Говорящий с травами

      Тысячу лет назад старая добрая Англия в своей сущности не слишком-то отличалась от кипящего котла. Множество мелких королевств, стабильно грызущихся между собой, разбавляемое набегами со стороны — точно так же было и в мире магии. Ничуть не лучше, чем то, что сейчас происходило в Стране Огня, а кое-где, пожалуй, и похуже — по крайней мере, здесь покуда никто не явился из-за моря.       А жаль.       Нельзя отрицать — несмотря на моря пролитой крови, именно то, что Остров завоевывали все, кому не лень, и послужило в конце концов объединяющим фактором. Нашлись четверо, которым хватило сил сказать «хватит!» и объединить магический мир не на пару лет или десятков лет, потребных для отражения угрозы, а навсегда.       Как они это провернули? Мерлин знает, но уж точно не приходили лично уговаривать каждого мелкого лорда (а колдуны в ту пору чаще предпочитали устраиваться повыше, помех-то к этому не было никаких). Красивая сказка о мудрецах, что одной лишь силой слова достигли разума своих в ту пору диких и невежественных собратьев, именно сказкой и была — уже став постарше школьного возраста, Невилл Лонгботтом узнал, что осадные щиты Хогвартса выдерживали атаки не одних лишь гоблинов и вейл. В горах Шотландии каждый сам себе властитель — и конечно, не всем лордам той поры пришлась по нраву небывалая затея. Хогвартс осаждали не раз — но замок стоял, несмотря на, порой, годами длящиеся осады. Стоял, и принимал учеников, и отпускал мастеров, на голову превышающих искусностью и силой тех, кто не принял «вздорную придумку четырех выскочек».       Но конечно, выскочками четыре основателя не были — такое дело, как Хогвартс, нельзя организовать на пустом месте, без гроша в кармане. Годрик Гриффиндор, Салазар Слизерин, Ровена Равенкло и Хельга Хафлпафф — имена, наверняка, выдуманные, и исследователи последних веков предполагали, что две ведьмы и два колдуна сочинили себе звучные псевдонимы ради того, чтоб уберечь родню от мести тех, кому идея всеобщей школы, да еще на римский лад, станет костью в горле. Скрыть истинную фамилию по тем временам было несложно — тогда одна семья колдунов редко знала кого-то дальше, чем соседей своих соседей. Но семьи наверняка поддерживали их людьми и деньгами…       — А разве нас не поддерживают? — серьезно спросил Акио Учиха. — Мы, друг мой, можем провернуть то же самое, конечно, не сейчас, а попозже.       Насчет поддержки старая подруга — нет, друг, надо привыкать — был прав. Достаточно того, что Учиха Таджима не взбесился от одного лишь предположения о возможности мира, не заявил «только через мой труп» или что-то еще в том же духе. Не верил, правда, что у наивных детишек выйдет переломить вековую вражду, посмеялся над предположениями Итамы, но — не зло, лишь грустно.       «Время рассудит, — так он сказал им обоим, Итаме и Мадаре. — Главное, помни, что твои желания не должны навредить клану, — добавил, обращаясь к сыну. — Какими бы друзьями вы с Хаширамой ни были… твой долг важнее».       Так и закончилась первая попытка переговоров. Учитывая обстоятельства — большой успех!       Жизнь, кажется, наладилась: к Итаме привыкли. После десятка проверок маленький Сенджу был признан безопасным, обязанность наблюдать за ним возложили на Акио, Мадару и Киру — того молодого Учиху, которого он вылечил от яда на берегу реки. По рекомендации спасенного к нему пришли еще несколько Учих, страдавших от последствий старых отравлений — в основном, растительными ядами, но попался и один сложный, пару лет назад надышавшийся паров ртути. Конечно, эти пациенты тоже были проверкой — никто не доверил бы мальчишке из вражеского клана проводить непонятные эксперименты на настоящих бойцах, но те, что уже, фактически, выбыли из строя, были согласны рискнуть.       В основном. Одного, бранящегося сквозь кляп, приволокла жена, недовольная тем, что отравленный супруг сделался слаб в постели.       И конечно же, за процессом лечения внимательно наблюдали. Итама не возражал: все равно никакой шаринган не скопирует его родовой секрет, если конечно, среди Учих не заведется кто-нибудь, владеющий мокутоном. А даже если и заведется… что ж, пусть глядят. Пусть видят, как тонкие, подобные паутинкам корешки пробивают кожу, как прямо из плоти вырастают диковинные цветы с прозрачно-алыми лепестками, пульсирующими фильтруемой кровью. Он признавал — зрелище было жутковатое, и пугало даже много повидавших шиноби.       Работы — от пары часов до пары дней, и по итогу — опасливое уважение. С ним не просто смирились — похоже, его действительно приняли, не как пленника и даже не как предателя, а скорее, как некую диковинку, которую удалось стащить у врагов. Сам Итама мог бы вообще больше не беспокоиться о своей судьбе: Учиха и заботились о нем, и стерегли его, чтобы никто не узнал тайну происхождения загадочного целителя.       Забавно.       «Ты, друг мой, похож на похищенную драконом принцессу из маггловской сказки», — посмеиваясь, говорил Акио, и он смеялся сам. Может и походил, только вряд ли похищенные принцессы занимались лечением своих драконов с перерывом на тренировки и исследования.       Сходство чакры и магии не сильно облегчало работу, ведь местная школа почти во всем оказалась заточена под одно направление — бой. Да, в списке заклятий-дзюцу, которые применялись в бою, по крайней мере половину можно было приспособить к использованию в быту, но все же… если припрет, то можно одним мечом нарубить веток для костра, освежевать зверя и выкопать яму в земле, но лучше взять для этой цели топор, нож и лопату. Которые некому было создать — а зачем? Ведь и так справлялись. Хочешь убрать пыль и грязь — ведро, метлу и ветошь в руки. Хочешь огонь разжечь — бери огниво, хочешь двери запереть — замок вешай, нужна вода — иди к колодцу.       Чужая память помогала справиться со всеми этими мелочами, но потеря времени раздражала — бытовые мелочи сжирали хорошо, если четверть дня. Ведь тут даже домовых эльфов не водилось! Поэтому Итама, временно отложив тяжкие думы о будущем переустройстве мира, искал подходящие концентраторы для себя и Акио. Это дело обещало затянуться надолго — мало ведь просто найти нужный ингредиент, его еще обработать надо, что, в принципе, под силу многим. Немногие могут сказать, что выйдет в итоге — не взорвется ли изделие в руках на пятом, десятом, сотом или даже тысячном использовании…       Артефакторика — дело опасное и сложное. И совсем не удивительно было, что однажды они увлеклись и наговорили лишнего, не заметив тихо подошедшего под прикрытием кустов Учиха Таджиму.