POV Ида Гаррель, служанка тринадцатого прародителя
Я спокойно шла по коридору в сторону лестницы, собираясь выйти во двор. Мне катастрофически не хватало свежего воздуха, стены давили на меня, хотелось бежать отсюда как можно дальше. Только чувство долга и приковывало меня к этому мрачному дворцу. А, может, и не только оно. Коридоры не узнать более. Знакомые стены потеряли для меня свой цвет, от них веяло холодом могильных плит, мягкие ковры стали шершавыми и неприятными на ощупь, тусклый свет от настенных ламп усыплял окружающих. Жизнь в замке остановилась. Сонные тени блуждали без дела, спрашивая у друг друга одно и то же каждый раз: — Как же так получилось? Одно и то же на всех этажах, в подвале, во дворе, по всему замку!.. И никто не знал ответа. Абсолютно каждый был бессилен в той ситуации, в той беде, в которой оказалось поместье. У прислуги опустились руки. Но не у меня. Выйдя во двор, я подозвала к себе одного из стражников. Тот неохотно поднялся на ноги с каменных ступеней, больше его лицо не выражало совершенно ничего. — Сегодня привезут свежие продукты во дворец, поэтому… — я сглотнула, стараясь выглядеть собранной. — Поэтому впусти грузовики на территорию, но все продукты отнесите в подвал. — Хочешь сказать… — стражник понимающе кивнул. — Верно, господину сейчас нечего смотреть на человеческую пищу. — Именно, — подтвердила я, быстро возвращаясь во дворец. Всё верно. Если господин Юсфорд сейчас увидит человеческую пищу, он снова вспомнит о Ней… Впрочем, он Её никогда и не забывает. Никогда. Ни на миг. В коридоре я столкнулась с прачкой. Она застыла на месте посреди коридора, прижимая к груди Её чёрное платье. Взор служанки был затуманен, губы приоткрыты. — Лидия? — окликнула её я. — А?.. Простите, я… Задумалась, — пролепетала девушка. — Понимаю… — промолвила я, не зная, что больше сказать. — Знаете… Такое ощущение, что госпожа всё ещё с нами, где-то рядом, будто не покидала нас, и… — Хватит, Лида, — я вяло улыбнулась ей, скрывая свою боль, — ни слова больше, ни слова… После этих слов я поспешно удалилась. Ноги сами несли меня. Я не обращала внимания, куда именно направляюсь, а когда очнулась, чуть было не вскрикнула от отчаяния. Дверь в Её комнату. Это комната, в которую я приходила каждый день. Это Её комната, именно здесь Её душа. Я прислонилась спиной к двери и медленно съехала по ней на пол. Ноги стали ватными, ни одна разумная мысль не приходила в голову. Как же так случилось, Элис? Как же так случилось, скажи мне?.. Это я во всём виновата. Я не должна была отпускать тебя. Я не должна была вверять твою жизнь этому седовласому уроду. Это я, это я виновата! Это я разрушила твоё с Кроули счастье. Это я сломала господина, это из-за меня в его глазах больше не было былой уверенности и счастья. Это из-за меня меркнет жизнь в замке. Это из-за меня… Это я убила тебя… Горькие предательские слёзы брызнули из глаз. Сдерживаться просто не было сил. У меня больше нет сил, Элис. Я устала храбриться, я устала делать вид, будто мне вовсе не больно, будто мне всё равно. Я привязалась к тебе всей душой, девочка моя, и мне невыносимо больно от того, что я больше никогда не увижу тебя. Не увижу твоей обаятельной улыбки, не увижу искорки любопытства в уголках твоих глаз, не увижу смущенный румянец на твоих щеках, не увижу как ты крутишься перед зеркалом, поправляешь платье, заправляешь непослушную прядку за ушко, смешно хмурясь, что-то под нос себе бубня. Прелестная девушка, замечательный человек… Я рыдала, обняв свои колени. Закусив нижнюю губу до крови, я подавляла в себе крики. Господин не должен слышать моих всхлипов, не должен видеть моих слёз… Почему? Почему? Почему, Элис?! Почему ты ушла?.. Покинула меня… Нет… Ты бросила Кроули одного, Элис! Почему ты бросила его одного?! Разве ты не видишь, как он страдает? Разве ты не видишь, как он умирает, как он тускнеет на глазах? В нём жизнь угасает, потому что тебя нет рядом… Потому что он остался совсем один в этом мире… Потому что ему больше не для кого жить… — Будь я проклята, о Господи, будь я проклята! — прошептала я во тьму, а моя кровь капала мне на одежду, мне на руки. — Моя госпожа, Элисон…***
POV Ферид Батори, седьмой прародитель
Я бодро поднимался по ступенькам наверх, на второй этаж. Стража даже не стала меня останавливать. Как и служанки, проходящие мимо. Такое ощущение, будто замок впал в какой-то кататонический ступор и ничто не могло вывести его из этого состояния. Кроулюшка тоже, конечно, вряд ли как-либо отреагирует на моё появление, ну да ладно. Я сделаю ему такое предложение, от которого он не сможет отказаться. Наверное. Ох-ох, не порядок. Столько пыли, сколько мрачности! О, друг мой старинный, да ты в глубочайшей депрессии. Когда я здесь последний раз был? Неделю?.. Месяц назад?.. Да, кажется, я здесь был месяц назад. Это что, выходит, Элис отошла в мир иной сорок дней назад?.. А, ну тогда понятно, откуда столько неподдельного горя. Я молча размышлял, с интересом посматривая по сторонам. В глаза мне бросилась глубокая трещина в стене. Даю голову на отсечение, что Кроулюшка порядочно бушевал! Проделать такую дырищу в стене не каждому вампиру дано, однако. В ярости он безудержен… Наверное, убил кого-то. Вон, кровь на стене недалеко от трещины. Итак, что мы имеем? Подавленный, убитый горем, ко всему равнодушный, но при этом агрессивный и враждебный? Сложно будет вести беседу, определённо. Я подошёл к высокой тёмной двери, за которой находился банкетный зал. Отсюда и доносился запах Кроулюшки. Ах, ностальгия… Какие прелестные вечера были в компании нашей замечательной конфетки! Незабываемые вечера… Жаль, не вернуть нам больше тех деньков, ну да ладно. Люди смертны, что же мы можем изменить? Я постучал в дверь, но никакого ответа мне не последовало, поэтому я без какого-либо зазрения совести прошёл вовнутрь. Увиденное даже меня потрясло до самой глубины души. Казалось, мрак и холод навеки поселились в этих углах. Богато убранный стол, высокие деревянные стулья, многочисленные украшения и прочие элементы декора просто исчезли. В воздухе витала пыль и частички паутины, а с потолка одиноко раскачивалась в стороны сломанная хрустальная люстра. Оборванные занавески пропускали немного света от фонарей, но всё же поддерживали тёмный уклад жизни в этом зале. Над головой раздался шорох. Я поднял голову и увидел целое семейство летучих мышей под сводчатым потолком. Мда, кошмар. Кроме еле слышной возни под крышей, здесь была мёртвая тишина — единственный спутник моего друга, одиноко сидящего на полу в центре помещения. Как я и ожидал, он даже не повернул головы в мою сторону, чтобы поприветствовать меня. С абсолютно безразличным видом, Кроули сидел ко мне спиной, смотря куда-то впереди себя. Сорок дней назад я встретил его точно в таком же положении. Видимо, с того времени он ни разу не шелохнулся, и это было заметно. Такое чувство, будто он постарел на несколько сотен лет, если не больше. Его плечи и руки чуть заметно подрагивали, кожа приобрела бледно-зеленоватый оттенок — верный признак голодания. Ни капли крови во рту не держал? Он, небось, помереть хочет? На него было больно смотреть. Я не мог понять его боли, и причина, из-за которой он так убивается, была для меня пустым звуком, но я ясно ощущал его страдания. Поэтому я смело двинулся вперёд, сохраняя на лице усмешку. Стоять в стороне и молча смотреть на эту агонию было выше моих сил. — Кроулюшка, ты так и не двинулся с места, да? Неужели так лень заманить леденцом в свои хоромы пару-тройку милых детишек и осушить их? — но мой вопрос остался без ответа. Нет. Дело было не в горе, и не в страданиях, и не в разбитом сердце. Всё это он уже прошёл, всё это он уже пережил в тот же день, когда я ему обо всём рассказал. Почему он отказывается от своего прежнего уклада жизни? Почему отвергает всё, что может напоминать о птичке? Ответ очевиден. — Надеюсь, ты понимаешь, что это не выход, Кроули Юсфорд? — я стёр с лица ухмылку, я был серьёзен. — Что бы о тебе сейчас сказала Она? Его силуэт дрогнул во тьме. Значит, я задел его за живое? Замечательно. — Ферид, убирайся. Оставь меня, — прохрипел вампир, чуть-чуть повернувшись ко мне. — Я знаю, что ты… — сглотнув, он снова отвернулся от меня. — Ты здесь лишний. — Кроули, — я начинал откровенно злиться на него за его слабовольность, — если погибнешь, Она не простит тебя никогда. Если будешь сидеть без дела — аналогично. Думаешь, Она хотела бы видеть вот это? Сломленное, бесполезное и загнанное животное вместо гордого, саркастичного и блистательного вампира, которого Она встретила? Знаешь, даже я бы с Ней так не поступил… Зарычав, он подорвался с холодного пола, ринулся прямо на меня, но Кроули был слишком медленный и я легко уклонился от его атаки. Мимо моего уха блеснул меч, что вызвало мою неподдельную усмешку. — Ты мне не ровня, Кроулюшка, пока находишься в таком состоянии. Гнев и злоба отразились на его лице, и я уже приготовился было к новому выпаду с его стороны, но он только бессильно отбросил меч в сторону. Я сделал удивлённое выражение лица, но в глубине души, признаюсь, потешался над ситуацией. Ох, Элисон, птичка наша, погубила ты нашего Кроулюшку!.. В тот день, когда он встретил тебя, я уже знал, чем это закончится. Неизбежно… Смерть была неизбежной. Но, заметь, я выполняю твою предсмертную волю, пусть и глупую. Не без личной выгоды, конечно… — Знаешь, Кроули, я ж к тебе не для нравоучения пришёл. Дельце есть, — я ухмыльнулся, облизнув краешек губ.***
Ха, что это?.. Точно, это же мой новый дом. Мрачные оковы собственного царства. Тёмные хоромы проклятого дворца. Чёрные густые тени забытого времени. Я спала. Но сейчас я проснулась и, потянувшись всем телом, сидя на троне, не смогла сдержать ухмылки. Пнув ногой череп, я с нескрываемым удовольствием наблюдала, как он, перепрыгивая ступеньки, катился вниз, во тьму, в забвение. Чёрт возьми, сколько я здесь? Неделю? Или две?.. А, ну ладно, мне всё равно, потом разберусь. А ты о чём там думаешь, Бельфегор, мм? «Заткнись. Торжествуй молча.» Хуй тебе. Что там по плану захвата моего сознания? Желание пропало, или силёнок маловато? «Сказано же, заткнись! Дьявольское отродье…» И это говорит мне архидьявол! Весьма польщена, Бельфегор, благодарю. «Ты безумная женщина. Если бы ты не поступила столь опрометчиво тогда, сейчас бы я потешался над тобой, а не ты — надо мной, сукина ты дочь.» Не льсти себе, старик. Тем более, не так уж ты и умён, раз не предусмотрел такую мелочь. А, впрочем… Я помню, что сожрала сердце архидьявола и провалилась во тьму. Я умирала, я исчезала из этого мира, однако что-то извне, что-то из другого измерения не давало мне умереть. Как сейчас, я помню те события…(Сорок дней назад…)
Раскрыв глаза, я судорожно хватала ртом воздух. В груди была невыносимая боль, тело горело без огня, как в вечном пламени. И, тем не менее, кто-то тряс меня за плечо. Я невидящим взором посмотрела на раздражителя. — Эй, ты в порядке? А теперь немедленно отпусти моё проклятое оружие, дрянь! — я повиновалась этому требовательному, грубому мужскому голосу, как тупое животное, отпуская рукояти мечей, но при этом ровно ничего не соображая. — Бартон, мать твою, соблюдай дисциплину, — промолвил не менее грубый женский голос чуть поодаль, слева. — Посмотри на неё, — в голосе третьего чувствовались опаска и страх. — Что с ней? — Что с ней, блядь? Шок это, сосунок, шоком это называют, — грубо отрезал голос первого. — Помо… — сглотнув, я пыталась промолвить хоть слово как можно громче. — Прошу… Прошу, помогите… Господи, что со мной? Помогите мне, хоть кто-нибудь, пожалуйста, на помощь! Что это за место? Где я на этот раз? Жива ли я? Миллионы вопросов и бесконечная мольба замерли на моих устах. Боль сковывала моё горло, лёгкие. Если бы я осмелилась заговорить громче, я бы не выдержала, я бы закричала во всё горло. Будет ли когда-нибудь конец этой боли? Придёт ли моё спасение?.. — Чё вякнула, вампирская потаскуха? — рука первого схватила меня за волосы, и резкая боль электрическим разрядом прошлась по моему позвоночнику. Послышался треск. Треск костей. В следующий миг я уже не чувствовала своих ног. Он… Он сломал мне позвоночник?.. — Соблюдай субординацию, Бартон, — на этот раз женский голос был жестче. — Ты шутишь что ли? — в голосе первого было столько издёвки и ненависти. — Это из-за неё умерла моя Виолетта, три наших товарища и пострадал командир. Это из-за неё мы застряли в этой дыре, в этом кровавом вонючем логове вампиров. Это из-за неё мы чуть не погибли только что, а ты мне втираешь что-то про дисциплину и субординацию?! Я так сильно хочу её прикончить, что еле-еле сдерживаюсь, блядь! — его нога со всего размаху пнула меня в грудь, и я почувствовала, как солёная кровь с металлическим привкусом хлынула из моего рта. Я упала на бетонный пол, не в силах пошевелиться. — Подстилка! Потаскуха! Тварь! — каждое новое оскорбление сопровождалось моим хрипом и его чавкающими ударами. За что?.. За что я заслужила всё это? Неужели я больше всех нагрешила, или, может, я причинила кому-то боль и не заметила этого? Что я такого совершила, Господи Иисусе, чтобы вот так вот страдать?.. Где же конец этой боли?.. — Прекращай, Рич, — с другой, правой стороны послышался новый голос, а за ним не громкий щелчок стального затвора. — Если она умрёт, все наши усилия и смерть наших товарищей будут напрасными. Рано или поздно ей придёт конец. Охлади свой пыл. Рано или поздно?.. Придёт… конец? Никто не придёт на помощь. Никто не спасёт меня от объятий смерти и чужого презрения. Никто не протянет мне руку и не признает своим другом. Никто не видит во мне никого другого, кроме как обыкновенную вампирскую подстилку… Я понимаю их гнев, их отчаяние, их злобу, но… И всё же, за что? Мною всю жизнь помыкали, как куклой, а когда я, наконец-то, обрела счастье, мне на голову обрушилась волна горя. Выходит, для таких, как я, существует одна дорога — боли и страданий? Выходит, с самого начала была предрешена моя судьба, а моя борьба была и вовсе бессмысленной? Выходит, для меня не было другого выхода, кроме как несправедливо погибнуть на бетонном полу? Выходит, ничего изменить нельзя… Или всё же…? — Она не шевелится, Рич, — тихо промолвил чей-то юношеский слабый голос. — Хренушки. Вон, нога дёргается. Такие, как эта, не умирают, молокосос. Можно. Я могу кое-что изменить. Я могу убить их всех, я могу вырвать их сердца, я могу убежать отсюда как можно дальше, а потом… О Господи, что я такое говорю?! Это не мои мысли, это не то, чего я хочу… Ведь правда? «Сволочь. Какая же ты сволочь, Элис. Хотя, о какой „Элис“ может идти речь. Ты же Элисон Бельфегор Ваал-Фегор-Дарест, поздравляю.» Я была уверена, что никто из людей этого не говорил. Этот тон голоса, это презрение, эгоизм и всепоглощающее желание убивать присущи только… Бельфегор? «Только его тень. Не могу передать тебе, как сильно я ненавижу тебя.» Почему ты не мёртв? «Я и сам не рад нашему воссоединению, так что заткнись. Умереть-то я не могу в априори. Я же, по истинной своей природе, демон, как-никак. Ты украла мою демоническую сущность, если ты не в курсе, а я, взамен, стал частью твоего сознания. Своей дурацкой выходкой ты восстановила баланс между нами, и теперь я, похоже, заперт в твоей голове навечно. Пока ты меня не выпустишь на волю. То есть, пока ты не умрёшь.» Откуда мне знать, что ты не врёшь? «Кажется, мы это уже проходили, тупое ты отродье. Демоны не лгут.» Одна навязчивая мысль крутилась в моём сознании, но мне было трудно поймать её за хвост. Сложно было сосредоточиться на чём-то одном. Однако, спустя минуту, я открыла глаза и, внезапно для себя, нашла ответы на все свои вопросы. Вот так просто. Без каких-либо душевных терзаний. Я больше не человек. Да, наверное, Бельфегор не лжёт мне. Я чувствую, во мне происходят изменения. Боль отступает, лихорадочное пламя потухает, а рассудок становится ясным. А эмоции? Я не чувствую ни гнева, ни злорадства, ни торжества, ни отчаяния. Что я должна чувствовать, хотеть, желать?.. Я демон, Бельфегор? «Да.» То есть, мне не стать больше человеком? «Возможно.» Я хочу прикончить их. «Что тебе мешает? Вот только знай: пути назад нет. Как только лишишь жизни одного…» Я знаю. Я хочу вырвать их сердца, а потом порвать на куски тела, а после выпить всю эту кровь… «Что ж… Тогда действуй.» Я открыла глаза. Мой взор был ясен, а боли уже практически не было. Я окинула себя мимолётным взглядом из-под наполовину опущенных век. Раны затягивались, кровь на мне испарялась, да и ногами я могла двигать. Видно, позвонки срослись. Регенерация? «Полезная штука, не так ли?» Я перевела свой взгляд на ублюдка под именем «Рич Бартон». Странно, кажется, я вижу что-то вокруг него. Какая-то полупрозрачная дымка. Она что-то шепчет мне. «Это его душа. Ещё одна способность, которую ты нагло украла у меня.» Эта дымка шепчет мне об убийствах, о вранье, о брани, о развратной жизни, о запретной любви… Вся его душа была как на ладони!.. Чувство правосудия, жажда убивать завладели мной. Моя жертва… Моя жертва… Жертва… Мой взгляд метнулся в сторону девушки, что стояла рядом с ним. Грешница! Ох, какая же она грешница… Предательница, лгунья, лицемерка… Моя вторая жертва. Все они, все четверо грешники. Ни капли добра, ни капли сожаления. Достойны ли такие ублюдки жизни?..«Думаете, все мы такие алчные и жестокие, готовые пасть на колено перед другими, не брезгующие разорвать всё на своём пути?..»
Я замерла. Тяжело вздохнув, я крепко зажмурилась. В голове что-то перещёлкнуло. Это мои слова. И это я их сказала Фериду, когда тот говорил про жестокость людей. Я тогда отрицала это, я решительно встала на защиту людей, и, на свой страх и риск, пошла против вампира. И я защитила людей… Повторила бы я сейчас этот подвиг? Повторила бы сейчас эти слова? Стала бы я снова защищать людей?.. Поздно… Слишком поздно. Я чувствую, я другая. Моё сердце безмолвно и оно более не побуждает меня к хорошим поступкам. Во мне столько ненависти… Откуда она взялась? Копилась годами где-то на задворках души, а теперь выливается наружу. Гнев внутри меня фонтанирует и жаждет цели, жаждет субъекта, который можно атаковать. Сил сдерживать не было, разум мой более не принадлежал мне, сомнения, порождённые воспоминаниями из прошлого, разрывали на части моё внутреннее Я. Просто забудь… Я больше не Я. Элис больше не Элис. Ты демон с человеческими мыслями, и ты будешь от этого страдать. Ты не достойна жизни. Умерев, ты потеряла её, и это было предрешено. Никогда, никогда ты не увидишь солнца… Я решительно встала с пола, чем немало удивила потерявших бдительность людишек. — Какого…? — немой вопрос застыл на устах «Бартона». — Ну что же, дорогуши, повеселимся? Кому первому вырвать сердце? — я кровожадно ухмыльнулась, облизнув свои губы, и никто, абсолютно никто, кроме меня самой, не слышал подавленный вопль безысходности в глубине моей души. Человек «Элисон» умерла. Но сегодня родился новый демон.(Сейчас…)
Верно. Я убила их всех, я разорвала на части каждого и я выпила всю кровь, что можно было ещё выпить вообще. Это я сделала, я, вот этими самыми руками, которые сейчас безмятежно лежат на позолоченном троне. Я убийца, я душегубка, я чудовище, и я маньячка, ну и что с того? Пусть же вся злоба и вся ненависть сосредоточатся только во мне. Пусть же все страдания и все слёзы будут результатом только моих действий. Пусть же все, кто увидят меня, будут видеть только смерть и разрушение… Хотя, нет. Лгу. Пусть видят все, кроме Него. Если Он увидит, во что я превратилась, если он увидит всё то, что я вытворяю, если он увидит, каким мукам я в Аду подвергаю человеческие души, то… Станет он тогда любить меня, скорбить обо мне? Станет ли думать обо мне, мечтать вновь встретить меня? Станет ли с нежностью и заботой вспоминать моё имя?.. Моё прошлое имя, то самое, что носила когда-то живая девушка с открытой душой. «О чём задумалась?» Да так, пустое… Не твоего ума дело, старик.***
POV Ферид Батори, седьмой прародитель
Я довольный сел в карету. Кучер без лишних слов взял поводья в руки и одним стремительным движением направил покорную лошадь в сторону высокой брамы, в сторону выезда из территории аристократического дворца. Разговор наш был недолгим и прошёл гладко, как я и надеялся. Странно, никаких неудобных вопросов он не задал, но так даже лучше — не придётся выкручиваться. Видимо, им движет его глупая и отчаянная идея мести. Он так намертво вцепился в саму возможность отыграться на людях за Её смерть, что упускает всю опасность и непредвиденные обстоятельства, что могут ждать нас на нашем пути во время реализации моего плана. Тем более, что я посвятил его далеко не во все аспекты этого дела. Я рассмеялся, и кучер удивлённо обернулся, на что я добродушно помотал головой, мол, всё нормально. Как же ловко вышло-то с моим рассказом о пропаже трупа Элисон. Неплохо ты придумала, конфетка, но как долго будешь скрывать правду? Точнее, как долго ты будешь скрывать правду от Кроули? Он-то уверен, что бесповоротно утратил тебя и теперь собирается через тропу войны отомстить за тебя… Странная ты девушка, странная. Посмотрим-посмотрим, как твоя ложь, страхи и сомнения вылезут тебе боком. Потом. Когда-нибудь. Моя карета отдалялась всё дальше и дальше от замка. Мы повернули за угол и увидел милейшую маленькую златоволосую девочку. Она стояла на коленках у ворот и просила немного воды и еды, ссылаясь на то, что её маленький братец умирает от лихорадки и жажды и ему нужен уход. Милое личико, пухлые ручки и розовые щёчки — чем вам не замечательная игрушка? Я попросил кучера остановится рядом возле неё. Я открыл дверцу и приветливо улыбнулся ей. — Привет-привет, маленькая людишка! Садись ко мне, и ты, за небольшую плату, естественно, получишь и еду, и питьё, и помощь, — сладко пропел я. — Честно-честно? — взирали на меня наивные голубые глазки. — Честно-честно, я даже пригоршню сладких конфет подарю тебе задаром! — для чистоты эксперимента я нашёл во внутреннем кармане ириску и, показав её малышке, хитро улыбнулся. — Ну как, по рукам? — Спасибо, добрый дядя! — смело взяв конфету из моих рук, девочка села в карету. Я ухмыльнулся и, усадив людишку себе на колени, прикрикнул кучеру ехать дальше. Как же всё замечательно складывается! Идеальная картинка, просто шедевр! Конечно, осталось несколько нюансов, но со всеми ними можно быстро справиться. Если Элис соблаговолит посодействовать, будет ещё лучше.(Сорок дней назад…)
Я знал, что она жива. Конечно, Кроули я не рассказал об этом — это противоречило бы моему плану, да и нарушало бы наш с Элис договор. Поэтому я умолчал о той встрече у разрушенного выхода на поверхность, среди хвойного леса на заснеженной лужайке. Я ждал её именно здесь. Теперь она демон, а, значит, пойдёт искать добычу. Ей будет мало крови тех солдат. Жажда в ней будет крепнуть, пока она не найдёт источник приятного аромата человеческой плоти, и, конечно же, помчится вперёд, на свою жертву, вконец обезумев. Холодный ветер нежно потрепал мне волосы, маленькие снежинки ложились мне на верхнюю одежду, на белые перчатки, а над головой скрипела сухими ветвями старая ель. Я не чувствовал холода, мороз ласковыми прикосновениями гладил мне шею, скулы и веки, словно заботливая мама. Но я напрочь игнорировал эти ласки. Сейчас, здесь и сегодня, я заключу невероятный контракт между демоном и вампиром. Первый контакт между вампиром и демоном в истории. Я усмехнулся, выжидая под деревом Её. И ждать мне, признаюсь, пришлось недолго. Ловко взбираясь по развалинам, Она выбралась наружу. Её тело было сковано, движения — резкие, рваные и агрессивные. Сумасшедшинка в тёмных, как бездна, глазах одновременно притягивала и отталкивала, алые губы стали багряными от крови, которая капала Ей на одежду, руки и на свисающие перед глазами и по бокам лица волосы. Двигаясь интуитивно, как животное, Она была настороже, внимательно следила за окружающей обстановкой. Поводя носом, резко отпрыгнула назад и, завидев меня в тени дерева, кровожадно оскалилась. — Не прошло и сто лет! Вкусно было, да? — насмешливо промолвил я, чем немало удивил обезумевшую и самоуверенную демоницу. — Что же так долго, конфетка? Она наклонила голову набок и, прищурив левый глаз, ждала, чтобы я продолжил. Хмыкнув, я смело двинулся вперёд. Она насторожилась, но была уже спокойнее, чем минуту назад. — Мы себя не контролируем, да? Бедняжка, но смею тебя заверить — со всеми новичками так. Да-да, и не надо так на меня смотреть, — хохотнул я, остановившись в трёх шагах от демоницы. — Где же твой самоконтроль, Элисон? Зрачки Её расширились, глаза приобрели осмысленность и, пусть на мгновение, я увидел, что Она хорошо понимает, о чём я говорю. Но потом всё изменилось вновь. С явно угрожающим видом, демоница приближалась ко мне. Рык сорвался с Её губ, но я не отступал. Я пошёл навстречу. С головы до пят в крови Она всё равно оставалась собой. Всё та же сладкая конфетка, чей запах был повсюду, чьё лёгкое дыхание влезало под кожу. Всё та же куколка, чьи поступки и движения заставляли меня лишний раз улыбнуться, чьи речи я слушал внимательно и без ненужных замечаний. В ней ничто не изменилось. Мы стояли невероятно близко к друг другу. Её рука с длинными когтями повисла над моей головой, в глазах — смятение и непонимание. Она колебалась, Она знала, что я думаю о ней, Она видела меня насквозь таким, какой я есть. — Ферид, — её хриплый голос нарушил идеальную тишину среди леса, — ты больной ублюдок… — А что ты мне прикажешь делать? — насмешливо говорю я. — Не воспользоваться таким шансом!.. — Нет, — перебила Она меня. — Расскажи мне правду. Сам. Я не хочу смотреть в твою чёрную душу. — Правду? — я приложил указательный палец к губам, задумчиво посмотрев на Неё, а после продолжил. — Хорошо, раз ты так хочешь, то… — холодный ветер играл между ветвями ели, снежинки вокруг нас закружились в бешенном вихре. — Я дал координаты твоего местонахождения демонической армии. Ещё тогда, когда ты была в замке. Она опустила голову, и наступила тишина. Я внимательно следил за Ней и не мог сказать хоть слово. Да, я сделал это. Я имею свои связи в человеческом мире, поэтому связаться с демонической армией было не так уж и сложно. Всё это часть моего плана. — Начальство людишек довольно быстро сформировали подходящий отряд, только вот, видимо, своим солдатам ничего не сообщили. То-то же они ринулись на меня со своими обнаженными клинками. Как ты понимаешь, конфетка, пришлось удирать, поджав хвост, чтобы не прикончить их раньше твоего, — хохотнул я. — Ферид, — я перестал улыбаться и умолк. — За что?.. — она не поднимала головы, и я не видел Её лица. — А ты разве не знаешь ответ? — перебил Её я. Ручной демон. Демон, которого я мог бы контролировать. Демон, которого я мог бы с лёгкостью использовать. Демон, которому я мог бы доверять… Разве это не замечательно? Иметь оружие, в котором заточён такой демон, несомненно огромное преимущество. Особенно для вампира. С таким оружием я бы… — Но это ещё не всё… — прошептала Она. — О чём ты, не понимаю. — Что это за едкое чувство в глубине твоего сердца? Ревность. Я не понимал, как такая птичка могла залететь в силки Кроулюшки. Он… Он украл Её у меня. Если бы я раньше Её встретил, то Её тело принадлежало бы только мне. Её запах, Её глаза, Её кровь и Её слёзы — всё это и многое другое было бы моим. Она была бы только моей птичкой… — Но ты не любил бы меня так, как любит меня Кроули, — она снова подняла голову, и я увидел, как Её слёзы вперемешку с кровью скатывались по щекам, тихо капая на снег. — Я была бы всего лишь красивой игрушкой… — Моей красивой игрушкой. — с ухмылкой поправил я. — Вы так далеко зашли… Непросто было бы мне отрывать тебя от него. Вот почему, — я вытащил из своих ножен мечи близнецы, — я решил смешать вместе приятное с полезным, — обаятельная улыбка расплылась на моём лице, но в глубине души я хотел прекратить этот разговор, и как можно скорее, пока он не принял опасный поворот. — Ты… Ты… — ярость закипела в Её крови, она еле сдерживала себя, чтобы не задушить меня. — Ты… — когти впились ей в нежные алые ладони, её собственная кровь смешалась с чужой. — Ты понимаешь, чего мне стоило всё это? Ты понимаешь, насколько мне было больно, насколько мне было страшно, насколько мне было одиноко? — послышался хруст. Она ломала себе руки, пальцы, рвала сухожилия, но сдерживалась. Я знал, Она не убьёт меня. Не сможет, даже при всём своём желании. Эта мысль заставила меня усмехнуться, и лукавый озорной огонёк блеснул в моих глазах. — Естественно. — Беспечный ты ублюдок! — зарычала сквозь зубы Она. — Не будь так самоуверен. Я с радостью вырву и твоё сердце! — Конечно-конечно, — в примирительном жесте я поднял руки, сохраняя на лице усмешку, — вот только есть одно «но»… — Неужели? — кровожадные глаза рассматривали меня с презрением. — Кроули, — прошептал я, забавляясь над Её мгновенной реакцией. Замерев, Она выглядела так, будто на Неё вылили ведро ледяной воды или ударили кирпичом по голове. Сначала понимание, потом ненависть, после страх, а в самом конце — безумие. Столько эмоций я ещё не видел на лице одного человечишки. Подобно многоликому будде, её настроение менялось на глазах. Она судорожно схватила меня за локоть и, наклонившись вперёд ко мне, приглушенно прохрипела, как будто сгорала в объятиях чумы. — Он не должен знать, не должен! Ни за что! Никогда! Скажи, что я умерла. Скажи ему, что я погибла от рук солдат! Слышишь, скажи ему, что видел моё мёртвое тело, скажи ему, что не успел спасти, скажи ему, что было слишком поздно, — до боли сжав мою руку, Она вдруг стала маленькой потерянной девочкой, а не проклятой нечистью с титулом архидьявола. — Тс, — я приложил к её кровавым губам указательный палец, — я всё сделаю так, как ты просишь, вот только, сама понимаешь, в нашем мире всякая услуга платная, — я высвободил левую руку из её плена и, заправив Ей прядь за ухо, приобнял за талию. — Полезай-ка в мои мечи. — Отпусти, грешник,— вырвавшись из моих фамильярных объятий, Она с нескрываемой ненавистью и отвращением смотрела то на меня, то на мечи. — И… — Закрой глазки, Элисон, — пропел я. Она сделала шаг вперёд и с лёгкостью отобрала у меня мечи, чем несказанно удивила. Конечно, я мог бы рискнуть, забрать их обратно, но мне стало любопытно, что будет дальше. — Насквозь? — деловито спросила Она. — Совершенно верно, — хохотнул я. — Тогда, — Она повернула мечи остриями к себе и при этом была серьёзна, как никогда, — наш контракт останется тайной. Нашей тайной, усёк? Я официально мертва, в доказательство могу оторвать себе руку — всё равно новая отрастёт. Никто не должен знать о том, что со мной стало. Даже… Кроули, — его имя далось Ей тяжело. — Я же стану для тебя твоим демоном и самолично запечатаю себя в этом оружии. Нарушишь договор, — её холоднокровный и жестокий взор был обращён на меня, — и я завладею тобой, а после убью, — она подняла голову к небу, снежинки мягко опускались ей на лоб, на щёки, на ресницы. — Знаешь, — на Её лице внезапно появилась робкая улыбка, — я почему-то уверена, что лучше бы я действительно умерла. Мне бы не пришлось сейчас стоять рядом с тобой — я бы стояла рядом со своими родными, и мне не пришлось бы лгать тому самому дорогому и любимому, которому никогда бы не хотелось лгать… Я ненавижу тебя, Ферид, и я утащу тебя в Ад. Когда-нибудь… Мечи проткнули её плоть и Она, без криков и мучения, исчезая в чёрной золе, оставила меня одного на заснеженной полянке с перекошенным от гнева лицом. Я загнал Её в угол, я поверг Её и сломил, и всё же… — И всё же ты не моя. Новый порыв холодного ветра разметал мои волосы и плащ. Опустив свой не менее ледяной взгляд на землю, я увидел на земле что-то блестящее. Присмотревшись, я с удивлением заметил, что это было кольцо. Такое знакомое… Верно, это было твоё кольцо? То самое кольцо, которым ты так дорожил, Кроули, и которое ты мог доверить только ей одной…