Говорящий с травами

      — В итоге мы имеем семерых детей, активировавших шаринган от радости — не знаю, что они там вспоминали, но обостренных твоим воздействием эмоций хватило. Это хорошо — у шарингана, активированного положительными чувствами, со временем проявляются крайне интересные способности… которые, кстати, малопригодны в бою, — Акио улыбнулся смущенному Итаме, и отложил доклад. — Ты не знал? Чувства, активировавшие шаринган впервые, становятся ключом по крайней мере до тех пор, пока Учиха не достигнет второй ступени развития. В боевой обстановке проще ощутить страх и гнев, чем искреннюю радость и счастье. Так что, эти семеро выпали из боевого состава по меньшей мере лет на пять. Пока не разовьются в должной мере.       Итама неловко улыбнулся и развел руками. Что тут поделать? Такого эффекта он не ожидал.       Модифицированный Патронус сработал, как какое-то святое благословение, легшее на селение Учиха — по крайней мере, именно такой эффект описывался во всяких маггловских религиях. Речь не шла о явных и нереализуемых силами обычного мага чудесах типа воскрешения мертвых, но — люди в один миг стали как будто счастливее и здоровее. Даже без учета детей, на радостях активировавших шаринган.       У новосотворенного заклятия были и неприятные детали — незаметные прочим, но Итама сильно опасался, что эффект окажется не только временным, но еще и компенсируемым, то есть, после того, как воздействие сойдет на нет, Учиха ощутят негатив с утроенной силой. Правда, Акио сказал, что его шаринган никаких признаков возможного отката не видит — заклятие сделало свое дело и ушло, а последствия от него остались.       К вечеру селение охватил спонтанный праздник. Не то, чтоб организованное торжество — просто на краю одного из полигонов кто-то уселся играть на флейте, к нему присоединились сперва другие музыканты, потом начались танцы, состязания в легкой форме, кто-то принес сливовое вино, и вскоре половина деревни — из тех, кто не был действительно занят — оказалась на импровизированном праздничном поле, среди танцующих Учиха и мельтешащих декоративных иллюзий.       Разошлись они только под утро — сам Итама в это время уже заснул, но со слов других узнал, что одними танцами дело не закончилось.       Достаточно странным — но приятным — оказалось еще и то, что свидетели его колдовства, Кира и те несколько детей, промолчали об источнике внезапного хорошего настроения всей деревни. Сперва, конечно, вцепились в него, требуя объяснить, что это было — он объяснил, как мог, и ему, как ни странно, поверили. Может быть, потому, что эффект оказался слишком наглядным — из тех детей шаринган пробудили трое, а что не в бою… так не для одной лишь драки пригодно это додзюцу. У Учих была развита своя медицина, больше похожая на маггловскую хирургию — а еще множество иных дел, которые обычно сваливались на тех, кто недостаточно силен для полевой работы — и шаринган здесь тоже мог очень помочь. Читать и анализировать отчеты, отвечать на письма, детей учить грамоте… и многое другое, где не нужно большой силы, но все же — пригодится активный шаринган.       Конечно же, главе клана доложили о произошедшем. Но было похоже, что голова Учиха Таджимы в тот момент была занята более важными вещами и очередная выдумка чудаковатого Сенджу прошла в череде тех же выдумок. Полезно? И хорошо. Никто не пострадал? Вот и славно. Старший Учиха удовлетворился словами сына о том, что заклятие не несет вреда, и самого Итаму расспрашивать уже не стал, засев в своем кабинете с бумагами — новые возможности, открывшиеся для клана, требовали некоторых логистических перестановок.       Учиха были традиционно не сильны в выращивании растений — конечно, имели огороды с овощами и лекарственными травами, как и любой другой оседлый клан, но росло все это как бы не хуже, чем у простых людей, не наделенных чакрой. Особенно заметно это было среди лекарственных растений, которые в окружении жгучей, как огонь, чакры, хорошо, если просто не росли. А порой и меняли свойства так, что обычно лечебное делалось ядовитым. Выход был — оградить огороды барьерными печатями, но создать такие, чтоб не пропускали только чакру, одновременно пропуская все остальное, могли только Узумаки, и стоить такие барьеры будут…       К тому же, за огородами все равно надо ухаживать, и делать это должны сами Учиха — не приглашать же в селение наемных рабочих. И это сведет на нет всю пользу от барьеров…       Но с новым способом управления чакрой они могли поставить барьеры самостоятельно — и так же самостоятельно их обновлять! К тому же, как раз гербологическими чарами Итама делился охотно, безо всяких сомнений. И теперь глава клана прикидывал выгоду открывшихся возможностей — не закупать через десятые руки у союза Нара или тех же Сенджу, а выращивать самим… это могло многое изменить для клана.       — А что ты думаешь о нашей первой цели? — спросил Итама, внезапно вспомнив старую мечту.       — О новой школе? — переспросил Акио. — Или о мире?       — О мире, — Сенджу вздохнул. — Вот сейчас мы усиливаем твой клан. Возможно ли, что став сильнее, они захотят этой новой силой отомстить? И никакого мира уже не будет…       Акио замолчал надолго, вертя в пальцах свою новую палочку. Сегодня они снова устроились в его комнате — обсудить итоги случившегося, покуда младшие братья заняты… точнее говоря, младшие братья отправились к одному из пробудивших шаринган, звали его Хикаку, и он приходился другом Изуне. Судя по тому, что слышал о нем Итама — таким же, каким был для Мадары его брат.       — Это возможно, — наконец сказал Акио. — Но думаю… мы сумеем этого избежать. Видишь ли… сильные бывают милосердными не только от того, что могут справиться с любой угрозой. Это на самом деле очень приятное чувство — снисходительно помиловать слабого и побежденного. Вот представь: твой враг на коленях, никакого вреда уже сделать не способный… и ты его прощаешь. Кайф!       — А он, озлобившись от унижения, устроит проблемы моим потомкам. И я не хочу, чтоб передо мной стояли на коленях.       — Ну так это ты, мирная душа… а вот твой папаша, насколько я могу судить, не отказался бы увидеть моего на коленях.       — Может быть, — согласился Итама. С этим утверждением и впрямь было сложно спорить. — Только мой бы прощать не стал, а сразу голову снес. Именно по той причине, о которой я говорил.       — Угу… поэтому мой и не согласится на мир. Какой смысл, если глаза видят, — Акио постучал себя палочкой по лбу. — Ненависть, жажду мести, готовность вцепиться — только отвернись… я уже с этим освоился, и понимаю — в тебе ничего этого вообще нет, потому ты и бродишь по селению, как хочешь. А другие… другие и есть, что говорить.       — И что с этим делать? — Сенджу вздохнул. Ему не особенно нравилась роль диковинки селения.       — А устроить так, чтоб оба клана считали себя сильными и думали, что оказывают милость почти побежденным, — Акио невероятно довольно ухмыльнулся. — А чтоб не возникло таких настроений — типа, убьем врагов, чтоб не было проблем у наших потомков… тут можно сыграть на дружбе между нашими братьями. Мадара прямой, как древко копья, Хаширама, насколько я знаю, обладает способностью искренне и от души нести невыразимый бред… немного подтолкнуть их — и они без притворства сыграют нам Ромео и Джульетту на новый лад. Кто будет Ромео, а кто Джульеттой — сами разберутся, но публика будет в восторге, я гарантирую! Других-то развлечений здесь нет…