило у них в детстве, но отдельные обрывки фраз, чей-то смех или какой-то специфический вкус пробуждают в нас ощущение дежавю, чувство такое, будто нам это знакомо, но мы и дальше будем настаивать, что такого не было никогда и нигде. Просто протянуть руку… Да, кажется, так и говорил отец тогда в парке, беря в руку маленького желейного мишку. И всё же странно, что именно об этом я вспомнила сейчас, решив сделать нечто сомнительное. Я неуверенно взялась обеими руками за обе рукояти мечей. Вспышка, а потом тьма. Чёрная пелена перед глазами, я больше не чувствовала собственное тело. И, даже когда боль в ногах оповестила меня о том, что я упала на колени, подняться я не смогла. Дышать стало тяжелее, сердце стало биться чаще. Прямо как тогда, во дворце… Во дворце же? Каким далёким мне кажется сейчас то время…***
— Вот мы и встретились, я ж говорил. Голос обращался ко мне, я чувствовала это. Открыв глаза, я не особо-то и удивилась, увидев вокруг себя тьму. Тьма вокруг, тьма над головой, тьма под ногами. На чём я стояла? Где я нахожусь? Ничто здесь не было материальным, ничто здесь не казалось мне реальным, ничто здесь не напоминало мне ни подвал, ни дворец, ни мою старую халупу в Нижнем городе. Это было абсолютное Ничто, правда, блуждающие огни вдалеке давали мне призрачную надежду на то, что не всё так ужасно, каким оно мне кажется сейчас. Какой-то частью мозга я всё ещё надеялась, что это кошмар, просто очередной и бессмысленный кошмар, и я вот-вот проснусь. — Это же сон, — уверенно говорю я, а голос мой тает вдалеке. — Нет, — мой невидимый собеседник был не менее уверенным в своей правоте. — Ты лжешь. — Я лгу? Нет, это ты лжешь. Я не умею лгать, — насмешливо отвечает мне голос. — Покажись. — Зачем тебе это? В этом нет смысла! — Я хочу знать, с кем разговариваю, — необычно для себя я сохраняла самообладание, ища глазами во тьме хоть какой-то силуэт. Сзади в спину кто-то легонько постучал маленьким кулачком. Я с удивлением обернулась, выпуская из рук мечи. — Привет, — широко улыбнулась маленькая девочка, поднимая с пола мечи и подавая их мне, самостоятельно вложив те в мои руки. — Вот, у тебя что-то упало. — П-п-патриция?.. — ошеломлённо выдохнула я, во все глаза уставившись на девочку. — Предположим, — хитро подмигнула она. — Но как?.. То есть, как ты тут оказалась? Что это за место? Где тот вампир? — вопросы с моей стороны посыпались градом, как только я увидела знакомое лицо, но потом мною овладели сомнения: постойте, а как же голос? — Это мой дом, а ты моя гостья. Я же говорила, что мы встретимся! — девочка радостно запрыгала вокруг меня. — Какой дом?.. — я непонимающе посмотрела в глаза девочке. — Что ты такое? — Я Патриция, — удивлённо захлопала глазками девочка. — Патриция, значит, — я недоверчиво посмотрела на девочку, интуитивно делая шаг назад. — Как звали того аристократа, твоего господина? — Что, прости? Я тебя не понимаю, — девочка сделала шаг вперёд, в недоумении наклонив голову набок и протягивая ко мне свои детские ручки. — Я хочу обнять тебя, Элис. — Нет, — я сделала ещё два шага назад, окончательно потеряв доверие к этому существу. — Ответь мне на вопрос или признайся, кто ты. — Элис?.. Элисон?.. — звало оно меня, но я никак более не реагировала на это: я была уверена — передо мной не Патриция. — Что же ты со мной так? Я же так долго ждала тебя… — Эль, — позвал меня другой голос из тьмы, и я удивлённо повернула голову, — скажи мне, Эля, почему ты бросила меня? Почему, Эль?.. — Люси?.. — еле-еле промолвила я, смотря то на «Патрицию», то на «Люси», уже не понимая, кто из них настоящая, а кто подделка. — Мне было так плохо… — плакала светловолосая девочка. — А ты про меня забыла! — выкрикнула она. — Мы ей не нужны. Она лгунья, Люси. Видишь, ни капли совести в этих глазах. — Патриция смотрела на меня с укором. — Эль, почему ты стала такой? — сквозь слёзы прошептала Люси. — Что?.. — потрясённо выдохнула я. — Что вы такое… — За что ты со мной так?! — закричала Люси, кидаясь в открытые объятия Патриции, заливаясь слезами. — За что она со мной так?.. — Ты разочаровала меня, Элис, — новый голос прямо позади меня заставил меня от страха и неожиданности содрогнуться. — Я тебя такой не воспитывала. — Мама?.. — мой голос сорвался, я просто не могла поверить в то, что здесь происходит. — Почему ты стала такой, Элисон? Разве я этому тебя учила? — в глазах моей матушки были ярость и неодобрение. — Я не понимаю… — я обернулась на девочек, что молча и с укором смотрели мне в спину. — Мама, я не… — Что «я не»? Если нечего сказать, так стой молча, — послышался новый голос где-то совсем над ухом, и я резко развернулась к его источнику. — Папа… — совсем тихо промолвила я, чувствуя, что вот-вот и не выдержу всего этого. — Я тебе не отец, монстр! — отпихнув меня от себя, он встал рядом с матерью. — Не подходи, чудовище, — его глаза сверкали гневом. — Монстр! Монстр! — вторила ему Люси. — Настоящий моральный урод! — вскрикнула мама, брезгливо отвернувшись. — Нет… — тихо прошептала я, а на глаза наворачивались слёзы. — Нет, нет… — Я уже говорил тебе, что ты должна умереть, сатанинское отродье, — сквозь зубы прошипел отец. — Действительно, почему ты не умерла тогда? Было бы лучше, если бы тебя не было. Жаль, что я умерла раньше тебя, не то с удовольствием вонзила бы кухонный нож в твоё сердце, — добавила задумчиво мама не без доли отвращения. — Нет, я не верю, нет… — бормотала я, отходя от них всё дальше и дальше. — Вы не мои родители, вы просто не можете быть ими. — Собственных родителей не узнаёт. Да ты не монстр… Ты настоящий демон! — выкрикнула Патриция. — Ты бы не сказала такого… — сказала я про себя. — Умри, сдохни, сгори, сгний! — Люси, сжав кулаки, угрожающе подходила ко мне всё ближе и ближе. — Это не ты, это не ты… — как мантру, повторяла я одно и то же. — Убейте же её наконец! — крикнула мать. — ЗАТКНИСЬ! — сорвалась я, заорав как можно громче. — Заткнись, заткнись, заткнись, мать твою! — крепко сжав мечи в руках, я бросилась с ними прямиком на Люси. — Заткнись и сдохни, тварь! — замахнувшись мечами на девочку, я за один миг разрезала пространство на части — девочка пропала. Пропала не только она. Пропала и Патриция, и мама, и папа, и огни вдалеке. Непроглядная тьма и я… Разве не так было всегда? Где бы я ни была, кем бы ни было это существо, что бы меня только ни ожидало в будущем — я убью эту тварь. За то, что посягнула на дорогих мне людей. За то, что приняло облик тех, кого я люблю и любила. За то, что нарушило мою святую память об этих людях. За то, что так жестоко играет со мной. — Где ты, мерзость? Покажись! — крикнула я во тьму. — Не хочешь по-хорошему, значит? — голос доносится откуда-то сверху. Я подняла глаза кверху и увидела, как ко мне из появившегося сводчатого чёрного потолка спускалось небольшое существо. Когда оно приземлилось передо мной, я смогла рассмотреть его получше с нескрываемой ненавистью. Худая, с персиковой кожей и формами. Коротко стриженные алые волосы ёжиком торчали в разные стороны. В кокетливых алых глазах блестела жажда и алчность, а губы цвета спелой вишни были изогнуты в презрительной ухмылке. На ней почти не было одежды, а то, что было «одеждой», только слегка прикрывало то, что должно прикрывать. Высокие чёрные кожаные гольфы, высокие чёрные сапожки с красными вставками по колено, длинные чёрные кожаные перчатки без пальцев и шипастый коричневый ошейник. Если не обращать внимания на две пары демонических красно-чёрных крыльев за спиной и головой, а также на длинный гибкий хвост сзади, то это существо ничем бы не отличалось от обычной представительницы экстраординарной субкультуры. Татуировка на бедре показалась мне бессмысленной, но что-то мне подсказывало: берегись её, будь осторожной, берегись. — Не обращай внимания на то, что я выгляжу, как девушка. Это по вине людей я похож на тебя, — фыркнул «он». — Что ты такое? — я не ослабляла бдительности, ведь от этого существа можно было ожидать действительно чего угодно. — У людей нынче вообще манер нет? — разозлилось оно. — Так и быть, прощу тебе, как моему ключику к спасению, сию глупость, — широко усмехнувшись, оно сделало шаг назад, раскинув руки в стороны. — Перед тобой архидьявол Эльхард Бельфегор Ваал-Фегор-Пиор, гений открытий и изобретений, деточка. Демон? Он и есть дьявол? Почему он выглядит, как девушка?.. — Может, задашь мне эти вопросы? Скучно, знаешь ли, мысли читать. Я жажду диалога, — с ухмылкой промолвил он, подходя ближе. — Где я, чёрт возьми? — вместо этого спросила я, холодные мурашки пробежали по спине. — Ну, скажем, это называется спиритическим сеансом между демоном и человеком, в результате которого либо ты останешься жить, либо я завладею твоим телом и разумом, — приложив указательный палец к губам, сказал он. — Когда я… — Мечи. Ты взяла мои мечи, помнишь? — улыбнувшись уголком рта, он сделал ещё один шаг ко мне. — Дурашка, наивная дурашка, я ведь говорил, что всё так и случится. — Это твой голос я слышала в голове? — мне стало внезапно холодно, руки дрожали, и всю меня трясло, как в лихорадке. — Ты тупая? Конечно же мой, — приподняв бровь, промолвил демон. — Кто ещё может подключаться к твоему маленькому мозгу, мм? — вопрос прозвучал риторически. — Чего ты добиваешься? — спросила я, сощурившись. — Понимаешь, тут такое дело, — подойдя вплотную, архидьявол приобнял меня за плечи, шепча на ухо, — мы с тобой связаны. Ты и я… Как две половинки, понимаешь? А так быть не должно, — он пристально посмотрел мне в глаза и улыбнулся краешком рта. — Это всё из-за людей. Может, ты слышала о проекте «Серафим конца Времён»? Отголоски прошлого в моей голове заставили меня нахмуриться. «Серафим конца Времён»… Я где-то видела это, я знаю, что мне это знакомо, но откуда и где?.. — Я помогу тебе вспомнить, — ещё шире заулыбался дьявол. — Твои маленькие ручки тянулись к ярко-зелёной папке с бумагами. Никого нет, почему бы тебе не почитать? Хоть одним глазком, хоть на несколько минут? Совесть мучила тебя, ты знала, что вещи отца трогать нельзя, но ты забрала папку к себе на крышу… — «Чрезвычайно секретно. Доступ только для уполномоченных, « — процитировала я по памяти то, что было написано на первой страничке. — Верно, — дьявол выглядел таким счастливым, будто он получил все души мира абсолютно бесплатно. — А потом, листая документы один за другим, ты… — Наткнулась на собственное имя, — тихо прошептала я. В памяти всплыли отдельные фразы и слова, смысл которых я тогда не понимала, но сейчас с ужасом представляла всю их ценность и мрачность.‚Т.Э.Д… Семья ‚Темпест‘, образец 5… Крепкая девочка, сообразительная, развитая… В результате эксперимента установлена… связь с кандидатом Б… Считать эксперимент провальным…»
Я была предметом для экспериментов? То есть, я когда-то была маленьким подопытным кроликом в руках людей?.. И почему я провальный эксперимент? — Что?.. — Что-то пошло не так у людей. Наделали делов и по-быстрому смылись, — обыденным тоном произнёс Бельфегор. — Как, впрочем, и всегда, но на этот раз я стал жертвой обстоятельств, а не его причиной. Поэтому, — он сделал шаг в мою сторону, — мне необходимо вернуть своё преимущество. С размаха вогнав руку в мою грудь по самый локоть, он удовлетворительно хмыкнул. Лишившись воздуха в лёгких, я не могла дышать. Ноги подкосились, сердце стало биться в два, нет, в три раза быстрее. Я выпустила из рук мечи, отчаянно схватившись за его плечо. Он провёл кончиками пальцев по моему сердцу, а после крепко сжал его в кулаке. Словно кинжал, резкая и сильная боль миллионами режущих ударов по всему телу заставила меня кричать и дрожать в предсмертной агонии. — Я осторожно вытащу твоё сердце, обещаю. Главное, не дёргайся, — умиротворённым тоном произнёс дьявол. Я задыхалась, слабое сердцебиение с каждым стуком вибрирующим эхом отзывалось в рёбрах, моя хватка стала слабее. Тьма вокруг стала густой и вязкой, как смола. Я могла ощущать её мягкую и ласковую пульсацию, холодные и нежные щупальца, окутывающие меня с головы до ног. Мне хотелось кричать, кричать что есть силы, до хрипоты в горле, лишь бы избавиться от этой боли, лишь бы слёзы не застилали мой взор.«Эля, ты очень сильная, очень добрая и очень храбрая. За это я и люблю тебя!..»
Кто мне это говорил? И говорили ли мне это вообще?.. Между мной и моими воспоминаниями лежала огромая пропасть. — Бессмысленно противиться, Элис, твоя смерть предрешена, — дьявол медленно тянул на себя свою руку, вытаскивая моё сердце. — Будешь паинькой — умрёшь красиво. Мои руки бессильно опустились. У каждого свои пределы. Я своего достигла. Слёзы сожаления, отчаяния и ужаса заливали моё лицо. Не было сил кричать, я только подвывала в унисон своим всхлипам. Совсем новая, резкая и настойчивая боль в голове заставила меня содрогнуться.«Миледи… Ой, прости, я уже и забыла, как могу к тебе обращаться. Я что хотела сказать… Зря ты в себе сомневаешься. Я имела в виду, что…»
Сомневаюсь? Нет, Ида, ты не права. Я просто слаба… Постой, кто ты такая, Ида? — Просто усни, — раздражённо фыркнул Бельфегор. — Я могу сделать так, чтобы ты уснула и боль прошла, всё решится в считанные секунды. Кто такая Ида? Я точно её знала когда-то, она была близка мне… Вампирша. Вспомнила, она была вампиршей… Вампиршей-служанкой, но кому она служила? Сердце встрепенулось при упоминании этого неизвестного. Я во что бы то ни стало хотела оказаться рядом с ним. Я не помню, кто это, я знаю наверняка лишь одно — он мне нужен… — Умолкни! — сжав моё сердце в руке и рванув его резко в свою сторону, зарычал он на меня. — Умолкни, гнида смертная! Кровь ручьём хлынула из моего рта. Я захлёбывалась ею, выплёвывала кровавые сгустки и не могла остановить бешеный поток собственных мыслей.«Элис, малышка…»
Я мотала головой из стороны в сторону, пытаясь вспомнить этого незнакомца, но тщетно. Мне было больно осознавать, что я забыла его. Такое чувство, будто он был важнее всех на свете для меня, а я его теряю, даже не догадываясь об этом.«Не плачь, пожалуйста. Это просто плохой сон…»
Его руки успокаивают меня. Его объятия тёплые и нежные. Он целовал мне руки, щёки и лоб, он дразнил меня нежно и с любовью, и тогда я забывала о своих кошмарах, забывала ужасы из своего прошлого. Почему же я не помню его лица, его имени?..«Не играй со мной, милая, и будь аккуратнее. С каждым часом мне всё труднее себя сдерживать…»
— Фу, какие пошлые мысли! — нервно хихикнул дьявол, медленно вытаскивая сердце из груди. Трещали кости, рвалась кожа и во тьму капала кровь. Боль заполнила всё свободное пространство. Боль, боль, много боли, море боли, вселенная, наполненная болью! Это моя реальность, это моя судьба и моё будущие… Но, Господи, даже сейчас я стремилась к этому незнакомцу! Он был нужен мне сильнее, чем я — сама себе…«Ты мне тоже безумно нужна. Если бы ты только знала, что я ощущаю, когда ты находишься рядом…»
Милый, дорогой мой, любимый… — Вот и закончили! — торжественно объявил демон, вырывая сердце из груди и удовлетворённо мурлыкая себе что-то под нос. — Забудь уже об этом вампире, мой тебе совет, и покойся с миром. Милый, дорогой мой, любимый, я тебе так и не сказала, как сильно люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, я так сильно хочу тебя, никакие слова не смогут описать всю глубину моих чувств к тебе. Твои сильные руки, мужественные и заботливые, я их не забыла. Твои поцелуи, щедро подаренные мне, твои крепкие объятия вскруживали мне голову, дарили мне счастье даже тогда, когда о счастье не могло быть и речи. Прости, что не могла вспомнить твоё имя. Теперь я его вспомнила. — Забыть Кроули?.. — мир мутнел перед глазами, я видела один лишь неясный силуэт во тьме и могла лишь шевелить губами, не способная более говорить. — Я не могу забыть его. Не имею права. Если ты вырвал мне сердце, сволочь, это не означает, что я забуду его и упокоюсь с миром… Ни за что. — Ну и дура, — пожал плечами Бельфегор. — Я уже победил. — Как бы не так, — закрыв глаза, я опёрлась руками об пол и медленно вставала, мысленно крича и чертыхаясь, проклиная всё, что видела и не видела. Люблю, люблю, люблю тебя!.. Сильнее всех на свете, Кроули. Ты доказывал мне каждый день свою любовь, я же — лелеяла её в своей душе. Надо было говорить, надо было доказывать, надо было показывать свои ответные чувства, но… — Ты чего смеёшься? Чего смеёшься, идиотка?! — пнув ногой меня в живот, дьявол был зол и кричал, как умалишённый, увидев, что я улыбаюсь. — Что ты надумала, тварь подзаборная? Но я довольствовалась этими чувствами одна. Не ты один сгорал в страстном огне. Не ты один терял голову. Не ты один мечтал быть рядом вечно. Прости… — Поиграем… — отхаркивая кровь, я бессильно села. — Поиграем в игру? — Ты реально тупая? Какая игра в твоём-то состоянии? Тебе жить осталось от силы несколько минут, — насмешливо промолвил Бельфегор, садясь напротив, держа моё подрагивающее сердце в своей руке. — По идее, я должна была умереть ещё тогда, когда я лишилась сердца, но почему-то жива, верно? — усмехнулась я, чувствуя, как кровь из рваной дыры в груди текла по моему телу, стекала вниз, под ноги. — Здесь всё происходит медленно. Даже кончина, — хохотнул дьявол. — Так о какой игре идёт речь? Прости, Кроули, прости меня. Прости меня за всё. И за то, что я собираюсь сделать, и за то, что уже сделала. Я знаю, я важна тебе. Я знаю, что ты не сможешь пережить моей утраты, но я… Я должна была умереть. — В игру под названием… Смерть! — собрав все оставшиеся силы в кулак, я сделала рывок вперёд ещё задолго, как закричала последнее слово, бросившись на дьявола. — Если это мир не существует, если этот мир — моя выдумка, то я ввожу свои правила,— из уголков моего рта ручьями лилась кровь, но я сумела повалить на спину Бельфегора. — Умри, сука! — вогнав свою руку по самый локоть в его грудь, я нащупала сердце. — Каково это, сука, каково?! Каков вкус боли на… — в спину мне вонзились тёмные иглы, пронзая насквозь тело. — Ну ты и блядина, Элисон, прямо настоящий монстр. Я с радостью и облегчением выдохну, когда ты сдохнешь, — напряжённая ухмылка расплылась на его лице. Я должна была умереть, Кроули, и должна была забрать с собой кое-кого. Этот дьявол… Это часть меня. Сейчас я держу в руке его безмолвное сердце и понимаю, насколько прочна связь между его душой и моей. И за это я его ненавижу. За то, что убил меня. За то, что лишил меня моего будущего. За то, что я больше никогда не прикоснусь к величественному лицу того, кем дорожу больше всех на свете. За то, что больше никогда не смогу поцеловать Кроули, почувствовать мягкость его настойчивого языка и его руки на своей талии. За то, что он вырвал из моего тела жизнь, не оставляя мне иного выбора, кроме как убить его или быть убитой. А впрочем… — Не дёргайся, малыш, больнее же будет, — с маниакальной усмешкой сказала я, потянув на себя сердце. — Давай-давай, мне даже любопытно стало, что ты сделаешь с моим сердцем, — насмешливость в его голосе бесила меня. — Поверь, мне и самой любопытно, — резким движением вырвав ему сердце, я с отвращением и сумасшедшим любопытством рассматривала сей чёрный орган. Я уже мертва, Кроули. Убью его или не убью — уже нет разницы. Также мне абсолютно неважно, что случится со мной дальше. Точнее, с моим телом. Меня беспокоит только одно… Ты. — Я сожру твоё сердце, — нервно смеясь, я наблюдала за шокированным лицом архидьявола. — Я сожру его, слышишь, ублюдок?