Говорящий с травами

      Разумеется, получив волшебные палочки, Учиха не ограничились теми заклинаниями, которые им дали Акио и Итама. Были ли причиной тому свойства шарингана или обыкновенное любопытство — но шиноби начали исследовать новый инструмент, а потом и экспериментировать. Конечно, получалось не у всех, и то, что получалось, Итаме и Акио порой приходилось расколдовывать с большим трудом… но колдовской прогресс продолжил набирать ход — начиная с переделки на новый лад простых иллюзий и заканчивая сложнейшими фуиндзюцу.       В чем была сложность именно этого раздела искусства? Овладеть базовым набором символов мог любой, у кого-то получалось лучше, у кого-то хуже, но простые взрывные печати умели создавать практически все. Вещи посложнее требовали если не таланта, то хотя бы внимания и хорошей памяти, а то, чем прославились Узумаки… дело было не в таланте и не в сложности их творений. Просто особые свойства чакры, позволяющие сделать ее «стойкой». Способной удержаться в начертанных символах не пару дней, не месяц, не год — а до тех пор, пока сами символы не будут разрушены…       Причем к сильнейшей досаде иных кланов при смешении крови эта способность утрачивалась уже во втором поколении. Попытки были, и неоднократные — но тщетно, дар стойкой чакры оставался привилегией одного клана. А без него любое начертание, требующее длительной стабильности, превращалось в лотерею. Запечатывающие свитки, например, были надежны около месяца — если изготавливал их умелый и опытный в фуиндзюцу шиноби, а далее чакра из них начинала «испаряться», и содержимое могло как распечататься или испортиться, так и просто пропасть. Это, конечно, не кибакуфуды, взрывающиеся прямо в руках, но тоже неприятно.       Та же самая проблема стояла и с защитными барьерами селения. Не то, что месяц — каждый день их требовалось проверять и подновлять, вливая чакру, благо, хоть требовали они немного.       С чарами таких проблем не существовало. Более тонкое, но и более концентрированное воздействие, оно буквально держалось само на себе — как колдовство, маскирующее Косой переулок, как любые пространственные чары…       Итама не подумал об их адаптации потому, что счел слишком сложными и опасными для экспериментов — ошибешься, и тебя разрежет пополам, а такое финитой не отменишь. Акио согласился с его доводами — рано, сложно, да и без них справляемся. Лучше уж подождать, изучить, как ведет себя в новых условиях более простое колдовство, а потом уже попробовать такие вещи… через пару-тройку лет.       Вот только соклановцы ждать не захотели.       За дело взялся один из старейшин — не то, чтобы он был действительно старым, просто в этом вечно воюющем мире сорок пять лет — все равно, что двести для магов прошлого. Почтенный ветеран оставил поле пять лет назад, в связи с искалеченной ногой — у Сенджу такое прошло бы бесследно максимум за полгода, а тут вот — инвалид… занимался он, кроме прочих дел в селении, работой с фуиндзюцу — причем, начал это делать как раз пять лет назад, и получалось у него неплохо. И конечно же, недолговечность собственных творений раздражала его, как и прочих, кто был знаком с работой Узумаки. Он, как и многие другие, искал способы продлить срок службы фуиндзюцу, но ничего лучше чакропроводящих материалов не нашел. Как и многие другие…       А материалы эти были очень недешевы. Да и они не гарантировали длительной работы — лишь продляли срок с месяца до полугода, и затраты от подобного решения сильно перевешивали выгоду. Старый Учиха досадовал и думал оставить попытки…       Но появились волшебные палочки.       Не требующие рубить ценные деревья — достаточно было лишь срезать ветку, да и подходили для их изготовления не только деревья, но и кустарники и даже некоторые лианы. Не нуждающиеся в куче дополнительных и не менее дорогих ингредиентов — всего-то кошку вычесать или поднять упавшее перо призывного ворона.       И, в свою очередь получив инструмент, Учиха принялся за эксперименты.       Фуиндзюцу, начертанные волшебной палочкой, наконец приобрели необходимую стойкость — изготовленные на исходе лета свитки пролежали всю осень, и исправно работали даже в декабре. Казалось бы — победа, но мастеру этого показалось мало, ведь сколько возможностей открылось перед ним! Вечные светильники и саморазогревающиеся сковородки — ерунда, но вот те же уже помянутые барьеры вокруг селения… как раз из-за рассеивания их нельзя было сделать слишком сложными — слишком много чакры они потребовали бы на свое поддержание. А душа требовала творчества, и сперва Учиха заколдовал свой стол (что характерно — сам же потом его расколдовал), затем огородик возле своего дома, затем, убедившись в стойкости и надежности новоизобретенных чар, понес благую весть прочим старейшинам.       Старейшины осознали перспективы и собрались на совет. Новые возможности в тайне исследовались всю осень — это все же не саморазогревающаяся сковородка, это защита!.. и вот наконец они пришли к выводу, что колдовство действительно надежно, и можно испытать его в деле.       История разворачивалась перед глазами Итамы.       Должно быть, так было и там, в прошлой жизни, в далеком прошлом — тысячу лет назад. Два колдуна и две волшебницы сидели над картами местности, ругаясь из-за холма с одной стороны и болота с другой, на этих же картах чертились и стирались цепочки рун, лилось вино из опрокинутого кувшина… наверняка Основатели тоже долго — недели, месяцы, быть может, годы — не решались взяться за работу, желая заранее просчитать все так, чтоб было идеально… и простояло тысячу лет!       И наверняка в процессе разыгрывалась жадность — почему бы не добавить к уже запланированной территории еще вот этот лесок, и вот этот лужок, и вот это озеро? А почему бы и нет, если теперь — можно? Если появилась сила, способная все это охранить?       «Я идиот», — признал Итама и продолжил наблюдать — его и Акио часто звали для уточнения подробностей о работе его «изобретения». И задавали порой такие вопросы, что можно было только развести руками — в высшей теории магии он все же был не силен, а выдать Учихам запомненные сформулированные постулаты без доказательств означало рубить их собственные исследования.       — Никогда нельзя считать людей дураками и дикарями от того, что они знают меньше тебя, дитя цивилизованного общества. Придумал палочки — и хорошо, пусть дальше сами осваивают, — сказал Акио, когда он поделился с другом такими мыслями. — Гениальному изобретателю не обязательно быть гениальным теоретиком, не наваливай на себя груз, который могут нести другие. У них может получиться не хуже, а то и получше — а у тебя, дружище, ненаучный склад ума. Нет в тебе этого азарта, чтоб куда-то влезть и в незнакомое палочкой потыкать, — он засмеялся двусмысленности фразы. — А тут почти все такие. Сами все изучат и разовьют, на каждый чих заклятие придумают… дай время, станет не хуже, чем дома. И о мире уже не придется голову ломать — будет, как у нас, сейчас они спрячутся так, что не отыщешь, а потом, глядишь, будут детям рассказывать, что Сенджу их просто достали мелким вредительством, и ушли они от того, чтобы не пришлось этих дикарей убивать.