Говорящий с травами

      — Я думал, ты умер.       На это заявление Итама только пожал плечами, с интересом рассматривая своего сторожа — молодого Учиху с хвостом на макушке. Чем-то этот шиноби был ему знаком, и подумав, Сенджу понял:       — Это ведь тебя я лечил тогда у реки?       Что ляпнул он нечто неправильное, Итама понял, когда у Учихи сделалось странное лицо, а из кустов высунулась физиономия другого Учихи — постарше.       — Так, — сказала физиономия, и густо покрасневший молодой Учиха начал оправдываться — что, мол, сам был не уверен, не почудилось ли, и вообще, уже ходил на проверку, и на нем ничего постороннего не нашли.       — Можете еще меня проверить, — великодушно добавил Итама. — Я только вылечил… и ничего не говорил.       — Да вы, мелочь, какие-то дурные пошли, — сказала физиономия, прослушав оправдательные речи. — То наследничек о дружбе толкует, то ты врагов лечишь. Обоих проверим!       И скрылся.       Молодой Учиха с размаху накрыл лицо рукой. Итама только вздохнул — что ж, как шиноби он пока так себе… вот ведь сказанул — и на ровном месте сделал неприятности совершенно непричастному человеку.       — Извини, — пробормотал молодой Сенджу. — А как тебя зовут?       — Не твое дело! — прошипел Учиха.       Итама снова вздохнул. Грубость не зацепила — ясное дело, что Учиха на него злится. Спасенная жизнь — это одно, да и вряд ли этот парень в бреду от яда мог оценить свое состояние. А вот прямо сейчас он его здорово подставил — чужое ки, прежде обращенное вниманием во вне, оказалось направлено и на них. Но Учиха — хорошие менталисты, они разберутся. Надо только благополучно добраться до их селения, раз уж его решили сделать заложником… спорная мысль, Буцума Сенджу во имя мести его лично прирезать может. Конечно, сообщать об этом своим конвоирам Итама не стал. Пока была возможность — пользовался, рассматривая Учих. И вот занятно — странно они к нему относились… то есть, не так, как к простому мальчишке из вражеского клана.       А потом в его голове что-то щелкнуло, и он их узнал. И чуть не расхохотался.       Ну конечно! Тот самый отряд, последним запечатлевшийся в короткой памяти прежнего Итамы. Не удивительно, что на него глядят, как на яйцо василиска — не зная, что оттуда вылупится, цыпленок или смертоносный змей. Учиха ходили вокруг настороженные, как книззлы вокруг накрытого стола — и хочется стянуть вкусненького, и страшно: вдруг зачаровано? Вдруг огреют полотенцем, а то и жалящим приложат?       Может быть — поэтому его не убили, а взяли в плен?       Молодой Сенджу вздохнул, поежившись от неприятно-зябкого чувства — чужой злости, скользнувшей по телу. Но Учиха сдерживали себя — его даже не ударили, просто погрузили в гендзюцу, так что, был шанс, что он доберется до цели, оставшись в порядке…       А цель была близка.       Убитых сородичей конечно жаль; но он понимал, что шиноби Сенджу, выдайся случай, поступили бы точно так же в отношении Учих. Печально, но такова эта древняя жизнь, где царит закон силы. К тому же, сопровождали его все-таки не дети.       Итама пошевелил плечами, поудобнее устраиваясь в веревках — чакроподавляющая печать за шиворотом защекотала кожу. Аппарировать она не помешает, все же не хладное железо, но неудобно…       …Особенно, когда бесцеремонно вскидывают на плечо, завязав глаза, и остается полагаться только на чужие руки.       Ветер засвистел в ушах — подхвативший его Учиха не особо заботился о комфорте пленника, и после нескольких минут бега Итама всерьез забеспокоился, не заблюет ли рубаху своему носильщику. Но — то ли Учиха взял более ровный темп, то ли организм Сенджу оказался крепче — пара часов пути прошли благополучно. Учиха сбавил скорость, перешел на шаг, тихое посвистывание — и ответный свист. Дозорные? Он ждал, прислушиваясь к шелесту одежды — Учиха шагал абсолютно бесшумно.       Остановился.       Итама ощутил движение чужой чакры, оставившей впечатление, будто шиноби обменялись какими-то знаками. Снова движение — откуда-то потянуло дымом. Запахи жилья… пришли? Скорей бы…       Итама понимал, что план «просто поговорить» отдает идиотизмом, особенно, когда «разговаривающий» — всего лишь мальчишка. Но, он был честен перед собой — бесхитростная прямота порой оказывает деморализующий эффект на тех, кто привык отовсюду ждать обмана. Да и как стратегия она выгоднее для того, кто не является хитроумным интриганом. Он просто надеялся, что ему повезет, и допрашивать его будет разумный и здравомыслящий Учиха…       И было бы неплохо встретить тут Мадару или его отца — тот, насколько знал Сенджу, как раз и был разумным и здравомыслящим.       Звук отодвигаемых дверных створок. Какой-то стук. Запах дерева и сырости, холодок… погреб?       Как куль крупы, его небрежно спустили на твердый холодный пол. Веревки ослабли, повязку сдернули с глаз — Итама встряхнулся, поморгал, осматриваясь. Точно — подвал. Стены и пол — оплавленный камень, покрытый печатями…       — Если попробуешь ковырять камни — тебя испепелит, — предупредил стоящий перед ним Учиха. — Не до тебя сейчас, сиди и жди. Понял?       — Понял, — покладисто кивнул Итама. — Не буду ковырять. А если просто прислониться?       Учиха издал непонятный звук.       — Что?       — Ничего! Можешь прислоняться! — гаркнул Учиха. — Ковырять нельзя! Сиди смирно!       И выскочил в люк на потолке. Итама пожал плечами, проверил магию — да, аппарировать отсюда он сможет, принцип подавления иной — устроился у стены и приготовился ждать.