Говорящий с травами

      — Почему вы поссорились?       Хаширама пожал плечами, неловко улыбнувшись. Мол, сам не знаю… Невилл помнил эту манеру. Брат не любил конфликты и всегда старался сглаживать ссоры, с легкостью извинялся и просил прощения за случайные ошибки и глупости, но если уж счел правым себя, то переубедить его было очень трудно. А задавить авторитетом, как обычно делал отец, вовсе невозможно…       Короче, они друг друга стоили.       Ссора случилась в его отсутствие — Буцума отправил до сих пор жаловавшегося на головокружения сына в город, где жили наиболее опытные целители Сенджу. Когда Итама вернулся, в доме отчетливо пахло грозой, лицо отца было еще более каменным, чем обычно, Хаширама в общении перешел на стиль крайней вежливости, а Тобирама вовсе не попадался на глаза.       — Ани-чан, — Итама тронул брата за плечо, — Что у вас тут случилось? Я хоть и по голове ударенный, но не слепой.       — Да как обычно — поспорил с отцом. Он считает так, я считаю иначе…       — Врешь ведь.       Хаширама вздохнул.       — Может, мне лучше спросить у Тобирамы или у отца? — мягко поинтересовался Невилл. Уловка сработала: одно дело просто молчать, а другое — первым пересказать свою точку зрения.       — Я расскажу, — Хаширама снова вздохнул. — Но ты меня осудишь…       — За что? Ты успел предать клан, пока я ходил лечиться?       — С точки зрения отца и Тобирамы я был к этому близок. — Хаширама нервно улыбнулся, и бухнул, как в омут бросился: — Я подружился с Учихой.       В комнате повисло молчание.       Итама был в растерянности. Но стоило признать, что чего-то такого следовало ожидать от брата.       Конечно, он не собирался осуждать Хашираму, и тот ребенок, место которого он занял, тоже не стал бы. Брату можно было посочувствовать, чем бы ни кончилась эта дружба, а она несомненно кончилась, если его раскрыли…       — А он…       — Он не чудовище, Итама! — Хаширама вскочил на ноги. — Он такой же, как я, как все мы, понимаешь? Он тоже терял братьев, и тоже хочет защитить того, кто остался… и он не лгал мне, я чувствую ложь!       — Тише! Тише, сядь. Успокойся, и расскажи по порядку.       Брат вздохнул, снова усаживаясь, нервно сплел пальцы и закусил губу.       — Мы встретились на реке. Он не умел пускать блинчики, представляешь? Бросал камешки, как сюрикены. Мне стало интересно, и я вмешался. Мы познакомились… а потом подружились. Мы вместе играли и тренировались… а потом Тобирама выследил нас и сдал отцу.       — И что было дальше?       — Отец хотел устроить засаду… но оказалось, что отец Мадары поступил так же, — Хаширама неожиданно ядовито ухмыльнулся. — Дивное сходство между благородными Сенджу и демонами Учиха, правда?       — Это война. На войне все одинаковы, брат.       — Ты прав… в общем… мы поговорили и разошлись.       — И даже не подрались?       — Вот как-то так…       Наступила тишина.       — Он сказал, что слабее меня, — сказал, наконец, Хаширама. — Он солгал. То есть… по чакре действительно слабее. Но он быстрый, очень быстрый. Пока бы я размахивался, он бы десять раз меня убил, если б хотел.       — Ты уверен?       — Да. Я тоже… не слепой. Мы тренировались вместе, помнишь? Обидно было, что он не в полную силу… но я молчал. А сейчас он солгал, чтобы нас развести… и сказал, что отныне мы будем врагами. Но я не верю, что он забыл нашу мечту!       — Какую мечту?       — О мире… — Хаширама мечтательно улыбнулся. — О деревне, в которой оба наших клана смогут жить в мире, и спокойно растить детей, не отправляя их в бой, едва те научатся держать меч…       — Хорошая мечта.       — Спасибо, брат. За то, что ты понимаешь это… ты и Мадара — единственные, кто поняли.       — А отцу и Тобираме ты об этом говорил?       — Нет. И так понятно, что они скажут. Этого не может быть, потому, что не может такого быть… месть… честь… предки, погибшие от рук Учих… так думает отец, а Тобирама его поддержит. Они все думают о мертвых, и никто не хочет подумать о живых!       — Но и они правы, — Невилл вновь мягко коснулся плеча Хаширамы, постаравшись через прикосновение передать ощущение поддержки. — Ненависть — не огонь, который можно легко погасить. И пока она будет гореть, твоя мечта останется мечтой.       — Но… что же мне делать?       — Не терять надежды. — Итама опустился на пол, сел на пятки, как тут было принято. Хаширама устроился рядом. — Ты говоришь, Учиха солгал ради тебя?       — Да! И когда мы встретимся, я скажу ему…       — Ты ничего ему не скажешь.       — И… тама! Почему?       — Потому что, — Невилл помолчал, подбирая слова. — Сейчас вы оба в очень сложном положении. Вам следует вести себя осмотрительнее. Ты не знаешь обстановки в клане Учиха, и своими словами перед бойцами обоих кланов можешь навредить ему. Ты его просто подставишь, если на поле боя заговоришь о дружбе и вашей мечте, и вынудишь еще яростнее сражаться и отказываться от тебя, чтобы его не обвиняли в предательстве. Вам обоим нужно вырасти и стать сильнее, чтобы от ваших слов не могли просто отмахнуться. Пока этого не произошло, вам лучше действовать в тайне. Насколько я понял, кроме тебя о случившемся знают только отец и Тобирама? Надеюсь, у Учих дело обстоит так же. Поэтому наберись терпения.       — Вот как… спасибо, брат. Я не подумал об этом. Но… я хочу поговорить с ним…       — Значит, поговоришь. Подай ему знак, договорись о встрече… и проследи, чтоб в этот раз за тобой не увязалось хвоста.       — Так и сделаю, — серьезно кивнул Хаширама. И весело улыбнулся. — Кажется, твоя голова полностью вылечилась. Здорово ты все придумал.       — Да, слава ками и нашим целителям, с ней все в порядке. И знаешь, брат… я думаю, стоит еще поговорить с Тобирамой.       — Зачем?       — Затем, что если ты хочешь мира для обоих кланов, стоит набраться опыта, устанавливая мир в своей семье.